***
Новый год наступил возмутительно быстро — Антон еле успел подготовиться и сдать то, что планировал. Он яростно запихал зачётку в карман и на всех парусах помчался домой, где уже ждал Костя. — Есть! — радостно завопил он, едва оказавшись в квартире и швыряя рюкзак на пол. — У меня «автомат»! — Вау! Ты молодчина! — воскликнул Минаков, поспешивший встретить возлюбленного в коридоре квартиры, и ловя его в объятия. — Всё, больше никаких мучений? — Никаких, — целуя своего парня, подтвердил Загорский. — Я все каникулы твой! — Вот этому я точно рад, а то зубрёжки уже достали, — отозвался Костя, взъерошив рыжие кудряшки своего парня. — Кстати, мы же идем на эту дурацкую вечеринку, — кисло произнес он. — И никак не сможем от нее избавиться? Антон хихикнул — Минаков стоически не желал участвовать в затее Злата и Мирослава. Сам же Загорский вполне спокойно относился к мероприятию, хотя и не знал толком, в каких ролях им придётся выступать. Но Костю следовало настроить на положительный лад, и Антон многозначительно потёрся о его бедро своим. — Не хочешь перед вечеринкой слегка расслабиться? — промурлыкал он. Костя заинтересованно посмотрел в лицо Загорского. Зелёный взгляд парня потемнел, стал насыщенней по цвету, что выдавало возбуждённое состояние рыжего. — М-м-м, и как ты планируешь расслабиться? — многозначительно улыбнулся Минаков, ладони которого с талии Антона скользнули чуть ниже. — Самым лучшим образом, — таинственно улыбаясь, заверил Загорский. — Я схожу в душ, приму необходимые меры и… — он лизнул Костю в губы: — Я хочу, чтобы ты был во мне так глубоко, насколько это возможно. Минаков сглотнул. Антон ничего особенного ещё не сделал, а завёл Костю с пол-оборота, вырвав из горла приглушенный стон, стоило парню представить манящую картину. Сжав упругие ягодицы Загорского, Костя хрипло прошептал ему в губы: — Только быстрей, иначе я от одной лишь фантазии кончу, не коснувшись тебя. Примерно несколько дней у них не было секса из-за подготовок к экзаменам Антона, и Костя всё это время терпел, чувствуя, что в любой момент готов взорваться. Загорский не собирался мучить своего парня, поэтому довольно быстро провёл все процедуры. Но из душа ему выйти не дали. Ворвавшись, Минаков сбросил с себя одежду и накинулся на Антона с аппетитом изголодавшегося льва. И уже в самом начале Антон бурно порадовался, что Мирослав, когда ещё только обставляли квартиру, привёз из торгового центра нескользящие силиконовые коврики для ванной и душевой. В каких только позах Костя его не разложил… Естественно, вымыться пришлось повторно, обоим. И они чуть не опоздали к друзьям, шагая в метро и торопливо уверяя по видеозвонку ехидничающего Злата, что задержка эта — по причине Антоновского экзамена, а не того, что там подумал извращенец-Климов. Но щёки, при этом, предательски краснели, и хорошо, что на улице мороз, а собеседник по маленькому экранчику сотового не замечает детали. Злат встретил их с радостной улыбкой и в таком виде, что Загорский уронил челюсть. Длинные Златкины волосы были распущены и завиты в локоны, а на голове красовались меховые заячьи ушки. Грудь обтягивал белый прозрачный топик, обрезанный выше пупка, сквозь который задорно просвечивали соски. Такие же прозрачные белые стринги украшал сзади пушистый шарик хвоста, зато спереди — только слой тонкой сетчатой ткани. Антон немедленно отвёл глаза от дерзкого предмета туалета и крупно сглотнул. Заметив это, Климов только фыркнул и кокетливо отставил в сторону ножку в белом высоком гольфе с забавными бомбошками сбоку. Костя же при виде друга едва не забыл, как