***
Удивительно, но после предельно понятных объяснений блондина, Сала хватило ещё на два теста. Парни не заметили, как прошло около часа. — думаю, я больше не вынесу, — хрипло произнёс Фишер, откладывая карандаш. Он откинулся назад и расправил затёкшие ноги, затем, упираясь руками в пол, несмело встал, — не против, если я открою окно? Фелпс помотал головой, складывая все исписанные аккуратным почерком Фишера листы обратно в синюю папку. Синеволосый же уже раздвинул плотные чёрные шторы и открыл окно. Холодный воздух тут же ударил в лицо и потянулся по полу комнаты. Глубокий вдох. Который раз Фишер пытается убедить себя в том, что свежий воздух легко может заменить ему никотиновый дым, но потом, в противоречие себе, мысленно усмехается со своих же слов, закуривая очередную сигарету. Трэвис уже собрал все своё барахло в рюкзак и, отставив его в сторону, гладил сидящего напротив мурлыкающего кота по пушистой рыжей голове. Зверь быстро доверился блондину, несмотря на его природную неприязнь ко всем, кроме хозяина. Кот открыл зеленые глаза, в которых читалось некое сожаление и, обтеревшись об чёрный рукав толстовки Трэвиса, посмотрел на синеволосого. Затем снова в янтарные глаза. Намёк? Если да, то Трэвис его понял. — слушай, а можно спросить? — неуверенно начал блондин. — валяй, — голос Фишера дрогнул и прозвучал намного тише, чем сам синеволосый планировал. — ты в порядке? — рука Фелпса все ещё лежала на пушистой рыжей спинке животного, а взгляд уже изучал фигуру Фишера, что упёр руки в подоконник, приподняв плечи, — я имею ввиду, почему ты не ходишь в школу? — продолжил блондин, когда к нему пришло осознание того, что он начал слишком издалека. После первых трёх слов блондина Фишер немного замешкался, но когда тот дополнил фразу, ответ тут же всплыл в голове, вернув Сала в то самое холодное русло, которого он пытался сторониться, но напоминание о причинах отсутствия и их скорейших последствиях внутренне все таки вывело Фишера из себя, хотя внешне он выглядел абсолютно спокойно, лишь глаз немного дернулся, — не делай вид, что тебе не все равно, — ответил он, продолжая вглядываться в серый город за окном. Все летит слишком быстро. Только недавно Салли был вечной жертвой травли со стороны Трэвиса, а теперь он интересуется его самочувствием. В голове синеволосого крутится эта мысль с самого прихода Фелпса, то выходя на передний план, то позволяя парню на время про себя забыть. Некоторые фразы, произносимые блондином, и вовсе казались набитыми волнением и неподдельным интересом, но Сал тут же откидывал противную для него мысль о том, что Трэвис, ни доведи Господь, начал переживать. — нет, я правда, мне… я же должен что-то сказать Пакертон, — Трэвис прикрылся исключительным волнением учительницы, однако ему и самому теперь стало до безумия интересно, иначе он и не спросил бы. Тут Фишер все же метнул на блондина раздражительный взгляд, но из-за отсвета Фелпс увидел только голубую радужку, без каких-либо эмоций. Снова поворачиваясь к окну и пейзажу за ним, Сал выдохнул через нос и захлопнул створку. — знаешь, даже если бы я хотел, то все равно не сказал бы тебе, — голос окончательно сел, а Фишер взялся за грудь, которая ни с того, ни с сего начала сильно покалывать и смял в руке футболку, — но я ведь знаю, что ты не хочешь слышать правды, — акцент в фразе пал на местоимение «ты» и Сал зажмурился от нарастающей боли. Блондин вскинул бровь, не понимая что происходит. Сал что-то шептал, цепкими движениями все больше и больше скручивая серую ткань одной рукой, из-за чего футболка почти облегала дистрофичное тело подростка. — тебе плохо? — продолжил Трэвис, внимательно наблюдая за скрючившимся Салом. Громкий влажный кашель тут же разлетелся по комнате, эхом отражаясь от стен. Сал почувствовал облегчение и выпрямился в полный рост. — нет, — кинул подросток и поправил волосы, разглядывая подножие дома, — черт. Вдруг Сал замешкался, испуганным взглядом окидывая лицо блондина и ища в его глазах что-то, кроме непонимания, которое так некстати окутало его