Люди и Ангелы - Громовержец

      Долгое путешествие в Аста-Гелон через земли, не тронутые ни болезнями, вспыхнувшими на юге, ни смутами, разразившимися на западе, ни войнами, гремящими и поныне на самом дальнем севере, выдалось безопасным, скудным на события и, вероятно, безынтересным любезному читателю. Путь двух друзей пролегал строго вдоль великой реки Переннис, разделявшую Небеса на две части от самого истока под Сэинором, что в Снежных горах, и до предгорий Астра-Алкара в землях раскалённых песков Кальдотерима. Река эта – могучая и сильная, бурная и непокорная – испокон веков прорубала себе путь в своём среднем течении между двумя Великими Утёсами – Восточным и Западным. Узкие полосы скалистой, безлюдной и практически безжизненной земли, зажатые между почти отвесными Утёсами и Переннис, назывались Междугорьем. В давние времена эти территории были не только полем боя ныне павших королевств, но, что было ещё раньше, важными торговыми трактами. До сих пор вдоль старых, разбитых дорог, о которых теперь напоминали в основном лишь указательные камни, стоят остовы разрушенных фортов и торговых постов, где путешественники и дельцы, преодолевавшие путь из Лиги в северные владения, могли передохнуть и пополнить припасы. Вдоль основных трактов даже были специально высажены тополи, похожие в летнее время на ярко-зелёные острия, устремлённые наконечниками в небо. На них тогда ещё можно было любоваться – сейчас большую их часть вырубили для разных нужд, а другая часть и вовсе выгорела во время недавних войн. Лишь старые крепости – Зуб и Зубец, как два обломанных клыка, торчащих из сирых скал Западного Утёса, возвышаясь над пепельной гладью Переннис, медленно катящей свои воды восточнее их, напоминали о временах былого благоденствия.       Ныне всё изменилось. Теперь здесь правит Лига. И поэтому Эйнар и Суо не надели в дорогу на север свои форменные мундиры, украшенные знаками отличия.       Впрочем, Зуб и Зубец были куда западнее того места, где на север явились наши герои: их разделяло русло пенистой и неспокойной Переннис. Поднявшись на взгорья, предшествовавшие тому месту, где Восточный Утёс сильно забирал круто на восток, друзья, сменив лошадей на почтовом посту, двинулись по Северо-восточному тракту через относительно благополучные Земли Олив, а затем далее по безлюдным дорогам, заросшим колючими дикими травами и кустами. То, что можно было, пусть и c большой натяжкой, назвать цивилизацией с этого момента осталось далеко позади. Мелкие поселения, посты и форты здесь не были и в помине. Редкие деревни были оставлены и поражены пожарами, поля – поросли сорняком, а леса и луга – редкие и когда-то дорогие местным жителям – теперь затянуты ядовитой мглой, а в них по ночам воют лихие твари.       Хилотерим ещё был только впереди, а друзья уже заволновались. Война в этих землях отгремела уже очень давно, лет двести назад. А показаться могло, что разорители пронеслись по ним только что. Ещё долго ни одна живая душа не попадалась Эйнару и Суо. Это не пугало их, но заставляло настораживаться и думать, предполагая, и находя подтверждения своим предположениям. ***       Когда они были уже совсем близко к тем границам, которые очерчивают картографы на своих картах, отделяя Хилотерим – Высотные земли – от остального мира, их внезапно застала темень: мрачная, явно несущая ливень, туча в мгновение ока налетела с юга и закрыла собой солнце. В глубине её приглушённо, отдалённо заворчал разыгрывающийся гром. На их счастье именно в этот момент они оказались совсем недалеко от последнего на этой территории почтового поста – восточнее была сплошная глухомань, где не было ни армии, ни вообще кого-то, кому могли доставляться письма.       