надо дышать. Он предполагал, что его друг ещё тот изврат, но не до такой же степени! Но самое ужасное было, когда пришло осознание — им ведь тоже приготовлены костюмы… — Ёб вашу… — мат вырвался невольно, Минаков едва сдержался, чтобы не продолжить предложение. — …вашу, кролики, — закончил Костя. — Ты совсем чокнулся?! — Минаков даже смотреть не мог на друга, стараясь не обращать внимания на то, что ниже его шеи. — Ой, можно подумать, что вы никогда не косплеили, — усмехнулся Злат. — Нет! — слишком резво отозвался Костя. Ему страшно было представить, как одет его собственный брат. Злату надоело их перетаптывание, и он принялся помогать друзьям, снимать верхнюю одежду. И нахально прижимался, развязывая на Косте шарф, но Антон даже не стал изображать ревность, и поскорее выпутался из своего самостоятельно. — Хватит. Об. Меня. Тереться, — сквозь зубы выдавил Костя, чувствуя, как предательски краснеет, ведь назвать одеждой то, во что был выряжен Злат, язык не поворачивался. — Оу, я тебя возбуждаю? — игриво подмигнул Злат, принимаясь за Костину куртку и мягко скользя пальцами. — Нет, — Минаков ответил честно и серьёзно, отталкивая чужие руки. — Совесть имей. Хоть ты меня и не привлекаешь, но я тоже парень. Злат захохотал, поняв, как странно звучат слова Кости. То есть, друг даже не задумался о том, что его могут привлекать девушки. Он априори отказался смотреть на кого-либо, кроме Антона. — Успокойся, Костян, у меня уже есть один Минаков, — широко улыбнулся Злат, поправив локоны завитых волос. — И он более чем меня устраивает во всём. В этот момент из спальни появился, наконец, тот самый Минаков-старший, и все уронили челюсти повторно. Естественно, какой зайчик, без своего страшного серого волка?! На Мирославе была серебристо-дымчатая жилетка из искусственного меха, плотные кожаные шорты с массивной пряжкой ремня, в виде волчьей оскаленной головы, высокие армейские ботинки и острые уши на ободке, из такого же, как жилетка, серебристого меха. Обычно аккуратная, причёска сейчас хаотично торчала во все стороны, явно искусно уложенная с помощью фиксатора для волос. Татуировка на левой стороне груди «З.К.» оказалась обведённой краской с блёстками, а глаза — серыми, почти чёрными тенями. Когда-то Злат, ещё будучи школьником, точно так же красил глаза, вызывая глухой ропот учителей и косые взгляды учащихся. Удивительно, но Мирославу этот образ невероятно шёл. Он выглядел сильным, зверино-грациозным и сексуальным, с хищным блеском в тёмных глазах. Злат мгновенно потерял интерес к прибывшим гостям и тут же прильнул в своему «волку», нисколько не стесняясь чужих взглядов. Мирослав похлопал его по оголённым ягодицам и приветливо кивнул Антону с Костей: — С прибытием! Ваши костюмы я положил на кровати, идите в спальню, переодевайтесь. И, поскольку это ваш подарок нам, на Новый год, попрошу без возражений или отказов, — строго, как учитель, добавил он, но его глаза смеялись. — И ещё: переодеваемся по одному, потому что, сюрприз! Антон, ты первый. Загорский выдохнул и встряхнул головой, затравленно поглядел на такого же Костю и отправился в спальню шаркающей походкой. Вслед ему неслось ехидное хихиканье Злата. Правда, Климов тут же ринулся за ним. Едва Злат ускользнул вслед за Антоном, Мирослав поинтересовался: — Как там твой одногруппник? Не доставал больше? Костя неопределённо повёл плечами. — Знаешь, после вашего с ним разговора его словно отвадило, — ответил парень. — Мы стали общаться, как обычные одногруппники, он прекратил липнуть. Не знаю, конечно, что ты там ему наговорил, но несколько дней он ходил