разум. — тебе нужно идти, срочно, — выпалил Фишер, после чего в спешке убрал все с пола, аккуратно сложив на кровати, и открыл дверь перед схватившим рюкзак Трэвисом. — я могу придти завтра? — спросил блондин, которого Сал уже выставил из квартиры, обматывая вокруг шеи бордовый шарф широкой вязки. — а? да-да, но сейчас тебе лучше идти, желательно по лестнице, — приглушенно и хрипло проговорил Фишер, выглянув в подъезд. — ладно, — дверь перед Фелпсом уже захлопнулась, — пока. Кивнув самому себе, блондин побрел в другой конец длинного коридора, где только что со скрипом распахнулись двери лифта, освещая кусок бетона напротив.14:56, тот же день
— Ларри, ты ходить собираешься? — возмутилась Эшли, щёлкнув пару раз перед лицом шатена, что уже пару минут пялился в одну точку. — а? А, да, — патлатый кинул в центр карту, решая про себя, что после этой партии им стоит выйти, прогуляться на улицу. — жаль, что Тодд не пришёл, — сказала девушка, побив шестерку Ларри козырным вальтом, затем подняла взгляд на друга и продолжила: — нету? Тот помотал головой в знак отрицания и взял ещё карту из колоды, тут же оценивая её «стоимость», — ага, с ним было бы точно веселее, — с улыбкой выдал он, ожидая от Эшли последующих действий. Длинноволосая на несколько секунд задумалась и по привычке, сама того не замечая, закусила нижнюю губу. Это обычно происходит, когда какие-то мысли в голове не дают девушке покоя, и Ларри прекрасно знает такую особенность Эшли. — о чем думаешь? — тут же напрямую спросил Джонсон, глянув на сразу две девятки разных мастей, появившихся перед ним. — да так, представляю что бы было, если мы пошли к Салу, вместо Трэвиса, — Кемпбелл сделала глоток газировки из жестяной банки, поставила обратно на тумбочку позади себя и следом негромко хихикнула, — он, наверно, его даже не пустил. — ну, знаешь ли, этот затворник и нас бы не пустил, — тоже улыбнувшись и отложив побитые карты в стопку «бито», пока Эшли отвлеклась, Ларри тоже отпил из своей банки. — тебе не кажется это странным? — продолжила девушка, смотря на Ларри, что выбирал карту для следующего хода. — что именно? — Джонсон продумывал свои действия и вспоминал вышедшие из игры карты, чтобы сделать более умный ход, и в потоках мыслей не обращал на слова девушки сильного внимания, лишь рефлекторно отвечая вопросом на вопрос. — то, что его так долго нет, — Эшли поерзала в кресле-мешке, приподнимаясь на руках в попытках сесть поудобнее. Шуршание шариков слегка заглушило её речь, но это не помешало Ларри услышать столь странные слова. — с каких пор он тебя волнует, — Эшли заметила, как глаз Джонсона раздраженно дёрнулся сразу после этих слов, но тут же обратила внимание на положенную наконец карту и наклонилась чуть вперёд. Действительно, с каких пор Сал волнует девушку — непонятно даже для неё самой. Он никогда не проявлял к ней даже самого простого и незамысловатого интереса, почти заговорил с ней лишь один раз с момента своего прихода в этот отбитый класс, и то, девушка сама начала разговор со слов «ты решил десятое?» во время контрольной по физике, но, не получив ответа на вопрос, мигом вернула взгляд в свою работу. Кроме этих трёх слов, Эшли ничего не говорила Фишеру… наверное потому, что боялась сказать что-то не то в порыве неконтролируемо несущихся словесных дорожек своей речи, в которой проскакивали обычно раздражающие протезника вопросы, но при этом любила исподтишка наблюдать за ним так, чтобы никто не заметил. Она часто замечала, что парень стучит пальцами по парте, когда сильно задумывается или сосредотачивается на задании, почти всегда прячет бледную шею под горлом свитера, то и дело натягивая его как можно выше. Однако самым удивительным открытием в Фишере для девушки — была схожесть с Джонсоном. Сал, как и патлатый, сильно увлекается, когда усердно что-то пишет в своей маленькой записной книжке и иногда буквально выпадает из реальности, перестаёт слышать разговоры и различные звуки вокруг, не обращает внимания на движения и видит только лист и карандаш перед собой. — Эшли? Чего