Чудесные мгновения юности-2

      Вариант с квартирой, которую помог найти Мирослав, Антона очень даже устраивал.       Особую трепетность момента создавало ощущение «семейственности», потому что, жить в этой квартире предстояло им двоим, с Костей. То есть, никакого пригляда родителей, обусловленного даже случайными визитами, можно было не ждать, учитывая, сколько километров их разделяло. Только Костя и сам Антон… Умилительно-семейная идиллия!       Пенаты, кои отыскал Мирослав, были, естественно, скорее, на его придирчивый вкус, сам Антоха выбрал бы квартиру куда как менее помпезную. То есть, она казалась ему помпезной, тот же Минаков-старший назвал её весьма простенькой.       Простенькой? Да Загорский только в ванной комнате завис на добрых тридцать минут, пока изучал все прибамбасы сантехнического богатства: вместительной угловой ванной чаши из белоснежного акрила, в которой можно развалиться с удобством и включить какой-то гидромассаж, подложить под голову специальную подушку и предельно закайфовать; душевую стойку с регуляторами на разную высоту и плотность струй, за отдельной стеклянно-матовой перегородкой, и рядом полочек под мыльно-рыльные принадлежности; овальную раковину на белоснежной тумбе и зеркало с подсветкой над ней.       В одном углу прочно уместилась стиральная машина приличных габаритов — кое-что из техники уже входило в стоимость самой квартиры. Высокий шкаф-пенал и несколько настенных шкафчиков довершали картину. Места в них оказалось столько, что можно было сложить всё Антохино существование за восемнадцать лет, как озвучил рыжий своему любимому, но Костя только поржал и напомнил, что они теперь — отдельная «ячейка общества», и надо не забывать, сколько всего понадобится для семейного существования двух здоровых парней, с активной личной жизнью.       — И что там надо? — недоумевал Загорский.       — Средство для стирки вещей, лучше жидкое, с ним меньше возни, — деловито начал перечислять Мирослав, затаскивая в ванную одну из коробок. — Причём, нужно отдельно для цветных, белых и чёрных. Кондиционер-ополаскиватель и антинакипин для стиральной машины. Ещё обязательно средство для чистки сантехники и мытья кафеля, и одно, чтобы прочищать трубы во избежание затора, — по мере перечисления лицо Антона постепенно вытягивалось. — Это не считая ваших шампуней, гелей, пен для бритья и лосьонов после, — Минаков уже вовсю веселился, вручая обалдевшему Загорскому стопочки с полотенцами. — Туда же запас туалетной бумаги, аптечку, фен и бритвенные станки. И если ты думаешь, что это занимает немного места, спешу тебя разочаровать, — припечатал он и напентерил на рыжие Антохины кудряшки сиреневую шапочку для душа, невесть как оказавшуюся среди прочего барахла.       Поскольку Мирослав был известным фанатом экономии пространства, он наиболее рьяно рекламировал вариант жилья, похожего на их со Златкой. В этой квартире тоже не было раздельной кухни, потому что, вряд ли можно было бы считать стенкой плетёную перегородочку-арку, с оконцами-полками и подвесными цветочными кашпо. Пока пустыми, но Златик, ехидно хихикая, предложил запихать туда искусственные, потому что: «…с вашими оголтелыми потрахушками и учебными трудовыебуднями, забудете про них нахрен, и живые цветочки, того — засохнут!». Антон тихо фыркнул, но призадумался.       Спальня оказалась довольно вместительной, и туда требовалось покупать мебель, пока же решили обходиться надувным матрацем и одолженными у Мирослава постельными принадлежностями.       К счастью, техника и мебель на кухонном пространстве, так же как и в ванной, была встроенной, но в остальном квартира сияла пустотой. Не считая кремовых гардин, плотных обоев в золотистую полосочку, светлый ламинат и плинтуса в тон.       Костя внёс большую коробку в спальню и поставил на пол. Загорский вздохнул и легонько боднул его в плечо:       — А где мы кровать покупать будем? В Икее? В Москве есть Икеа?       Костя, вытерев пот, выступивший на лбу, призадумался, вспоминая, о чём ему говорил старший брат:       — Да, есть. Нужно написать точный список, что конкретно нам необходимо купить.       