серей тучи, даже огрызался на других, что несвойственно для Эла. Однако потом буря утихла, и наступил полный штиль. Признайся честно, ты его каким-то образом заколдовал? — прищурился Костя. — По-моему, я слегка подправил ему самооценку, — хмыкнул Мирослав. — Он предложил мне встречаться, вопреки тому, что у меня есть парень. Мол, нет никакой любви, поэтому, какая разница, кто будет в моей постели. Моих возражений даже не слушал и как будто не слышал, всё твердил своё, одно и то же. Тогда я сказал, что он меня не вставляет. И вот тут его задело. Мне кажется, я был первым, кто его отверг, — Минаков-старший развёл руками. — Это в духе Дементьева, — кивнул Костя. — Он упрямый до жути, и, если что-то вбил себе в голову, то из него это по-быстрому не вытравишь, — парень покачал головой. — Но я рад, что всё это, наконец, закончилось, и Эл на этом успокоится и, может быть, найдёт то, что ему нужно в жизни. Костя облегчённо выдохнул, неловко улыбнувшись брату. — Извини, что втянул тебя в эту дурацкую разборку. — Наплюнь, — Мирослав хлопнул его по плечу. — Хорошо, что пацан оставил всех в покое. Если честно, я побаивался, что после моего отказа, он начнёт увиваться за тобой и всячески вмешиваться в личную жизнь. — Я сам не ожидал, что Эл так быстро отвяжется, — признался Костя. — И вообще, почему Антон и Злат так долго?! — внезапно занервничал он. — Там много различных мелких деталей в костюме, — отмахнулся Мирослав и торопливо добавил: — Ты всё-таки будь поосторожнее с этим Элом. Я не зря говорил, что он парень скользкий. Сейчас отвязался, позже опять что-нибудь мутить начнёт… Может и не начнёт, — справедливости ради, оговорился брат. — Но расслабляться в его присутствии не советую. — Да, я постараюсь, — согласился со словами брата Костя, благодарный, как старший всегда присматривает за ним, с самого детства, несмотря ни на что. — А ты знаешь, из тебя бы вышел неплохой отец, — ляпнул Костя, прежде чем осознал, что он вообще сказал. — Для кого? — на всякий случай напрягся Минаков-старший. — Э-э-э… — промямлил Костя. — Для… человеческого ребёнка… наверное? Мирослав онемел и, кое-как придя в себя, уточнил: — Ты, что, так жаждешь стать дядюшкой? — Я б посмотрел, как вы со Златом бегаете вокруг карапуза, — представив подобную картину, Костя расхохотался. — М-да, уверен, что ты был бы настоящей курицей-наседкой. — И вовсе нет! — запротестовал Минаков, но внезапно осёкся: — Костик… Ты, это, серьёзно про ребёнка? — он не на шутку разволновался. — Слушай, братишка, я понимаю, что ориентация — не повод отказывать себе в продолжении рода, но ты только не руби с плеча, ладно? Если что, малыша можно и без женщин воспитать, а на суррогатную мать я вам с Антохой денег найду, не сомневайся… — Сдурел?! — округлил глаза Костя, почти впечатавшись спиной в обивку дивана, на котором сидел. — Не… Да не хочу я становиться папашей! Я как вспомню киндеров маминых подруг, с которыми заставляли сидеть, пока они болтали на кухне… Нет уж, окстись! Я… Да я, блин, это ляпнул только потому, что ты заботливый и для родных людей способен сделать всё, а для родителя — это важнейшее качество! Мирослав недоверчиво помолчал, что-то обдумывая, но явно успокоился. Затем фыркнул и улыбнулся: — Я уж было решил, что ты проецируешь на меня свои тайные желания отцовства. Фу-у-ух, напугал! — он шутливо погрозил Косте пальцем. — Я же знаю, что родители капитально забивали тебе голову традиционными семейными ценностями. И подумал, будто ты, тайно, в душе, хочешь вернуться на стезю натурала, попробовать завести жену и ребёнка… Знавал я таких