Отражение.

— Ты должен успокоиться и слушать меня очень внимательно. А лучше закати опять свои глаза и я тебе покажу. Но Фран не желает «закатывать глаза», не хочет видеть это воочию еще раз. Ему итак дурно от того, что он не просто видит. Бельфегор ведь не понимает, какого это, проснуться в чужом теле и на время стать этим телом. Фран переживает не просто момент чей-то жизни. Это становится и его жизнью. Он, с кем-то другим напополам, делит безумие, горе, печаль и боль. Он делит радость и счастье. Он делит отчаяние и страх. В дверь снова стучат, но не входят. Если прислушаться, можно разобрать недовольный женский бубнеж. — Не ходи. Выйди и скажи, что ты болен. Фран кивает, открывает дверь и выглядывает в коридор. «Мать» стоит у стены, у нее опять нет лица и ему становится интересно, изменилась ли она? Постарела? Сменила цвет волос? А что насчет «отца»? — Сколько можно ждать? — недовольно спрашивает она, взмахивая руками. — Мне нездоровится… — бормочет Фран, пряча глаза в пол, — Я хочу отдохнуть. — Ты с ума сошел! Это все от твоих голодовок! Немедленно идем! — она хватает его за руку и с силой дергает на себя, но Фран упирается пятками в пол, тянет за руку на себя. — Нет! — рявкает он, бессильно пытаясь вырвать свою конечность из ее ледяных пальцев. — Да как ты смеешь мне перечить? — она в ярости и замахивается. Пощечина выходит хлесткой, что надо. Щека наливается кровью, кожа начинает гореть. Она потирает собственную ладонь. — Ты больная шизофреничка и те твари, на верху, только и ждут дня, когда вырвутся из-под замка и обглодают твои кости! — кричит Фран не своим голосом и глаза его непроизвольно закатываются, а с носа начинает бежать кровь. — Ты грязная грешница и мы доберемся до тебя! — Мы сожрем тебя! — Месть! Месть! Месть! Фран орет, шепчет и шипит не своим голосом. Его здесь и вовсе нет, он находится где-то на границах своего сознания. Держится за ее борта до сломанных ногтей, до вывихнутых пальцев. Знает — отпустишь и уже никогда не вернёшься. Он пытается подтянуться, преодолеть опасную отметку невозврата, но твари заполняют собой все пространство и он из последних сил вопит: "Бельфегор! Бельфегор! Бельфегор!» — Ступай прочь или я явлюсь за тобой вновь. Блондин ступает среди тварей точно ангел. Его светлые волосы светятся божественным светом, глаза полны любви и заботы. Он ласково улыбается, протягивает руку и помогает встать на ноги. Твари в ужасе разбегаются и, прежде чем Фран открывает свои глаза, блондин кротко целует его в губы, шепча слова осторожности. Когда он открывает глаза, то чувствует что ему беда. Он не видит ее лица, но напряженная поза, трясущиеся плечи и сжатые кулаки, — выдают гнев. Она бьет его по лицу еще и еще раз, теперь кулаками. Ревет раненым зверем, прыгает и валит на пол. Она молотит по нему кулаками, царапает и визжит. Фран пытается отбиваться, но вскоре сдаётся и накрывает лицо ладонями, надеясь так спастись. — Что ты творишь? Прекрати! — «Отец» оттаскивает ее за волосы, поднимает на ноги и встряхивает до тех пор, пока она не успокаивается. — Запри его! — задыхаясь, велит она, — Запри его там навечно! И Фран встает на ноги, гордо поднимает голову и сам идет на третий этаж. Ему не требуется ключ, чтобы пройти в комнату. Спиной он чувствует их удивленные взгляды и шагнув в темноту, закрывает за собой двери. Теперь это место ему не страшно. Сейчас оно райский сад, потому что залито тусклым светом и в нем он видит сотни зеркал, а посреди — Бельфегора, протягивающего к нему руки. Фран присаживается на пол, возле ног призрака. Ему на колени он кладет свою голову и прикрывает глаза. Блондин перебирает