***
— Ау-у-уч! — протяжно завыл Юнги, когда Гююн слишком сильно потянула за косточку, на которую была накручена прядь его волос. Омега сокрушенно вздохнула и сморщилась, уже оглушенная его постоянными криками, но сам виноват — нечего было постоянно трясти головой, конечно, его волосы запутались. Тэхен хихикнул, смотря на бету, и прикрыл губы ладонью. Он сам спокойно сидел перед Ханеном на полу, пока тот неспешно раскручивал его кудри, а после проводил по ним расческой. Юнги же бился в агониях, потому что каждая косточка запуталась в его волосах, но, как сказала Гююн, красота требует жертв. Сама девушка уже переоделась в платье до середины голени, обула легкие осенние сапоги на устойчивом каблуке, которые ей одолжила знакомая, а сверху накинула куртку, чтобы оголенные плечи не мерзли. Юнги вновь сморщился и принялся хныкать, как ребенок. Бета сидел, сгорбившись, и терзал руками подушку, чтобы хоть как-то облегчить свою тяжелую ношу. Он тоже уже переоделся в те вещи, которые ему любезно предложил Тэхен — светло-голубую рубашку с вышитыми цветами различных оттенков на ключицах, вязаную накидку серого цвета и старые джинсы, которые омега носил лет эдак пять назад, однако на Юнги они сели, как влитые. А еще омега надел ему на палец тонкое кольцо, чем и завершил праздничный образ. Только Тэхен и Ханен еще не переоделись в свои наряды. — Боже правый, Юнги, да ты же сейчас зараженных со всей округи к нам приманишь своими криками, — улыбнулся Ханен, с жалостью смотря на страдания младшего. — Но она тянет! — пожаловался бета. — А кто виноват, что ты как юла крутишься? — строго спросила Гююн, заглянув в лицо брата. — Я сказала, сиди смирно, но тебе же не сидится. Сейчас обстригу все твои запутанные космы, я тогда посмотрю как ты у меня запоешь, — с каждым словом Юнги становился все более хмурым, а потом и вовсе насупился, недовольно сложив руки у груди. — Ты плохая, — буркнул он. — Нет, я хорошая, просто ты непослушный, — возразила девушка и отцепила последнюю косточку от спутанных волос. — Аллилуйя! А ну, посмотри на меня, — Юнги вмиг улыбнулся и счастливо обернулся к ней. Только хвостика не хватало, иначе бы он завилял им, как пропеллером. — Он похож на барашка, — хихикнула омега, разглядывая довольное лицо брата. Его пышные кудри упали на лоб, а некоторые волосы торчали вверх, как маленькие антенны. — Вы только посмотрите на него, — Тэхен и Ханен разом обернулись на Юнги и засмеялись с его милого вида. — Что смеетесь? — нахмурился бета и подскочил с пола, подбегая к зеркалу. — По-моему, тебе очень идет, — подбодрил его Тэхен, отсмеявшись. — Выглядишь почти как Мэрилин Монро. — А кто это? — вскинул брови Юнги и обернулся к Тэхену. Тот поднялся с пола, когда Ханен освободил последнюю прядь, взял в руки расческу и подошел к Юнги, принявшись его аккуратно расчесывать, отчего волосы стали еще пышнее. Гююн ухмыльнулась и легла боком на кровать Тэхена, наблюдая за этими двумя. — Это, Юнги, была известная актриса, певица и модель, — пояснил Тэхен, причесывая бету. — Очень-очень давно, нас с тобой тогда еще не было. Но знаешь что? Папа в свое время был ее фанатом, он мне сам рассказывал, — подмигнул омега. — А ты только глянь, как твоя прическа похожа на ее! Вот папа только взглянет и сразу скажет: «О боже мой, передо мной Мэрилин Монро? Та самая, которую я так люблю?». Точно тебе говорю. — А ты прав, — гордо вскинул подбородок Юнги, рассматривая себя в зеркале. — Нет, ну я точно копия Марлин Монро, — сказал бета, крутясь вокруг своей оси, и совсем не важно, что он ее в глаза-то не видел. Все трое одновременно хихикнули с непосредственности младшего. Юнги на самом деле как ребенок — его внимание очень легко отвлечь. Гююн с тихим скрипом пружин встала с кровати и приобняла младшего брата за плечи. — Так, пошли, мой актер, певец и модель, нас там давно ждут. Вы как, сами справитесь? — обернулась она к Ханену и Тэхену, на что старший поднял большой палец вверх. — Тогда отлично. Пошли, волчонок. — А есть уже можно? — донесся его заинтересованный голос уже из-за двери. Тэхен с улыбкой повернулся к Ханену, который задумчиво глядел за окно. Переживает, оно и не мудрено. Но Тэхен грустить ему сегодня точно не позволит. Он вытащил из шкафа висящую на вешалке одежду — ту самую рубашку и классические штаны. На его столе покоился венок из цветов, приготовленный для Ханена букет и атласная ленточка светло-оранжевого цвета, ровно точно такая же была и у Чимина. Омега подозвал младшего к себе жестом и принялся расчесывать и укладывать его волнистые волосы, которые кое-где закрепил заколками. У самого Ханена прическа была простая — он не пожелал крутить волосы и просто выпрямил их с помощью пара, а затем сделал зачес, выпустив только две прядки на лоб. Но Ханену что-то замудренное и не было нужно — он красив без всяких пышных нарядов и сложных причесок. Красота не в вещах, которые мы носим, красота в нас самих. — Я так волнуюсь, — тихо сказал Ханен, когда младший помогал ему переодеться. Он не упустил возможности чмокнуть его в живот еще пару раз. — Такое ощущение, что сейчас в обморок упаду. Колени дрожат. — Хочешь, сбежим? — улыбнулся Тэхен, застегивая пуговицы на его рубашке. — Они нас будут ждать, а мы не придем. Убежим в лес, я буду охотиться и ловить рыбу, а ты будешь вести хозяйство, сами воспитаем Хенджина. М? Как тебе? — План потрясающий, но есть пару нюансов, — хихикнул Ханен. — Первое — Намджун найдет нас с собаками, тебя запрет в подвале, а меня попросту убьет, а второй — вместо собаки будет Джойз. Я тебе клянусь, он выследит нас и достанет хоть из-под земли, — Тэхен звонко рассмеялся. — Всегда они нам планы портят. Так, готово, — Тэхен отошел на пару шагов и оглядел свою работу. Ханен выглядел просто… неописуемо красиво. Его слегка подкрашенные губы алели в дневном свете, а на щеках выступил естественный легкий румянец. Крупный бант гармонировал с выпирающим животом и «сглаживал» естественную выпуклость, отчего это не так сильно бросалось в глаза. За счет вставок рубашка была достаточно объемной, чтобы Ханен чувствовал себя комфортно. Полы он решил заправить только спереди, но это было очень условно — после обручения, с началом основного праздника Ханен собирался выпустить их, чтобы наесться вволю и не чувствовать себя неповоротливым пингвином. Брюки были свободными и не облегали его стройные ноги, но на талии красовался ремешок золотого цвета с небольшой бляшкой — это папа ему выдал из своего гардероба. На его волосах красовался праздничный венок из искусственных цветов, к созданию которого также приложил руку Чимин. В целом, смотря на своего старшего товарища, друга, наставника и члена семьи, Тэхену хотелось реветь. — Ну как? — Ханен слегка улыбнулся, ожидая реакции Тэхена. Но тот не ответил, а только прижал ладони к глазам и отвернулся, чтобы как можно скорее успокоиться. — О, господи, ты плачешь? Ну что за дурачок, — засмеялся Ханен и в несколько шагов преодолел расстояние между ними и крепко обнял. Тэхен сразу же откликнулся на его объятия и прижался к нему. Он поднял взгляд вверх, чтобы перестать плакать и не пачкать наряд своими слезами и соплями. — Ну, ну, перестань, а то я сейчас сам заплачу, — поспешил успокоить его омега, поглаживая по спине. — П-просто ты т-такой красивый, — всхлипнул Тэхен и утер рукавом слезы. — Мне не верится, что вы с Джойзом уже почти женаты… Я просто… — его губы задрожали, и он поджал их, как ребенок, чтобы не разреветься вновь. — Ай, да что ж такое, чего ж я реву? — он упер руки в бока и посмотрел на потолок, пытаясь успокоиться. — Да уж, трех рев Джойз точно не выдержит, — засмеялся Ханен. — Думаешь, Хенджин тоже будет плаксой? — усмехнулся Тэхен. Ханен взял со стола платок и вытер его слезы, а после чмокнул в покрасневший нос. — Уверен. Но мы с тобой справимся, верно? — омега взял его за плечи и заглянул в глаза. — Если ты заревешь, я сам реветь буду. Я не шучу, и тогда вы меня точно не успокоите. На глазах у всей общины, вот позор-то будет… — Ну скажешь тоже, — Тэхен с улыбкой ткнул его в бок. — Ладно, ладно, все. Я в порядке. Обещал тебя поддерживать, а сам реву, как маленький, — омега закатил глаза и шлепнул себя по лбу. — Поддержка хоть куда… Внизу хлопнула дверь, оповещая, что кто-то вернулся домой. Тэхен и Ханен переглянулись — они никого не ждали. Гююн наверняка сейчас сдерживает вырывающегося Юнги, у которого при виде еды слюни висят по колено, папа, Джойз и Чонгук заканчивают последние штрихи и сами уже