идиотов, — проворчал мужчина. — Ничего бы не вышло, — Минаков-старший сухо поджал губы. — От себя не убежишь, а жизней поломанных потом не склеить. — Да понимаю я это, — буркнул Костя. — Наши родители всю жизнь говорили нам об институте семьи, как важно иметь «нормальные» отношения, — парень поморщился. — Но, думаешь, я променяю Антона на кого-нибудь? — фыркнул Костя, широко улыбнувшись. — Я — однолюб, и своего рыжего Загорского не брошу. — Мне, братишка, кажется, что у нас в семье все однолюбы, — ухмыльнулся Мирослав, нетерпеливо поглядывая на дверь спальни, за которой как раз послышалась возня.***
На кровати стояли две коробки, подписанные как «Костя» и «Антон»; Загорский с трепетом снял со своей крышку. И удивлённо приподнял тонкие брови, пытаясь понять, что это вообще такое. Он выудил горку непонятных тряпочек и меховушек, гадая, куда это и зачем, но тут его внимание привлёк глянцевый буклет на дне коробки. Развернув его, Антон в ужасе застыл. На развороте, в разных позах, мускулистый мужик демонстрировал на себе детали данного туалета, вплоть до самых интимных. Наверху витиеватыми буквами обозначалось: Секс-шоп «Взрослый мир», а чуть ниже — «ЗаеБелочка». — Ну, конечно, где ещё Мирослав может купить новогодние костюмы… — выдавил Загорский и судорожно вздохнул. В дверь постучали, заставив Антона подпрыгнуть от неожиданности, и просунулась голова Злата. — Мир сказал, что тебе нужно помочь, не то ты вообще отсюда не выйдешь, — доверительно сообщил он и втиснулся в комнату. — Нет-нет, я сам могу! — в панике залепетал Загорский, но Злат его уже не слушал. — Вот, смотри, — он развернул что-то белое и воздушное, с оранжевыми атласными бантиками: — Это чулки, они крепятся к подолу юбки. — К-какой юбки? — заикаясь, простонал Антон. — Вот этой, — Климов потряс в воздухе плюшевым кусочком ткани с белой отделкой. Сзади свисал пушистый рыжий предмет, который Антон с трудом опознал, как хвост. — Раздевайся. Полностью. — Что?! — А чего? — Злат пожал плечами. — Носки тебе не понадобятся, трусы тут тоже есть, — он помахал в воздухе такими же прозрачными, как у него самого, стрингами. И прежде, чем Загорский начал сползать в обморок от ужаса, пояснил: — Да не парься ты! Их под юбкой не видно. Загорский проскулил что-то невнятное и принялся снимать одежду, невольно ёжась под внимательным взглядом Климова. — Ты слегка похудел, — заметил тот. — Так вместе же к сессии готовились, — огрызнулся Антон и тут же оживился: — Как Мирослав воспринял, что ты сдал экзамен досрочно? — Очень хорошо воспринял, — довольно улыбнулся Злат. — Оттрахал меня самым большим дилдо, которое у нас есть, и засунул свой член по самые гланды. Я даже орать не мог, зато кончал, как заведённый. Загорский вспыхнул как маков цвет и немедленно пожалел, что спросил. Казалось бы, пора уже привыкнуть к откровенным рассказам друга, но щёки всякий раз, словно тёркой продирали. Чулки пришлось надевать очень аккуратно, хотя они и были достаточно плотными, чтобы не порваться в первые же пять минут. Стринги неприятно врезались в задницу, и Антон невольно поводил ею, пытаясь разместить поудобнее верёвочку, а спереди всё просвечивало так, что хотелось со стыда сгореть. А Злат, засранец такой, ещё присел на корточки и деловито поправил загнувшуюся ткань, и кожу Антона покрыли мурашки от этого прикосновения едва ли не к самой плоти. Потом натягивали довольно эластичную юбку, которая в перечне почему-то значилась как «пояс для чулок», прицепляли к ней сами чулки, следом пришёл черёд предмета, опознанного Антоном, как подтяжки. Их Климов прикрепил к поясу и перекинул