зависла? — теперь уже Ларри пытался привести девушку в чувства и щёлкал длинными пальцами возле её проколотых ушей. Патлатый задел аккуратную золотую сережку и та, слегка покачнувшись, вывела таки девушку из потока мыслей, — пошли, прогуляемся? — а? Что? — Кемпбелл непонятливо оглянулась вокруг, поначалу игнорируя вопрос Ларри, но затем окончательно очнулась и заметив то, что парень начал собирать валяющиеся на полу карты, мигом ответила, — да, пошли. Я не против. Джонсон одарил её своей смешанной улыбкой, толи от глупости шатенки, толи от каких-то своих домыслов, и запихал толстую колоду в порванную коробку. Затем парень прошёлся к шкафу, с открытой дверцы которого скинул красную толстовку и тут же натянул на себя. Эшли в это время тоже встала, лениво оборачиваясь черной кожанкой и, выправляя из-под неё свои длинные красно-каштановые волосы, направилась к выходу из квартиры, попадая сначала в недлинный коридор, а затем проворачивая вставленный в скважину ключ. Джонсон подоспел к тому моменту, как девушка уже стояла возле лифта, пытаясь заставить старую вдавленную кнопку работать, и помог ей. Двери всегда открывались с громким скрежетом, из-за чего по телу подростков пробегали мурашки от столь раздражающего звука. На улице все ещё холодно, небо затянуто сероватыми облаками. Вокруг ни души, лишь Ларри и Эшли идут в сторону маленького продуктового магазинчика, стоящего практически вплотную к апартаментам. После ночного дождя, кое-где где остались грязные лужицы и небольшие ручейки, скамейки и ветки деревьев тоже мокрые, только кот, пробежавший перед подростками, активно виляя пушистым темно-серым хвостом, казалось, остался сухим и чистым, ведь прятался в одной из щелей старого дома ночью. Вывеска «24 часа» на козырке магазина пару раз моргнула, перед тем как подростки зашли внутрь, тут же двигаясь к отделу с газировкой и энергетиками. Долго выбирать не пришлось, ведь из более менее нормальных напитков было только кола, и они, с несколькими банками излюбленного напитка, уже идут выбирать закуски. Обычно Ларри всегда выступает за свой любимый вкус острых сырных начос с красным перцем, а Эшли за что-то более лайтовое по типу обычных чипсов с каким-то примитивным вкусом или большой пачки соленого попкорна. — Ларри, я не вынесу это, они слишком острые, — Эшли слегка повысила тон, активно жестикулируя руками, но при этом ловко удерживая в них три банки холодной газировки, очки, кошелёк и вытащенную из него карточку, дающую скидку на определённые продукты в магазине, — давай лучше эти возьмём, — она стянула с полки новый вкус каких-то «хрустящих сырных палочек без ГМО» и покрепче ухватила выпадающую колу. — ладно, Господь всемогущий, бери уже что-нибудь и пошли, — выплюнул Джонсон и, агрессивно кинув шелестящий пакет начос обратно на полку, двинулся к кассам. Расплачивалась в этот раз Эшли, ведь недавно Ларри заплатил за неё в кино, в то время, как Тодд извинялся перед ним за то, что взял деньги только на билет себе и не смог добавить. Джонсону было не жалко потратить лишние пару долларов на друзей, которых у парня не так уж и много, поэтому он даже и не требовал возврата и не принимал деньги, но упорство Эш не позволяло ей пользоваться чужими деньгами просто так и она всегда возвращала другу долг едой. Ребята вышли из магазина и направились в сторону парка. Хотя парком это назвать сложно, ведь, по сути, это просто длинная аллея с множеством мелких разветвлённых дорожек, ведущих во дворы жилых домов. Гулять там не особо весело, зато можно просто пройтись туда-обратно и подышать свежим воздухом, что сейчас и нужно было Ларри и Эш. Джонсон прикурил сигарету, зажимая ее между тонкими пальцами, и развернулся спиной вперёд, чтобы легкий ветер не гнал едкий никотиновый дым на его и без того провонявшуюся толстовку. Эшли шла наравне с парнем и о чем-то весело болтала, иногда подпрыгивая от своих же слов, а Ларри лишь изредка кивал и смеялся с ее уникальных шуток. Людей на удивление было не так много: пара человек, выгуливающих своих питомцев, и