переодеваются, ведь через двадцать минут начнется «официальная» часть. И тогда Тэхен сразу понял, кто к ним пришел. Он оставил Ханена поправлять рубашку, а сам вышел из комнаты и подошел к лестнице. Чимин заглянул в зал, но никого там не обнаружил, никого не было и на кухне. Он нес в руках какую-то маленькую коробочку, перевязанную алой лентой. Тэхен приподнял уголки губ вверх и положил ладони на перила, наблюдая за альфой. — Не меня ищете, молодой человек? — спросил он, вскинув брови. Чимин сразу же обернулся к нему и счастливо улыбнулся, распахнул руки для объятий. Тэхен сбежал с лестницы и порывисто обнял его, радуясь, что лучший друг все-таки смог прийти на праздник Ханена и Джойза. Он был в легкой куртке, под которой виднелась рубашка и та самая ленточка, с которой будет ходить и Тэхен. — Как раз вас ищу, мой принц. Вот, посмотри, — Чимин вручил омеге коробочку, которую принес с собой. — Не знаю, как оно… Вдруг малы будут? Я точно чокнусь, клянусь. Сегодня утром закончил работать над ними. Тэхен потянул край атласной ленты, и та развязалась, но не упала, поскольку была прикреплена ко дну коробочки. Омега откинул крышку, и его взгляду предстали два кольца на подушечке — большое и поменьше. В них почти не было просветов из-за мелких камушков и золотой стружки, которую Чимин невесть откуда достал. Тэхен едва не задохнулся от восхищения, рассматривая ювелирную красоту в ярких лучах солнца. Кольца блестели и переливались, как самое настоящее золото. Чимин улыбнулся уголком губ, наблюдая за реакцией Тэхена. У того глаза становились все шире и шире. — Господи, Чимин, это… потрясающе, — выдохнул он. — У меня нет слов! Ты просто мастер своего дела, в который раз я в этом убеждаюсь. Чимин, им очень понравится! — восхищенно выдал омега, посмотрев на альфу. — У тебя поистине золотые руки. — Если тебе понравилось, значит, буду уверен в своей работе, — альфа помог ему закрыть коробочку и завязать ее лентой. — Очень жаль, что сейчас золота не найдешь, но что поделать… — Перестань! — Тэхен слегка стукнул его по плечу. — Даже не думай об этом. Да Ханен умрет от счастья, я тебя уверяю, — тише сказал омега, опасливо глядя наверх — вдруг хен подслушивает? — Чимин-а, ты огромный молодец. Я горжусь тобой, ты знаешь? — омега улыбнулся и поправил ленту на груди старшего, расправляя складки. — А ты выглядишь сегодня просто волшебно, — оглядев его, сказал Чимин. Ему хотелось поскорее перевести тему, и хотя альфа на самом деле был очень благодарен ему за такие слова, похвалу в свой адрес он не воспринимал. Тэхен вздохнул и глянул на него исподлобья, сразу понимая что к чему, и покачал головой. — Отклонено, Ким Чимин. Я даже не переоделся еще, — улыбнулся Тэхен и слегка ткнул его в грудь. — Так что, давай, иди отсюда! У нас еще много дел, ну там, знаешь, принарядиться, провести ведьминский обряд, всякое такое… — Понял, — издав смешок, кивнул альфа. — Тогда до скорой встречи, мой принц, — Чимин, словно на приеме в дворце, поклонился и оставил легкий поцелуй на тыльной стороне его ладони, вызвав у омеги добрую улыбку. И хотя между ними что-то с треском поломалось, Чимин пытался сохранить непринужденный вид и вести себя, как прежде, чтобы Тэхен не испытывал давления. Омега ускользнул наверх, чтобы закончить приготовления, а альфа вышел на улицу и вдохнул полной грудью прохладный воздух. Чем ближе вечер, тем холоднее становилось, но никого перемена погоды не смущала. Многие уже расселись по своим местам, а кто-то предпочел стоять, переговариваясь с соседом, но все ждали одного — начала свадьбы. Джойз и Намджун стояли у небольшой сцены, и младший альфа то и дело теребил пуговицы на рукавах своей рубашки. Он очень переживал, и это было заметно невооруженным взглядом. Намджун спокойно улыбался ему и рассказывал что-то негромко, оглядывая людей поверх голов. Альфа увидел и Юнги, который упрямо препирался с Гююн и тайком пытался стащить со стола хотя бы одну маленькую лепешку, но Гююн постоянно шикала на него и слегка била по рукам. Чимин уверенно подошел к Намджуну и Джойзу и поклонился, приветствуя старших. — Здравствуй, Чимин-а, — похлопал его по спине Намджун. — Выглядишь просто потрясающе. Ты один, да? — Намджун вновь вытянул шею в надежде разглядеть Джина и Минки, но тщетно. Альфа вздохнул. — Спасибо, хен. Родители не смогут присутствовать, простите, — парень, сожалея, положил ладонь ему на плечо. — Знаю, вы уже очень давно не виделись, но у них сейчас просто куча забот. Они не смогли выделить время, и только меня освободили. Я не мог пропустить такой важный день. — Ничего страшного, — вежливо улыбнулся Джойз. Ему, в общем-то, было плевать, что Джин отсутствует. Минки вроде бы и выглядел хорошим, но… Не нравилась ему эта семейка. Исключая Чимина, конечно. Он был ему как родной племянник, которого альфа любит искренне и очень сильно, но те двое, особенно Джин, отталкивали его. — Смотрю, ты прямо-таки подготовился, — альфа поспешил перевести тему. — Выглядишь лучше, чем я, — расхохотался он, разглядывая наряд Чимина. Подкаченные бедра младшего альфы были облачены в брюки черного цвета, а в них заправлена кремовая рубашка. Высокие берцы немного грубили образ, но в целом выглядело отлично — в этом заключался особенный стиль одежды Чимина. — Уверен, сегодня кое-кто разобьет с десяток сердец точно, — хрипло усмехнулся Намджун, подмигивая Чимину. И он был прав — на Чимина, особенно в их общине, обращали внимание очень многие девушки и омеги. Даже пока они стояли и разговаривали, в их сторону были направлены кокетливые взгляды, и не то, что бы он их не замечал, просто… они ему были не нужны. Эти люди, бесспорно, красивы и прекрасны, но для него лучше Тэхена никого нет и не будет в будущем. Он один такой, и заменить его невозможно. Альфа был знаком почти с каждым, но дальше знакомства, к их сожалению, ничего не заходило. Чимину нужен лишь один омега, поэтому изменять самому себе он не желал, слишком предан был своей безответной любви. И, наверное, это было слишком неправильно, но ничего с собой он поделать не мог. — Хен, перестань, — Чимин отрицательно покачал головой и улыбнулся. Минхо со своими музыкантами уже играли легкие композиции, задавая людям праздничное настроение. В шатре стоял гам от переговоров, музыки и смеха. — Не хочу создавать вокруг себя образ сердцееда. — Айщ, Чимин, — ухмыльнулся Джойз и схватил его за плечи. — Уверяю тебя, скоро на твоей свадьбе гулять будем, помянешь слова старика Джойза… — Чего это ты вдруг стариком заделался? — рассмеялся Намджун. — Эта вакансия уже занята мной, и двигаться я не собираюсь. — Да ладно тебе, ты старше-то всего на год, мы с тобой оба старики… — Вы в самом расцвете сил, хватит вам обоим наговаривать на себя, — закатил глаза Чимин. — Ну или хотя бы примите меня в свой клуб стариков, я тоже хочу сокрушаться на жизнь и говорить о том, как ломит ноги, — Намджун и Джойз рассмеялись, хлопая друг друга по плечам. — Я, блин, чертовски волнуюсь, — вдруг выдал Джойз и оттянул край рубашки. Чимин спокойно ему улыбнулся и положил ладонь на плечо, чуть сжимая. — Мы рядом с тобой. Ты справишься. О, кстати, — вдруг опомнился Чимин и достал из-за пояса коробочку с кольцами, протягивая ее альфе. — Вот. Это для вас с Ханеном. — Что это? — нахмурился Джойз и открыл коробочку, тут же едва не теряя челюсть где-то на полу. — Чимин, ты… Ты сумасшедший?! Где… Как? Чимин! — негромко прикрикнул он, во все глаза уставившись на смущенного альфу. — Что там? Что там? — заинтересованно спросил Намджун, заглядывая внутрь. Он присвистнул при виде колец. — Ну и ну, потрясающая работа. Ты сам сделал их? — вскинул брови Ким. — Ну да, — альфа слегка улыбнулся и почесал затылок. — Ну и как мне тебя благодарить за все, что ты сделал для нас? — хмуро спросил Джойз, серьезно посмотрев на младшего. Но потом он расплылся в искренней улыбке и крепко обнял названного племянника, прижимая его к себе. Чимин расслабленно выдохнул и позволил себе на короткий миг обнять его в ответ. — Спасибо огромное, Чимин. Я и не думал о таком подарке для нас с Ханеном, это просто… Я буду рассказывать о тебе своим детям, — засмеялся альфа, чем вызвал улыбку у Чимина. Тот даже не сомневался, что будет, по части небылиц с Джойзом мог потягаться только Юнги. — Они идут, они идут! — громко оповестила девчушка, заглянув в шатер. Ее специально поставили на стражу, чтобы она следила за обстановкой и дала альфам время немного подготовиться. У Джойза давление тут же подскочило, и сердце яростно