Притча о слепцах

— Я надеюсь, ты не соблюдаешь этот ваш Зеленый Пакт? — чуть поморщившись, спросила травница. Они уже вернулись из леса, разложили собранные растения для просушки и занялись ужином. Хеймнил вздрогнул и тоже невольно поморщился. — Конечно, нет, — ответил он. — Я никогда не жил в Валенвуде. А Пакту следуют только там. Ирнельда кивнула. — Признаться, эта, хм, традиция вызывает у меня некоторое отвращение, — спокойно сказала она, возвращаясь к завариванию трав. Босмер тоже кивнул со всей серьезностью. — У меня тоже. Говорят, вопрос воспитания. Сегодня они бродили по той части леса, которую травница явно уже знала, как свои пять пальцев. У Хеймнила сложилось впечатление, что она проверяла его: действительно ли он изучал Алхимию, сможет ли идти в ее темпе и не отставать… Босмер считал, что с честью выдержал все испытания и свой вечерний отдых вполне заслужил. Вся обстановка в единственной комнате хижины заключалась в небольшом покосившемся столе, паре тюков отсыревшего сена и на удивление хорошо сохранившемся сундуке, прибитом к полу. Сундук не запирался; травница при Хеймниле складывала туда только готовые к продаже ингредиенты, и явно не очень заботилась о сохранности содержимого. С другой стороны, думал босмер, какой смысл что-то запирать в доме, где стену можно пробить кулаком? После ужина Хеймнил растянулся в своем углу комнаты, а альтмерка занялась делом. — Завтра пойдем вот в эту долину, — сказала Ирнельда, водя пальцем по карте. — Там начинается длинный скалистый кряж, и я его еще не обследовала. Мы задержимся больше чем на один день, так что не оставляй здесь никаких вещей. — Хорошо, — кивнул Хеймнил, — а что вы ищете? Вход в подземелье? — Вроде того, — бросила альтмерка. — Сейчас не важно. Надо спать. Если первый день их странного «сотрудничества» был испытанием выносливости и навыков, то следующие несколько недель для босмера стали испытанием терпения. Идея, лежавшая в основе маршрутов Ирнельды, оставалась для Хеймнила загадкой. Он понимал, что она условно поделила остров на участки и методично их обыскивала, — но принцип этого деления и цель поисков были ему непонятны. Иногда они не возвращались в хижину по нескольку дней, ночуя где придется, и такие переходы давались босмеру сложнее всего, но он ни разу не пожаловался. Лишь время от времени пытался выспросить, почему они идут именно так и именно туда, но травница отмалчивалась или огрызалась. Порой Ирнельда просила его проверить место на мороки и иллюзии, но до сих пор все было впустую. Поначалу травница делилась своими познаниями неохотно, напоминая, что Хеймнил ей не ученик. Но босмер проявлял такую кротость и так ловил каждое ее слово, что Ирнельда невольно начала показывать ему больше: о том, как правильно срезать растения, чтобы полезные свойства не выветрились раньше времени; как читать следы; как извлечь полезные для алхимика части животного и не дать им испортиться; как находить ориентиры в лесу. Какие травы заварить для лечения или отдыха. Юный маг новые знания поглощал с невероятной скоростью и усердием, старые — учился применять на практике, и при этом не забывал наблюдать. В первую очередь, за самой травницей. Высокая, бледнокожая, красноглазая — так описывали Ирнельду путешественники, встречавшие ее в разных концах Скайрима. Еще часто добавляли — нелюдимая, неприветливая. Опасная. Покойный учитель Хеймнила десять лет ловил эти осколки информации, пересуды падких до диковинок бездельников, порой сильно преувеличенные, пытался собрать их воедино и отсеять лишнее. Последнее письмо застало его уже на смертном одре. Солстхейм! В целом, загадочная альтмерка оправдывала большую часть слухов о себе, кроме разве самых диких. Молчаливая, замкнутая, она привыкла никому не доверять, носить