за спину. К тому месту, где шлейки перекрещивались, парень пристегнул кончик пушистого беличьего хвоста и удовлетворённо цокнул языком. — Осталось уши, — сказал он и нахлобучил на голову Антона ободок. На этом мучения не закончились. Злат извлёк откуда-то маленькую баночку и раскрыл её. — Блёстки, — пояснил он на немой вопрос Антона. — Чуть-чуть на верхние веки, будешь прям секси-штучкой! — Отчего ж себе не наляпаешь? — с досадой проворчал Антон, послушно закрывая глаза и ощущая щекотное прикосновение кисточки. — У меня будут стразы, — возразил Климов. — Открывай, уже можно. Антон распахнул ресницы и тут же дёрнулся — Злат принялся намазывать этими же блёстками его соски: — Ай! — Всё уже, не дёргайся, — ухмыльнулся Климов. — Надевай вот эти тапки, не то навернёшься, в чулках на паркете скользко. Тапками оказались коричневые домашние балетки на нескользящей силиконовой подошве. Задрав собственную ногу, Злат продемонстрировал на своих гольфах такую же: — Специальные, очень удобно! — Так вот для чего ты моим размером ноги интересовался, — уныло пробормотал Загорский. — Ага, — кивнул Злат и принялся прилеплять в уголки своих глаз какие-то блестящие штучки. — Клеевые стразы, — опять пояснил он. — Ну, всё, пошли в комнату, пусть парни оценят! В гостиной Минаковы что-то негромко обсуждали, но немедленно замолчали, стоило Антону появиться в поле их зрения. Когда Костя увидел Антона, он потерял дар речи, уставившись на своего парня, как на восьмое чудо света. Из головы испарились все связные фразы, оставив после себя невнятную кашу. Обалдев, Костя даже с дивана вскочил, с ног до головы разглядывая крайне смущённого Антона. Но Минаков-младший не мог не признать тот факт, что у его брата и Злата талант — в выборе чего-то такого, есть определенный, пусть и извращенный, вкус. Загорскому шёл подобранный образ, несмотря на то, что одет он оказался далеко не так, как его привык видеть Костя. Юбочка и чулочки великолепно подчёркивали красивые ноги Антона, а переливающиеся блёстками изумрудные глаза и густо облепленные ими же сосочки, делали юношу нежным и очень привлекательным. Костя едва смог выдавить из себя хриплым голосом: — С ума сойти… Мирослав удовлетворённо хмыкнул реакции брата и между делом пояснил: — Мы хотели, чтобы вы по-другому взглянули на наши со Златом фишки, а то ему скучно, когда просто обзываетесь «извращенцами». Теперь все в равном положении, — и слегка подтолкнул брата в сторону спальни: — Твоя очередь, Костя. Минаков-младший не сразу заставил себя сделать шаг. Он попросту не мог оторвать взгляд от раскрасневшегося Антона, который, казалось, ещё больше засмущался из-за того, насколько пристально на него смотрел его парень. Злату пришлось втолкнуть Костю в спальню ненавязчивым движением, и только тогда тот пришел в себя, удивлённо хлопнув глазами. На широкой кровати стояла коробка и, подойдя, он увидел своё имя. Костя с беспокойством покосился на друга. Парню всё ещё не нравилась эта идея с переодеваниями, но, при виде Антона, жар возбуждения прошёлся по всему телу, и фантазия заработала на всю катушку, подкидывая весьма приятные картинки их совместного секса после того, как они останутся одни. Злат, вторично вызвавшийся изобразить помощника для переодевания, не стал дожидаться, пока Минаков попытается разглядеть содержимое коробки, тут же вытащил один из элементов гардероба и водрузил перед Костиным носом: — Мир не сильно морочился с твоей ролью, так что, всё просто. Это оказалась медицинская шапочка с красным крестом. Костя закатил глаза. Оставив первую, появившуюся на свет, вещь болтаться