На этих словах Минаков растерянно почесал макушку. Он понятия не имел, как создавать в доме уют, поскольку всю жизнь прожил с родителями, и всегда подобными вещами занимались они, не предлагая сыну хоть как-то поучаствовать.       При мыслях о ближайших родственниках Минакова передернуло, и он попытался отмахнуться от мрачных дум, переключив все свое внимание на Загорского.       — Никаких Икей! — отрезал Мирослав, запихивая в спальню ещё одну здоровенную коробку. — Нормальной мебели не видели, что ли?       — А чем плоха икейская? — изумился Антон.       — Дешёвка! — отрезал Мир. — Непрочная, недолговечная и совершенно не по стилю сюда.       — И что сюда по стилю? — насупился Загорский, принимаясь расставлять коробки вдоль стены, чтобы не мешались.       — Приличный «хай-тек», желательно тёмного дерева, чтобы в контраст стенам и полу, — и заметив, что новоявленные жильцы нифига не поняли, Мирослав закатил глаза и отмахнулся: — Успокойтесь, я уже примерно подобрал варианты. Как знал, что с вами каши не сваришь, — проворчал он.       Антон громко и с облегчением вздохнул и некстати вспомнил, как Злат предлагал помочь расставить всё «по фен-шую». Упомянутый в мыслях, Климов крутился на кухне, разглядывая убранство и изучая пустой холодильник.       — Мне кажется, или они собираются вместе с нами здесь жить? — скептически осведомился Костя, пытаясь вспомнить, как, собственно, так получилось, что старший брат стал их личным дизайнером. — Смотрю на них и понимаю, что они идеально подходят друг другу, но их вкусы неидеально подходят нам. Ты уверен, что Мира стоит слушать? — вполголоса проговорил Костя Антону, хмуря брови.       — Я думаю, спорить с твоим братом — себе дороже, — зашептал в ответ Загорский и наморщил нос: — Тем более что мы сами ещё долго будем разбираться, где и что покупать, организовывать доставку и всё такое. А у нас меньше недели до начала учёбы. Предлагаю принять помощь, а потом аккуратно вытурить обоих на их территорию, — хихикнул парень.       — Кстати, а вы новоселье-то отмечать будете? — показался в проеме двери любопытный Злат, прижавшись боком к краю стены. — Если будете, то я могу взять организацию на себя, — сверкнула белоснежная улыбка.       — Знаешь, предлагаю вытурить их в ближайшие пять минут, — вздохнул Костя. — Злат, будь добр, отвали. Мы сами решим, окей?       — Ой-ёй, я что, влез в глубокие планы?.. А, точно, у вас же будет первый секс в этой квартире! — со значением округлил глаза Климов.       — Можно, я тебя прикончу, друг? — спросил Минаков-младший, под смех Злата и язвительные взгляды брата.       Костя устал. Вымотался из-за переезда, потратил нервы на переживания насчет поступления в сильнейший медицинский университет России, плюс жизнь в новом городе пугала неизвестностью. Поэтому единственное, о чем мечтал Минаков-младший на данный момент — закончить расставлять чёртовы коробки, выпнуть помощничков из квартиры и отдохнуть в компании любимого человека.       А позже уже можно наводить порядок.       И никаких гулянок на новоселье! На это никаких нервов не хватит, особенно если Злат осуществит угрозу и возьмётся за организацию.       Антон состояние Кости понимал очень хорошо. В конце концов, Климов уже успел освоиться и переварить своё пребывание в Златоглавой, а им двоим ещё только предстояла нелёгкая адаптация. Слишком много громких событий за последние дни, и всё скопом.       Мирослав споро втащил последнюю коробку и воткнул у окна. Промокнул лоб и ласково велел Злату:       — Златик, будь добр, сгоняй к машине, достань пакет с продуктами. А то эти гаврики про еду даже не вспомнили, а одним сексом сыт не будешь! — он протянул Климову ключи. — Сейчас я им надую матрац, и можем отчаливать.       Злат усвистал вниз, а Антону стало неудобно за невольное выпроваживание гостей, и он робко предложил:       — Можно чаю попить вместе…       — Обойдёмся, — фыркнул Мир, раскладывая свёрток с надувной кроватью. — Выдыхайте, бобры*. У вас четыре дня на экипировку квартиры и изучение окрестностей. Рекомендую разобраться с транспортом, чтобы вникнуть, как добираться до мест учёбы. И я заберу третий комплект ключей, — он потряс связкой, до этого лежавшей на подоконнике. — Поскольку меблировка на мне, с мастерами и доставкой договариваться буду без вас, но предварительно, конечно, позвоню. А то вдруг вы тут без штанов и в интересной позе, — чуток похабно ухмыльнулся он.       