с собой все свои нехитрые пожитки и нигде не задерживаться подолгу. Ее быт был прост и неприхотлив — но при этом чаровница могла неожиданно проявить брезгливость. Она могла спать чуть ли не на снегу и спокойно переносить лютые морозы. Хеймнил слушал, как Ирнельда ровным голосом торгуется с алхимиком в деревне, и мотал на ус. Следил, как она лечит мелкие недуги селян, и удивлялся: вроде бы знакомые чары Восстановления, но какие-то… не такие. При этом за каждую, даже наименьшую, услугу она всегда брала хотя бы мелкую монетку, держась при этом с холодным достоинством и отстраненностью. Пока Хеймнил не анализировал, а только смотрел, слушал и запоминал. Однажды, когда они уже после захода солнца возвращались в хижину, — которую Ирнельда ни разу не назвала «своим домом», — дорогу путникам преградили бандиты. Пока Хеймнил испуганно оглядывался в поисках пути к отступлению, альтмерка со скучающим равнодушием в голосе объявила, что предупреждает только один раз. Грабители предсказуемо заржали, но следующие полминуты пережил только один из них. — Сирабейн с ним, пусть бежит, — все так же бесстрастно произнесла Ирнельда, глянув вслед улепетывающему норду. — Он оказался мудрее своих дружков. Хеймнил только молча кивнул, завороженно рассматривая ледяные осколки, оставшиеся от пятерых нападавших. Ее приемы Разрушения были самыми эффективными из всех, что он когда-либо видел. Это был первый случай, когда она упомянула свое божество. — …Запомнил? — Да, сэра. Благодарю, сэра. Она удовлетворенно кивнула. Сырую комнату наполнял аромат заваренных трав, в углу у окна потрескивал огонь в небольшом очаге, который сложил для себя босмер. Он замечал, что Ирнельда всегда садилась как можно дальше от пламени, будто ей было слишком жарко. Хеймнил спрятал бережно упакованные записи в свой заплечный мешок и задумался. — Можно вопрос, сэра Ирнельда? — осторожно спросил он. Та равнодушно кивнула. — Почему Сирабейн? Альтмерка не пошевелилась, будто превратившись в изваяние. Хеймнил подождал полминуты, затем решился: — Сэра?.. — очень тихо позвал он. На ее лице плясали тени и отблески огня, и выражения было не разобрать. — А что ты знаешь о Сирабейне? — вдруг спросила Ирнельда. Босмер увидел, как правой рукой она сжала что-то, висевшее на шее под одеждой. — Ну… это бог магии и ученичества, — неуверенно сказал он. — Его чтят в Коллегии, потому что считается, что он в учебе помогает. Но он младшее божество, и не входит в пантеон… — В какой пантеон? — Ну, в имперскую Девятку. Она сухо рассмеялась. — Да, не входит, — ее голос звучал раздраженно. — Но это не делает его младшим, босмер. Он старше всех ваших богов. — Да, госпожа, простите, — залопотал растерянный Хеймнил, — я не имел в виду… Ирнельда вздохнула, расслабившись, и махнула рукой. Больше он от нее ничего не добился. Так — в бессмысленных, по мнению Хеймнила, путешествиях, торговле, учебе и наблюдениях — прошло больше двух недель. Одним ярким солнечным утром они вышли из хижины и взяли новое направление, почти строго на север. Маги быстро пересекли равнину, дойдя до покрытых лесом холмов в предгорьях, и углубились в широкий овраг с замерзшим ручьем на дне. Погода сегодня благоволила пешеходам — Ирнельда говорила, что уже много раз метели вынуждали ее менять маршрут, и оттого поиски затянулись. Хеймнил хотел было в очередной раз спросить, что же это за поиски, но вовремя прикусил язык, продолжая сгорать от любопытства. Яркое солнце и тихий шелест капели в лесу подняли Хеймнилу настроение. Он шел чуть впереди, выбирая дорогу и обходя ямы и буреломы, а травница, идущая за ним следом, зорко осматривала склоны оврага по обе руки. Босмер бурно жестикулировал, пересказывая забавную историю из Коллегии, где как раз фигурировали один