пальцами прядки его волос и молчит какое-то время. — Зря ты так, она тебе жизни не даст, — наконец нарушает он тишину. Фран безразлично пожимает плечами. — Мои дни итак сочтены, есть ли разница? — Конечно есть, — говорит принц, — Ты можешь уйти один, а можешь забрать с собой и их. Парень обдумывает это некоторое время, потом просит принца спуститься на пол и говорит, что готов все узнать. Тянуть просто нет смысла. Просыпаться становится все сложней, руки кажутся нереально тяжелыми, шагать трудно. Нужно спешить, если он не хочет впасть в анабиоз или кому. — Все началось с жены брата. Она всем казалась такой положительной, такой милой. И днем она правда была таковой. — Бел криво усмехается, вспоминая как лицезрел ее лживую улыбку очень долгий срок. — Но как всякое зло, оно проявилось в ней со временем. Я не знал женщины более беспощадной, чем она. Она не прощала слугам ошибок. Порола их до кровавых соплей, а потом любила развлечься их криками, посыпая раны солью и перцем. Фран крупно вздрагивает и обнимает себя за плечи, стараясь не представлять эти пытки, но отдаленные крики боли и страданий все равно у него в ушах. — Она родила дочь. Чудную малышку, которая выросла абсолютно нормальной. Но женила ее на чудовище. Они жили в этом доме и я видел как это животное насиловало мою племянницу. Та тварь, назвать его человеком я никак не могу, измывалось над ее телом и разумом. Иногда он обливал ее ледяной водой и выгонял в мороз на крыльцо. Она стояла там, в ночной сорочке, рыдала и умоляла впустить. Он пускал, но неизбежно насиловал. Она родила ему двоих мальчиков. К ее горю, они были его точной копией. С детства щипали, кусали и дергали ее за волосы. Потом, точно мы с Рассиэлем, разругались устроили драку. Младший утопил старшего в ванной, зарубил отца топором и пришел к матери в крови. Он… В общем он… Бельфегор на долгое время умолк и Фран увидел в его остекленевших глазах отблески прошлых дней. Тонкие брови изогнулись, уголки губ опали. Его «ангел» искрени сочувствовал племяннице. А Фран никак не мог понять, как можно испытывать сочувствие к дочери брата. Тог самого, который убил его. Не должен ли он ненавидеть и его и его детей? Но или Бельфегор был всепрощающим, или та девушка и в правду заслуживала сочувствия. Фран жалел ее, но не более, чем случайно убитую бабочку. — Он взял ее, против воли. И она понесла от него, не смотря на возраст. Фран вдруг понял, что ошибся. Понял, почему глаза Бельфегора были полны боли. Тошнота взметнулась вверх по его пищеводу, но застряла в горле. — Родились новые дети. И так по кругу. Одни других хуже. Они словно рождались сумасшедшими, а дети перенимали родительское безумие и удваивали. Так цепочка дошла до этих. Я видел их всех. Они уезжали, приезжали, но абсолютно все — сходили здесь с ума окончательно. Тут они умирали, тут творили свои темные дела. Когда на свет появилась эта женщина, я помолился. Попросил у бога прервать этот круг, перестать сводить наш род с ума. И она, к моему удивлению, была нормальной. Франу не верилось, что такая, как она, могла быть нормальной. С большей охотой он бы поверил в «отца» и что, что тот лишь заложник ситуации. Может она держит его подле себя из-за страха? Может он такая же жертва, как и остальные? — Она нашла себе хорошего мужчину, у них родился сын. Мальчик был на редкость красивым. Белокурый, с розовыми щечками и синими глазами. Я порой приходил к нему, играл через зеркала. Она пугалась, когда ребенок вдруг со смехом полз в угол комнаты. Ни она, ни кто-либо другой, никогда не видели меня. И все было так хорошо, что я поверил, что все закончилось, но… — Пришел