забилось в горле. Он едва не выронил коробочку из рук, но Намджун вовремя ее забрал, и все трое спешно двинулись на свои места под цветочной растяжкой, специально сделанной для того, чтобы обручиться под ней. К сожалению, арку сделать им не удалось, поэтому такая альтернатива была лучшим вариантом. Очень долго решалось, кто же поведет Ханена к «алтарю», ибо им очень хотелось соблюсти традиции старого мира, но родителей Ханена уже очень давно не было в живых. И тогда проводить омегу к его жениху вызвался Намджун. Он был отцом для всех, не только для Тэхена. Ханен и сам к нему не единожды приходил, чтобы просто посидеть рядом и получить безмолвную поддержку. Для многих альфа был старой, мудрой птицей, которая всегда даст совет, найдет нужное слово и подскажет решение даже самой трудной проблемы, из которой, казалось, выхода нет. Джойз одернул свою рубашку и вытер испарину со лба, переминаясь с ноги на ногу. Минхо поменял композицию, играя что-то на подобии свадебного марша. Они сами написали ее в сжатые сроки и разучили так быстро, как только могли. Этот день для каждого был особенным, не только для молодоженов. Из-за щели в проеме брезента показалась светлая макушка Тэхена. Он сначала заглянул внутрь, исследуя обстановку, и, не увидев никого из своих, пробрался внутрь. Но Чонгук его сразу же заметил в толпе — пропустить просто невозможно. Даже в этих странных штуках на голове и грязном фартуке на талии он выглядел для него, как сама Афродита, но сейчас… Вряд ли у Чонгука набралось бы слов, чтобы описать его красоту. Длинные отросшие волосы были заколоты заколками, а на одной из них красовался маленький розовый цветочек. Он был одет в рубашку цвета парного молока, которая на груди была ушита узорчатыми цветами из кружева, а рукава-фонари подвязаны синими атласными лентами. На стройной талии покоился ремешок, подчеркивающий подтянутую фигуру, а темные брюки-клеш делали длиннее и без того длинные, худые ноги. Тэхен Чонгука не увидел, но альфа не обижался — у него сейчас заботы поважнее, а сам Чон вновь отвлекся на разговор с рядом сидящим человеком. Он ему рассказывал об особом устройстве гарпунов, которым легче ловить рыбу, и альфа тщательно впитывал в себя новую информацию, которую после можно использовать. — Пап, — Тэхен аккуратно коснулся папиного плеча. Альфа сразу же обернулся на него и одарил сына яркой улыбкой. — Он тебя ждет. — Отлично. Прекрасно выглядишь, сынок, — Намджун приколол булавкой ленточку к его плечу, чтобы та не спадала. Тэхен улыбнулся и обнял его поперек талии, прижимаясь на мгновение, а после поправил пиджак на его груди. Папа был единственным, кто надел пиджак, и ему очень шли костюмы, хотя он немного отличался по цвету, но не страшно. — А как твой старик? — Прекраснее всех на свете стариков, — хихикнул омега. — Так и думал, — гордо задрал подбородок отец, чем заставил его рассмеяться. — Я пошел. Будьте готовы. Тэхен на его слова кивнул и слегка похлопал по спине, безмолвно желая удачи. Он сам переживал и пытался унять скачущее сердце, и не мог представить, каково там Ханену в томительном ожидании. Лучи солнца падали через бреши в брезенте и освещали пространство внутри него. На свадьбу собралась действительно вся община, благо, что шатер был очень просторным и смог вместить всех. Пришлось даже в срочном порядке соорудить дополнительный стол, чтобы всем точно хватило места. Тэхен оглядел присутствующих и увидел светлую макушку Юнги и сидящую рядом Гююн. Девушка рассказывала ему что-то, а тот внимательно слушал и кивал. Не сразу, но он нашел и Чонгука, и сердце отчего-то радовалось, что он говорил с мужчиной из общины — медленно, но верно его альфа сам вливался в их атмосферу. Он повернул голову к Джойзу, который гулко сглотнул и напряженным взглядом смотрел на вход в шатер, из которого должен с минуты на минуту появиться Ханен. Он, казалось, вот-вот упадет в обморок. — Эй, хен, — улыбнулся Тэхен и тихо позвал его, привлекая к себе внимание, — сбежать уже не сумеешь, мы сами сбежать планировали, — Джойз нервно усмехнулся и покачал головой. — Я даже не сомневался, Тэхен-а, веришь? Ни на секунду. — Странно, что вы действительно этого не сделали, — в улыбке Чимина скользнула нежность. Едва заметная, едва уловимая, но Тэхен ее почувствовал. Чонгук неотрывно смотрел на него, играя желваками так, что вскоре заболели зубы. Что делает этот человек рядом с Тэхеном и его семьей? Несколько недель назад он отдал приказ убить его отца, а сегодня как ни в чем не бывало стоит тут и участвует в этом празднике? Кулаки альфы непроизвольно сжались, и Тэхен не знает, какая невидимая сила притянула его взгляд к Чонгуку, но его обдало холодным потом. Этот взгляд, направленный на его лучшего друга, не предвещал ничего хорошего. Чонгук, в одно мгновение выглядевший расслабленным и спокойным, в это мгновение стал похож на льва, который в любую секунду мог кинуться на свою добычу, и Тэхена это пугало. Ему хотелось как можно скорее познакомить альф и дать ему понять, что Чимин не представляет для него никакой опасности. Беспокойный взгляд Тэхена не мог ускользнуть от Чимина, и тогда он увидел того, кого видеть сегодня не хотел и не ожидал совсем. По венам прокатилась волна дикой злости и непонимания — что такой человек, как Чонгук, делает рядом с Тэхеном и его семьей? Эта нескончаемая битва взглядами трех участников могла бы продолжаться вечно, если бы полы брезента, украшенного ленточками и цветами, не распахнулись, и перед взором не предстал Ханен, неуверенно держащий улыбающегося Намджуна под локоть. Люди, как по единому приказу, встали со своих мест и принялись хлопать, приветствуя второго жениха. С небольшой сцены раздалась приятная мелодия, сопровождающая медленно идущих к Джойзу Ханена и Намджуна. Омегу трясло, как осиновый лист, и лидер уверенно сжимал его прохладную тонкую ладонь в своей, горячей, поглаживая по тыльной стороне большим пальцем. Он успокаивал его и придавал уверенности, но Ханена все равно трясло. На него смотрели сотни пар глаз, но лишь одни имели сейчас значение. Джойз замер, не веря собственному взгляду, не веря, что этот омега сейчас идет к нему для того, чтобы до конца их жизней связать друг друга узами брака. Еще никогда все люди общины не выглядели так празднично и нарядно, как сегодня. Тихая музыка успокаивала бушующие нервы, а теплые улыбки и радостные возгласы грели душу. Женщины надели свои лучшие платья и цветастые юбки — все, что хранилось в сундуках, все, что смогли найти, мужчины по такому случаю надели рубашки и красивые свитеры. Ханену было до слез приятно, что каждый человек пожелал поучаствовать в их празднике. Сначала он даже собирался тихо отпраздновать их свадьбу в узком кругу семьи, а сейчас понимал, что нет. Их семья гораздо больше. Вся их община — семья. На глазах выступили слезы, и омега крепче сжал свой букет, который держал перед животом. — Меня сейчас стошнит, — едва слышно сказал Ханен Намджуну, чем заставил его тихо рассмеяться. — Тогда будет очень неловко, как считаешь? — он по-отцовски тепло улыбнулся и покрепче перехватил его руку. — Ты похож на ангела, Ханен-а. Мы почти у цели. Вдруг и Джойз, и Ханен помолодели на десяток лет, словно не было у них всех сложностей, с которыми они встречались на своем пути, словно не было других людей рядом с ними, а только они, вот так — рука в руке. У Ханена дрожали ноги, и если бы он только знал, как колени самого Джойза предательски пытались подкоситься. Но он твердо стоял, смотря на своего омегу и не веря собственному счастью. Тэхен и вовсе уже был на грани слез, его губы дрожали, но он упорно улыбался, наблюдая за счастьем этих двоих. И вот, до Джойза осталось рукой подать, и эту самую руку альфа протянул навстречу. Ханен ему ярко улыбнулся, одаривая любимого человека собственным счастьем, и выпустил ладонь Намджуна, покрепче хватаясь за руку Джойза. Он помог ему взойти на небольшой подъем, и омега встал рядом, все еще крепко держа будущего мужа одной рукой. — Молодой человек, можно с вами познакомиться? — шепотом спросил у омеги Джойз. — Вижу, вы тут одни. Как насчет моей кандидатуры на сегодняшний вечер? — Джойз, я тебя сейчас убью, клянусь, — не без широкой улыбки ответил шепотом Ханен, полными любви к этому несуразному идиоту глазами смотря на альфу. Намджун обошел стол, взял в руки бокал, наполненный вином, встал перед молодыми полуоборотом к ним и гостям и постучал по бокалу чайной ложечкой, успокаивая расшумевшихся гостей и музыку. Люди сразу