Отражение.

Солнце только поднимается над горизонтом, величаво раскинув свои яркие лучи, а Фран уже на ногах. Зеркало, которое снова отвернуто к стене, хранит молчание и парень свободно переодевается. Натягивает удобные черные брюки, хорошую рубашку сиреневого цвета и надевает пиджак. У него мало представлений о том, куда бежать и что потом делать, но неутолимое желание поскорей покинуть это странное, страшное место — не дают ему и секунды на промедление. Когда с переодеваниями покончено, он поворачивает зеркало, дабы взглянуть на свое отражение. Вместо него, Франа, там блондин. Теперь это почти не пугает. Он лишь на мгновение прикрывает глаза, чтобы справиться с паникой. — Куда ты собрался? — спрашивает мертвый. Мертвый. Да, теперь Фран в этом уверен. Он видел его смерть и его прошлое, а потому теперь уверен в том, что это не галлюцинация. — Бежать. Тут оставаться нельзя, — отвечает парень и поправляет рубашку, пытаясь за этим скрыть свое волнение и страх. Он так боится перемен. Вдруг там будет хуже? Вдруг он не сможет преодолеть лес? Или на него нападут дикие звери? Может случится и так, что в городе кто-нибудь заприметит его, сдаст полиции, а те вернут его сюда. И что будет ждать его тогда? — У тебя не получится сбежать. Ни у кого не получилось, — в голосе у мертвого ни грамма сочувствия или печали. Кажется он даже не удивлен таким решениям мальчишки. И Франу тошно от такой прямолинейности. — Откуда тебе знать? Может кто-то смог, — Фран взбешён, ведь его слова только сильнее убеждают мальчишку в провальности своей идеи. Но что ему остается? Сумасшедший призрак, который темными ночами способен покидать свою зеркальную клетку и душить его? Невменяемые родители, которые пытаются его накормить чем-то странным? Что, если все это не более чем странный эксперимент? Возможно и призрак вовсе не призрак. Но что же тогда? — Нет. Ведь я пробыл здесь достаточно, чтобы говорить уверенно, — мертвый присаживается на стул, закидывает ногу на ногу и гордо вздергивает подбородок. Фран вздыхает, собирается отвернуть зеркало и идти, когда повелительный голос его останавливает. — Сядь, и я все тебе расскажу. Фран присаживается на край кровати, вцепившись в ее края руками. Он не знает, что собирается рассказать ему призрак, но уже заранее этого боится. Страх сводит желудок узлом, заставляет сердце чаще биться. — Ты уже видел как я пал, — начинает свою речь мертвец. И Фран, в непонимании, поднимает брови. Пал? Это так он называет свою смерть? Да, бесспорно, он упал, прежде чем брат проткнул его мечом, но… — Все случилось в одно мгновение. Смерть отца, бунт, брат… Тогда мне казалось, что все случилось разово. Только годы спустя, обреченный скитаться по замку и прятаться в зеркалах, я понял — брат задумал это давным-давно. А из подслушанных разговоров я понял, что и смерть отца не была случайной. Но, пожалуй, самым странным было то, что никто не замечал меня. И пока он тихо повествовал свою историю, глаза Франа начинали медленно закатываться назад. Вскоре зеленый ореол совсем пропал, оставив белесое мракобесие. В носу скопилась капля крови, медленно излившись на губы. Фран видел замок. Такой, каким он был вчера во сне. Открывать глаза было больно, двигаться тоже. С трудом Франу удалось сесть, погладить нывший живот и с кряхтением подняться на ноги. Светло-голубая рубашка была в крови и он без удовольствия скривил губы. Как подло! Как мерзко! Заколол родного брата и бросил умирать! Бельфегор был в не себя от бешенства. Не задумываясь как ему удалось выжить, он двинул к выходу из комнаты. Обошел весь второй этаж, но ни в одной из спален не нашлось родственника. Спускаясь по лестнице, он осторожно оглядывался по сторонам. Не наблюдалось тел, которые он оставил. Копье было отчищено и возвращено на свое место. Стены, еще недавно заляпанные кровью, отмыты и даже ковры вычищены. На первом этаже кипит жизнь, но только на кухне. Из тех краев он слышит голоса кухарок и то как они звонко смеются. В обеденном зале и холле никого, а потому он крадется вдоль стен, дабы в случае чего напасть первым, использовав эффект неожиданности. Не представляя, что ждет его за углом, он очень тщательно продумывает варианты отступления, в случае если они понадобятся. Решительно шагает вперед и застает брата в библиотеке. Расиэль стоит к нему спиной, углубившись в чтение письма, которое сжимает в руке. Бельфегор поднимает со стола нож для вскрытия конвертов. Подбрасывает его в руке, решительно делает шаг навстречу. Расиэль в испуге широко распахивает глаза, открывает рот, чтобы что-нибудь сказать, но в тоже мгновение все исчезает. Бельфегор вдруг оказывается у брата за спиной. Гнев бурлит в нем и он рвётся вновь в бой, но вдруг встречается с преградой. Он словно перед невидимой стенной. Он тарабанит по ней руками, орет и смотрит за тем как брат потирает глаза, оглядывается и подходит к нему. Они стоят друг напротив друга, смотрят в глаза. И Расиэль, его брат, его плоть от плоти и кровь от крови, отчетливо говорит: — Его нет. Ты убил его и больше никто не потревожит твой покой. Он сгнил под землей, а ты живешь и будешь жить и его призрак не посмеет тебя побеспокоить. И он