— п-прости!— вскрикнул Трэвис, одергивая руку. Глаза Салли открылись как-то слишком неожиданно, но тут же уныло закрылись обратно. На самом деле холодная рука приятно охлаждала горячий лоб, поэтому, когда Фелпс ее убрал, стало только хуже, — просто ты тяжело дышал, вот я и подумал, что у тебя температура. Может, позвать доктора?
Салли пару раз тихо кашлянул в кулак по привычке, но быстро понял, что он в маске и уронил руку обратно на кровать.
— не надо, все нормально.
— эм… ладно, — Трэвис неловко почесал шею, отводя в сторону смущенный взгляд, и сел на табуретку рядом с кроватью.
Парни просидели в полной тишине около семи минут. Салли пластом лежал на кровати с закрытыми глазами, периодически сжимая одеяло. Его даже не парило то, что он без протеза, ведь заметил это довольно поздно и паниковать уже нет смысла, Трэвис же уже все увидел. Да и то, что он сидел рядом на кортах, пока Фишер спал, положив на его лоб свою руку, говорит о том, что хоть Фелпс пиздил изредка тех, кто ненароком сказанул лишнего в его сторону, но хоть какие-то чувства человечности имел, никак не проявив на лице выражение отвращения. И не сбежал, хотя так никогда никто и не делал. Сейчас же он просто внимательно изучал удивительно блестящий пол под кроватью, пытаясь пересилить себя и что-то сказать, как то начать разговор, но все время его что-то сдерживало. Были ли это страх, неуверенность, нежелание или боязнь показаться навязчивым? Он пока сам не разобрался, но в одном уверен точно — с этим человеком он теперь точно не хочет вести себя, как полный идиот только для того, чтобы показаться крутым, хотя его выебоны круто никогда не выглядели, а лишь строили образ опасного долбоеба с каплей клоунизма.
— что случилось вчера? — Трэвис слегка вздрогнул, мгновенно поднимая удивленный взгляд на Салли, который, опираясь на руки, пытался сесть.
— ну э-э-э…, — говорить о том, что Салли отключился на пороге, падая Трэвису в руки не хотелось, но и врать тоже. — в общем-то, м-м-м ты потерял сознание и мистер Фишер сразу тебя повёз в больницу, — выкрутился, как смог, даже врать не пришлось.
— а ты почему здесь? — сел таки, хотя это и стоило ему больших усилий. Сил совсем нет уже ни на что.
— а, да я… — неловко чешет затылок, снова пытаясь найти отмазку, — так, за компанию тоже приехал.
Ну так, звучит не очень. Даже слишком не очень. И Трэвис это понимает, но не может ничего добавить потому что сам не знает зачем поехал. Просто захотелось.
— ясно, — Салли глубоко вздохнул и оттолкнулся от спинки койки, пытаясь теперь встать. Парень зажмурился на секунду от боли в спине и шее, но она быстро отошла.
— что ты делаешь? — дрожащим голосом выдавил уже и без того бледный Трэвис, подняв на Фишера глаза.
— хочу открыть окно, — из-за температуры Салли до безумия жарко, к тому же он в уличной одежде, ещё и под одеялом. Невыносимо печёт теперь не только лоб, но и все остальное, да ещё и чувство такое, будто голова сейчас треснет пополам.
— я сам открою, а ты сиди и не двигайся, — с жестом «сдаюсь» и пожимая плечами Салли снова опер спину о приподнятое изголовье кровати, в то время, как Трэвис нараспашку открыл окно, из которого в комнату тут же влетел свежий весенний воздух с привкусом мокрого снега и сырости после дождя. Солнца нет, небо по-прежнему затянуто густыми серыми облаками, уже который день. Хотя постепенно погода всё-таки налаживается, если не учитывать вчерашний снег.
— ты же уйдёшь в школу скоро, да? — хрипло выдавил Салли, смотря в сторону Трэвиса и пытаясь хоть что-то разглядеть в окне. Блондин задумался на пару секунд, облокотившись поясницей о подоконник, и скрещивая руки.
— наверно, — он пожал плечами.
За дверью палаты началась какая-то суматоха и парни, синхронно повернув головы к стеклянной панели в стене, увидели отдаленный свет. Мимо быстрым шагом прошла молоденькая медсестра, крепко сжимая в руках болотно-зелёную папку. Она смотрела прямо на Салли, когда проходила, поэтому, видимо, заметила, что он в сознании, и через пару секунд вернулась, посмотрела через стекло на парня и аккуратно зашла в палату.