же повиновались и сели по своим местам, а Минхо дал команду играть едва слышную, ненавязчивую мелодию. Женщины с графинами с вином принялись разливать их по бокалам, готовясь к ответственной части сегодняшнего вечера, а Чимин приготовил кольца, которыми молодожены должны были скрепить узы брака. Солнце начало крениться к закату, окрашивая просторный зал в оранжево-бордовые цвета. Вино искрилось в бокале, омывая его стенки, а сердца у Ханена и Джойза бились быстро, в унисон. Намджун, спокойный и полный уверенности, начал свою громкую речь: — Я рад вас всех приветствовать на таком важном для меня и моей семьи празднике — свадьбе наших горячо любимых и уважаемых Ханена и Джойза, — послышались громкие аплодисменты. Юнги бил в ладони больше всех, улыбаясь от уха до уха. Ханен смущенно улыбнулся и глянул из-под ресниц на Джойза, который неотрывно смотрел на него и улыбался. — Я помню тот день, когда они присоединились к нам. Они, тогда еще нескладные подростки, явились в нашу общину, крепко держась за руки. Джойз, еще совсем молодой паренек, был уверен в себе и своих словах, когда просил у нас защиты и крова, а взамен был готов отдать нам все, чего мы попросим. Я говорю о тебе так, словно старше на целую сотню лет, — с легким смешком сказал Намджун, обратившись к Джойзу. Тот лишь ухмыльнулся и закатил глаза, вызвав смех у гостей. — На самом деле, я не намного старше, однако в тот момент мне казалось, что этот паренек младше меня, как минимум, на жизнь. Но, думаете, он просил защиты для себя? — Намджун покачал головой. — Нет. Он просил защиты для омеги, что и сейчас стоит рядом с ним и держит его за руку. В ту секунду никто не раздумывал над тем, примкнут ли они к нашей общине, потому что в ту же секунду они стали ее частью. С того самого дня началась длинная, трудная история двух влюбленных людей. Его речь уже давно вышла из-под контроля, и альфа говорил совсем не то, что заучивал со своего смятого листочка. Тот покоился у него в нагрудном кармане, и слова там были совсем иные, но к чему говорить заученный текст? Намджун будет говорить слова прямиком из своего сердца. Те слова, которые не привык говорить каждый день, но над которыми думал ежечасно. Он вновь улыбнулся и, набрав в грудь побольше воздуха, продолжил: — Честно? Я забыл свой заученный текст, — непосредственно сказал лидер, чем вновь заставил смеяться всех присутствующих. Тэхен тихо хихикнул, прикрыв рот ладонью. — Поэтому, Джойз, Ханен, — он обернулся на короткое мгновение к молодым, — я хочу сказать вам все то, чего не говорил прежде. Когда Джойз только пришел сюда, я даже не мог подозревать, каким дорогим другом он для меня станет. Он — вечно неунывающий, местами неугомонный шутник, который даже в самые пасмурные дни был рядом со мной и шел рука об руку. Своими шутками и небылицами он может разрядить даже самую накаленную атмосферу, но не думайте, что шутки — это его единственная заслуга. Он — тот человек, на которого я и вы всегда сможем положиться. В самом страшном бою именно он прикроет вашу спину, именно он примет на себя град пуль и будет биться за вас до последней капли крови, — Тэхен вновь почувствовал, как слезятся глаза, и поспешил незаметно отвернуться в сторону, чтобы утереть слезы. — Он — моя опора. Он — наша защита. Пока он стоит на страже, наши люди могут спать спокойно, зная, что такой человек, как Джойз, будет защищать нас до конца своей жизни. С ним не страшно идти ни в огонь, ни в воду, потому что, я уверен, именно он останется со мной до последнего. Мой друг. Мой соратник. Моя семья, — у Намджуна самого дрогнул голос. Он посмотрел на альфу, у которого потекла слеза по щеке, но на губах осталась улыбка. Его неизменная, подбадривающая улыбка. В зале некоторые люди уже вытирали слезы, а Ханен даже не пытался скрыть факт того, что он плачет. — Но знаете, без чего Джойз не был бы нашим Джойзом? А я вам скажу. Посмотрите на этого ангела, что стоит рядом с ним, — альфа указал ладонью на всхлипывающего омегу, которого Джойз тут же обхватил одной рукой за талию и прижал к своему боку. — Тш-ш, не плачь, — прошептал Джойз ему на ухо, вытирая тыльной стороной ладони его слезы. Чимин, смотря на них, уже не выдерживал. Даже стойкий альфа, закаленный гнетом жизни, чувствовал, как сердце щемит в груди и крошится на мелкие составляющие. — Ханен — это глоток свежего, лесного воздуха. Он стал нашей отдушиной. Всегда спокойный, уравновешенный и воспитанный омега, он — мечта любого из нас. Где Ханен, там семейный очаг, там уютное тепло и спокойствие. Он как маленький остров посреди бушующего океана, где всегда тихо и приятно греет солнце. Он и есть то самое солнце. Его заслуги просто невозможно недооценить. Скольких людей он вылечил благодаря своему уму и природной сообразительности? Скольким людям передал свои знания? И мой сын — не исключение, именно благодаря урокам Ханена сейчас он умеет делать то, что необходимо. Ханена невозможно не уважать. Его невозможно не любить. Покажите мне человека, который, не пообщавшись с ним, не влюбился в его открытую душу и доброту? Таких людей, я уверен, нет. Сначала он был верным другом нашей покойной Сэром, а теперь он — друг и наставник Тэхена. Где бы мы были без него? Скольких бы людей потеряли, если бы не он? Неизвестно. Я благодарен им за то, что они есть в нашей семье, общине и моей жизни. Спасибо, — Намджун низко поклонился им, вызвав у Ханена новый поток слез. Он спешно поклонился вместе с Джойзом. Вновь раздались аплодисменты. — И вот, они обрели друг друга, они нашли свое счастье друг в друге. Если бы я начал перечислять, что предшествовало их соединению, вы бы уже заснули, потому что до кое-кого очень долго доходило. — Хен, перестань, — возмутился Джойз, чем вызвал очередную волну смеха. — Ладно, ладно, Джойз, прости, — усмехнулся Намджун. Он вновь повернулся к людям. — Так давайте же поднимем бокалы за этот союз. Сегодня я в присутствии свидетелей и всех вас провозглашаю их женатыми — отныне и вовеки веков! Вас ждет и радость, — он посмотрел на живот Ханена, на котором уже покоилась рука Джойза, — и горе, и счастье, и смех, и слезы, и крики, и все, что называется жизнью! Знаете, один очень умный человек, — Намджун с улыбкой посмотрел на Юнги, с открытым ртом слушающим его речь, — сказал мне, что свет невозможен без тьмы. И он прав. Но с тьмой гораздо легче справиться, когда вы чувствуете руки друг друга, а мы, ваша семья, всегда будем рядом с вами, чтобы поддержать вас как в радостный, так и в горестный день. Итак, — альфа поднял вверх руку, в которой держал бокал, и люди один за другим повторили за ним. Чимин и Тэхен, обменявшись улыбками, также подняли свои бокалы. — Объявляю вас законными супругами! Хором раздалось «Ура!», и люди разом выпили из своих бокалов, празднуя скрепление нового союза. Джойз положил ладонь на его затылок и притянул аккуратно к себе, наконец, сливаясь с любимым в поцелуе. Его губы были соленые от пролитых слез, но поцелуй был таким теплым, что ни о чем остальном они уже думать не могли. Джойз целовал его так крепко, что у Ханена подкашивались ноги, и если бы альфа не держал его в своих руках, то он бы точно упал. Крики поздравлений и гам от звенящих бокалов вперемешку с музыкой остались далеко позади, и лишь они вдвоем имели друг для друга значение. Люди радовались и кричали, а музыка лишь раззадоривала их. Когда они оторвались друг от друга, Намджун с легкой ухмылкой отметил: — Ну, наконец-то, — Ханен тихо рассмеялся, положив голову своему альфе на плечо, а ладонь — на грудь, под сердце. — Но это еще не все. Мы с вами жили в мире, где принято брак скреплять кольцами, и сегодня, благодаря нашему дорогому Чимину, мы соблюдем эту традицию. — Что? — удивился Ханен, посмотрев на подошедшего Чимина. На его губах была теплая улыбка. — Чимин-а… — Хен, ничего не говори, — прошептал альфа и протянул им на вытянутой ладони кольца. — Обменяйтесь же кольцами, и пусть они всегда будут на ваших безымянных пальцах, как знак того, что ваши сердца на веки вечные скреплены крепкими узами брака. Джойз первым снял с подушечки маленькое кольцо, которое ловко надел на безымянный палец своего супруга. У Ханена, казалось, слезы будут литься сегодня весь вечер, потому что у него все расплывалось перед глазами, пока он брал второе кольцо и надевал его на палец Джойза. Они блестели в свете солнечных лучей и ярко переливались. Кристальные капли падали с щек Ханена, а альфа неустанно ловил их и стирал большими пальцами. Взгляд своего