Несмотря на усталость и лёгкое раздражение, Костя испытывал глубокую признательность Миру. Какой еще старший брат возьмет под свое крыло, взвалив на себя дополнительный груз ответственности, двух только что окончивших школу подростков? И ладно, если бы пришлось пристраивать одного младшенького, но речь-то шла и про его парня, так что Костя был благодарен Миру так, как никому другому.       Пока Минаковы занимались матрасом, Антон поспешил к вернувшемуся с пакетами еды Злату.       Продуктов оказалось не особо много, скорее, на пару-тройку готовок, но зато сверху лежала коробка горячей свежей пиццы, которую можно было слопать прямо сейчас, не утруждая себя стоянием у навороченной плиты, с которой Костя, как подозревал Загорский, ещё не разобрался.       Злат вручил Антону небольшой свёрток и подмигнул. Ещё не разворачивая, Антоха понял, что у него в руках тюбик смазки с упаковкой анальных презервативов, и капитально смутился. Он никак не мог привыкнуть к открытому проявлению сексуального влечения у Злата и Мирослава, поэтому любой их жест воспринимал с краской на лице.       Климов расхохотался и ускакал в коридор, где Мирослав обувал новенькие «конверсы».       Надувная кровать уже была застелена и выложена двумя подушками с тонким летним одеялом. Но Загорский с некоторой опаской поглядел на эту не слишком прочную конструкцию. Словно угадав его мысли, Минаков-старший предупредил:       — С постельными играми поосторожнее. Иначе, кувыркаться будете на полу. А это очень неудобно.       — Пожалейте мою детскую психику! — взмолился Костя, услышав последнюю фразу брата. — Только не говорите, что вы на этой самой кровати кувыркались?!       — Ты ж сказал, что твою психику пожалеть стоит, — хитро прищурился Злат, взглянув на Мира и замечая притаившуюся в уголках его губ улыбку.       — Ладно, пусть мой милый братик гадает, что было на этой кровати, а чего не было, — усмехнулся Мирослав и потянул Климова к выходу: — До завтра, голубки!       Едва за ними закрылась дверь, Костя повернулся к Антону:       — Они… Они трах… Занимались сексом на этой кровати, — Минаков устало провел ладонью по лицу, чуть надавив на веки. — Так, ладно, не буду слишком сильно развивать свое воображение, — с улыбкой Костя посмотрел на такого же уставшего, но счастливого Антона: — С новосельем нас!       — С новосельем, Костя, — откликнулся Загорский и крепко обнял своего парня, едва не попискивая от восторга. Они! Живут! ВМЕСТЕ!       Костя поцеловал Антона в висок, взлохматив рыжие кудряшки, и не столько почувствовал, сколько угадал начинающееся лёгкое возбуждение рыжего. Если они продолжат так тесно прижиматься друг к другу, то день пойдет не совсем, как они планировали, а стоило хотя бы частично достать одежду, чтобы впопыхах потом не искать нижнее белье и прочую мелочёвку, если она экстренно понадобится. Плюс ко всему завтра Косте предстояло сходить в университет за расписанием занятий. Поэтому Минаков, не без сожаления, отстранил Антона от себя.       — Давай чего-нибудь сжуём, и тогда примемся за разбор вещей. Нужно еще ноуты на подзарядку поставить.       — Там пицца горячая, но посуды нет, — Антон потащил любимого на кухню. — Только одноразовая. Правда, наши с тобой чёрно-белые кружки в одной из коробок, я сам упаковывал, — Загорский застенчиво хихикнул. — Схожу за ними! — и он вприпрыжку умчался обратно в спальню.       Переезд в новую квартиру стал для Кости новым интересным опытом. Он чувствовал, что уже любит пространство комнат, по которым пока гуляло эхо. Минаков полюбил это место хотя бы за то, что теперь живет здесь с Антоном. Разве можно мечтать о большем? Парень знал, что впереди еще много хлопот, но сам факт начала взрослой жизни вдохновлял.       Набрав воду в электрический чайник, Костя, дождавшись прихода Антона, заварил чай и открыл коробку с пиццей. С его любимой пиццей, к слову, с морепродуктами.       — Даже не сомневался, что будет именно она, — широко улыбнулся Минаков, откусывая кусок и блаженно прикрывая глаза.       — Вкуснятина! — жуя, поддакнул Загорский и пододвинул к Косте его кружку. — Хорошо, что у нас есть парный комплект, — тепло сощурился он.       Телефон у Кости пиликнул входящим, и на экране высветилось сообщение от Мирослава:       «Постарайтесь не лопнуть матрац до завтра — после полудня привезут кровать =))) »       Антон тут же сунул любопытный нос.       Видя, как румянец окрашивает щеки Антона, Костя заинтересованно спросил:       — Что случилось? Ты чего так покраснел?       — Твой брат нас теперь постоянно будет подкалывать на постельные темы? — пробубнил рыжий и сдул кудрявую чёлку со лба: — Я надеюсь, про мастер-класс по обучению… этому самому… он не всерьёз говорил.       — Ему просто нравится, как ты краснеешь, — фыркнул Костя, ущипнув своего парня за щеку и искренне умиляясь смущению Антона. — Но, зная Мира, могу предположить, что он может дать парочку дельных, хоть и весьма пошлых, советов.       Костя быстро написал Мирославу:       «Спасибо, па, за заботу; =РРР. Мы уже большие мальчики — разберемся».       Зажевав еще один кусок пиццы, Минаков обвел взглядом полупустую комнату. М-да, дел предстоит масса, но Мир пообещал обо всем позаботиться, и, пожалуй, прав Антон, сказавший, что пусть Минаков-старший этим занимается. Во-первых, он больше сведущ в данном вопросе, а во-вторых, активно помогая, он снимет с их плеч часть проблем. Здорово!       Вытерев пальцы салфеткой, Антон сполоснул кружки и убрал их в посудный шкаф. Учитывая, что это были единственные «обитатели» данного места, неудивительно, насколько неловко и неуютно ощутил себя парень. Нужно многое докупить, чтобы эта квартира, наконец, приобрела хоть немного обжитый вид.       Помимо коробок, в которые Мирослав сложил те вещи, которые собирался одолжить ребятам на первое время, в коридоре лежали спортивные сумки, рюкзаки и чемоданы с вещами, привезёнными из родного города. Большую часть из них родители пришлют экспресс-доставкой, которая гарантировала не только скорость, но и аккуратность пересылаемого имущества. Стоило это довольно прилично, но мама Антона наотрез отказалась пользоваться обычной Российской почтой.       — Они даже простые письма умудряются терять, а про посылки и говорить нечего! — с негодованием фыркнула женщина. — Причём, «теряются» порой именно хорошие и дорогие вещи, а уж в каком виде прибывают остальные, страшно смотреть!       Антон не спорил, хотя ему не с чем было сравнивать — он за всю свою жизнь ни разу не пользовался почтовым сервисом. Теперь, скорей всего, придётся осваивать, раз родители так далеко от них…       Разбирая вещи и выуживая то, что понадобится в первую очередь, Загорский искоса поглядывал на деятельного и предельно аккуратного Костю. Тот как раз собирал все их туалетные принадлежности и уносил в ванную, где расставлял в идеальном порядке. Даже полотенца висели, как по линеечке, аж страшно стало.       Антон смущённо почесал маковку — придётся и самому стать выдающимся чистюлей, наверняка Костя терпеть не может нерях.       Подловив момент, когда разбор вещей пошёл на убыль, Антон придвинулся к Минакову и обнял, прижавшись всем телом. За весь день они даже не целовались толком, и страшно хотелось восполнить утраченное, ощутить под руками упругие мышцы родного и любимого тела, тепло дыхания и сладость губ.       Подняв голову, он всмотрелся в родные Костины черты и улыбнулся, когда парень нежно обнял его в ответ.       — Соскучился? — Костя ласково улыбнулся, огладив кончиками пальцев овал лица Антона, видя, как у того темнеют глаза, становясь по цвету гораздо насыщенней, чем обычно. — Хочешь опробовать матрац на прочность? — прищурился Минаков, выдавая свои настоящие эмоции. Ведь он на самом деле хотел Загорского весь день, да только сдерживался, поскольку они были не одни в квартире, но сейчас все пространство полностью в их распоряжении.       — Очень хочу, — прошептал Антон и прильнул к Костиным губам.       