Сонный, уже погасивший все свечи в своём крайне небольшом, покосившемся деревянном домике, почтмейстер, выставил голову из окна, помигал глазами, а потом удивлённо их распахнул, завидев путников. Когда друзья приблизились к его конторе, спешились и стали отводить лошадей под соломенный навес, надвинутый, как огромное, дряхлое крыло, на крышу самой конторы, почтмейстер выскочил к ним. На нём была одна длинная ночная рубаха и серый, дряблый колпак. Сам он выглядел довольно престарело: его словно бы забыли здесь, на краю мира, во времена, когда он ещё был молод и полезен. Сейчас же он бесполезен и стар.       Он и сам, кажется, это понимал, а потому и не мог поверить неожиданному визиту достаточно странных гостей, да ещё и в такое неспокойное время.       - Чего вам тут? – разглядев в сумерках их одежду и убедившись, что она не форменная, старик расхрабрился: глаза его воинственно сверкнули. – Хулиганы! А ну, пошли, пошли! Кто вам разрешал коней заводить?       Пока Суо, не слишком обращая на эти визгливые причитания внимание, занимался лошадьми, Эйнар подошёл к почтмейстеру и сунул под его огромный красный нос грамоту – нотис, с большой красной печатью внизу. Пока старик мямлил, осознавая собственную ошибку, человек обошёл его и прошмыгнул в контору, на ходу снимая походный плащ.       - Заходите, дедушка, а то сейчас польёт. Есть тут у вас чаю напиться? Ну и сыро же тут. Как вы тут живёте? – За Эйнаром в конторку зашёл и Суо, хмуро поглядывая на «дедушку».       Жилище его было не только сырым, но и ужасно тесным. Впрочем, чего ещё нужно одинокому служивому человеку? Да, на такие посты обыкновенно помещали именно ангелов, которые зачастую всю свою бессмертную жизнь служили на почтовых постах и дальних заставах, свято чтя свой ответственный долг. Но это богом забытое место никому не было нужно. Выглядело оно как снаружи, так и внутри так, будто оно лет сто не знавало капитального ремонта. Контора была тёмной, крайне бедно обставленной, а кирпичные стены её, изрезанные трещинами, казалось, вот-вот разъедутся в разные стороны или и вовсе рассыплются. Странно, но старик почтмейстер всё ещё следовал своим строгим инструкциям – письменный стол, принадлежности и деревянные ящики, по обыкновению в иных местах наполняемые письмами, были прибраны, чисты и располагались исключительно на своих местах. Да и в целом, несмотря на разруху, пыль и трещины в стенах, все предметы в конторе были именно там, где им нужно быть, словно бы каждую минуту могут явиться ангелы, чтобы проверить, не потерял ли он бдительность.       Старик, всё ещё не потерявший бдительность, увидев печать эдемской Канцелярии, был вынужден только пожать губами, поворчать и уступить кров загадочным пришельцам. Любезничать с ними он не собирался.       - Нету у меня чая, - фыркнул он, усаживаясь за низенький стол и укладывая перо ровно вертикально на нём, без малейшего отклонения. – Не привозят уже давно.       - А чего есть? – Эйнар, сняв сапоги и отладив меч от пояса и взяв его в руки, сел в уголке. Суо, проделав то же самое, вытянул ноги, усевшись на лавку и закурив трубочку.       - Ничего нету, - отвернулся от них почтмейстер. – Ничего не привозят.       Эйнар не унимался. На лице его сияла приятная улыбка, а угол, в котором он присел прямо на пыльный пол, был совсем рядом со столом старика. Суо же, напротив, постарался дистанцироваться от него как можно дальше.       - А чем же вы живёте тут, дедушка? – спросил Хендир. – С деревнями, наверное, сообщаетесь?       Старик мрачно посмотрел на него сверху вниз:       - С деревнями? – сухо переспросил он. – Какие тут деревни? Никаких деревень и за пять иецин не осталось.       - Куда же они делись?       Старик снова посмотрел на Эйнара сверху вниз, кажется, с презрением.       - Вы что же, совсем не знаете, что тут делается? – в этот момент над крышами, разорвав напряженную глушь, царившую вокруг конторы, раздался оглушительный гром, и по кровле мелко затарабанил дождь. – Господи, спаси! – воскликнул подпрыгнувший от неожиданности старик.       Эйнар посмотрел наверх, на потолок, подумал полминуты, и продолжил задавать почтмейстеру вопросы, интересующие его:       - Господи, говорите? У нас на юге, наверное, другому богу молятся.       