омеги, наполненный большой, чистой и искренней любовью, Джойз будет помнить до самой старости. — Я люблю тебя, — сказал Джойз, взяв его лицо в ладони. — Я так тебя люблю, мой ангел, мой малыш. Спасибо тебе за возможность стоять сегодня тут, спасибо тебе за нашего будущего ребенка, спасибо тебе за то, что как-то раз подсел ко мне за стол в школе на перемене, спасибо, что появился в моей жизни и стал моей жизнью. — И я тебя люблю, — заикаясь, ответил Ханен. Его милая реакция заставила омег издать протяжное «О-о-о». — Клянусь, что буду с тобой до конца своей жизни, буду любить тебя так же сильно, как в первый день, буду хранить наш семейный очаг и воспитывать наших детей. — Даже если их будет десять? — Да, — рассмеялся Ханен. Джойз останется Джойзом даже на смертном одре, и, он уверен, будет травить свои дурацкие шуточки до самого конца. — Даже если их будет десять, — с ласковой улыбкой ответил Ханен. На этих словах люди снова начали аплодировать, Ханен и Джойз вновь припали друг к другу в поцелуе, а Намджун с улыбкой оглядел присутствующих. — А теперь все желающие могут поздравить молодых, а после приступить к празднику. Ешьте, пейте, танцуйте, играйте — этот вечер сегодня принадлежит нам! Первым кинулся поздравлять Тэхен. Едва он оказался в объятиях Джойза, он больше не смог сдерживаться, и расплакался, как маленький, заикаясь и запинаясь. Альфа громко смеялся с его реакции и, приподняв на руках, пару раз покрутил вокруг своей оси, успокаивая расчувствовавшегося племянника. Следом подбежал Юнги и подошла Гююн, поздравляя их, Чимин крепко обнял Ханена и поцеловал его в висок, шепча что-то на ухо, а тот благодарил за такой прекрасный подарок, не зная, как на самом деле его отблагодарить за такое. Намджун пожал ладонь Джойза, поздравляя, а после обнял, как брата, которого у него никогда не было, но который у него появился. Люди медленно стягивались к ним и дарили приготовленные подарки, а детишки, с которыми работал Ханен, подарили ему целую кучу рисунков — его, Джойза и маленького свертка на их руках. Самым последним подошел Чонгук, чувствующий себя немного лишним, но Тэхен в суматохе слегка коснулся его спины и улыбнулся, подбадривая. Джойз радостно принял Чонгука в свои объятия и поблагодарил за все, что тот сделал для него и для всей их общины. Но Чонгук не оставил молодых без подарка. Он вручил им две парные подвески с голубым камнем. Они были очень, очень старыми, но Ханен остался в полном восторге, сердечно поблагодарив Чонгука за такой щедрый подарок. Поздравить их спешил каждый, и через некоторое время, когда уже все подарки были подарены, а теплые слова поздравлений сказаны, начался праздник.***
Чонгук незаметно выскользнул из шатра и вдохнул свежий прохладный воздух. Внутри стоял шум и гам, который для него был слишком непривычным, и хотя он уже нашел себе компанию, ему нужно было перевести дух. Альфа отошел от шатра метров на двести и достал из кармана куртки сигареты в старой, потрепанной пачке. Он принялся хлопать себя по карманам в поисках спичек и, не обнаружив те, чертыхнулся. Потрясающе, теперь даже покурить не получится. Здешнее вино даже крепче, чем у них в общине, поэтому в совокупности с жаром внутри шатра альфа пьянел. Хотя не стремительно, но все же. Вдруг он увидел идущего к нему человека и повернулся к нему, дружелюбно спросив: — Спичек не найдется? — Не найдется, — холодно ответил ему Чимин, не говоря более ни слова, схватил за грудки и со всей силы прижал к стене деревянного дома. Чонгук приложился затылком и прошипел, но тут же оттолкнул его от себя, не позволяя загнать в угол. — Что ты здесь делаешь? — прошипел альфа. — Нет, это ты что здесь делаешь? — Чонгук недобро блеснул глазами и ухмыльнулся. — О, подожди-ка… Они не знают, кем ты являешься на самом деле, не так ли? Они не знают, что ты Цикада? — Закрой свой рот, — Чимин стремительно заводился и чувствовал, как самообладание утекает из его рук, как песок. — Так я прав. Они и не подозревают, какую змею пригрели на своей груди, — альфа удивленно вскинул брови. — Ты просто лицемер и трус, Ким Чимин. Подкрался к ним, как крыса, незаметно и стремительно. Сначала отдаешь приказ убить Намджуна, а потом сам же его и обнимаешь. Ты мне омерзителен. — Я сказал тебе заткнуться, — Чимин терял над собой контроль. Он реагировал на Чонгука, как бык на красную тряпку, которую хотелось порвать в клочья. Но не здесь, не при этих людях. Если Чонгук поставит под сомнение личность Чимина, все обрушится, как карточный домик. Альфа больше не сможет защитить их семью так, как может это сейчас — ценой собственной жизни сдерживать отца. Но Чонгук об этом не знает, а Чимин рассказывать не собирается. Он не станет давить на жалость. — Если ты подойдешь к нему хоть на чертов метр… — И что? — вскинул брови Чонгук. — Что ты сделаешь, Чимин? Ты, наверное, не понимаешь. Я здесь, чтобы защитить их от тебя. Чонгук, не говоря больше ни слова, окинул его таким взглядом, словно облил ледяной водой, и прошел мимо. Чимин остался стоять, сжимая кулаки так, что ногти больно впились в ладони, и смотрел вслед уходящему альфе, сгорая изнутри от дикой злости. Но не на Чонгука, а на самого себя, ибо он знал — Чон был прав. Как бы сильно он не ненавидел его, этот чертов ублюдок был прав. Чимин — всего лишь фальшивка, которая никогда не была собой с этими людьми. Ему лучше уйти отсюда и никогда, никогда здесь больше не появляться. Его удел — это быть верной псиной собственного отца, но никак не верным другом семьи Ким. Он попросту этого не заслуживает. Наступил вечер, и зажглись маленькие фонарики. В шатре стоял шум голосов и музыки, а приятный оранжевый свет заливал каждый уголок. Температура на улице заметно понизилась, но внутри было тепло. Люди танцевали, как в последний раз, громко смеялись, кружась в жарком танце. У некоторых даже выступила испарина на лбу оттого, как долго они танцевали. Ханен и Джойз сидели за своим столом и, смеясь, переговаривались о чем-то с Гююн, пока Тэхен упорхнул на помощь. Он помогал женщинам менять уже съеденные блюда на новые. Минхо с каждой песней был все веселее от количества выпитого алкоголя, поэтому его композиции были все задорнее. Люди плясали во всю, не жалея сил и ног. Некоторые предпочли остаться за столами и наслаждаться едой, как, например, Юнги. Он отъедался до отвала, хотя живот уже болел, но эта аппетитная ножка, что он держал в руках, его не отпускала. Он вонзился в нее зубами, как волк, и откусил смачный кусок, активно прожевывая челюстями. Намджун, вскинув брови, взглянул на него и подпер щеку кулаком. — Нет, мне просто интересно, сколько ты в себя вместить можешь, — засмеялся альфа. — М-м-м, очень много, — похвастался Юнги, закусывая мясо свежей зеленью. — А ты почему не ешь? — удивился бета. — Очень вкусно! Эта противная тетка постаралась на славу, хоть я ее и не люблю, но ее еда — это что-то с чем-то! — И когда ты ее перестанешь обзывать? — улыбнулся Намджун. — А когда она перестанет кидаться в меня всякими вещами? — возмутился он. — Вероятно, когда ты перестанешь тайком красть еду с общей кухни, — альфе было слишком смешно с его непосредственности. Такой простой и открытый, что, просто находясь с ним, он не может не чувствовать тепло вот здесь. Но альфа скидывал все это на алкоголь, выпил-то он прилично. Дело, конечно, совсем не в том, что Юнги ему нравится. — Я боюсь, что ты лопнешь однажды… — Да ладно тебе, папуль, пусть отъедается, — засмеялся появившийся с подносом Тэхен. Он поставил пирог в центр стола и наклонился к отцу, что-то прошептал ему на ухо, а тот серьезно кивнул и поднялся из-за своего места, направляясь куда-то. Юнги уставился ему вслед. — И куда это он? — Сейчас увидишь, — улыбнулся загадочно Тэхен и дал Юнги салфетку, чтобы тот вытер руки. Тэхен отдал поднос мимо пробегающей женщине и принялся тихо распеваться, прогоняя заученную песню. Чонгук приоткрыл полы брезента и зашел внутрь, как раз вовремя поймав омегу в свои объятия, прохладные после улицы. Тэхен засмеялся и обхватил его руками за шею, а альфа приподнял его над землей и, улыбаясь, посмотрел в глаза. Испорченное Чимином настроение вмиг улетучилось, ведь Тэхен вот он, рядом с ним, под его защитой, и альфа не допустит, чтобы это когда-то изменилось. — Чонгук-а, пусти! — засмеялся Тэхен и постарался вырваться, но Чонгук и не подумал его отпустить, хотя Тэхен и не был из легких. — А что мне за это будет? — улыбнулся он и вскинул бровь. — М-м-м… — Тэхен сделал вид, что