Поцелуй был так сладок, словно они не делали этого, по меньшей мере, неделю. У Загорского кружилась голова, и внутри распирало от нахлынувших чувств. Они. Одни! В своей! Квартире!!!       Парень лихорадочно огладил Костины бока и спину, тесно прижимаясь пахом к чужому. Возбуждение нарастало настолько быстро, что кровь стучала в висках, а сердце, казалось, выпрыгнет из груди. Хотелось поскорее избавиться от шорт и майки, чтобы в полной мере ощутить горячую обнажённую кожу любимого, обонять его запах и зарываться пальцами в густые волосы.       Минаков шумно выдохнул, когда поцелуй пришлось разорвать. Казалось, что даже воздух между ними накалился до предела. Было горячо, жарко. Стянув с Антона футболку, не найдя места, куда бы аккуратно положить вещь, Костя отбросил ее в сторону, заткнув свою педантичность, ведь ему так натерпелось прикоснуться к желанному телу.       Загорский прикусывал губы, еще сильней распаляя. Он поддавался ладоням, прижимался близко, словно мечтал слиться в одно целое. Уткнувшись носом в щеку парня, Костя перевел дыхание, ведь еще чуть-чуть и он кончит просто от вида Антона:       — В спальню! — Костя снова поцеловал рыжего, прижимая того к себе за талию и медленно направляя в сторону сказанной комнаты.       — Ммм, — согласно промычал Загорский, пытаясь одновременно переставлять ноги и не отрываться от упругих губ.       Поскольку, делать это было трудновато, остаток пути Костя пронёс его, крепко держа за талию и чуть приподняв. Ухитрившись не споткнуться и не вписаться в дверной косяк, Минаков аккуратно поставил ношу на пол, и Антон немедленно принялся избавляться от прочих деталей одежды, горящими глазами следя за каждым движением любовника, который тоже не собирался оставаться одетым.       Это было похоже на парный стриптиз, с той разницей, что каждый исполнял его для другого: с долей тягучей томности, жадной страсти, но без задержек и однозначного поддразнивания — оба слишком изголодались.       Матрас, заботливо застеленный постельным бельём, не внушал доверия, и Загорский чуток притормозил, неуверенно поглядывая на туго надутое пространство, размером сто восемьдесят на двести и пятьдесят сантиметров в высоту.       Когда Мирослав только предлагал воспользоваться этой надувной кроватью, которую приобрёл для выезда на природу, то сразу подчеркнул, что грузоподъёмность высокая. Однако при активных (тут он пошленько подмигнул) действиях будет сдуваться. Встроенный насос, конечно, очень спасал — ткнул кнопочку, и готово, но не станешь же отвлекаться во время… гм… процесса.       Костю, по всей видимости, всяческие матрацные сомнения не одолевали, потому что он решительно подпихнул Антона к этой конструкции, нетерпеливо оглаживая его ягодицы. Загорский мысленно плюнул на всевозможные последствия, укладываясь на надувную кровать и подставляя тело ласкам любимого.       Движения на надувном матраце ощущались странно, с долей невесомости и необычной лёгкости, но Костины мысли занимал лишь Антон. Он жадно приникал ко рту возлюбленного, поглаживая его бедра, чуть сжимая и царапая нежную кожу.       Хотелось подразнить рыжика, потянуть время, чтобы насладиться сполна нетерпеливыми стонами и просьбами, срывающимися с раскрасневшихся губ, но войти в разгорячённое тело желалось сильней всего на свете. Покрытый легкой испариной, Антон манил прикоснуться, сцеловать капельки пота, выступившие на лбу. Лето было в самом разгаре, а крепкие объятия горячили еще сильней.       Спускаясь поцелуями с шеи Загорского до ореолов сосков, чуть прикусывая их, Костя не мог оторваться от ягодиц Антона, сжимая их, разводя чуть в стороны.       — Где резинки и смазка? — шепнул Костя, поднимая расфокусированный взгляд на объект своего желания, с восторгом отмечая, как тот слегка выгибается, подставляясь под ласки.       — Они в рюкзаке… Во внешнем кармане, — тяжело дыша, ответил Загорский и махнул рукой на чёрно-красный «Swissgear», приткнувшийся в изголовье, радуясь, что запихал смущающий «подарок» от Злата в той доступности, что всего лишь руку протяни.       Что Костя и сделал, почти не глядя, выуживая аптечный пакетик со всем содержимым.       