шумная компания подростков примерно до шестнадцати лет. Такие большие сборища орущих детишек здесь появлялись крайне редко, ведь их тут же разгоняли, однако сейчас пропивать молодость им никто не мешал. В своё время Ларри был бы не против присоединиться к ним и залить в себя пару бутылок безалкогольного пива, но сейчас он предпочитает уютные посиделки дома с Эшли и Тоддом, за игрой в карты и какой-нибудь газировкой в руках. В крайнем случае — с чаем. Ребята обошли всю длинную аллею и уже подходили к тому самому магазину, как из-за его угла буквально вылетел Тревис, чуть ли не сбивая с ног полусогнутую щуплую старушку в розовой объемной куртке. — извините, миссис Роуз, — тут же крикнул он, оглядываясь назад. Ребята быстро в непонятках переглянулись, каждый сам для себя раздумывая стоит ли тревожить блондина, который явно куда-то спешит. Но в итоге Ларри взял инициативу на себя. — хей, Фелпс, от кого бежишь? — с насмешкой выдал патлатый, приняв наглую позу с руками в карманах джинс. — а? — прошедший мимо Трэвис, который поначалу даже не заметил одноклассников, обернулся и в удивлении поднял брови. Джонсон лишь цокнул, ведь задуманная саркастичная шутка не получилась, а повторять то, что будет уже не смешным во второй раз, не хотелось, — куда идёшь говорю? — менее язвительно повторил он. Блондин поправил лямку спортивной сумки и его брови теперь ползли к переносице, — не твоё дело, — ответил подросток, уже разворачиваясь и собираясь уходить. — ты был у Сала? — остановила его Эшли, сверкая неподдельным интересом в изумрудно-зелёных глазах. Девушка начала ближе подходить к собеседнику, мысленно пытаясь настроить себя на более-менее дружелюбный или хотя-бы не враждебный разговор, но максимально напряженный кулак блондина отводил все мысли о прояснении мелочей, что Фелпс мог узнать. — ну, был, — он повернулся к девушке лицом, скрещивая руки на груди, будто ожидал следующих ее слов. — и как он? — Эшли продолжала подходить ближе, не скрывая интереса и не обращая внимания на не совсем приятный, судя по хмурому лицу, настрой Трэвиса. Парень лишь устало выдохнул, опуская голову и прикрывая глаза, ведь понял, что вопросы девушки подкрепляются не хилым волнением, которое как будто на лбу у неё написано. — ну, я особо ничего не знаю, мне нужно было только заставить его решить контрольные, но когда я заикнулся про самочувствие, он ответил, что я не хочу знать. Только подошедший Ларри также скрестил руки на груди, недоверчиво и с прищуром наблюдая за бегающими глазами Трэвиса, решил не терять момента и вмешаться в разговор. — и что это значит? Для всех троих это был риторический вопрос, поскольку точного ответа никто знать не мог, но каждый для себя уже придумал кучу возможных вариантов, примерно подходящих под общее скопление имеющейся информации. — не знаю, — высказался первым Трэвис, ведь с каждой секундой он терял все больше своего драгоценного времени, которое не мог упускать так просто, он и без того опаздывал. Но эти несколько секунд дали ему понять одно — он не один хочет откапать правду о Сале Фишере, которая кажется запретным плодом на священном дереве секретов этого синеволосого никому неизвестного и таинственного парня, — ладно, я пойду, увидимся в школе, — последнее, что прозвучало из уст блондина, что исчез во дворе очередного жилого дома так же быстро, как и появился из-за угла того магазинчика. Ларри с Эшли ещё пару минут постояли в тишине, после чего все же двинулись обратно в апартаменты, идти до нужного подъезда которых подросткам нужно было каких-то пару минут. — Ларри, скажи честно, тебе ведь тоже интересно, — заходя в любезно открытую перед собой дверь, пробормотала девушка, будто боясь реакции патлатого. — да как-то не особо. Может мне и было интересно жив он там или нет, а дальше ничего знать не хочу, — двигаясь позади Эшли, Джонсон докуривал сигарету и параллельно искал в карманах ключ-карту от подвала. — ясно, — Кемпбелл тупила взгляд в пол, в ожидании открытия дверей лифта, и снова нервно закусывала губу, утопая в собственных всепоглощающих мыслях. Продолжая инстинктивно двигаться за Ларри, девушка, глубже погружаясь в размышления, и не заметила как они оказались в квартире Джонсона. Парень поставил пакет с купленным на кухонный стол, и сел за стул, тут же открывая новую банку газировки. То же сделала и Эшли, предварительно повесив на крючок в прихожей свою кожанку.***
