Конец эпохи

Ви был настолько слаб, что Неро пришлось тащить обе сумки самостоятельно, но это его мало заботило. Они сделали вид, будто ничего не произошло, но эмоции продолжали грызть его изнутри, и пророк совершенно не помогал своими косыми взглядами. Большую часть пути они провели молча [и потратили на него в два раза больше времени, как Неро показалось]. Ему было… страшно? Он не мог точно расшифровать это чувство, но неожиданно изменившаяся рука была уродливой и совершенно точно не могла принадлежать человеку. Куча вариантов роилась в голове, но худший показывал просто радужную картину: в когтях демона был какой-то яд, и теперь Неро будет медленно умирать. Или станет одним из них, что ещё хуже. [тот факт, что он не помнил ни об одном подобном случае, тоже не приносил большой радости] Рука так и не заболела и отлично его слушалась, но нормально держать в ней меч больше не получалось. Фактически Неро стал бесполезным, и это его злило. Он буквально ощущал, как гнев струился по венам, разбавлял собой страх, бурлил в жилах и в любой момент готов был вырваться наружу, поэтому Неро искренне надеялся, что Ви догадается держать язык за зубами. Хотя бы первое время. Взгляд постоянно опускался к уродливому предплечью, грубой коже и когтям, и Неро продолжал мысленно себя закапывать, с головой зарываться в собственные предположения и отвращение к тому, кем он стал. [чем он стал] А что подумает Кирие! Он всю жизнь только и делал, что приносил семье проблемы. Перечил Ордену, ввязывался в потасовки, хамил и в целом не отличался вежливостью и чувством такта. А теперь он вернётся монстром [если вернётся], и всё определённо точно не станет лучше. Скорее — с точностью до наоборот. Ещё и напугает Кирие до чёртиков. [и останется совсем один] [если вернётся] [собственный разум медленно утягивал его на дно] Ви, стоило признать, держался долго. Ограничивался лишь своими косыми обеспокоенными взглядами, но шёл молча. Неро уже потом, немного отойдя, подумал, что тому, наверное, просто тяжело было поддерживать какой-то диалог и пытаться помочь, потому что вид пророка оставлял желать лучшего. Кожа стала ещё бледнее обычного, и теперь её контраст с татуировками придавал его виду болезненности. Но Неро сейчас было не до Ви, его заботила лишь собственная рука, потому он, немного погодя, спустил рукав куртки так, чтобы та максимально скрывала изуродованную конечность. Что теперь с ней делать, он не представлял. Что делать в принципе, он не представлял совершенно. В относительно скором времени укрытие Нико наконец показалось из-за деревьев. Солнце на тот момент уже потихоньку клонило к горизонту, окрашивая всё в рыжие и алые оттенки, и подобная атмосфера совершенно не улучшала расположение духа. Укрытие, в общем-то, скорее походило на древний просторный гараж, захламлённый всем, чем только можно. По округе разносилась музыка, а по соседству со зданием осел не менее потрёпанный фургон, вид которого явно давал понять, что передвигаться с его помощью как минимум опасно для жизни. Неро оглядел фургон. Единственным, что из-под него торчало, были ноги Нико, но она не проявляла никаких признаков того, что гости вообще были замечены [продолжала мычать что-то себе под нос, занимаясь работой]. Не теряя времени даром, Неро просто подошёл к проигрывателю и вырубил его, сразу же выбираясь из ржавой коробки, которую Нико называла автомобилем. — Эй, там, какого хрена?! — послышался недовольный возглас, прежде чем Нико выкатилась к ним из-под фургона, возмущённо ткнув в сторону Неро гаечным ключом. Которым, впрочем, тут же махнула. — А, это ты. Гнев мгновенно сменился энтузиазмом, когда Голдштейн поднялась и с крайне довольным: «Подожди-подожди, щас я тебе покажу моё новое изобретение», — скрылась с их глаз. Послышалось какое-то копошение и звон барахла металла, который прекратился достаточно быстро, чтобы явить им уже успевшую зажать в зубах сигарету Нико, держащую в руках… что-то. Нико, впрочем, о своём творении рассказать не торопилась: она заметила пророка и небрежно всучила непонятную штуковину Неро, тут же переключив своё внимание на Ви. — А ты хреново выглядишь, приятель, — присвистнула она, чиркая зажигалкой. — Кто ты, кстати говоря? Неро не предупреждал, что приведёт с собой бойфренда. Уединиться точно не дам, тут и без вас тесновато, так что для развлечений ищите другое место. Нико оскалилась и задорно подмигнула Ви, чем сильнее вызвала раздражение Неро. А тот и без неё был на взводе. — Слушай, заткнись хоть на минуту, а? — О, смотрите-ка, кто сегодня не в духе-… — Нико, блядь, — Неро с силой стиснул челюсти, и Голдштейн тут же прервала только начатую шутку, выставляя перед собой руки в примирительном жесте, — Ты сделала то, что я просил? — Оно уже у тебя в руках, — Нико скорчила рожу и затянулась, чтобы после выдохнуть картинно надменное: — Тупица. Тяжёлый вздох, Неро приложил все возможные