Суо, вскинув брови, удивлённо посмотрел на Эйнара. Почтмейстер же под пристальным, улыбчивым взглядом человека даже не колыхнулся. Он только отвернулся и уткнулся в свои бумаги, которые точно не мог разглядеть в темноте старческими глазами.       - Эскальгер. Знаю. Какая разница как кого называют. Бог – он один. А до ваших южных богов мне вообще дела нет.       Туманный, очень многозначный ответ старика не устроил Эйнара, но, подумав, он не решился его уточнить. Зато он решился уточнить другое:       - А куда же делись деревни?       - Кто ушёл в Аста-Гелон, а кто убежал, - скупо отозвался тот. Он помолчал какое-то время, а потом продолжил. – Вы, видимо, вообще ничего там на юге не знаете. Неудивительно. Видал я, несколько раз тут проезжали ваши. Давно то было, пожалуй, - старик начал припоминать. – Месяца уж два тому назад. Серьёзные ребята приезжали – при оружии, скрытные, грубые. Ох, очень грубые. Они-то мои запасы последние поотнимали. И уехали.       - Куда?       - В Аста-Гелон, куда же? – хмыкнул старик. Он зевнул, прикрыв рот рукой, поправил колпак, и добавил. – Назад они не приезжали.       Эйнар переглянулся с Суо. Великан только пожал могучими плечами и выпустил внушительную струю сизого дыма.       - Вы туда держите путь, да? – кивнул им почтмейстер. – Хм, хм. Вы куда добрее тех ребят, с красными плащами, - в этот момент, пока старик обдумывал следующие слова, Эйнар снова взглянул на Суо. Суо подтвердил: «Окуларии» - вот кто те грубияны в красных плащах. – Вам бы я не посоветовал соваться в этот город.       - Отчего же? – спросил Эйнар.       - Я никогда не покидаю своей каморки, - шмыгнул носом старик. – И я не видел, что сталось сейчас с Аста-Гелоном. Но там делается что-то недоброе. Здесь стали ходить не только разбойники и красные плащи. Я слышал шёпоты о тварях и похуже. О демонах.       - Демоны? На Небесах? – Суо расхохотался, и это был такой злой, яростный хохот, что почтмейстер даже испуганно глянул на него. – Дедушка, это всего лишь россказни.       - Да-да, - заворчал он. – Я ж сказал, я ничего со своего поста не вижу. Каморка, огородец – вот и всё, что мне известно наверняка. Это, и вести, что мне иногда приносят. Потому я и говорю, в начале весны, едва снег сошёл в первый раз, по тракту часто стали люди идти: со скарбом, с детьми, со всем остальным. И, главное, ничего не рассказывают. А у всех глаза круглые от ужаса. Бегут, стало быть, от чего-то. А от чего – Господь их знает.       В этот момент очередной мощный раскат грома ударил где-то в вышине над землёй. Старик вновь запричитал, сложил молитвенно руки и тихонько зашептал молитву. Больше его Эйнар не отвлекал. Мерный шум дождя и шелестение губ старого почтмейстера убаюкивали его, и вскоре он заснул неспокойным сном. Суо же ещё долго смотрел на друга, на старика и, закончив курить, прикрыл устало глаза. Он не спал: лишь вслушивался в окружающие его звуки, морщился от сырости и думал обо всём, что услышал.       Эйнар проснулся через несколько часов, когда дождь как раз поутих, и гром гремел уже отдалённо, уйдя дальше на север, к Сторожевым пикам. Хендир встал, размял все то, что у него затекло, оправил одежду и тронул за плечо прикорнувшего Суо. Он вздрогнул всем телом и в первую секунду очень внимательно, напряжённо посмотрел другу в лицо. Затем он сразу же расслабился, приняв вид добродушный, но собранный.       - Идём? – спросил он, вставая и проверяя свои вещи.       Эйнар кивнул:       - Дедушка, спасибо вам за кров, - сказал Эйнар почтмейстеру, а потом с улыбкой прибавил. – Знаете, я думаю, нечего вам тут уже делать. Ехали бы вы отсюда, чего вам пропадать в этой глуши? Вряд ли уж здесь кому-нибудь понадобится почта.       