После ухода Трэвиса и прихода отца Сал заперся в комнате. С того момента прошёл уже час и парень все это время лежал на кровати, обнимая кусок объемного одеяла и внимательно разглядывая положенную на тумбочку пачку сигарет. Из открытого на распашку окна в комнату заходил холодный воздух, вперемешку с запахом последождевой сырости. На улице продолжали шуметь дети, гоняя по баскетбольной площадке немного спущенный мяч и весело прикрикивая что-то невнятное. Парень перевернулся на спину, раскинув руки и ноги в разные стороны и тяжело вздохнув. Кажется, он только сейчас начал всерьез принимать свою зависимость, ведь до этого закуривал на автомате, иногда даже забывая считать количество выкуренных сигарет, и нередко не замечал, как заканчивалась целая пачка. При таком раскладе, ему остаётся совсем немного до предела, и думать об этом не хотелось настолько сильно, что Сал заглушал подобные мысли сегодняшним приходом Трэвиса, как бы не хотел. К счастью(с какой-то стороны), аккуратный стук в дверь заставил парня поднять голову, продолжая лежать «звездочкой» на помятой кровати, и обратить внимание на дверь, из-за которой тут же послышался предельно осторожный голос: — Сал, выйди, нам нужно поговорить. Парень ничего не ответил, продолжая недоверчиво сверлить дверь взглядом, до того момента, пока не услышал отдаляющиеся в сторону кухни шаги. Тогда Фишер решил все таки встать и выполнить просьбу, ведь ему стало интересно о чем будет предстоящая беседа, которая, возможно, опять выльется в очередной скандал, поэтому, надев медицинскую маску, парень подошёл к двери, на пару секунд застыл прямо перед ней, буквально в десяти сантиметрах, и провернул замок. Оказавшись в коридоре, Сал заметил льющийся из кухни свет и понял, что отец, который его и позвал, сидит именно там, ожидая сына. Парень настороженно огляделся и, мягко переступая с пятки на носки, двинулся по коридору. Генри действительно весь этот час провёл на кухне, пытаясь более тщательно и основательно подготовиться к разговору. Давить на сына Фишер-старший сейчас очень не хотел, ведь понимал — одно неверное слово, и, и без того напряженная между ними обстановка начнёт гореть высоким синим пламенем, поэтому быстро подбирал фразы для начала разговора, пока стоящий в проеме Сал, опираясь о дверной косяк, ждал от отца каких-то действий. Несколько-минутную тишину, образовавшуюся пока оба Фишера думали о чём-то своём, прервал пронзительный и довольно высокий визг голодного кота, тут же обращая внимание на трущееся об ноги хозяина большое пушистое животное. И как Сал раньше его не заметил? Парень подошёл к столешнице, над которой висели небольшие деревянные шкафчики, и достал оттуда большой пакет сухого корма. Вернувшись обратно к проему, где и продолжал сидеть кот, Сал присел на корточки и аккуратно засыпал миску доверху, после чего вернул пакет на место. Генри, не поднимая головы и продолжая упорно молчать, наблюдал за всеми движениями сына, пока тот не сел за стол прямо напротив. — о чем ты хотел поговорить? — тихо начал парень, скрещивая руки на груди и закидывая согнутые ноги, что сразу заставило Сала принять удобную для него позу, на широкий стул. Вообще, он не хотел первым начинать разговор, ведь, по идее, не должен, но даже столько терпения, сколько таилось в синеволосом, когда-нибудь закончится. Сал смотрел только в темно-синие глаза отца, выискивая в них намёк на злость или недовольство, увидев которое, парень тут же вернётся в комнату, ведь терпеть очередные не самые приятные высказывания в свой адрес не желает. Но ничего, кроме тревоги и смятениЯ, пока что не находил. — утром я позвонил доктору Откину, чтобы спросить, появлялся ли ты в больнице, — Сал