— ой, ты уже проснулся? Хорошо себя чувствуешь? — парень коротко кивнул, — ладно, тогда давай поставим капельницу, — снова в ответ только короткий кивок.
Девушка положила папку на выездной столик, прикрученный к койке, отперла маленьким ключом нижний ящик прикроватной тумбы с медикаментами и достала от туда кусок ватки и спирт. После этого она слегка дрожащими руками смазала спиртом область сгиба локтя Салли и взяла уже подготовленную иглу с трубкой, что была присоединена к пакетику с лекарством. Салли даже не пискнул, когда она всадила иглу ему в вену, а вот наблюдавший все это время Трэвис еле слышно шикнул.
Медсестра собрала весь мусор и убрала все по местам, сразу же подхватывая на руки папку.
— сейчас я позову врача к тебе, — улыбнувшись, кинула она и удалилась в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь.
Салли закрыл глаза и откинулся на подложенную под голову подушку, стягивая кислородную маску. Дыхание немного участилось, без маски стало тяжелее, но парень пока держал себя в руках. Однако температура по ощущениям только продолжает расти, все тело горит и разрывается от боли и слабости, как будто растворяется в кипятке, а в легких стоит глухой скрежет битого стекла, режущего стенки изнутри.
— тебе не больно? — через пару минут спросил Трэвис, не сводивший со сморщенного лица Салли взгляд все это время.
Голубые, еле живые глаза подростка заставили сердце Фелпса облиться кровью, а самого блондина десять раз пожалеть об этом вопросе.
— больно, — Салли подался вперёд, склоняя голову над ногами и на секунду опуская взгляд на свободно лежащую руку с иглой, после чего поднял глаза, медленно наливающиеся слезами, снова на Трэвиса, — чертовски больно, — и опять его взгляд на ногах.
— хей-хей, тихо, — Фелпс медленно подошёл к Салу, с щёк которого на белое одеяло капали соленые слёзы. Он сел на ту же маленькую табуретку у кровати и нагнулся, заглядывая в бледное лицо Салли, — спокойно, не плачь.
Они смотрели друг на друга секунд десять, после чего Трэвис медленно потянул руку к растрепанным голубым волосам, слегка вьющимся на концах, убирая их пальцами от лица. Салли все равно. Он глубоко вздохнул, закрывая глаза, и наклонил голову в сторону, подаваясь навстречу холодной руке Трэвиса, что уже опустилась на впалую щеку и приятно охлаждала кожу.
— хочешь обниму? — шепнул Фелпс, обводя острую скулу Салли большим пальцем.
Снова они встретились взглядами и тут нервы Салли снова треснули как стеклянная бутылка под прессом, он хрипло завыл и слёзы хлынули из глаз с новой силой, дыхание окончательно сбилось, стало прерывистым и тяжелым. Парень зарыдал навзрыд, зажмурив глаза.
Трэвис первые пару секунд пытался понять, что происходит, но быстро врубился. Он медленно протянул руки за спину Салли, подтягивая к себе так, что парень даже слегка приподнялся. Его тонкие руки обогнули Трэвиса, а пальцы сжали на его спине ткань толстовки, слегка задевая кожу под ней. Парень рыдал так громко, как позволяло горло, тяжко всхлипывал и болезненно хрипел, рывками выгоняя из легких зараженный воздух, а Трэвис запустил пальцы правой руки ему в волосы и притянул к плечу его голову, невесомо касаясь макушки подбородком. Волосы приятно пахли яблоком, пальцами левой руки он четко чувствовал кости позвоночника и рёбер даже через кофту. Трэвис чувствовал как колотится сердце Салли, как сильно он сжимает толстовку своими тонкими пальцами, чувствовал жар от его головы и сильную дрожь всего его тела.
— ты очень горячий, — прошептал Трэвис Салли на ухо через минут пять, когда тот немного успокоился, снова прикладывая к его лбу руку, — нужно сходить за врачом, —
а то что-то задерживается эта медсестра, — додумал парень, начиная отстраняться, но Сал только крепче сжал пальцы на чужой спине и насколько позволило отсутствие сил напряг руки.
— не уходи, — почти бесшумно, но так, чтобы Трэвис услышал. Не хочет оставаться один, наедине с собой, чтобы одиночество царапало остатки души.