тот мужчина, да? В черном плаще и шляпе? — Да. Тогда он представился доктором и пробыл в доме неделю. В эту неделю она сильно заболела, а ведь была на сносях. Ее лицо сделалось серым, щеки впали и она почти не могла есть. Жаловалась на боль в животе и боялась потерять ребенка. От постоянных слез глаза ее налились кровью и она была такой страшной и слабой. Фран кивнул, дабы принц продолжил рассказ, но он на некоторое время ушел в себя и Фран подвинулся к нему ближе, желая получить хоть капельку тепла. Призрак, в молчании, обнял его одной рукой и опустил свою голову поверх его. — Этот мужчина воспользовался ее слабостью. Он сказал ей, что чтобы не потерять ребенка, нужно восполнить жизненные силы. Но обычной едой этого не сделать. Он сказал, что ей стоит прогуляться в саду, а он приготовит ей специальную еду. — Я был там, — голос у Бельфегора странно булькнул и Фран открыл глаза, с удивлением смотря на то, как по бледным щекам катятся слезы, — Я смотрел как он взял моего малыша… — мужчина закрыл рот рукой. Фран опустил голову, зажмурил глаза и притянул ближе к себе ноги. Он так боялся, того, что скажет принц. — Он отрубил ему голову, расчленил и сварил суп. Сварил суп с моего милого мальчика! Я метался по зеркалам! Я рвался наружу! Ты веришь мне, веришь?! — блондин встряхнул парня, заставляя открыть глаза. -Верю! — мгновенно отозвался Фран, дрожа всем телом. Он боялся той боли, что текла из принца и пронзала его сердце ржавыми иглами. Блондин кивнул пару раз, притянул мальчишку к себе и поцеловал в макушку. Фран ничего не сказал, когда пальцы призрака оставили на его руках темные синяки. — Когда она вернулась, он накормил ее этим… Она съела всю кастрюлю. Давилась, глотала слезы, но жрала. И вместе с тем как опустошалась кастрюля, ее щеки краснели, лицо светлело, а боли в животе проходили. Но родить второго ребенка я ей не дал. Я не мог коснуться ее, но этого не требовалось. Я приложил все силы, чтобы запугать ее так, чтобы она потеряла его. Фран не чувствовал ужаса или страха. Четко понимал, перед ним сидит призрак. Призрак, лишивший жизни не рожденное дитя, но вопреки этому не испытывал ни ужаса, ни смятения. Напротив, он был солидарен с ним. Он бы тоже приложил все усилия, чтобы запугать эту тварь и извести ее с этого света. — Они уехали и долгое время их не было. Я понадеялся, что они не вернуться вовсе. Но прошло время и они приехали с тем мальчиком, Тимми. Их первый приемный ребенок. Они любили его как родного и я решил дать им шанс. Понадеялся, что люди способны меняться. Но пришел тот мужчина и… Дальше ты все видел. Я не знаю, посланник Сатаны тот человек, или просто местный сумасшедший, но он наставил их на этот путь. Она окончательно сошла с ума. Не прошло и дня, чтобы она не подкрепилась человечиной. Приемных детей они тоже стали кормить человечиной, чтобы «мясо» было слаще. — Сколько я не пытался вновь, но больше не мог ее напугать. С месяц назад они убили девочку, а потом привезли тебя. И я потерял надежду, но ты увидел меня, — Бельфегор осторожно поднял лицо мальчишки за подбородок, заглядывая ему в глаза, — Не только увидел, но и смог услышать. А потом ты попал в мои воспоминания и я все понял! Ты проводник! — Я тысячу лет не мог никого коснуться! — он говорил шепотом, водя кончиками пальцев по чужой шее и плечам, — Тысячу лет ни с кем не говорил! Но ты здесь, здесь! Ты посланник небес, ты это мои ожившие мольбы о помощи. — Помоги мне! О, прошу, помоги же мне! — умолял принц, покрывая лицо Франа поцелуями, — Очисти это место и этих созданий от скверны! — Помоги мне их убить! И в глазах его блеснул демонический огонь.