Старик, нахмурив брови, потрогал сухой рукой подбородок и сказал:       - Как же? А если и вы не вернётесь и вашим надумается ещё кого-нибудь прислать? Мне же стыдно будет. Скажут: трус, оставил вверенное имущество, за которое головой отвечал. Что головой, честью отвечал! Я здесь ведь не просто так, я кое-как навес держу, хозяйство небольшое. Для своих нужд, но да как я его брошу? Вот и навес. Вы приехали, лошадей своих поставили. Так и должно быть, для того здесь пост и нужен. А не было бы меня, давно бы уже все по кирпичикам разобрали, да хоть те же беженцы, что с деревень шли. А так все в сохранности. Так что нет, ребята, езжайте. А я вас тут покараулю, ежели вернётесь. А нет – так Господь с вашими душами. ***       Друзья двинулись дальше по тракту на северо-восток. Заря занималась вдали несколько справа от них, в глухих, далёких сизых тучах, удаляющихся за горизонт. Было сыро и грязно. Дорог в этих местах уже давно не было, вернее, когда-то они бесспорно были, но ныне от них остались лишь неглубокие овраги. Изредка они в путешествии своём переходили через редкие берёзовые чащи, потемневшие после дождя, и наполнившиеся ненадолго свежим, а не гнилым ароматом. В более густые чащобы и леса, раскинувшиеся слева от них, где угрожающе свистели тревожными голосами птиц корявые дубы, друзья и не думали заворачивать. Кто знает, какая напасть могла там с ними приключиться? Сейчас они продирались грудями своих коней сквозь высокую луговую траву, осыпая свои сапоги и штаны холодной росой. Было свежо, но привычной особенной душистости они не чувствовали, как то бывает в этих местах летом, тем более ранним утром. Чем выше поднималось солнце на уже очистившемся небе, тем тяжелее становился воздух, тем сложнее становилось дышать.       Вскоре на небе снова оказались тяжёлые, сумрачные облака, закрывшие серостью всё то, что должно быть синим и чистым. И с тех пор Эйнар и Суо долго не видели над головой ясного солнца. Север всегда славился своей крайне переменчивой погодой, но друзья, забыв об этом и вспомнив рассказы старика, стали грешить на магию, скрывшую солнечный свет. В такой полутьме они проделали весь оставшийся путь. В полутьме и молчании. ***       Спустя целых три с половиной недели с того дня, когда Эйнар и Суо вышли из Эдема и отправились в дорогу, они, наконец, достигли расположившегося между двумя реками – между Астой и Гелоном – города. Друзья вышли к нему ночью, и, когда место слияния этих рек показалось извилистым белой лентой впереди, они не сразу поняли, что Аста-Гелон прямо перед ними. В дни своего расцвета он тоже походил на огромную, чрезвычайно разросшуюся деревню, объявшую дельту Асты, входящую в Гелон со всех сторон. Здесь даже укреплений никаких не было, даже башен из камня, даже стен – ничего не защищало город от нападений. Впрочем, и защищать в то время было не от кого, а в настоящее время – уже просто нечего. Невооружённым взглядом, даже в темноте виднелись следы упадка и запустения. Город можно было попросту не заметить в ночи – огни в нём не горели ни в едином разбитом окошке небольшого покосившегося деревянного домика, составляющем Аста-Гелон. Ни единого звука из довольно большого города, где лет пятьдесят назад жило тысяч пятнадцать народа, не было слышно. Аста-Гелон вымер, как будто и не было здесь никогда ни единой души. Он напоминал собой огромный лес в зимнюю пору – всё здесь погрузилось в задумчивую, мертвенную, а оттого пугающую тишину.       Приблизившись к нему, пройдя по первым попавшимся улочкам, неизменно держась как можно ближе друг к другу, чтобы не потеряться, друзья обнаружили следы массового перемещения людей: дороги, пусть и изрядно размытые дождями, сохранили следы отбытия: чьи-то изрядно вытоптанные сады и огороды, выломанные и разобранные торопливыми руками заборы и ограды, колеи, проложенные в грязи. Впрочем, всё это уже благополучно смешалось и смылось – об этом можно было лишь догадываться по косвенным, едва различимым признакам. Если бегство из города присутствовало, оно случилось достаточное время назад. Эйнар и Суо вот уже в который раз переглянулись. Даже сейчас, в кромешной мгле, они увидели в глазах друг друга медленно подкрадывающийся к ним удушающий страх. Они оба разом, как один, почувствовали, что рассказы Иезекииля и домыслы старика с почтового поста могут быть правдой.       