уходит. А Бел стоит перед зеркалом, а точнее — за ним, и больше никуда не может идти. Он обессиленно падает на колени, он не пытается заглушить свои рыдания. Он умер и он заключен в этом доме, как того и желал. Слезы льются по его щекам, но никто не слышит и не видит его горя. Проходят годы, прежде чем он приходит в себя. Прежде чем весть о собственной кончине перестает так сильно бить по нему. Ночами, когда лунный свет проникает в библиотеку и озарает зеркало, он чувствует себя сильным, чувствует себя почти живым, и тогда он выходит из своей клетки. Он бродит по залам и комнатам, он заходит в спальню брата и стоит над ним. И близнец ворочается во сне, кричит, иногда просыпается и смотрит куда-то мимо Бельфегора, который стоит над ним. И душа его полна печали и скорби. В одну из снежных зим он приводит в дом девушку. Он представляет ее как свою жену и она улыбается слугам, а они улыбаются ей. Бельфегор, заточенный в одно из небольших зеркал, смотрит на ее лицо с отвращением. Она, по его мнению, страшная уродина и от ее лживой улыбки тянет блевать. Бельфегор спешит покинуть это зеркало и удалиться в одно из тех, что стоят на чердаке, накрытые черной тканью. Фран открывает глаза в тот момент, когда кровь из носа начинает бежать по подбородку. Он делает глубокий, отчаянный вдох и заходиться в страшном кашле. Мертвец в зеркале стоит на своем месте. Руки его скрещены, нога отбивает нервный ритм. Парень, откашлявшись, утирает лицо носовым платком и встав, на дрожащих ногах, уходит в ванную. Холодной водой он не только умывается, но и растирает шею, запястья. Долго пьет из-под крана и возвращается в спальню весь мокрый, но живой. До чего, оказывается, приятно чувствовать себя живым. Знать, что по венам бежит кровь, а сердце чеканит свой стройный ритм. Фран все еще помнит это прилипчивое чувство обреченности и извечного мороза, которое он испытал, пока был в странном трансе. — Я, кажется, предупреждал, — напоминает принц о своем вчерашнем обещании. — Я не могу это контролировать. И с удовольствием бы не делал вовсе, — мальчишка не врет. Он и правда не в силах это контролировать. До недавних пор он и вовсе не знал, что умеет так. — Ну вот ты побывал в моей шкуре и знаешь какого это, быть мёртвым. И ты все еще намерен бежать? — Да, намерен. После этого я только убедился в том, что должен сбежать, если не хочу до скончания веков скитаться в зеркалах и бесцельно бродить по дому. — Тогда ответь мне, — мертвец приблизился к зеркалу, — Как ты намерен это провернуть? — Я просто побегу в лес. А там как будет! — Фран взглянул на высокое окно и прикинул, что за разговорами и трансом он потерял около часа, а потому стоило выдвигаться прямо сейчас. Он досконально не изучил во сколько кто встает и закрыты ли главные двери, но уповал на удачу. — Я могу сказать как там будет. Там будет холодно и страшно, и ты будешь совсем один. Темнота и буря застанут тебя врасплох, а они застанут, ведь я точно знаю, что сегодня начнется ливень. Ты заплутаешь, потеряешь всякий ориентир и, отчаявшись, сгинешь там. Его голос проникал не только в уши парня, но и куда глубже, заставляя душу трепыхаться, словно от сильного ветра. Паника поглотила все его мысли, страх приковал к полу. — Но ты можешь остаться. Можешь подчиниться мне и тогда я тебе помогу. Не сбежать, но остаться тут. Расскажу то, благодаря чему ты сможешь манипулировать людьми и жить припеваючи. Тебе нужно лишь согласиться. — Я… Фран торопливо подходит к двери и открывает ее. На пороге стоит «Отец» и парень смотрит на него долгих пару минут в молчании, ожидая что он первый заговорит. Молчаливая сцена подходит к концу и родитель сдержанно кашляет в кулак. — Завтрак, — объявляет «отец», после чего делает шаг в сторону и Фран выходит из комнаты, притворив за собой дверь. В самый последний момент он поворачивается к двери и замечает в зеркале пугающую черноту. Спустившись на первый этаж, они расходятся. «Отец» уходит в ту часть дома, где Фран еще не бывал. Не бывал в сознании. В трансе он побывал во всех комнатах, но в то время это был величественный замок, с отделкой по моде того времени, но что же там сейчас? Заходя в столовую, он не обнаруживает там «матери» и с радостью берется за еду. На завтрак у него молочная рисовая каша, свежие фрукты. Он жадно глотает кашу, почти не жуя. Давится фруктами, но не останавливается, пока не съедает все. Покончив с едой, он берет тарелки и идет с ними на кухню. Повар, мужчина внушительных размеров, крутится у плиты. — Простите, — зовет его Фран, — Можно мне еще порцию? Повар оборачивается к нему, смотрит тяжелым, неодобрительным взглядом, но в уголках его глаз есть место для сочувствия. Фран смотрит в эти голубые глаза, на широкий нос и тонкие губы и ахает, когда, наконец, понимает — он видит лицо. Настоящее! В ужасе он делает шаг назад. — Вы… Вы ведь… — он не может договорить. Горло схватывает спазм и видение растворяется перед ним словно туман. Мужчина смотрит печально, даже обиженно и бледнеет-бледнеет-бледнеет, пока не исчезает вовсе. На кухне нет ни одной живой души. А желание есть пропадает мигом, а потому он покидает кухню и быстро возвращается в свою комнату.