незадачливый студент и заснеженный овраг, — когда сзади послышался тяжелый топот и глухое рычание. Едва успев обернуться, Хеймнил вдруг оказался вжат в рыхлый снег чем-то тяжелым, мохнатым и очень, очень вонючим. Где-то над его головой раздался оглушительный рык. Хеймнил попытался вырваться, но существо было слишком большим и тяжелым, чтобы удалось высвободить хотя бы руки. Босмер слабо брыкался, объятый ужасом и отвращением одновременно, как вдруг понял, что не может пошевелить даже пальцем — и существо над ним, кажется, тоже. В резко наступившей тишине послышались шаги на хрустящем снегу, затем на несколько секунд все замерло — и вдруг лохматая туша завалилась набок, а Хеймнил снова смог двигаться. Отдышавшись, он сел и осмотрелся. Невозмутимая травница рассматривала что-то в снегу, а рядом с босмером распростерся бездыханный ледяной тролль. — Это… — он запнулся, пытаясь унять дрожь в голосе, — это был паралич по площади, да? Ирнельда кивнула, не отвлекаясь. — А его вы… чем? Травница помедлила. — Убила его сердце. Хеймнил вздрогнул и снова посмотрел на тролля. Магией можно и так, оказывается. — Простите, сэра… — он дождался, когда Ирнельда посмотрит на него. — У вас там, кажется, фляжечка была… Чаровница молча отстегнула флягу от пояса и перебросила ему, затем развернулась и пошла вдоль цепочки тролльих следов. Босмер с энтузиазмом приложился к суджамме, а затем тяжело поднялся, отряхиваясь. Н-да, приключеньице. — Хеймнил! — раздался окрик из-за деревьев. Босмер направился на зов, нервно оглянувшись на мертвого зверя. Ирнельда стояла перед покатым склоном оврага, скрестив руки на груди. — Вот следы тролля, — кивнула она на снег перед собой. — Что в них необычного? Хеймнил взглядом проследил за цепочкой. — Хм. Он… вылез из-под снега? — Снега здесь слишком мало. И тролли не роют берлоги. — Тогда, — босмер запрокинул голову, — может, он с дерева спрыгнул? Ирнельда фыркнула. — Разве если за последние… если тролли научились вылезать на деревья. Хеймнил растерянно уставился на след, обрывавшийся — или начинавшийся — посреди склона. Снег вокруг лежал нетронутым покровом, за исключением вмятин от капель с деревьев. — Тогда… вы думаете, здесь что-то скрыто? — он неуверенно посмотрел на травницу. Альтмерка только вздернула одну бровь. Хеймнил резко собрался. — Сейчас, минуту. Он сосредоточился, протянув руку к предполагаемой иллюзии, закрыл глаза и воспроизвел в уме нужную формулу. Открыл глаза. Что-то там шевельнулось, что-то зыбкое. Босмер наклонился, взял горсть снега и бросил туда, где колыхалось марево. — Отлично, — отозвалась альтмерка. Для нее снежная поверхность осталась нетронутой, а «снаряд» бесследно исчез. — Развеять сможешь? Босмер молча кивнул и снова сосредоточился. Скрытая иллюзией, в склоне обнаружилась крохотная пещера, не больше десятка локтей в поперечнике, с наваленными там ветками, травой и полусгнившими остатками добычи. Других троллей, к счастью, в пещере не оказалось. — Поищи здесь другие мороки, — велела чаровница, бегло осматривая пещеру и морщась от неприятного запаха. — Вряд ли кто-то прятал бы за чарами тупик. Хеймнил кивнул, пригнулся под низким потолком и пошел вдоль стены, обшаривая ее ладонями и держа в уме заклинание. Под его пальцами сменяли друг друга камни, земля, лед и корни деревьев, но ни капли магии босмер так и не почуял. Обойдя круг, он вернулся к травнице. — Нет, ничего. Или что-то такое искусное, что я не нашел, — вздохнул он. Чаровница покачала головой. — Не может быть, чтобы это была просто пещера. А если здесь что-то спрятано не с помощью магии? Юноша удивленно посмотрел на нее, затем снова стал осматривать стены пещеры. — Вон тот большой кусок льда, — нерешительно указал он. — Это сталгрим? Травница, стараясь аккуратно