в руках Злата, Костя потянулся к коробке и принялся придирчиво осматривать то, что ему было со всей заботой приготовлено братом и его несравненным парнем. При этом, Костя старался не обращать внимания на вертящегося рядом полуголого Злата. К виду друга Минаков-младший чуток попривык, но восторга, всё равно, от созерцания Климова не испытывал. Следующим оказался игрушечный стетоскоп — типичный для любого секс-шопа, пошлого ярко-красного, почти ядерного, цвета. Бровь Кости нервно дёрнулась, но больше его повергли в шок короткие белые шорты из плотной, легко тянущейся ткани, которые облегали тело, не скрывая ничего. — Тебя не смущает, что будет видно мое нижнее бельё? — скептически взглянул на друга Костя, и тут же пожалел, что вообще это сказал. — Какое бельё, милый? — кокетливо захлопал ресницами Злат. — Доктор-секс белья не носит! — и, заметив, как вытянулось Костино лицо, добавил: — Балда, у шорт гульфик специальный, затолкаешь туда своё хозяйство, чтобы не выпало при ходьбе, и всё. Кстати, он отстёгивается! — Климов продемонстрировал, открепляя клёпки переднего «карманчика» и оставляя его болтаться на нижней пришитой части. — На что я только подписался? — выдохнул Костя, недовольно поджав губы, но не сбегать же, в самом деле. Минаков принялся исследовать остальные элементы своего наряда, который ему предстояло носить сегодня целый день. Четвёртой вещью оказалась куртка-распашонка, которая заканчивалась где-то на уровне пупка. На кармане куртки тоже был пришит красный крест. Белые носки на нескользящей подошве завершали короткую череду деталей. — Можно я в который раз скажу, что вы с братом извращенцы до глубины души? — проворчал Костя. — Мы не извращенцы, а не стеснённая занудными рамками, в сексуальном плане, пара, — фыркнул Злат. — Вообще-то, я считаю, что настоящее извращение, это когда калечат друг друга: ожоги, проколы, порезы, подвешивание на крюках за кожу… Ладно, ладно, молчу! — захихикал он, глянув на слегка побледневшее лицо друга. — Я понял, — поморщился Костя. — Ты выйдешь или мне прям при тебе переодеваться? — Ой, какие мы стеснительные! — съязвил Климов и, демонстративно повиливая практически голой задницей, с пушистым шариком хвоста, покинул спальню, крикнув напоследок: — Свои семейники не забудь снять! Костя не стал ничего отвечать другу, лишь поджал губы и принялся переодеваться. Если бы не шорты, с этим гульфиком-кармашком, костюм можно было бы даже назвать приличным. Почти. В гостиной Злат носился между Мирославом и Антоном — льнул к одному и подтрунивал над другим. Накрытый стол заманивал аппетитными запахами и нарядным видом. Сама квартира тоже оказалась под завязку забита новогодними украшениями, а в проёме двух окон красовалась большая, под потолок, нарядная ёлка с множеством разноцветных огней. Под ней небольшой горкой лежали коробки, обтянутые обёрточной бумагой и с пышными подарочными бантами. Загорский, крайне неловко ощущавший себя в беличьем костюме, постоянно одёргивал слишком короткую юбку, и подозрительно косился на коробки. Если Мирослав сказал, что подарками им является костюмированная вечеринка со стороны Антона и Кости, а для последних — это щедро оплаченная мебельная доставка, то что тогда это такое? Для бутафорских, коробки оказались не сильно лёгкими — Антон присел и потряс одну, гадая, что к чему, но, заслышав приближающийся голос Злата, тут же вскочил и попытался поправить чёртову юбку, которая от малейшей попытки нагнуться или расположиться в сидячем положении, оголяла всё, что только можно. Длинные лямки чулочных пристёжек, вшитые в подол, ничуточки