Трэвис слегка улыбнулся, подсаживаясь ближе.
— ладно.
Салли осторожно и медленно переместил руки вперёд, потому что устал держать их у Тревиса за спиной, сминая теперь толстовку на груди блондина. Истерика почти отпустила, оставляя за собой лишь шмыганье и нестабильное дыхание. Ему так больно опять. Но этот раз отличается от всех тех, что происходили с ним ранее, когда он мог лишь крушить все вокруг и обессиленно засыпать на кровати. В этот раз рядом есть тот, от кого идёт приятное, давно забытое Салом тепло.
Потихоньку, за несколько минут Салли пришёл в себя. Трэвис сидел почти неподвижно, лишь мягко улыбаясь самому себе, еле слышно дышал и вдыхал запах его волос, слегка перебирая их пальцами.
— ну что? Ты как? — отстранился Трэвис и немного сгорбился, вглядываясь Салли в лицо, оставив руки в замке за его спиной.
Глаза закрыты, дыхание уже ровное и стабильное, бледные синеватые руки расслаблено лежат на ногах, голова так и осталась на плече Трэвиса.
— заснул, — вслух констатировал Фелпс, сразу понявший, почему Сал притих.
Видимо, его организм привык отключаться на время после истерик, ведь уже давно не выдерживает такой мало того, что физической, так ещё и психологической нагрузки.
Трэвис осторожно, придерживая за голову и спину, положил Салли на подушку и, еле касаясь горящего лба, убрал волосы назад, всматриваясь в зашрамленное лицо.
— и это ты закрывал тем дурацким… что это вообще было? — шептал Трэвис, подставив руку под щеку, а локоть на колено закинутой на правую левой ноги. Он смотрел, как Салли сипло дышал во сне, слышал, как тяжело ему это делать самостоятельно из-за забитых легких и дыхательных путей, но мало что соображал и витал в облаках. Продлилось это не особо долго и, когда парень услышал в кромешной тишине громкий голос врача, мигом подскочил с табуретки, схватил рюкзак и куртку из кресла, в котором спал, и вылетел из палаты, чуть не стукнув медсестру дверью.
— упс, извините, — выкрикнул он и помчал к выходу из больницы.
Откин и его помощница чуть меньше минуты стояли в ступоре, глядя подростку вслед, пока он вовсе не исчез за поворотом длинного коридора, только после чего тишина разрушилась.
— это что за мальчик? — вдруг спросил Откин, с укором посмотрев на девушку.
— не знаю, — она смущенно заправила прядь коротких волос за ухо. Когда она заходила к Салли, то даже не заметила Трэвиса у подоконника. Ночные смены на людей влияют явно не лучшим образом.
— ладно, проехали, — врач тихо открыл дверь и вошёл. Тут же он снова посмотрел на медсестру с каким-то упреком. Она прибежала к нему со словами, что Фишер в сознании, долго заставляла его сюда притащиться, отрывая от другого пациента, и в итоге оказалось, что парень ещё спит.
— он точно просыпался, — девушка указала пальцем на подростка, — видите, даже маску снял.
— ладно, я понял, все равно надо было позвонить Генри, — Откин сел на кресло, — да и долго с температурой он не проспит.
— я ставила ему новую капельницу, когда заходила, — Стейси зажато стояла около двери, сжимая в руках небольшую стопку листов, — скоро должно стать легче.
Только в телефоне Откина начались гудки, как тут же первый из них прервался взволнованным голосом Фишера старшего.
— как он? В порядке? — даже Стейси, стоя в метре от врача, слышала эту фразу и волнение в ней.
— да, вот проснулся уже, — парень на кровати с глухим хрипом повернулся на бок, спиной к Откину и Стейси, — почти. Приезжай. И Диане позвони.
— э-э… Ладно, — в трубке послышалось отдаленное копошение и звук чего-то стеклянного, — мне нужно что-то привезти?
— пока не надо, думаю сегодня мы ещё отпустим его домой до обеда, — Откин закинул правую ногу на левую и немного съехал в кресле. Сидеть с Фишером тут придётся недолго, ведь Генри примчится быстро.
— так, ладно, тогда выезжаю, — Фишер на том конце снова чём-то зазвенел, а после куда-то пошёл и, судя по звукам, это был коридор, в котором он натягивал куртку, — обыщите пока его рюкзак.