Выдавив на пальцы немного лубриканта, Минаков вернулся к Антону, уже безбоязненно касаясь его промежности, зная, что вводя в возлюбленного пальцы, не причинит ему ни дискомфорта, ни болезненных ощущений.       Чтобы хоть как-то отвлечь Загорского от первых проникновений, Костя поцеловал его, прошептав в губы:       — Все хорошо? — он не мог не беспокоиться за Антона, за его чувства, несмотря на то, что они уже давно, еще два года назад, переступили грань дружбы, начав вести полноценную сексуальную жизнь.       — Всё отлично, — улыбаясь в поцелуй, выдохнул рыжик, сладостно насаживаясь и давая понять, что с этой церемонией можно не затягивать.       Не сказать, что близость была регулярной, но эластичные стеночки легко поддавались манипуляциям, через краткое время впуская три, а затем и четыре пальца.       Антон постанывал — обладая весьма чувствительным входом, он остро ощущал удовольствие всеми нервными окончаниями. Минаков успел выучить все эрогенные зоны любовника и ловко доводил его до пика возбуждения за какие-то считанные минуты. С не меньшим успехом он мог долго и терпеливо распалять страсть, лаская так нежно и неторопливо, что Загорский начинал скулить и умолять взять его, сходя с ума от накатываемых ощущений.       Вот и сейчас Антон метался, вцепившись в плечи Кости, царапая, выдыхая стоны приоткрытыми губами, и выдержка Минакова летела ко всем чертям. Ощущая пальцами узость любовника, его податливость и открытость, парень чувствовал, как уносит собственную крышу.       Завозившись, Костя вскрыл презерватив, раскатывая латекс, после чего, приподнял бедра Антона и вошел в него, слегка покачиваясь, продвигаясь плавно, ритмично. Руки Кости мелко дрожали от возбуждения, но он крепко обхватывал ноги Антона, чтобы тот не дергался и не поддавался резче, чем нужно, на неспешные движения.       Загорский выглядел нереально сексуально: выгнувшийся, раскрасневшийся и взъерошенный. Его зеленые глаза, ставшие насыщенного изумрудного цвета, полыхали страстью из-под ресниц и полуприкрытых век. Тело парня, белокожее, ещё нетронутое летним загаром, тонкое, изящное, так и манило коснуться, оставить хоть какую-то отметину. Косте пришлось закрыть глаза и сосредоточиться на проникновении, чтобы не лишиться рассудка от этой развратной картины.       О, как Загорский обожал эти моменты, когда внутрь толкается что-то твёрдое, горячее, сладкой дрожью отзывающееся в каждой клеточке тела! В такие моменты он полностью отключался от всего внешнего мира, сосредотачиваясь лишь на самом главном и дорогом для себя человеке: на его движениях, прикосновениях, будоражащем аромате, горячечном шёпоте, приглушённых стонах… Собственные ощущения плотно переплетались со всем этим, эмоции становились густыми, осязаемыми, рвущими сознание своей яркостью и остротой.       Костя любил процесс даже больше самого финала, но ещё больше он любил вести Антона к этому финалу, чутко улавливая малейшие колебания, уверенно направляя и наслаждаясь тем, как возлюбленный отзывается на волю его желаний. И Загорский отпускал себя, самозабвенно отдавался в чужие, но такие любимые руки, плыл по течению и никогда ни о чём не жалел.       Движения, поначалу неторопливые, затем глубокие и размеренные, становились всё более рваными, резкими, порывистыми. Стоны начали звучать громче, приближая своих носителей к вершине удовольствия, взгляды затуманивались, дыхание сбивалось…       Внезапно Антон вцепился в плечи Минакова с неистовой силой и выгнулся, выплёскиваясь упругими толчками, перемежая их глухими вскриками.       Минаков излился следом, совершив едва ли от силы три глубоких толчка. Антон так сильно сжал его, что перед глазами все поплыло, и Костя кончил, сграбастывая любовника в объятия и утыкаясь носом ему в шею.       Было не то, что хорошо, а великолепно. Все звуки словно выключили, а тело превратилось в бескостную массу — двигаться не хотелось, хотелось лежать и не шевелиться, пока отголоски оргазма гуляют внутри.       Впрочем, доставлять дискомфорт Загорскому не стоило, поэтому, когда звездочки перед глазами исчезли, Минаков вышел из Антона, стянул и связал презерватив, подумывая, куда бы его выкинуть.       