задумался. — «Спасибо»? — хихикнул он. — Этого как-то мало, — усмехнулся Чонгук, покачивая головой. — Мой. Не пущу. — Если пустишь, то мы с папой подарим свой подарок Ханену и Джойзу, и я буду полностью твоим, — просиял омега. От этого «мой» у него сердце стучало очень-очень быстро, а щеки то и дело краснели. — И я познакомлю тебя с Чимином! Он мой лучший друг, — Тэхен квадратно улыбнулся, предвкушая, как два дорогих ему человека подружатся. Хотелось бы надеяться, конечно. — Ладно, — сморщил нос Чонгук и неохотно отпустил его. — Беги, мне самому очень интересно, что же у вас там за подарок. Тэхен порывисто обнял альфу за шею и побежал на сцену, где уже готовился папа, настраивая свою гитару, и Минхо. Он поудобнее поставил гитару на ногу и ждал только команды от Тэхена. Он немного волновался перед выступлением с таким огромным количеством людей, но папа, поддерживая, похлопал его по спине и показал большой палец. На финальной репетиции омега не присутствовал, и ему оставалось надеяться, что он случайно не запнется, его голос не сорвется и он не забудет слова. Он постучал ложечкой по бокалу, как делал это папа, чтобы привлечь внимание. Ханен умолк и обратил внимание на сцену, удивленно вскидывая брови от вида Намджуна с гитарой. Что это они задумали? — Я думаю, наши дорогие Ханен и Джойз получили сегодня очень много подарков, которые будут хранить всю свою жизнь и вспоминать об этом дне с теплотой в сердце. Но остались два человека, которые свой подарок так и не подарили. Ханен, — Тэхен с улыбкой посмотрел на омегу, — Джойз, — он перевел взгляд на альфу. — Я счастлив петь для вас песню, которую написали мы с папой и Минхо. Прошу вас, — он указал ладонью в центр, который освободили танцующие люди для молодых. — Я думал, что у меня уже не осталось слез реветь, — прошептал Ханен своему мужу. — Мне кажется, ты реветь будешь всегда, — мужчина хрипло рассмеялся и встал из-за стола, подав своему омеге ладонь. Крепко взявшись за руки, они вышли в самый центр, окруженные людьми. Джойз неотрывно смотрел ему в глаза и улыбался, держа одну ладонь на его теплой талии, а второй рукой придерживая его ладонь. Ханен ласково положил руку на его плечо и едва заметно поглаживал его большим пальцем. Их кольца блестели в оранжевом свете фонариков, а люди начали медленно зажигать небольшие свечки, создавая поистине волшебную атмосферу. Намджун кивнул и начал играть первые аккорды, и Минхо тут же подхватил его. Юнги с улыбкой стоял в первом ряду и слегка покачивался в такт заигравшей мелодии, держа в руках свечку. У Ханена в глазах блестели слезы. Они начали кружиться в медленном танце. Джойз бережно придерживал его за талию и улыбался, хотя у самого был комок в горле. Тэхен начал тихо петь, и мелодичный, бархатный голос пронесся по залу. Он прикрыл глаза, полностью погружаясь в песню. Его песня была спокойной и теплой, как домашний очаг, а голос — точно потрескивающие в печи дрова. Чонгук даже рот приоткрыл от удивления, смотря только на поющего Тэхена. Он словно стал другим, не таким, каким альфа знал его доселе. Когда он пел, обнажалась его душа — мягкая, добрая, такая чистая и беззащитная. Ханен положил голову на грудь своего альфы, и тот почувствовал, как на груди намокает рубашка. Все они были как дети, которые не могли выразить свои эмоции, и остались только слезы. Слезы счастья. У Тэхена, несмотря на скопившуюся под веками влагу, голос не дрожал, и он пропел: — Будто бы зимний мишка, ты так счастливо спишь, — его голос понизился. — Я желаю тебе спокойной ночи, спокойной ночи, спокойной ночи… — Тэхен медленно раскачивался и прижимал сложенные ладони к груди, всю песню не открывая глаза. А люди начали медленно хлопать в такт музыке. Намджун широко улыбался, наблюдая за танцем Ханена и Джойза, и сам покачивал головой. — Представляю твоё лицо, скажи мне «привет», — папа присоединился к нему и начал подпевать на фоне. — Тогда все эти плохие дни совсем ничего не будут значить для меня… — Тэхен приоткрыл глаза и посмотрел прямиком на Чонгука, который, кажется, даже забыл дышать, — ведь я с тобой. Мелодия начала медленно уходить на спад и затихать. Огоньки свечей сверкали, как маленькие светлячки, освещали своим светом танцующих людей. Несколько пар присоединились к танцу Ханена и Джойза и принялись медленно кружиться, тихо переговариваясь каждый о своем. В такой атмосфере громко не говорят, здесь всегда должен быть полушепот, чтобы не разрушить ее. Тэхен пропел последние строчки о зимнем мишке и смолк, следом смолкла и музыка, и он широко улыбнулся. Намджун и Минхо встали со своих мест и взяли его за руки по обе стороны, и вместе они поклонились под бурные аплодисменты. Ханен активно им хлопал, благодаря за такую прекрасную песню, а после они с Джойзом подошли к ним. — Когда вы успели? — удивленно спросил Ханен, поочередно смотря на всех троих. Тэхен спрыгнул со сцены и подошел к нему, аккуратно вытирая слезу на его щеке. — Пора бы перестать удивляться, они всемогущие, — засмеялся Джойз. — Да ладно вам, — усмехнулся Минхо. — Просто вместе мы — сила. Все пятеро обнялись, как одно большое стадо пингвинов, и рассмеялись. Иногда такие вещи намного ценнее, чем материальные подарки. Их можно случайно потерять или разбить, но такое… Такое не забывается даже через много лет, ибо оно в сердце, ибо живет оно, пока жив ты. Минхо, закинув в рот пару кусочков мяса, вернулся к своей любимой работе — веселить людей. Джойз пожелал присоединиться к нему, одолжив у Намджуна гитару, а Тэхен утащил Ханена танцевать. Он хоть и беременный, но это не оправдание, чтобы всю свою свадьбу сидеть за столом и смотреть на всеобщее веселье, которое он сам пропускает. Но Ханен, в общем-то, был и не против. Он даже глотнул вина для пущего веселья, и они вместе с Тэхеном, который не оставил в стороне даже ненавидящего танцевать Чонгука, пустились в танец. Только Чимин был безучастен. Он сидел в самом темном углу и наблюдал за смеющимся, кружащемся в танце Тэхеном, понимая, что ему нужно уйти. Нужно уйти, пока еще не поздно. — Эй, — Намджун положил ладонь на плечо Юнги, который стоял возле стола и потихоньку брал из мисок резанные фрукты, овощи, сыр и мясо. Он обернулся к нему с полными щеками еды и вопросительно вскинул бровь. К его подбородку по щеке потек сок от сливы, который он поспешил утереть рукавом рубашки. Намджун тихо ухмыльнулся и покачал головой, ну что за ребенок? — Юнги, я хочу с тобой поговорить. Ты не против? — Конечно нет, — улыбнулся Мин и, схватив альфу под локоть, сказал: — Веди! Намджун заботливо согнул локоть, чтобы бете было удобнее держаться. Они вышли из зала на прохладный воздух, где дышать было намного легче. В кустах стрекотали сверчки, а лунный свет бледно освещал им дорогу. Чем дальше они уходили, тем тише становились песни и музыка. Альфа не спеша шел, наслаждаясь вечерней тишиной и уютным спокойствием. Он не был большим любителем всяких праздников — это по большей части удел Тэхена, который всегда организовывал такие мероприятия. Он всегда старался поднять окружающим настроение, приободрить и дать повод повеселиться. В новом мире веселье стало чем-то таким редким и непостоянным, что для многих такие праздники — глоток свежего воздуха. Юнги весело шагал рядом пружинистым шагом, явно пребывая в отличном расположении духа, но, думалось Намджуну, это не надолго. Он ведь не идиот и не глупец, чтобы не замечать очевидных вещей, и лучше сразу оторвать пластырь, чем медленно, но верно прижимать его к коже, зная, что потом будет еще больнее. Они шли около пятнадцати минут, пока шатер не превратился в отдаленную звездочку. Альфа присел на поваленное дерево и уперся локтями в колени, свесив руки вниз. Юнги примостился рядом и подпер щеки кулаками, наблюдая, как там, в шатре, плясали тени. Он не знал, почему Намджун его увел, но здесь ему даже нравилось. Они не часто оставались наедине, в основном если только Юнги увяжется за ним, чтобы помочь с чем-то, но они никогда не были в столь… интимной обстановке. Только Юнги и только Намджун. Вокруг никого. Лишь сверчки играли свою песню и прохладный ветер завывал в вышине. Юнги глянул на альфу из-под челки, которая уже давно выбилась из заколок, и поднял с земли палочку, принимаясь рисовать что-то на земле. — Ты что делаешь? — спокойно спросил альфа, наблюдая за ним. Юнги молчал некоторое время, дорисовывая свой рисунок, а потом отложил палочку и улыбнулся, отряхивая руки. Эти рисунки были что-то вроде «палка, палка, кружочек». — Я нарисовал