Отражение.

Тьма это друг. Тьма это враг. Фран метается по комнате, бьется о стены и бьётся об людей. Людей ли? Они холодные, чуть влажные и все они кричат, стонут, мычат, рычат и Фран вторит им. Он утопает в их боли и безумии. Он рвётся прочь, но тысячи рук обвивают его руки и ноги. Они тянут за волосы, они царапают, кусают и рвут его на куски. Фран кружит на месте, он выкрикивает в темноту: — Кто вы?! Что вам нужно?! Но никто ему не отвечает. Они пропадают, наступает тишина, но в ту же минуту она нарушается воем диких волков. Фран обессиленно падает на колени, рыдает и молится. Молится честно, самозабвенно. Молитв он, конечно, не знает, так что тихо стонет имя бога и умоляет спасти. Он решает, что это конец. Нет смысла сопротивляться, нет смысла продолжать путь. Это место, эти существа не дадут ему выбраться. Распластавшись на полу, он закрывает глаза и прежде, чем провалиться в незабытье, вспоминает пшеничные волосы, светло-голубую рубашку и огонь в чужих глазах. В следующее мгновение он открывает глаза из-за чужих прикосновений. Ласковых, мягких. В темноте не разобрать кто рядом с ним, но он откуда-то знает, чувствует, — это Бельфегор. — Держись. — приказывает он, и Фран держится. Своими худыми, слабыми руками цепляется за ткань его рубашки, подтягивается и утыкается носом в сгиб шеи. Такой теплой, такой приятно пахнущей шеи. Он закрывает глаза и перестает бояться. Твари, затаившись, облепляют стены, потолок. Все они тяжело дышат, скалят свои искаженные лица, но перечить принцу не смеют. С вожделением они смотрят на хрупкого мальчишку в его руках. У некоторых течет слюна, другие закатывают глаза, представляя как сладко было терзать плоть живого человека. Все они страстно желают разорвать его на куски, но не смеют притронуться, пока принц обнимает его. — Тебе нельзя засыпать. Если ты уснешь, то непременно окажешься в астрале, а там я их сдержать не смогу, — принц заботливо гладит его по спине, целует в висок. Мальчишка доверительно льнет к нему, крепче обхватывая своими длинными конечностями. — Кто они? — он не хочет знать ответ, боится, что правда добьет, но все же задает вопрос, не дающий покоя. — Скитальцы, как я. Но они застряли здесь не по своей воле. Их души не нашли покоя, как и их тела. Они жаждут мести, но слабы и ничего не могут, вот и сидят в этой тьме, копя злобу. — А мы… Может мы освободим их? — «И они сожрут этих ненормальных людей!» — идея, заставляющая его вздрогнуть. Он не мстителен, не зол, но одна лишь мысль о том, что гнев этих тварей обратиться против «Матери» его веселит и приносит садиское удовольствие. Он живо представляет как они рвут ее на части, как обгладывают ее руки и ноги, а она вопит от страха. И Фан стоит там, смотрит на это и улыбается-улыбается-улыбается. — Не впускай их в свой разум, — одергивает его Бельфегор. Фран как-то пьяно ведет головой, старается отделаться от безумия, поселившегося в его голове. — Почему ты мне помогаешь? — Сказать честно, я надеюсь получить ответную помощь от тебя. Карты вскрыты и остаётся только проверить у кого большее число. Франу заранее нечем крыть. В этой игре он остался без карт вовсе. Помощь призрака ему просто необходима. Но чем он может помочь ему? — Как? — Я объясню тебе потом, когда ты будешь готов. Идем. Они встают на ноги и подходят к двери, за которой слышны чужие тяжелые шаги. Дверь отворяется и принц выталкивает Франа из комнаты. Парень ошалело раскрывает глаза, оборачивается и смотрит как твари скопом бросаются на Бела, а потом дверь закрывается. — Нет! — вопит Фран, бросаясь к двери и ударяя ее, — Открой! — Ты с ума сошел? Хочешь туда обратно? — свирепо спрашивает «отец». Фран его не слушает, прислоняется ухом к двери и пытается расслышать, что там происходит, но слышит только тишину. Ненормальную тишину. — Он там! Там! — пытается объяснить мальчишка, заранее зная, что его слова ни к чему не приведут. — Идем! — вопит отец и схватив его за ворот рубашки