Приключения Тилля

Филипп так и остался стоять в дверном проёме. Агрессивно недоумевавшее выражение лица его отказывалось сползать, чтобы быть заменённым привычной улыбчивой маской. Догадки, одна страшней другой роились в его голове, и ужас, что они несли, покрывал всё большие и большие масштабы. Объём для подобных тяжёлых мыслей, которого, к слову сказать, было не так уж и много в голове, окончательно иссяк, когда в центр вышла самая ужасающая догадка: Линдеманн натурал. Не то, чтобы Филипп Бедросович испытывал нехватку в сексуальных контактах. Ещё бы, ведь у него всегда при себе любимое во всех смыслах зеркало. Однако вкус пусть и ахуеть какой дорогой краски с рамы и безвкусный, мертвенный холод стекла, лишь на миг согреваемый собственным дыханием Филиппа, не были способны заменить вкус чьих-то тёплых влажных губ, который народный артист не ощущал уже лет сто. Каждое утро он засыпал и просыпался рядом с тем же зеркалом, из которого на него смотрела одна и та же рожа, пусть и отзеркаленная в лучшую сторону. С виду живая, безмолвно покорная, она смотрела на него влюблёнными глазами и отвечала на все действия своего партнёра так, как нравилось именно ему. Правда своих мыслей она тоже не имела, но... это ведь не так важно, правда? Певец внезапно почувствовал тяжкий ком. Вначале он обосновался где-то посередине чуть ниже грудной клетки. Затем он начал стремительно подниматься выше, обретая вполне материальную форму кома в горле, который теперь служил лишь детонатором, спусковым крючком, опустив который, Филипп разрыдался бы прямо на месте. Ком, не теряя времени, подступил ещё ближе к горлу, и его жертва, осознав, что момент детонации настал, развернулась и рванула в свои апартаменты. Вернее, сначала Филипп попытался гордо вышагивать по коридору, но затем, несмотря на старания, сорвался на бег. Сейчас он жаждал только одного: добраться до заветной цели и запереться там от внешнего мира, каждая деталь которого напоминала ему в этот момент о его абсолютном глухом одиночестве. Войдя в теперь уже несколько тускловатый зал, который вместо места роскошного пиршества выглядел как полнейшая отчаянная разруха, артист с разбегу кинулся на измазанный матрас, и свернулся калачиком, содрогаясь от рыданий. Ах, как же ему всё это приелось...