нашу семью. Вот Тэхен, — указал он на небольшую фигурку, — вот Гююн, — у этой фигурки были волосы до плеч, — вот Ханен и Джойз, — он перевел палец на две фигурки. — У него круглый живот, потому что там малыш, — Намджун улыбнулся, глянув на бету. — А это я и ты, — последними были два человека, и они… держались за руки. Альфа замер на мгновение, смотря на руки-палочки, которые держали друг друга. Юнги внимательно посмотрел на него и склонил голову. — Ты ведь об этом хотел поговорить, правда? — Правда, — не стал отрицать Намджун. — Юнги, понимаешь… Я уверен почти на девяносто процентов, что мой отец был и твоим отцом. Я не могу утверждать, но, — альфа потер шею, переведя взгляд на шатер. — Но я смотрю на тебя и вижу определенное сходство. Его подбородок, скулы, его губы и нос. Я хотел бы ошибаться и думать, что это просто совпадение, но этих совпадений слишком много. Даже то, что ты рассказывал о своем папе… Про корову, помнишь? Ты сказал, что у вас есть корова. — Да, ЭмЭм, — насупился Юнги. — Ну и что с того? — А то, Юнги, что она принадлежала нам, понимаешь? — Намджун улыбнулся, но улыбка та была грустной, такой… обреченной? Намджун принимал реальность, которую принимать не хотел бы. — Я сомневался раньше, но теперь я почти полностью уверен, что твой папа именно тот омега, которого я повстречал много лет назад. А это может значить лишь одно… — Ну? — с каждым словом Мин становился все мрачнее. — Скорее всего, мы с тобой братья, Юнги. Юнги словно пыльным мешком по голове ударили. В голове воцарился сплошной туман и абсолютное непонимание. Он уставился на Намджуна, как на идиота, и смотрел на него несколько долгих минут, не говоря ни слова. А после он просто отвернулся и приобнял себя за плечи, уложив подбородок на колени. Его брови были сведены к переносице, и Намджун даже предположить не мог, о чем в этот момент он думал. Он ненавидел Намджуна? Хотел уйти? Хотел поругаться? Намджун не знал, а Юнги лишь молчал. Молчал и смотрел перед собой. Альфа и рад бы как-то разбавить эту тишину, но как? Что ему сказать? Что сделать? Намджун мог сколько угодно притворяться, словно не видит и не слышит всего, что делает Юнги, но сколько это будет продолжаться? Он не может бегать от него и от самого себя. Его это гложет. Эти мысли поглощают и не дают раскрыться. А что, если они действительно братья? Это неправильно. Так не должно быть. Но ведь… Это действительно могло быть просто совпадением? Эти десять процентов ведь все-таки существуют, и они имеют место быть. Может быть, они не братья? Намджун не знает, он уже слишком запутался в собственных мыслях. Они в голове устроили бардак и перевернули все вверх дном. Слишком много вопросов, а ответов нет, и никто, кроме папы Юнги, ответить на них не сможет. Однако было кое-что, неопровержимый аргумент, против которого поставить Намджуну было нечего. Когда Юнги и Джойз вернулись с его вещами, в его рюкзаке было то, что ни с чем не спутаешь. Он достал оттуда старую книгу своего папы, что теперь стала неотъемлемой частью их библиотеки, такую же старую игрушку, которая сидит у него на диване, личный дневник Гююн, несколько собственных вещей и… револьвер. Намджун не мог поверить своим глазам, но это был тот самый револьвер, который он дал много лет назад тому самому омеге, чьего имени он даже не знает. Словно ему было недостаточно, альфа взял его в руки и провел большим пальцем по выцарапанным инициалам — «К. Н.». Ким Намджун. И все, паззл сложился, недостающая деталь была найдена. Намджун мог поверить, что даже чертова корова принадлежала не им, но это? Он больше не мог думать, что все это — одно большое совпадение. — Мне все равно, — вдруг сказал Юнги и разогнулся, необычайно серьезно посмотрев на альфу. — Брат, не брат, кому какая теперь разница? Я никогда не знал своего отца, я даже никогда не видел его. У меня есть только папа. Даже если, возможно, мы братья, это ничего не меняет для меня, Намджун. — Почему? — искренне удивился альфа. — Ты старше меня на целую жизнь, но иногда ведешь себя, как настоящий ребенок, — улыбнулся вдруг Юнги. — Я не жил с тобой, я не могу воспринимать тебя, как брата. Тем более, — он вдруг смутился и коснулся ладонью груди Намджуна слева. — Как ты можешь быть моим братом, если у меня от тебя тепло вот здесь? — Намджун ошарашенно смотрел на него, не зная, что сказать. — Ты сам сказал, что целуют только тех, от кого тепло, правда? — Правда, — едва шевеля губами, вымолвил альфа. Юнги, зажмурившись, подался к нему и оставил сухой поцелуй на щеке, тут же отпрянув. Он покраснел от стыда, как помидор, и был очень счастлив, что Намджун в темноте не видит этого, иначе он бы точно под землю провалился. Юнги улыбнулся беззаботно и счастливо, наконец, признавшись альфе в своих чувствах, но тот сидел неподвижно, как мраморная статуя, и не мог вымолвить ни слова. Он просто смотрел на Юнги, будто только что увидел привидение, и даже рот от удивления не мог закрыть. А бета беззаботно спрыгнул с бревна и весело сказал ему: — Если это все, то пойдем, а то без нас все лепешки съедят, — Юнги вприпрыжку понесся к шатру, а Намджун даже не шелохнулся, наблюдая, как Юнги уходит. Спустя несколько минут, оправившись от шока, он поднялся с бревна и резко потер свое лицо, радуясь, что холодный ветер обдувает его, иначе у него бы точно сердце схватило. — Я сплю, что ли? — пробормотал он себе под нос и поплелся следом за Юнги, который обернулся к нему и активно махал ладонью. Тэхен громко смеялся, кружась в танце. Его волной понесли люди, и он уже не разбирал, где и какая сторона, он просто танцевал. Ему было так жарко, что уже кружилась голова, но остановиться он не мог. Он выпил несколько глотков вина, но и этого ему хватило, чтобы опьянеть. Иногда из толпы выныривал Чонгук, и омега встречался с ним взглядом, но тут же, смеясь, продолжал танцевать, теряясь из его вида. Его выпущенная наружу рубашка разлеталась, а ленточки на запястьях развязались. Кто-то подхватывал его за руки и кружил. В какофонии запахов, смеха, музыки и голосов Тэхен терял голову. Он прикрыл глаза и раскинул руки в стороны, танцуя на месте, крутясь вокруг своей оси и вскидывая руки вверх. Вокруг толпились танцующие люди, они были в постоянном движении, и только Тэхен стоял. Они течением окружали его, становясь одним сплошным пятном. Кто-то надел на его голову цветочный венок, который то и дело спадал на влажный от жары лоб. Он видел и Чимина, у которого на губах играла улыбка. Его на танец пригласила та самая тринадцатилетняя девочка, и они вместе танцевали нечто, похожее на сальсу, чем вызывали одновременно и смех, и умиление. Она смотрела на него влюбленными детскими глазами и смеялась, отчего ее глаза превращались в два полумесяца. Омега схватил у пробегающей мимо женщины стакан с чистой водой и залпом осушил его. В горле пересохло и стоял настойчивый привкус винограда. У него уже не было сил танцевать, поэтому он просто стоял и покачивался в такт музыке. Его руки скользили по телу и взмывали ввысь, как маяк для потерявшего его из вида моряка. Его рубашка прилипла к телу, обнажая гибкие изгибы, а когда он прикрывал глаза в наслаждении. И вдруг он почувствовал еще одни руки, что обхватили его за талию и прижали к себе. Чонгук провел носом по его шее и, прижавшись губами к его уху, прошептал короткое: — Попался. И Тэхен действительно попался. Он с опьяненной улыбкой развернулся в его руках и положил руки на плечи Чонгука, вплетая пальцы в его черные отросшие волосы. Они медленно покачивались, совсем сбившись с ритма музыки, но у них был свой собственный ритм. Остальной мир замер вокруг них и одновременно двигался на бешеной скорости. Они остались вдвоем, и ритм сердца, и дыхание слились в унисон. Чонгук уткнулся лбом в его лоб, и они смотрели друг другу в глаза, не в силах оторвать взгляд. Ладони Чонгука скользили по его спине, очерчивали изгибы тонкой талии. Для них все стало не важно. Для Чонгука был только Тэхен, а для Тэхена — только Чонгук. Омега прикрыл глаза и почувствовал горячее дыхание на своих губах. То чувство, когда впервые целуешь любимого, родного человека, когда ваши губы встречаются сначала неуверенно, но с каждой минутой все больше приобретая все большую уверенность, когда тепло делится на двоих, невозможно описать. Первый поцелуй с любимым человеком — это то самое, что не описать и не изобразить, это можно только почувствовать, и совсем не важно, кто был у вас до. Этот человек всегда будет для вас особенным, именно с ним