тащит на первый этаж. Фран идет, едва переставляя ноги. Усталость и эмоциональный шок накатывают на него волнами, унося его сознание все дальше. Садясь за стол, он почти не чувствует рук и двигается как-то механически, смотря на происходящее через толстые линзы невидимых очков. Качнув головой, едва не падает лицом в тарелку, но тормозит руками. «Отец» подвигает к нему тарелку, шипит и уходит. Парень честно пытается поднять вилку и начать есть, но у него ничего не получается. Бросив это занятие. он обещает себе всего минуту отдыха. Минуту заслуженного отдыха. Голова безвольно обвисает и он погружается в мрак. Эта темнота мягкая, теплая и такая мирная, что нет никакого желания ее покидать. он бы остался, но его больно дергают за волосы и приходится раскрыть глаза. — Ешь свой завтрак или я тебя отлуплю! — говорит «мать». Франу хочется плюнуть ей в лицо, хочется вцепиться в волосы руками, но он не способен пошевелиться, а потому, сморгнув отворачивается. Она уходит, цокая своими высокими каблуками и он, нехотя, приступает к еде. Яичница и бекон на вкус как мыло. Сок, в стакане, точно кондиционер для белья. Покончив с этим, он встает на ноги и опираясь на стену, поднимается в свою комнату. Стянув с кровати одеяло и подушку, он устраивается на полу, возле зеркала, положив на него руку. Закрывая глаза, он мечтает проснуться в другом месте. Открыв глаза, он никак не может понять почему все такое размытое. Вспоминает про очки, шарит по полу в их поисках и найдя, быстро надевает на глаза. Встав с кровати, подходит к зеркалу и смотрит на себя. Щупленький, с темными жидкими волосами, крупными черными очками. Он разглядывает свои впалые щеки, темные круги под глазами и тоненькие руки. — Тимми, — папа стоит в дверях. У него рыжие волосы и темно карие глаза. Он улыбается сыну, протягивает к нему руку. Мальчик срывается с места, подбегает к нему и берет за руку. — Время ужинать, да? — радостно спрашивает он и папа ему кивает. Они молча спускаются на первый этаж и мальчик осматривает чудаковатый ковер. Он ярко-оранжевого цвета, с зелеными и синими кругами. На стенах висят виниловые пластинки, а в обеденном зале суетиться мама. Ее черные волосы закручены на концах, а начес прямо-таки грандиозный. У нее синие тени, красная помада и черная мушка над губой, нарисованная угольным карандашом. Платье на ней в горошек, с пышной юбкой. Красный поясок красиво поблескивает в свете ламп. — Садись за стол, скорей! — говорит он своим мягким, добрым голоском и трепет его по волосам. Тимми занимает свое место за столом и смотрит на тарелку с кашей. Как странно, обычно они на ужин всегда едят мясо с овощами. Наверное все из-за того, что вчера к ним приходил тот странный дядя. Он появился на пороге поздно ночью. Черное кожаное пальто промокло насквозь, по полям шляпы бежала вода. Он что-то сказал отцу и они прошли в кабинет. Мама уложила его спать, как обычно поцеловав в лоб и тоже ушла. А утром родителей точно подменили. Они игнорировали его целый день, даже не покормили завтраком, а в обед уложили спать. Хорошо, что хоть к ужину все вернулось на круги своя. Тимми черпает кашу ложками и быстро ее глотает, не замечая ни солоноватого вкуса блюда, ни того что родители сидят напротив него, но не едят. Когда каши в тарелки остаётся совсем чуть-чуть, движения его притупляются, а перед глазами все плывет. — Мама? — тихо зовет ее Тимми, — Мама, я что-то хочу спа… Тихий детский голос затихает. Мужчина подходит к ребенку, бережно берет на руки и уносит в подвал. Там, включив свет, он снимает с мальчика одежду и дождавшись жену, начинает маркером чертить разметку. Покончив с линиями, он берет в руки пилу. Фран просыпается рывком, широко раскрыв глаза. Бельфегор сидит напротив, в зеркале и поджимает плечи. — Теперь ты все знаешь, — тихо говорит он, смотря на то, как парень жадно хватает воздух ртом. В тоже мгновение раздается стук в дверь и женский голос объявляет, что время ужинать.