— это ещё зач… — фразу Откина перебили сигналы сброшенного вызова.
— что он сказал? — шепотом поинтересовалась девушка, слегка повернув голову в сторону врача. Пока он разговаривал по телефону она обошла кровать и села на табуретку возле неё, наблюдая за тяжелым дыханием подростка. Она отметила про себя, что ему уже сейчас крайне тяжело справляться с засорениями в дыхательных путях без помощи аппарата, и, по всей видимости, теперь Салли придётся ходить с ним постоянно.
— обыщи рюкзак, — Откин подпер голову рукой, безучастно смотря в телефон.
Стейси вздохнула, закатив глаза, но с табуретки все же встала и подошла к небольшой тумбочке в другом конце комнаты, на котором лежала куртка и сам рюкзак. Девушка осторожно открыла его и заглянула внутрь: на самом дне валялся маленький блокнот, чёрная ручка, какая-то потрепанная старая книга с желтыми листами и три зажигалки. Стейси обсмотрела и другие карманы, но кроме найденного ранее в них ничего не было. Салли вытащил все купленные вчера сигареты дома и надежно запер их на ключ в своей тумбочке, но одну пачку все же оставил во внутреннем кармане куртки, который на самом деле и карманом то не был. Это просто дырка в обычном наружнем, через которую предметы могут попадать в прослойку толстого пуховика.
— ничего нет, — констатировала девушка, закрывая рюкзак, —
и зачем это надо было? — подумала она, садясь обратно. Салли по прежнему дышал с хрипотой и через раз, но в какой-то момент задержал дыхание и через пару секунд громко закашлялся. Стейси дернулась от этой внезапности и чуть наклонилась вперёд, кладя на плечо Фишера тёплую ладонь. Парень кашлял долго, закрывая рот рукой и, когда закончил, еле разлепил глаза, щурясь от света из окна.
— где Трэвис, — первое, что он произнёс шепотом, когда осмотрел комнату и заметил в ней двух врачей.
— надень маску, так дышать будет легче, — Стейси будто не заметила ту фразу, подавая аппарат Салли в руки, а он опустил глаза и послушался, ведь знал, что так действительно станет лучше.
— где Трэвис? — снова повторил он чуть громче, от чего медсестра вылупилась сначала на него, потом на врача с таким же удивленным лицом.
— это тот парень, который вышел перед нами? — спросил Откин больше, наверно, у Стейси, чем у Салли. Но та лишь пожала плечами, а врач закатил глаза, — он ушёл.
Салли склонил голову, от чего на лицо спали волосы, и теребил пальцами одеяло. У него все так же болит все тело, легкие рвутся на части изнутри, а голова с каждой секундой все больше тяжелеет. Хотелось снова заснуть и больше вообще не просыпаться.
— расслабься, скоро приедет твой отец и заберёт тебя тоже, — доктор снова уткнулся в телефон.
Через минут пятнадцать, пока Стейси пыталась разговорить Салли, спрашивая банальные вопросы по типу «что-то болит?», «температура ещё не спала?» или «пока не стало лучше?», а он отвечал ей максимально сухо обычными «да-нет» или кивками, Генри уже парковался возле больницы. Откин вышел из палаты, когда получил от него сообщение, и встретил у входа.
— он пока ещё очень слабый, еле разговаривает, но Стейси поставила ему раствор, так что скоро полегчает. Ты только не дави на него сразу, — вполголоса говорил Откин, пока они шли по коридору, — звонил Диане?
Генри почесал шею, склоняя голову вбок.
— да, но она сказала что приедет, как только придумает, куда деть дочку, — ответил тихо мужчина, томно прикрывая глаза. Вся эта морока с ее дочерью и Салли обрушилась на него как снежная лавина, из-за чего приходится постоянно брать отгулы на работе, не спать ночами из-за волнения и, по всей видимости, начинать верить в Бога.
— ещё раз повторяю — не дави, — прошептал врач, положив руку на ручку двери.
Генри лишь кивнул, опуская в пол взгляд.
Дверь открылась с тихим секундным скрипом. Внутри Стейси все также наседала на подростка, который уже из последних сил пытался держать глаза открытыми. Спать хотелось как никогда сильно, однако вряд ли бы он смог заснуть снова.
Откин кивнул ей, намекая на то, чтоб она выметалась отсюда, как только вошёл Генри. Девушка быстро подскочила с табуретки с надутыми щеками и вместе с доктором удалилась из палаты.