Они углубились в широкие улицы Аста-Гелона. Соорудить из хлама, в обилии валяющегося по в спешке оставленным дворам, пару факелов и зажечь их друзьям пришло в голову только когда они добрались до того, что когда-то было центром города – главной торговой площади, находящейся напротив городской ратуши. Здесь уже было куда больше каменных домов – небольших, двух-трехэтажных, крайне приземистых. Улицы здесь, насколько можно было видеть, всё ещё были широкие, но всё такие же заброшенные, с разбитыми дорогами и следами каких-то внутренних волнений и локальных разрушений, с несколькими местами, опалёнными огнём. Суо пришло в голову, что пора бы им уже обнаружить парочку давнишних изглоданных скелетов, потому как налицо были какие-то столкновения местных с кем-то ещё (а, может, и друг с другом). Однако таковых не было найдено ни одного. Он поделился своими мыслями с Эйнаром.       - Может быть, похоронили быстренько, - предположил тот. – Или сожгли. Хотя не похоже на это. Они явно торопились.       Они двинулись от центра города через широченный проспект, выходящий на такой же широкий мост, перекинутый через спокойную Асту. Чёрная муть воды еле-еле отражала блеск двух маленьких красных факелов, словно бы даже река противилась распространению света в этом месте. Эйнар, переходя реку, заглянул в тёмные воды, перегнувшись через, вероятно, чудом уцелевший каменный парапет, и вдруг ему пришла в голову странная мысль, что уже давным-давно должно было взойти солнце, а оно всё никак не всходит.       - Это место проклято, - подумал испуганно Эйнар и поторопился отойти от воды, поспешив за оторвавшимся от него Суо. – Значит, всё правда, что говорил мне Сэни. Эх, Сэни! Как же он сейчас нужен. Перед ним мне было бы стыдно трусить!       Конечно, это ему только казалось, что рассвет должен был давно произойти. В действительности сейчас был только час после полуночи, но Эйнар думал, что он полжизни провёл в этих кромешных тенях, где вечно, как он думал, сидит какая-нибудь угроза. Суо вовсе казалось, что его подслушивают, или за ним исподтишка наблюдают. Весь его лоб, вся его спина, весь он был мокрый. Обливаясь холодным потом, пробираясь через тьму, он бесконечно оглядывался, останавливался, весь обратившись в слух, но затем, нервно вздохнув, продолжал путь. Наконец, он не выдержал напряжения – меч сверкнул в его руке, блеснув звонкой сталью в густом мраке.       - Я что-то слышал! Сюда, Эйнар!       Он грозно надвинулся на один из домов, стоящих у дороги. Хендир окликнул друга:       - Ты чего? Тебе показалось! Это место сводит нас с ума.       Суо ворвался в захудалое помещение, сверкая глазами, и начал шарить по чьей-то давно оставленной пыльной прихожей. Глаза его лихорадочно, болезненно сверкали. Он потянулся своей огромной ручищей к большим горшкам, стоящим под широким обеденным столом, но вдруг, неожиданно для Эйнара, и даже для воинственно настроенного Суо, этот горшок дёрнулся и испуганно взвизгнул. Глиняная крышка с него слетела и покатилась по полу куда-то в сторону. Церра отдёрнул от него свою руку и встал рядом с ним на колени.       - Ты это слышал? – он повернулся к Эйнару, стоящему рядом с ним. Лица их выражали крайнюю озадаченность.       Глиняный, покрытый слоем пыли толщиной в палец, горшок, чья высота едва доходила им до бёдер, снова издал звук, похожий на скрипение несмазанной ставни. Эйнар был готов поклясться, что внутри него кто-то был.       - Кто ты? – спросил он чуть слышно, положив предварительно руку на рукоять меча. – Почему ты прячешься?       Горшок снова заговорил с ними скрипучим старческим голосом, таким, как будто уста, его издававшие, не открывались не один месяц:       - Оу, ох, ммм. Живые люди? Возможно? Нет, не думаю. Это лишь ветер. Или пришли Золотые? Пусть Золотые уходят: у Игора остались лишь черепки. Золотым нужны черепки? Не думаю, нет, не думаю. Золотым нужны богатства. А откуда они у Игора? У Игора есть лишь его горшок. И черепки. Черепки, о-ох, хм.       