не спасали положение, а стринги, хоть и не натирали, но изрядно мешались между ягодичных половинок. Бросив взгляд в ростовое зеркало, Антон вздохнул. Безусловно, он выглядел чересчур развратно для семейного Нового года, но хоть не как Злат, щеголявший в абсолютно прозрачных трусах. Вспомнив, что на нём такие же, Загорский слегка покраснел и внезапно подумал, что Костя их ещё не видел. «Потом покажу…» Он с аппетитом жевал тарталетку, когда из спальни показался Костя, и едва не подавился. Ого! Конечно, какой ещё костюм нужно парню, учащемуся в медицинском? Естественно, врача! И очень сексуального врача, надо сказать. Загорский во все глаза пялился на любимого, подмечая, насколько все детали подчёркивают Костину яркую внешность. Белый цвет отлично оттенял смугловатую кожу, эластичная ткань туго обтягивала упругие ягодицы, короткая курточка только сильнее оголяла прекрасно слепленный торс, а длинные сильные ноги смотрелись настолько естественно, что речь о том, чтобы прикрыть это великолепие даже не возникала. Минаков нерешительно затоптался перед взорами, направленными на него; Мирослав усмехнулся, а Антон шагнул поближе, машинально одёргивая проклятущую юбку, и восхищённо протянул: — Ты шика-а-арен! Костя неловко улыбнулся, увидев неприкрытый восторг в глазах Антона. Загорский потоптался на месте, явно не зная, стоит ли ему подойти ещё ближе и обнять, или что вообще сделать, и Минаков-младший решил эту проблему за обоих. Подойдя к Антону, стараясь не обращать внимания на лыбящегося во все двадцать восемь Злата, приобнял и поцеловал Загорского в щёку, пробормотав: — Ощущаю себя странно, словно вовсе голый, но я рад, что тебе нравится. Спасибо. — Ты ещё не представляешь, что у меня под этой юбкой, — смущённо прошептал Антон. — Ну, то есть, представляешь, наверное, если на Злата посмотреть… — он машинально оглянулся на Климова. Брови Кости поползли вверх, а руки едва не потянулись проверить, но парень одёрнул себя — он не станет делать это при всех, конечно же. Однако общая картина того, как прозрачная ткань отлично подчёркивает все прелести тела Загорского, у Кости нарисовалась. Он несколько раз сглотнул — образ Антона и так манил облапать, ущипнуть, огладить, а таинственное нижнее белье едва не сорвало крышу. — Забери потом… их с собой, — хрипло пробормотал Костя так, чтобы переговаривающиеся между собой Злат и Мир, оценивающие их внешний вид, не услышали. — Хочу увидеть тебя в них дома. Антон смутился и кивнул. Он и так предполагал, что Минаков-старший предложит им обоим забрать костюмчики и «применить в семейной жизни», и нисколько не был против, пощеголять в присутствии Кости даже в более откровенном виде. Но исключительно наедине, а не тогда, когда ещё две пары глаз изучают тебя от макушки до пяток.***
В целом Новый год прошёл довольно интересно. Едой оголодавшие «сэкси-штучки» налопались так, что некоторое время могли только сидеть и лениво переговариваться. Злат поддразнивал Костю, предлагая Антону проверить его «карманчик» на шортах, и обзывал друга Доктором Айболитом, к которому пришли лечиться Волк, Заяц и Белочка. Костя пригрозил надрать ему уши стетоскопом, и Климов тут же протянул ему ободок — с заячьими, для экзекуции. Заржал даже Антон, хотя и пытался всячески поддерживать своего парня. Угрожать надрать задницу Злату опасались — а если согласится? Вполне возможно, что вечеринка перерастёт в порно-просмотр живого действия, с последующей оргией зрителей. К тому же Злат, после третьего бокала, именно это и предложил, хихикая над выражением лиц Кости и Антона. Мирослав посмеивался, но