Фишер старший где-то с минуту молчал, вслушиваясь в хриплое сопение сына, после чего сел около кровати, складывая руки, локти которых оперлись на колени, в замок.
— послушай, Сал, — все также тихо начал он, боясь ляпнуть чего-то не того, — я понимаю, что тебе это не понравится, но…— Генри завис, мельком перекидывая в голове какие-то беглые фразы, — я думаю, тебе лучше остаться здесь ненадолго. Я больше не могу заботиться о тебе должным образом, так что, пожалуйста, не отказывайся.
Салли молча смотрел в какую-то точку впереди себя, переваривая услышанное. Не сказать, что он был за, но и сопротивляться этому не спешил. Какая уже разница, куда его денут на этот раз, хочется просто забыть о боли хотя бы на несколько дней.
— что сказала мама? — вдруг хрипло прошептал он, на секунду глянув в синие глаза отца.
— да какая разница, — мужчина слегка повысил голос, — почему ее мнение теперь важнее, чем мое? Она ушла, оставила тебя со мной, я воспитывал тебя! Забыл?!
Мысли Генри совсем перепутались и то, что он не должен был практически с первой фразы давить на Салли, сдвинулось на дальний план. Но подросток не стал зацикливаться на этом психозе родителя, привык уже.
— я помню, — мальчик опустил голову.
— так, в общем ладно, — Генри глубоко вздохнул, — сейчас едем домой, после обеда я тебя верну сюда. Встать можешь?
Салли медленно отвёл удивленный взгляд и коротко кивнул.
— тогда собирайся.
Фишер старший встал с табуретки и быстрым шагом подошёл к двери.
— я приду через пять минут, чтоб был готов, — он открыл дверь, ударяя таки ей Стейси.
— а я говорил тебе, — съязвил Откин, нахально ухмыльнувшись, от чего девушка закатила глаза, прикладывая руку к щеке, — помягче не мог? — кинул он теперь в сторону Генри, сменяя улыбку на лице хмурой миной.
— а-а, да с этим ребёнком я уже не знаю что делать, — мужчина провёл рукой по лицу, слегка надавливая. Генри понимал, что Салли не сделал ничего такого, но его действительно выбесило то, что Диана до этого никого не волновала, а как только она неожиданно появилась спустя несколько лет, то сразу стала тем, чьё мнение оказалось важнее. Но и в очередной раз замахиваться на «хорошего родителя» Генри тоже не пытался. Воспитал сына спокойным, тихим, опрятным, что в этом плохого? Не бил(только по делу, естественно), ругал за сигареты, как любой отец поступил бы, пытался защитить, помочь, сблизиться, но ошибки прошлого уже не исправишь и свою дикую лажу в воспитании Салли Фишер старший уже давным давно признал. Но все еще отказывался признавать, что Диана вообще имеет право появляться из ниоткуда с предъявами «он и мой сын тоже». «Так не уходила бы!» очень хотелось заорать ей в лицо, но Генри мужчина хоть и своеобразный распиздяй, но руку, как и голос, на девушку поднимает редко, только в крайних случаях.
Диана помогла, несомненно, но лишь денег мало для того, чтобы душу брошенного когда-то ребёнка вновь потянуло к родному материнскому сердцу. Он ведь даже и лица ее недавно не мог вспомнить из-за всего того, что ему пришлось пережить в одиночку, лишь рассчитывая на то, чтобы не получить очередных в свой адрес слов «опять куда-то влез?», мечтая о поддержке и понимании.
— пойдём, тогда, переговорим на минуту, — внезапно возник Откин прямо перед носом задумавшегося Генри, от чего последний мелко дрогнул и тут же кивнул, двигаясь вслед за доктором, который отправил Стейси на пост минуту назад.
Они быстро дошли до кабинета, в котором каждый раз обсуждают Салли последние несколько недель. Обоим эту тему хочется затрагивать как можно меньше, но, о чем бы они не говорили, всегда разговоры приводят их именно в эту степь. Генри страшно за сына, а Откин лишь исполняет долг врача, согласно которому должен применять любые силы дабы спасти пациента.
Врач сел за стол, а Генри в мягкое кресло напротив. Положенный им на стол телефон резко завибрировал, немного ерзая на поверхности.
— трубку возьми, это она, — Откин глянул на экран телефона, перебирая в руках чайные пакетики.