Горшок, называющий себя Игором, запричитал и заохал, и из него стали слышаться одни только невразумительные междометия. Суо заглянул в широкую горловину этого импровизированного убежища и увидел, что в нём сидит, облачённый в грязно-серые лохмотья, позеленевший от покрывший его плесени длиннобородый мужичок. Волосы и борода его были чёрные, но очень давно; сейчас весь он был серо-зелёный, грязный, а глаз его нельзя было разглядеть из-под нависших над ними густых бровей. Тело у него было худощавое, тщедушное, и казалось, что оно несколько раз без особых трудностей согнуто и сложено, как сухая ветошь, в этот горшок подальше от чужих глаз. В действительности, было очевидно, что этот человек (его всё-таки тяжело было назвать стариком, ибо он не был стар, но лишь повреждён умом) сам поместил себя в своё укрытие.       Эйнара даже передернуло от отвращения и жалости к такому зрелищу. Он спросил, понизив голос и давя в себе рвотные позывы:       - Что с тобой произошло, Игор? Зачем ты здесь сидишь? Вылезай, мы тебя не обидим.       Горшок дёрнулся, и из него послышался испуганный голос:       - Нет, нет, Игор никуда не уйдёт из своего горшка, и не надейтесь! Я уж лучше посижу тут, пока Золотые не уйдут. Они несут беду. А тут безопасно. В горшке Игора всегда безопасно.       Друзья смирились, что вытащить загадочного человека из его убежища не получится. Но они всё ещё лелеяли расспросить его о том, что их интересовало. В конце концов, это – первый человек, которого они встретили в этом пугающем месте.       - А что за Золотые? – спросил у него Суо. - Кто они, эти Золотые?       Игор отвечал всё тем же скрипучим голосом, но в нём уже почти не было тревоги: видимо, ему и вправду было уютно и комфортно там, где он находился:       - Недобрые люди. Они приходят и грабят то, что осталось от хороших людей, от таких как Игор. Многие ушли из города, испугавшись Золотых. Но не Игор. Игор не оставит своего жилища, и никто не отнимет его у меня. Если не узнает, где я спрятался! Ха-ха!       Он засмеялся страшным, скрипящим смехом, а потом надолго замолчал. Суо решился продолжить расспрашивать чудака:       - Откуда взялись эти Золотые? Откуда они приходят?       - И что им надо? – подал голос Эйнар.       - Ох, у-у! Игор помнит, когда это случилось! – воскликнул тот, да так, что горшок дёрнулся вместе с ним. – В городе ещё тогда не пахло плесенью, и Игору не приходилось прятаться, и он был очень-очень храбрый. Тогда сюда явился Святой, а с ним его Золотые. Они говорили с людьми в городе, и те захотели прогнать его. И я тоже хотел прогнать! Клянусь Господом, я ругался на него последними нехорошими словами, потому как я знал! Я знал! Святой никакой не Святой, он мошенник и обманщик! Он сговорился с демонами и всех надул! Но стольких смутила его Святость, что половина города последовала за ним, и они стали Золотыми. И теперь, когда другая половина вся трусливо разбежалась, только Игор остался сторожить славный город. А Золотые помнят слова, которыми Игор называл Святого. Я их не боюсь! Пусть залезают ко мне в мой горшок, и я им покажу своими зубками, где раки зимуют! Вот тогда-то им несдобровать! Ах-ха-ха!       Игор захохотал, и его хохот ударил эхом об потолки и пыльные стены его скромного, разбитого жилища. Эйнар отчётливо видел следы разорения, и понял, что «золотые» приходили в его дом, но тот как раз и спрятался в ужасе в горшке, не показывая оттуда носу.       - Игор всё ещё храбрый! – повизгивая, храбрился голос из горшка. – Золотые могут рыскать, могут искать меня, но никогда не найдут. А если бы нашли, то получили бы от Игора на орехи!       Эйнар и Суо, поняв, что, услышав этот рассказ, не услышат чего-то менее туманного и более определённого, вопросительно переглянулись.       - Ты что-нибудь понял? – спросил Церра.       - Нет, но чувствую, что вот-вот пойму. Слушай, Игор, - обратился он к храброму обитателю горшка. – А откуда приходят эти Золотые? Где обитает Святой?       