вы почувствуете, что это такое — поцелуй. Целовать можно даже того, к кому совсем нет никаких чувств, но когда целуешь любимого человека — это… Не естественный процесс, нет. Это слияние душ. Тут размываются границы, и больше нет «я». Есть только «мы». Они. Чонгук и Тэхен, которым не нужен воздух, когда они есть друг у друга. Тэхен зажмурился и привстал на носочки, теснее прижимаясь к своему альфе. Его сердце билось так быстро, что готово было выпрыгнуть из груди и пробить грудную клетку. Там, внутри, было так горячо, когда Чонгук целовал его губы. Это ни с чем не сравнить. Это никак не передать. Только с появлением Тэхена Чонгук узнал, каково это — любить. Они стояли, целуя друг друга и не в силах оторваться. Когда заканчивался кислород, Тэхен с горечью отрывался от любимых губ и принимался целовать его скулы, подбородок, линию челюсти, получая в ответ смазанные поцелуи по всему лицу. Люди вокруг них двигались и танцевали, и лишь они одни были неподвижны, поглощенные тем, что называется любовью — то самое бескорыстное, всепоглощающее, горячее чувство. Чонгук провел большим пальцем по его щекам, стирая покатившиеся слезы. Тэхен цеплялся за него, как за самое драгоценное, что было в его жизни, прижимался к его крепкой груди, словно боялся, что в любую секунду он попросту исчезнет. Чонгук хрипло рассмеялся, вновь целуя его сладкие губы, а после прошептал так тихо, что даже Тэхен с трудом расслышал его: — Я знаю, малыш. Я тебя тоже. Чонгук начал медленно двигаться, кружа его в танце, а Тэхен прижался щекой к его груди, жмурясь до белых бликов перед глазами. Горячие руки альфы согревали его и дарили тепло. Тэхен словно только сейчас понял, как это — жить рядом с тем, кого так сильно любишь. Не как папу, не как Ханена или Джойза, не как брата, не как лучшего друга, а как… своего альфу. Человека, с которым хочешь провести остаток своей жизни. И, казалось, Чонгук думал о том же, хотя в тот момент они не разговаривали. Это нечто большее — понимать друг друга без слов, на уровне душ, там, где слова и не нужны. Чонгук зарылся носом в его волнистые волосы и прикрыл глаза, всей грудью вдыхая аромат любимых ландышей. Тэхен приоткрыл затуманенный взгляд и увидел, как единственный человек покинул шатер. Для него сегодняшний праздник подошел к концу и лопнул, как хрупкое стекло, осколки которого глубоко впились в кожу. Ханен обмахивал себя салфеткой, но это мало помогало, Джойз даже протянул ему какую-то тетрадку, которой принялся нагонять прохладный ветерок, но все было тщетно. Близился уже первый час ночи, но люди и не думали расходиться. Такое событие бывает раз в полвека, поэтому Намджун дал команду — гулять, как в последний раз. Однако Ханен уже валился с ног и откровенно хотел спать, но было бы очень неприлично вот так просто встать и уйти с собственной свадьбы. — Я пойду выйду, остужусь, — сказал Ханен Джойзу на ухо, отвлекая его от разговора с мужчиной-охотником. Альфа кивнул и снял свою куртку, накинув ее омеге на плечо. — Там прохладно, можешь простудиться. Только не долго, идет? — улыбнулся он, тронув Ханена за подбородок и легко чмокнув в губы. Ханен кивнул и выпутался из-за стола, выходя на улицу не через основной выход, а через «запасной», через который женщины, меняющие еду на столах, ходили туда-сюда. На ходу он получил еще несколько поздравлений, на который ответил искренней радостной улыбкой, но у него уже трещала голова по швам. Прохладный ветерок обдул горячее покрасневшее лицо необходимой свежестью. На улице было хорошо и спокойно, а главное, не так жарко. Сегодняшний день омегу откровенно утомил, он столько нервов потерял и слез пролил, что лет на пятьдесят вперед хватит. Он просто бесцельно пошел вперед, не спеша прогуливаясь. В целом, он был просто в восторге от сегодняшнего дня. Он и Джойз получили столько внимания и любви, что оба, откровенно говоря, были шокированы таким количеством внимания. Каждый хотел поздравить, поговорить, вручить подарок, и им оставалось только удивляться — где они взяли столько всего? Его внимание привлек одиноко сидящий человек. Он пил что-то из бутылки и вел себя довольно-таки странно — то бубнил себе что-то под нос, то тихо смеялся с собственных слов, то совсем замолкал. Подойдя ближе, Ханен точно распознал, кому принадлежит этот голос. Он тяжело вздохнул и положил ладонь на перила крыльца, на ступеньках которого Чимин и сидел. Он сделал большой жадный глоток, отчего несколько капель потекли мимо рта и стекли по шее за ворот рубашки. Он, казалось, даже не заметил подошедшего Ханена. И когда тот только успел так надраться? — Эй, эй, Чимин-а, — обеспокоенно позвал его омега и коснулся ладонью плеча. Тот вяло отреагировал и глянул на Ханена так, словно только увидел. — Хе-е-ен, — протянул альфа и начал улыбаться, но улыбка его была неискренней и натянутой. Его голос дрожал. — С праздником, хен! Я так рад за вас, — он сорвался и смолк, вновь припадая губами к горлышку бутылки. У Ханена сердце болезненно сжалось. Он взошел по ступенькам и обхватил альфу за плечи, пытаясь приподнять. — Солнышко, я думаю, тебе хватит на сегодня, хватит, — он убрал бутылку, к которой Чимин потянулся, протестуя. — Что случилось? — спросил омега, хотя вопрос был глупым, ведь оба знали на него ответ. — Перестань, это не поможет, это не выход, — вздохнул омега. Он присел рядом, понимая, что Чимин никуда уходить не собирается. Он обхватил его руками, обнимая тепло и поглаживая по дрожащей спине. Чимину было плохо. Ему грудную клетку разрывало от боли, а сердце уродливыми ошметками висело с ребер. Ему хотелось свернуться и проблеваться, чтобы все это вышло из него — вся эта боль, вся злость, вся ненависть. Его трясло, как в лихорадке, и Ханен не сразу понял, что он плачет. Плачет от дикой боли, которая течет по его венам вместо крови. Он весь соткан из боли. Она наполняет его, как солома куклу. Чимин держался на плаву ради Тэхена. Своим отказом омега его ранил. Своим взглядом на другого добил. Этим поцелуем Тэхен Чимина убил. В него не стреляли, но отчего же Чимин чувствует, как из огромной дыры прямо в груди дует ледяным ветром и течет багрово-черная кровь? — За что? — прохрипел Чимин. — За что? За что? За что? — повторял он, сотрясаясь в руках Ханена. Тот и сам был уже на грани от вида такого Чимина. Всегда улыбающийся альфа, что поддерживал их, что спасал их так много раз, он никогда не открывался никому, не рассказывал, что же у него там, в душе. И Ханен действительно думает — за что? За что ему это? — Ты не виноват, слышишь? — прошептал Ханен ему на ухо, поглаживая ладонями по спине и затылку. — Это не твоя вина, не твоя… Просто… Он не может поступить иначе, Чимин-а, слышишь? Дело не в тебе… Но Ханен абсолютно понимал, что эти слова летят в пустоту, туда же летит и сам Чимин, зная, что на дне острые камни. Он больше не смог сдерживаться, и зарыдал, издав протяжный, полный боли вой. Всю жизнь он носил ее в себе и не имел права говорить, как же ему тяжело, как же больно, как же сильно от этой невыносимой боли ему хотелось умереть, исчезнуть, быть стертым с лица земли. Тот свет, ради которого он был готов стремиться к лучшему, который он защищал даже от самого себя, потух. Чимин остался во мраке, и на него из всех щелей смотрят собственные демоны, облизывая пасти. Ему скрутило горло спазмом, выворачивало кости, а сердце разрывалось на части. Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя. Только Чимин не знал, что это чудовище — он сам, и все, что заставляло его оставаться человеком, был Тэхен. А Тэхена теперь рядом нет. Теперь Чимин совершенно один. Он стоит на коленях в луже из собственной крови и захлебывается. Ханен шепчет ему что-то, пытается успокоить, показать, что он рядом, но Чимин ничего не слышит. Он трясется в его руках, до того момента пока совсем не затихает, жмуря до боли слезящиеся глаза. Кто-то однажды сказал, что от страданий есть два пути избавления: быстрая смерть или продолжительная любовь. Чимин понимает, что спасает Ханена, Тэхена, Намджуна, он знает, по какому пути они идут, и Чимин какое-то время иллюзорно думал, что следует по той же дороге. Но нет. Настало время свернуть. Потому что, потерявшись во тьме, Чимин больше не видит света. Они сидели вдвоем. Ханен — обнимая Чимина и прижимаясь щекой к его макушке, а Чимин… А Чимин просто был, пока там, за другой чертой мира, двое влюбленных вверяли друг другу свои сердца. Тусклую луну скрыли тяжелые тучи, и, кажется, до шторма осталось совсем немного.