в дискуссию не вступал. Потом слушали Президента, считали бой курантов, орали «С Новым годом!» и загадывали желания. На улице начался роскошный фейерверк, организованный на специальной площадке для жителей этой части района. Из окна хорошо было видно всё великолепие огненной феерии, и на несколько минут все прильнули носами к стеклу. Затем Минаков-старший велел всем искать под ёлкой свой подарок, и Антон понял, что его опасения подтвердились. Но когда распечатал свою коробку, то все возражения мигом вылетели из головы. Это оказался набор флешек с подсветкой, пять штук, все разных цветов. Загорский, которому вечно не хватало внешних носителей для всевозможных фото, видео и текстовых файлов, радостно заорал. Косте достался электронный фонендоскоп, и парень бережно убрал его в чехол, мечтательно вздыхая. Несомненно, старший брат знал, как заткнуть муки совести младшего, вздумай тот побубнить о дороговизне. Злат получил новую эротическую игрушку и продемонстрировал всем и каждому. Благо, не в действии. Потом опять ели, пили и участвовали в ужасно пошлых конкурсах, придуманных Златом: кто сильнее прогнётся в позе «кошечки» — он или Антон; кто быстрее попадёт соломинкой от коктейля, привязанной к поясу на нитку, в горлышко бутылки, стоящей на полу — Костя или Мирослав; кто крепче простоит с вибратором в попе и не кончит — Антон или Злат; кто дольше продержит монетку между ягодицами — участвуют все. Позу «кошечки» оценили скопом, поскольку Мирослав, во время конкурса, сфотографировал Злата и Антона, пытаясь выявить победителя. Чем круглее смотрятся ягодицы и сильнее видна промежность в прозрачных стринго-трусиках, тем лучше прогиб. Соломинками в бутылки попали оба, но Мир на секунду опередил брата. А монетку не удержал никто, потому что, ржали, как сумасшедшие. От предпоследнего конкурса Климова отговорили, и он надулся. Мирослав наклонился к его уху и что-то зашептал. По мере услышанного, лицо Злата становилось менее обиженным, а в конце он замурлыкал и многозначительно потёрся о своего парня — видимо, пришли к консенсусу. Костя с Антоном воздержались задавать на эту тему вопросы, опасаясь шквала эротических подробностей. Ближе к утру Антон с Костей отправились домой — оставаться в одной квартире с «озабоченными кроликами» не хотелось. Как ни странно, но такси вызвать всё же удалось, хоть и стоила поездка совершенно заоблачно. Мирослав натолкал им с собой еды, поскольку наготовлено было на целую роту, вручил пакеты с костюмами и подарками, пожелал приятно провести время и попрощался. Стринги и чулки Антон оставил на себе и дома продемонстрировал их Косте во всей красе, без мешающейся юбки и прочих прибамбасов. Минаков их даже снимать не стал, втрахивая Загорского в кровать, лишь отодвинул краешек; а перед этим долго и смачно облизывал яички сквозь ткань, пока Антон захлёбывался стонами и мольбами о продолжении. Уже почти засыпая, Антон сонно проговорил, привычно устраиваясь Косте под бочок: — А идея с костюмами не столь уж дикая, как показалось вначале. Мне понравилось сейчас… — Мне по-настоящему понравилось это только сейчас, — дополнил Костя, акцентировав внимание на двух последних словах. Он поближе подтянул к себе Антона и привычно уткнулся носом в его взмокшие после активных физических упражнений кудряшки. — Знаешь, а тебе изумительно красиво идут чулки. — Ммм, значит, завтра весь день буду ходить в них и этих стрингах, — дурашливо протянул Загорский. — С Новым годом, Костик, я тебя люблю! — он подтянулся и поцеловал Минакова. — С Новым Годом, — в ответ прошептал Минаков. — И я тебя люблю.