Игор помолчал какое-то время, повозился в своём убежище, но потом всё же ответил:       - Он никакой не Святой, его зовут МакЛлойд. И он обманщик, обманщик! Он обманет кого угодно, а кого не сможет надуть, того убьёт. Он выстроил себе церковь под старой крепостью на севере, у истока реки. Но его охраняют его Золотые! К нему не пробиться, нет-нет, об этом и думать нечего. Так и сказали глупые, трусливые старосты перед тем как уйти из города. Так оно и было, да-да!       Эйнар кивнул своим мыслям, а после сразу же поделился ими с другом:       - Старая крепость. Дейервик. Это, видимо, то, что мы ищем. Там укрылся зачинщик всего этого безобразия, - с этими словами он поднялся и направился к выходу из дома.       - Куда это ты? – окликнул его Суо.       - Как это куда? В Дейервик. Ты что, не слышал?       Церра с сомнением поводил носом из стороны в сторону:       - Не будет лучше вернуться в Эдем и обо всём доложить? – протянул рассудительно он. – Не штурмовать же нам целую крепость в одиночку?       Эйнар взглянул на него, несколько времени постоял у порога, задумавшись над его словами. В голове у него крутилось «Старую, Суо, старую и никчёмную крепость, которую, наверное, уже ветром разнесло». Но он понимал, что это не единственный аргумент в пользу предложения его друга. Наконец, Хендир снова приблизился к притихшему, замершему горшку и поинтересовался у него:       - Слушай, а не приходили ли сюда какое-то время назад ангелы в красных плащах? Может, ты видел?       - Видел, видел! Конечно, Игор всё видит, что творится в округе, - снова заскрипел его сухой, повизгивающий голос. – Приходили Красные, да, и воевали с Золотыми. Игор видел, как умирают ангелы, и как льётся человеческая кровь. Красные пожгли всё, что осталось от Золотых, и, знайте, знайте, что правильно они сделали!       - И куда отправились Красные? – перебил его нетерпеливо Эйнар. – Много их осталось?       - Этого Игор не скажет, он не считал. Игор храбрый, но, - он немного помялся, словно бы стыдился своих слов, - но ангелов всё ж таки кто не боится? Нет-нет, все боятся ангелов, тем более, тех, кто одет в красное! От таких жди беды. Я знаю это, знаю!       Суо вдруг нахмурился и, приподнявшись заглянул в горшок, внимательно посмотрев на его обитателя суровым взглядом. Он сухо спросил у него:       - Откуда ты это знаешь? Они ведь нашли тебя, верно?       Из горшка послышался тяжёлый вздох, а затем жалостливый скулёж, похожий на звук, издаваемый древней ставней, давно не знававшей смазки.       - Красные вытащили Игора наружу, заставили смотреть в их страшные, сияющие глаза! Игор умолял их отпустить его, но они не послушали. Они даже угрожали убить, если им не расскажут, где укрылся Святой!       - И ты, конечно, выложил всё как на духу, - докончил за него Суо.       - Конечно, конечно! Они отпустили Игора, и с тех пор он и сидит в этом горшке, пока добрые господины не отыскали его. Ох, спасибо вам, спасибо, добрые господины, что не стали отбирать у Игора его черепки. И горшок! Без него он не может, нет-нет, никак не может!       Суо хмыкнул, вновь наградив его суровым, тяжёлым взглядом:       - Добрые господины ещё не решили, что делать с тобой и твоими черепками.       Он вдруг поднялся и, схватив ручищей Эйнара за его кисть, повёл его из дома на улицу. Там всё было по-прежнему – разбитые, разграбленные дома на фоне абсолютно чёрного неба. Лишь два брошенных ими у дороги факела выхватывали из темноты часть той неприглядности (такой неприглядности, которая своей ужасающей неизвестностью доводила до мурашек), в которую превратился Аста-Гелон. Лишь теперь друзья понимали, откуда взялись на мощёной площади места, обгоревшие от пламени, на которые те до этого не обратили особого внимания в брошенном, явно преданному мародёрству, городе. Это были те места, где окуларии сожгли тела убитых ими прислужников МакЛлойда.       Но кто же этот загадочный лидер «Золотых»? Почему они именно золотые, и почему МакЛлойда называют Святым?       