Генри уныло скинул руку с головы на экран, нажимая кнопку принятия вызова, и оставляя телефон лежать на столе. В ту же секунду, когда вибрация прекратилась, из динамика послышался звонкий возглас «почему так долго не берёшь трубку?!», только после чего мужчина поднёс телефон к уху.
— не ори, — лишь пробормотал он, закрыв глаза.
— где ты? У Джона? Я сейчас приду! — Диана продолжила орать в динамик, игнорируя просьбу Генри. Она только вошла в больницу. Куда деть дочь девушка так и не придумала, поэтому снова взяла ее сюда с собой. Слушать разговоры взрослых маленькой девочке не положено, поэтому на уме было лишь одно решение.
Коридор на втором этаже абсолютно пустой, кромешная тишина настолько громкая, что сквозь неё слышно даже как в первой по счету палате сопит больной пациент. Диана тихо, но быстро подошла к двери, ведущей в одну из комнат и открыла дверь.
Салли удивлённо поднял глаза на девушку с дочерью и тут же расслабил взгляд, молча приподнимая бровь.
— привет, с..Сал, — она подтянула маленькую девочку за руку, а та от испуга спряталась за ногу матери, — я понимаю, что тебе сложно будет, — Диана оглядела парня с ног до головы, уже готового с курткой и рюкзаком на руках, в кислородной маске и шапке, — но посиди с ней немного, хорошо?
Диана выставила дочь вперёд своей ноги, а Сал опустил на неё взгляд.
— да, — коротко ответил он, после чего девушка присела напротив малышки.
— слушай, этот мальчик поиграет с тобой немного, так что не бойся, все будет нормально, — нежно положив на узенькие плечи девочки руки, с плавной интонацией проговорила она, и, когда девочка кивнула, поднялась на ноги, — оставляю вас, ребятки.
Она быстро выбежала из комнаты, негромко хлопая дверью.
Дети же смотрели друг на друга ещё секунд тридцать, после чего с хрипотой в голосе Салли выдавил:
— иди, садись, — он похлопал по одеялу рядом с собой. Малышка послушно подошла и даже как-то сама уселась на койку, — как зовут?
Какое-то время она помолчала, засмотревшийся в одну точку впереди себя.
— Сара, — картаво выговорила девочка, — а тебя? — все также по-детски и проглатывая половину букв.
— Салли. — он оперся на руки сзади, — она твоя мама? — Сара кивнула, — ну тогда, я твой брат.
***
— итак, раз все в сборе, хочу начать с хорошего, — Откин оглядел Генри с Дианой по очереди и опустил в лист глаза, — мы ничего не знаем.
— и это ты называешь хорошей новостью?! — вновь вспылила девушка.
— в данной ситуации — да, — он исподлобья грозным взглядом посмотрел на Диану на секунду от чего та с цоканьем откинулась на спинку кресла, — я не договорил, — продолжил он, — если ты, — Откин указал концом ручки на Генри, — привезешь его до обеда, мы сделаем томографию сегодня, завтра уже будут готовы результаты. А если позже, то тогда придётся повременить с этим пару дней из-за технических неполадок, — Фишер кивнул, — и ещё, если вы оба так сильно хотите, просто мы можем положить его на дневной стационар, чтобы не торчал то здесь все время, но так вот, если вы сильно хотите, мы оставим его тут, требуются лишь ваши подписи. Согласны? — он поднял на них взгляд.
Оба кивнули.
— что ж, тогда я не понимаю вашей логики, но раз уж против двоих не попрешь, вот, — Джон сунул им документ под носы и положил сверху чёрную ручку, указывая на поле для подписи, — вот здесь.
***
Трэвис пришёл в школу только к половине девятого, ведь пришлось ещё сбегать домой, взять пару учебников и переодеться. Благо, там никого не было — родители рано ушли на работу.
Парень стоял у своего шкафчика, пытаясь найти тетрадь по истории в его завалах. В самом дальнем углу лежал просроченный йогурт, на дне раскиданы пустые ручки и сломанные карандаши, а сверху этого всего в неаккуратной стопке, из которой торчали скомканные листики в клетку, лежали книги и тетради на кольцах. Спустя пару минут поисков парень сдался. Видимо, оставил тетрадь дома. Поэтому, захлопнув дверцу, он направился к кабинету с рандомной тетрадкой и толстым учебником в руках. Все уже на уроках, поэтому коридоры пустые, кое-где слышатся шарканья ног по полу и тихие разговоры тех, кто так же опоздал.