обходить остатки жизнедеятельности тролля, прошла вглубь пещеры, и, коснувшись пальцами голубоватой поверхности, покачала головой. — К счастью, это обычный лёд. Но он уходит в толщу скалы, в отличие от соседних участков, где просто мерзлый камень, видишь? — она указала на другую стену. Босмер оживился. — Тогда надо растопить! — Но так, чтобы не растаял весь снег на этом склоне, а не то уплывем, — криво усмехнулась чаровница. Узкий, шириной всего в два локтя тоннель уводил куда-то вниз, в недра предгорий. Тем не менее, проход был достаточно высоким, чтобы даже Ирнельда, не говоря уже о юном босмере, могла идти, выпрямившись в полный рост. Натопив снега и пополнив бурдюки, они начали спуск. Через несколько часов темного извилистого пути, который, к счастью, хотя бы не разветвлялся, маги наконец ощутили едва заметное движение воздуха. Утомленные духотой и давящими каменными стенами, путники с облегчением выбрались из тоннеля. Пещера, тускло освещенная только щедро гнездящимися на стенах грибами, после тесной расщелины показалась огромной. У противоположной стены виднелись какие-то явно рукотворные структуры — возможно, трубы — а справа было что-то похожее на остатки фортификаций. Где-то гулко капала вода, но других звуков слышно не было. Вдруг альтмерка тихо рассмеялась, заставив Хеймнила вздрогнуть. — Наконец-то! Босмер подождал, пока она достанет карту и отметит на ней тоннель, и осторожно спросил: — Это то, что вы искали? Двемерское подземелье? Она кивнула, отчего-то поморщившись. — Я… догадывалась, что на острове есть еще одно поселение, не отмеченное ни на одной карте. Намировы пройдохи. Я уверена, что это оно и есть. Ирнельда закончила возиться с картой и посмотрела на босмера. — А теперь… Теперь мы будем искать библиотеку. Фортификации в первом зале оказались разрушены до такой степени, что никаких проходов в глубину города там уже не было. Путникам пришлось идти в обход. Из зала, кроме тоннеля на поверхность, вел другой, очевидно рукотворный, коридор. Отсутствие отделки говорило о том, что он был прорублен гномами для каких-то чисто технических нужд. Коридор был длинным и многократно раздваивался; магам пришлось несколько раз возвращаться из тупиковых ответвлений и комнат, заполненных механизмами — каждый из которых был мертв и холоден. И поэтому, когда им встретились механизмы все еще рабочие, маги оказались не готовы. В стенах одной из сквозных комнат вдруг открылись сразу три отверстия, и на непрошенных гостей выкатились трое охранников — диковинные металлические машины, ростом выше даже среднего альтмера; вместо ног у них были какие-то круглые приспособления. — Сферы, — сквозь зубы процедила Ирнельда. — А все шло так хорошо… Бой был стремительным. Альтмерка произнесла какое-то заклинание, отскочила из-под катящихся на нее сфер, снова что-то сказала, на Хеймнила повеяло холодом, и тут он наконец-то подумал, что неплохо бы что-то сделать. Босмер сотворил большой огненный сгусток и швырнул в ближнюю к нему сферу — но все, чего ему удалось добиться, это отвлечь на себя ее внимание, чем и воспользовалась чаровница. Потом была какая-то мешанина, грохот, скрежет, и вот среди груды желтого металлолома стоит белая альтмерка с красной кровью на руках. Стоит — и вдруг падает. Хеймнил рассудил, что раз в этом зале они «охрану» уже встретили, то вряд ли появится еще, — и потому разбил подобие лагеря прямо там, в боковой нише, предусмотрительно нанеся защитные руны на пол у каждого из выходов. Покопавшись в сумке Ирнельды, он нашел нужные зелья и заставил едва соображавшую чаровницу выпить. Осмотрел раны — ничего такого, с чем алхимия не справится за пару часов. Залил водой бодрящий травяной сбор и подогрел заклинанием. Ирнельда смотрела в пустоту, прислонившись