На кухне стоило еще установить мусорное ведро, но вместо него пока что был обыкновенный пакет.       Избавившись от резинки, Костя вернулся в спальню, с улыбкой взглянув на Антона, который, прикрыв глаза, все еще находился в каком-то своем мире. В отличие от Кости Загорский долго отходил после секса, плавая в посторгазменной неге. Минаков прилег рядом с рыжиком, поцеловав его в плечо, и взъерошил по привычке взмокшие от пота кудряшки.       — Нужно в душ, — хриплый голос Кости привлек внимание Антона, и тот лениво повернул голову в его сторону. — А еще, должен тебе признаться кое в чем, — Минаков хмыкнул: — Мы чуть сдули матрац. Он теперь сильней прогибается. Кажется, Мир был прав, что эту кровать вполне можно так превратить в спальный мешок от интенсивных движений.       — Мы не «чуть сдули» матрац, а весьма ощутимо сдули, — хрипло поправил Загорский, приподнимаясь и на треть проваливаясь в колышущееся пространство. Расхохотавшись, он кое-как выбрался и встал на подрагивающие ноги, глядя на то, что ещё недавно позиционировало себя, как надувная кровать. — Надеюсь, во время сна он не настолько спустит воздух. Не хочу к утру оказаться лопатками на полу, — фыркнул Антон напоследок и слегка пощекотал Костину пятку: — В душ вместе или по отдельности?       — Точно по отдельности, — Костя внимательно осмотрел обнаженного возлюбленного, быстро отведя взгляд.       Если они пойдут вместе, то будет второй заход, а у Антона и так подкашивались ноги. Стоило немного остыть и привести мысли в порядок.       — Ладно, — вздохнул Загорский и пошлёпал в непривычном ещё направлении, ванной комнаты.       Очень хотелось опробовать саму чашу, со всеми её гидромассажными финтифлюшками, но лень было ждать, пока наберётся вода. Поколебавшись с полминуты, Антон шагнул за матовую перегородку и опасливо включил воду, настраивая на нужную температуру.       В первый раз, не сразу разобравшись, он врубил холодную, да во весь опор, только чудом успев отскочить в сторону. «Лейка» шибанула во всю дурь, забрызгав ноги, и накрепко отбила желание бездумно и наугад тыкать в кнопочки. При том, что инструкция лежала тут же, на стиралке, со всеми прочими — рачительный хозяин, продавая технику вместе с квартирой, даже гарантийные талоны вложил в пластиковые файлы.       На ближайшей полке торчал гель для душа с запахом граната и ежевики. Антоха уволок его из дома, не глядя, и сейчас подозрительно принюхался, не свалится ли на его голову очередная напасть.       И едва не прибалдел от чарующего аромата.       — Уммм, Костику должно понравиться, — промурлыкал он, намыливаясь с ног до головы пахучей пеной. — Ага, он и для волос тоже, — пробормотал он, вчитываясь в надпись на обратной стороне флакона и добавляя немного на мокрые кудряшки.       Минут через пятнадцать Загорский выплыл из горячего марева душевой, завёрнутый в большое банное полотенце изумрудного оттенка — мамин подарок. В теле ощущалась лёгкость и некоторый голод, всё-таки, пара кусочков пиццы — несколько маловато для растущего организма.       Заглянув в спальню, он поинтересовался у Минакова, уже успевшего заново перестелить и поддуть кровать:       — Костик, ты есть хочешь? Пиццу разогреть?       — Я могу попробовать приготовить что-нибудь посерьёзней, чем пицца, тем более, продуктов нам притащили заботливые родственнички достаточно, — Костя, взяв одежду, чтобы после душа переодеться, подошел к Антону, чмокнув того в нос, с улыбкой взглянув, как тот забавно поморщился. — Но мне нужно будет время, чтобы разобраться с новой плитой. Она сенсорная, а я привык к обычной, газовой.       Говоря это, Минаков машинально вдохнул запах Антона и довольно заурчал. Невольно парень потянулся к возлюбленному и зарылся носом в кудряшки, попутно приобняв хохотнувшего Загорского.       — Изумительно пахнешь, так бы и съел, — выдал Минаков, спустя несколько секунд, с трудом отодвигаясь.       — Сейчас и сам так же пахнуть будешь, — с удовольствием проговорил Антон, легонько целуя Костю в чуть припухшие губы. — Может, ну её, эту плиту? Время позднее, уже скоро спать, — он покосился на будильник, выставленный Минаковым поверх одной из сумок. — Девятый час, а нам ещё с родителями связаться и доложить обстановку. Давай уж готовить завтра, когда вернёшься из универа, тем более, вставать-то рано. К двенадцати Мирослав обещал нормальную кровать притаранить, так что, я тоже вряд ли высплюсь, если скоро не лягу, — засмеялся рыжик.       — Ла-а-а-дно, — протянул Костя и, чмокнув Антона в последний раз, направился в душ, чтобы как можно быстрей смыть с себя усталость и пот после интенсивной физической нагрузки.       Завтра, и правда, надо было вставать рано. До универа путь не такой уж и близкий, а еще и с метро разбираться, хотя Мир все досконально объяснил и рассказал.       «Дюже не маленький уже, справишься» — подбодрил он себя, но все равно волновался.       Помимо всего прочего предстояло купить медицинский халат и шапочку для учебы.       Быстро ополоснувшись и одевшись, Костя вернулся к Антону, который весело болтал по телефону и, судя по довольному лицу парня и по доносившемуся из динамика женскому голосу, разговаривал он с мамой, рассказывая, что да как.       Что-то неприятное кольнуло внутри груди Минакова, ведь его матери и отцу нет никакого дела: после того, как они узнали, что и второй их сын — гей, то отказались от него.       Постаравшись, чтобы на лице не отразились негативные эмоции, Костя махнул рукой, передавая привет родителям Антона. Все-таки, как бы Минаков не храбрился и не говорил, что в его жизни не нужны люди, не принимающие его таким, каков он есть, парень любил Ольгу Валерьевну и Григория Ивановича Минаковых, достаточно болезненно перенося их реакцию.       Тем не менее, Костя отдавал себе отчет, что со временем станет значительно проще относиться к этому.       — Мамуля, тебе привет от Костика, — немедленно отреагировал Антон и заулыбался, поглядывая на любимого. — А? Нет, мы сейчас пиццу есть будем, нам хватит. О, нам завтра кровать привезут и что-то там ещё, Мирослав говорил! — ликующе сообщил он. — Что?.. Не знаю, я не спрашивал, — растерянно ответил он и неуверенно поглядел на Костю, который занимался разогревом оставшейся выпечки. — Мама спрашивает, насколько всё дорого и нужны ли нам ещё деньги, — виноватым шёпотом пояснил он.       Костя смущенно взглянул на Антона, не зная, что вообще можно сказать. Как он может просить денег у чужих родителей, хоть и родственников его любимого человека? Минаков неопределенно пожал плечами, уткнувшись взглядом в микроволновку. Мысль устроиться на подработку начала настойчиво стучать в висок — сидеть на шее старшего брата и родителей Антона он не собирался.       Загорский, видимо, уловив причину слегка поникших Костиных плеч, тут же затараторил:       — Норм, мам, нам на всё хватает! Не волнуйтесь там, мы не бедствуем, — чуть улыбнулся, проговаривая это вслух и ободряюще погладив Минакова меж лопаток. — Потом, конечно, будем потихоньку с долгами рассчитываться, как зарабатывать станем, и это не обсуждается, — юноша снисходительно фыркнул, выслушивая торопливые возражения Елены Сергеевны, и покачал головой, добавив вполголоса: — Мамуль, ты просто Костика не знаешь! Он даже у брата не возьмёт без отдачи.       Костя молчаливо покосился в сторону Антона. Дождавшись, когда микроволновка сообщит о том, что она разогрела пиццу, парень поспешил достать гастрономический шедевр на свет, чтобы поскорей поесть, поскольку в желудке немилосердно заурчало.       Узрев перед носом еду, Загорский немедленно закруглился:       — Всё, мамуль, мы есть и спать!.. Ну, ничего не рано, ещё киношку посмотрим какую-нибудь. Да, я тоже вас люблю. Пока!       Отложив гаджет в сторону, он стянул с тарелки кусок пиццы и откусил зараз едва не половину. Параллельно с этим, Антон дотянулся до Костиной руки и накрыл её своей, ласково поглаживая, словно благодаря за всё хорошее, что с ним случилось в жизни.       Ощутив ответное поглаживание и поймав зрачками ласковый Костин взгляд, Загорский счастливо вздохнул и подумал, что вряд ли мог бы сейчас пожелать чего-то иного, чем такой вот уютный вечер, вдвоём с любимым, в уютном семейном гнёздышке.