Как не странно, но Трэвис был в приподнятом настроении, несмотря на то, что было в больнице. Это как раз таки и помогло ему сегодня быть нормальным человеком, а не злым псом, который кидается на всех, кто попадёт под руку. Салли оказался далеко не таким холодным и мрачным, каким его знают в школе, а даже наоборот, имеющим способность плакать, с какой-то стороны слабым, беззащитным и мягким. Стоило лишь узнать его поближе и толстая горькая кожура слезет как со спелого мандарина.
В коридоре крыла естественных наук стоял такой гвалт, что при попытке что-то сказать, Трэвис вряд ли бы услышал собственных слов. То, что в классе истории, кроме пары десятков сонных злых школьников, нет адекватных людей, которые смогли бы утихомирить бунт, понять было несложно. Фелпс заметно расслабился ровно до того момента, пока в противоположном конце коридора не показался учитель. Они оба подошли к двери кабинета одновременно, еле заметно ухмыляясь.
— что на этот раз, Трэвис? — начал мужчина первым, не убирая с лица легкую улыбку. Этот пусть и молодой, но опытный учитель всегда был по-особенному добр к ученикам, часто закрывал глаза на их косяки и опоздания, любил пошутить или посмеяться с шуток над собой же, отпускаемых порой особо умными учениками.
— а у вас? — ответил Трэвис, приподняв в руках учебник и тетрадь.
— я проспал, — неловко почёсывая шею и жмурясь от улыбки, произнёс учитель почти шепотом, хотя в любом случае в таком шуме даже Трэвис еле разобрал его слов.
— а я наоборот, — что бы это не значило, мужчина пропустил мимо ушей сказанное Трэвисом, открывая дверь кабинета со словами «сегодня прощаю». Блондин зашёл за ним, аккуратно двигаясь к предпоследней парте между рядами. На каждом уроке он сидит примерно в одном месте, на четвёртой парте среднего ряда из трёх и второго из четырех — везде по разному. Слева обычно Эшли, сзади неё Ларри. Как так получилось никто их них не знает, но они втроём часто грызлись на уроках из-за мелочей. То кто-то что-то едкое выкинет на неправильный ответ другого, то кто-то будет нервировать щёлканьем ручки. В общем, повод всегда находился, от чего ругань, пусть и шепотом, всегда доносилась именно из этой части класса.
Кстати говоря, Салли всегда сидел в противоположном от них углу класса, тоже на одной из последних парт, поэтому и холодной войны он по своему счастью избегал, хотя если б сидел рядом, вряд ли кто-нибудь стал его донимать. Только на физике им с Эшли выпало сидеть спереди, что в целом не было проблемой, но для Салли как минимум такое являлось выходом из четко ощутимой зоны комфорта, именуемой «не лезьте ко мне».
— ну привет, пидорасня, чего такой счастливый? — в полголоса начал Ларри, положив голову, что ранее была уткнута в парту, на руку, — дрочил всю ночь?
— отвали, Джонсон, не до тебя, — парень сел за парту, громко стукнув по ней учебником. Лицо вмиг нахмурилось, стоило только в очередной раз осознать, что рядом с этими безумными и постоянно не к месту веселыми людьми ему придётся провести еще часов шесть. С Салли обычно намного спокойнее. Он всегда говорит томно, никогда не шутит по-дибильному, не кидает косвенными оскорблениями в лицо, да и вообще, менее отбитый, конечно, чем Ларри, но не без своих приколов с ледяным взглядом или этой безулыбочной усмешкой.
— оу-у-у… ну тогда все поня-я-ятно, — улыбаясь, тянет Джонсон, перекатывая голову лицом к стене.
— Ларри, успокойся, — Эшли в полоборота повернулась к патлатому, шлепая его ладошкой по грязной голове, — привет, Трэвис, — теперь посмотрела она на него, подтянув кверху уголки губ.
— ага, — Трэвис ответил пусть и грубовато, но хоть как-то в этот раз. Обычно-то игнорирует, потому что эти двое быстро ему надоедают.
— сможем поговорить после урока? — шепотом интересуется она, на секунду глянув в сторону учителя, что уже рассказывал у доски про Февральскую Революцию Викторианской эпохи.
— угу, — лишь томно промычал Трэвис, ложась на подложенные под голову руки.