к стене. Кивнула, принимая кружку. Босмер налил себе тоже и устроился рядом. Его уже некоторое время раздирали противоречивые чувства, и чем больше странностей было в поведении альтмерки, тем больше его это волновало. — Зачем? — не выдержав, спросил он. Ирнельда удивленно покосилась на него, не отводя лица от кружки. — Зачем вам все это? Вы уже много лет вот так, — он неопределенно помахал рукой, — ходите по руинам. От подземелий к подземельям, от сферы к центуриону, от ранений к переломам. О вас молва далеко разошлась. Почему? Альтмерка обреченно вздохнула и сделала глоток отвара. У нее не было сил на гнев. — Ты не отстанешь теперь, да? — в ее голосе был сплошной сарказм, а босмер, понимая, что это вопрос риторический, все равно помотал головой. Она снова вздохнула. — Ладно, хорошо, вот тебе правда. Я ищу Древний Свиток. Хеймнил резко вдохнул, поперхнулся и вытаращился на нее. — З-зачем?.. — Это уже новый вопрос, юноша, — она снова покосилась на него. — Ты слишком много хочешь знать. Поникший босмер выглядел настолько несчастным, что через несколько минут Ирнельда закатила глаза, сжалилась, и продолжила: — Ты думаешь я по случайности так выгляжу? Мой род проклят, причем проклят неизвестно кем и когда. Хеймнил почти перестал дышать, весь превратившись в слух. Альтмерка отпила еще. — Я происхожу, — не спеша начала она, — из младшей ветви клана Диренни — слыхал о таких? — босмер кивнул. — Давным-давно, много эпох назад, но уже после того, как мои предки покинули Балфиеру, кто-то заколдовал их — или, что более вероятно, проклял. Кто, почему, и что можно было сделать — сведений не сохранилось. Но с тех пор все женщины моего рода рождаются такими, как я. — А мужчины? — спросил Хеймнил. — А мужчины умирают при рождении, — резко ответила Ирнельда и сунула босмеру в руки пустую кружку. Он послушно отправился делать вторую порцию, переваривая услышанное. — И вы думаете, что Древний Свиток… — Да. Мой род вообще сохранился каким-то чудом, — сказала травница, глядя в сторону, — по женской линии. И мы всегда искали способ снять проклятие. Ничего не помогало, — она покачала головой, — каждый сын умирает, каждая дочь становится изгоем. Мы жили в основном в изоляции, часто меняя место, избегая плотных контактов с кем-либо. Она вздохнула и потерла глаза ладонью, все еще избегая смотреть на босмера. Тот заваривал травы, пытаясь не издать ни звука, чтобы не спугнуть наплыв того, что выглядело долгожданной откровенностью. — Идея о том, что Древний Свиток может вообще стереть это проклятие, пришла нам в голову несколько поколений назад, но никому не удавалось его заполучить. Много лет назад я узнала, что у двемеров могли быть Свитки в их лабораториях, и отправилась на поиски. А недавно услышала, что один такой точно есть на Солстхейме, и приехала сюда. Она приняла из рук Хеймнила вторую порцию трав и добавила, глядя в кружку: — Вот и все. Твое любопытство удовлетворено? Хеймнил склонил голову: — Благодарю. Я… я сочувствую вашей се… Он осекся: альтмерка вдруг бросила на него поверх кружки полный жгучего презрения взгляд: — Оставь себе свое сочувствие, босмер. Не оскорбляй меня. Им пришлось проблуждать в целом добрых шесть часов по этим переходам, прежде чем нашелся вход в основную часть поселения. Благо, больше никаких активных механизмов магам не встретилось. Внушительных размеров двустворчатые врата никак не поддавались. Хеймнил предположил, что их завалило с другой стороны, но альтмерка была настроена решительно, и объявила длительный привал. — Двух магов не остановит какая-то заклинившая дверь, — сказала она, — только сначала — отдых. Ирнельда уснула сразу же, как только улеглась, зато босмеру было неспокойно; он долго ворочался, постоянно оглядываясь на гигантские врата.