Мёртвый город не давал ответов.       Тем временем, Эйнар, вырвав из мёртвой хватки Церры свою руку, недовольно вопрошал:       - Ну и какого дьявола?       - Ты действительно собираешься ехать в Дейервик, - звучало это в устах Суо именно как утверждение.       Эйнар перебил его:       - Разумеется. Раз окуларии были тут, и отправились туда, мы обязаны выяснить, что с ними случилось. Да-да, в том числе благодаря той искренней горячей любви, которую я к ним испытываю.       - Подожди, - твёрдо сказал Церра. – А что если это ловушка? Что если этот Игор безумен?       - Да ну, он слишком наблюдателен для сумасшедшего. Да и, сдаётся мне, всё как раз и походит на то, что окуларии были здесь и с кем-то сражались, а потом пожгли тела. К тому же, ты видел этого несчастного – его явно били.       Суо с сомнением протянул:       - А вдруг били его эти «золотые»? Может быть, он служит им, а всех, кто находит его, он отправляет в Дейервик.       - Какой ты, однако, коварный, - хмыкнул Эйнар. Он помолчал, обдумывая это, но зачем уверенно мотнул головой. – Нет, этого не может быть. Было бы так, он бы не прятался, а старался делать так, чтобы его поскорее обнаружили. А он сидит в горшке в неприметном, богом забытом доме. Да ещё и под столом.       Суо, смутившись, посмотрел на порог дома, который они только что покинули. Лицо его дрогнуло.       - Бедняга, - прошептал он хрипло. – У меня мурашки по коже от его голоса, Эйнар. Какая же напасть должна была прийти в город, чтобы единственный выживший после неё нашёлся в таком кошмарном состоянии?       - А ты этого беднягу так напугал, - с укором ответил Хендир. – Хотя его, пожалуй, сейчас мало что способно запугать. Но знаешь, я тебе советую не думать об этом. Я, как только начинаю задумываться, что здесь произошло и что может таиться в тенях, чувствую, что весь дрожу. – Эйнар нахмурился и коснулся рукой руки Суо. – Давай просто не будем много думать, хорошо? Нам нет дороги в Эдем: здесь пропало несколько патрулей Окуларис, и, если мы вернёмся без вестей о них, нас наверняка будут судить. Поехали в Дейервик. И оставь этого жалкого человека в покое. Его жизнь уже никогда не будет прежней. Он счастлив оставаться в своём горшке.       Суо кивнул. Его взгляд лёг на руины старого города, на тени, что сгустились между разрушенными домами, в пыльных переулках и в узких улочках, загромождённых всяким хламом. Он как будто бы впервые увидел, как темно вокруг, и от мысли, что он не знает, что находится в этой бесконечной черноте города, который сейчас казался ему нескончаемым во все стороны, куда ни посмотри, его горло – горло отважного человека, закалённого северными снегами, - сжало невидимой силой. Ужасающей силой. В эту секунду он, опустив испуганно глаза, нащупал рукой спину собирающегося в дорогу Эйнара, сжал ему плечо и прохрипел:       - Пойдём, пойдём скорее.       Эйнар понимающе кивнул, поднял факела с обочины, поднял их повыше, один вручил в подрагивающую руку Суо.       - Соберись, - сказал он, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы его собственный голос не дрогнул в этот момент. – Вспомни, кто ты есть, асхартец.       Это подействовало на Суо незамедлительно, так, как будто город Асхарт – его родина – всё ещё существовал, а сам Церра всё ещё был его рыцарем. Согбенная спина великана расправилась, он постарался вдохнуть затхлый, мертвенный воздух полной грудью. Ему по-прежнему было страшно. Но страшно было и Эйнару, но и он, и Церра уверенно продолжали свой путь.       Теперь он вёл на север – через всё более и более редеющие развалины домов, более расширяющиеся улицы и проспекты, через черту, отделяющую сам Аста-Гелон от территории Астатерима. Цель их была теперь вполне определена, причем, столь же чётко, сколь и безумна она была. Она лежала в истоках реки Аста, которая теперь вела их почти ровно на север, где у её истоков возвышаются над серыми, безлюдными взгорьями вбитые в камень, как гвозди, башни крепости Дейервик.