достаточно громко цокнул, закатывая при этом глаза, но Генри не обратил внимания, продолжая осматривать кучу разложенных на столе бумажек. — и он сказал срочно приехать. Старший Фишер с ужасом вспомнил все, что ему рассказал врач о сыне сегодня утром, и безнадежно зарылся руками в полу-седых волосах. Он чувствует, что теряет ещё одного дорогого себе человека; понимает — он снова сам во всем виноват. Виноват в том, что не дал сыну должной заботы и любви, чем вывел в глазах его формулу полной противоположности хорошему отцу. — твоё состояние только ухудшается после операции и, если так продолжится, то к концу следующей недели новая опухоль перерастёт во второе легкое, — Генри с трудом вспоминал все эти умные слова, сказанные врачом, делал недолгие паузы, его голос дрожал и иногда затихал, — и тогда придётся искать донора. Отец опустил сложённые в крепкий замок руки на стол и тяжко выдохнул. Сал же продолжал неподвижно сидеть на стуле, просверливая во лбу Генри большую дырку, не выражал никаких эмоций, похожих на страх или волнение, как будто ожидал чего-то подобного. Он не раз говорил отцу, что ему все равно на здоровье и умереть он совсем не против, однако умалчивал, что лишь неизвестность, наступающая после смерти, и та темнота, которую он видел во снах — это единственное, что его действительно пугает. Но знать такое Генри, по мнению самого Сала, не должен, ведь между ними не такие уж и родные чувства любви и привязанности… «отец не поймёт», — каждый раз думал Сал, когда стоял перед его дверью и собирался постучаться, чтобы войти и поговорить. Поплакать в родительскую грудь, выплеснуть все свои эмоции и наконец вместе решить, что делать дальше. Парень и не знал, что так можно, ведь никогда не получал возможности сделать что-то подобное. — эх, Сал, завтра тебе нужно идти на обследование и ещё раз провериться, может… все и не так плохо, — в темно-синих глазах теперь проскользнула надежда и Генри встал из-за стола, направляясь к зазвонившему в коридоре телефону. Синеволосый так же продолжил сидеть и смотреть в одну точку, вслушиваясь в телефонный разговор. — да-да, скоро буду, да, — в спешке протараторил Генри, мигом влетая в свою комнату и собирая в чёрный кожаный портфель кучу каких-то документов. Он уже был одет в рабочую форму и, лишь накинув пальто, вышел из квартиры. Глаза Сала с каждой секундой все больше и больше тускнели, истощенное тело сползало вниз по стулу, руки давно болтаются где-то по сторонам, а ноги вытянуты вперёд. Собственные мысли и все, сказанное отцом сейчас, давило на мозги с такой силой, что в ушах пошёл сплошной ультразвук, заглушающий все звуки, исходящие из того, что окружало парня. Все его опасения и страхи, казалось, собрались в трёх простых словах — «ещё одна операция». Тело подростка с трудом перенесло первую, и сам Сал прекрасно помнит те мучения, которые испытывал после неё, и повторить это было бы действительно худшим его кошмаром. Внезапно синеволосый вскочил из-за стола, тут же убираясь с кухни, и, открыв дверь в свою комнату, приблизился к окну. Отец уже уезжал из двора, лишь светящиеся фары машины были видны из-за угла, но через секунду удалились, вместе со светом. Парень тут же оттолкнулся от подоконника… Его нервы окончательно сдали и первым что попалось под горячую руку — стул, мигом оказавшийся на полу с громким грохотом. Всего за несколько секунд подросток, которому едва хватало сил на то, чтобы встать утром с кровати, в порыве гнева разнёс всю комнату; куча листиков и смятых бумажек валялось на полу, вместе со столом и стулом, помимо мебели Сал разворошил и кровать, яростно кидая с неё все себе за спину, оставив лишь одну из многочисленных мягких подушек. Теперь, после такого выброса энергии, парень обессилено упал на кровать, захлебываясь в собственных слезах и утопая во тьме своих же навязчивых и мрачных мыслей. Лишь тихое «помогите» произнёс он, до того, как рассудок полностью улетучился, и парень, не в силах больше терпеть всю боль, потерял сознание, оставляя на полу следы нервного срыва.