усилия, чтобы ничего не отвечать, только раздражённо покачал головой. — Тогда покажи мне, как это работает, и мы пойдём. И без твоей пустой болтовни дел по горло. Голдштейн ответ явно не понравился. Она всплеснула руками и нахмурилась, готовая выплеснуть свою яростную тираду. Вот только этого ему и не хватало, честное слово. — Ты, что, совсем ебанулся? Глаза разуй да на друга своего посмотри: это чудо едва на ногах держится! Да и сам ты не лучше выглядишь. Переждите ночь и с утра катитесь нахрен, а пока отдохните. И душ примите — от вас за версту воняет дохлыми демонами. Она скривилась и картинно помахала рукой перед носом, и Неро хотел уже возразить, но колкий взгляд Нико его остановил. «Я вижу, что тебе дерьмово, но имей совесть не срываться из-за этого на остальных», — так и говорил он. Неро неожиданно почувствовал себя пристыженным. — Отдых нам в самом деле не помешает, — неожиданно вмешался в разговор всё это время молчавший пророк, одаривая Неро не менее обеспокоенным долгим взглядом. — Мои силы всё равно не восстановятся до завтра, так что поспешное отбытие скорее сыграет против нас. Он сказал это, потому что в самом деле так считал или же просто хотел поддержать Нико, было непонятно, но Неро пришлось смириться. — Чёрт с вами обоими. [проигрывать он не любил] Неро как раз добрался до душевой кабинки, когда Голдштейн усадила Ви за пассажирское сидение, отпаивая того чаем и уже намереваясь задать пророку сотню вопросов, скопившихся в её голове. Стараясь привлекать к себе и своей руке как можно меньше внимания, Неро быстро прошмыгнул внутрь и задвинул щеколду, услышав напоследок заинтересованное: «Так кто же ты всё-таки такой?» — адресованное Ви, прежде чем вода заглушила их голоса. [стало немного спокойнее] Какое-то время он бездумно стоял под горячими струями, упираясь рукой в стену и глядя, как вода стекала в сливное отверстие и уносила с собой кровь, грязь и останки демонов. Периодически до него всё-таки долетал возбуждённо повышенный голос Нико или же её смех, но Неро не вслушивался. Весь мир прекратил своё существование. Вода обжигала кожу, заливала глаза, крохотную кабинку заволокло от пара, а он продолжал стоять и пялиться в никуда, пытаясь переварить произошедшее [не получалось]. Неро зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. И затем ещё раз. Какое-то неприятное чувство комом застряло в горле, незаметно подпихивало в бок панику, и ему очень сильно захотелось от него избавиться. От чувства, от неожиданно свалившегося на плечи груза, от осознания собственной беспомощности. Резкая боль пронзила кулак, когда Неро в неконтролируемом порыве ударил им об стену. Голоса на фоне сразу стихли, но [к его же удивлению] никаких возмущений за этой тишиной не последовало. Шум воды показался ему почти что оглушающим. Он протёр лицо, зарылся пальцами в волосы, поджал губы и прижался лбом к холодной стенке. Справиться с эмоциями всё ещё не получалось, они медленно разъедали его изнутри, но сброшенный пар немного помог прийти в себя. Достаточно, чтобы Неро снова мог контролировать свои слова, действия и лицо. [выглядеть так, будто всё в порядке] [шок медленно сошёл на нет] Из пучины собственных мыслей его вывел громкий голос Нико: — Не смей тратить последнюю горячую воду, засранец! — чётко, с паузами перед каждым словом, сопровождая всё это соответствующими ударами по дверце душевой, пригрозила она, из-за чего Неро невольно вздрогнул. Её слова вывели его из оцепенения, будто какой-то переключатель щёлкнул, и Неро сосредоточился на том, чтобы в самом деле заняться смыванием богатого внутреннего демонического мира с тела. Когда он — вместе с клубом пара — всё-таки вывалился из кабинки, Голдштейн окинула его суровым взглядом. Скрещенные на груди руки явно давали понять, что Нико готова к наступлению. — Давай, показывай свою руку. — Нечего там смотреть, — отрезал он. Переход в режим обороны произошёл моментально, слишком привычно, и Неро невольно нахмурился, заводя руку за спину. Он не хотел, чтобы они видели. [никто не должен видеть] [никто и никогда] [иначе он не справится] Но Нико ожидаемо осталась непреклонной. — Да-да, конечно, отговорки кому-нибудь другому скормишь, — она сделала паузу. — Здесь все свои. Показывай. Несколько мгновений Неро упрямо сверлил её взглядом, но Голдштейн ни разу не колебнулась. Даже не моргнула. В конце концов он всё-таки сдался, с тяжёлым вздохом сделал несколько шагов к водительскому месту, прежде чем вытянуть перед ней руку [другая с силой стиснула висящее на бёдрах полотенце, выдавая волнение]. Неро отвёл взгляд, морально готовясь к удивлению и принятию того факта, что он стал монстром, но следующее, что он услышал, скорее повергло в шок его самого. — О, да ладно, я ожидала увидеть что-то ужасное, а тут… и это всё? — Неро во все глаза уставился на Нико, а та лишь фыркнула, от него отмахнувшись. Ожидая встретить поддержку Ви, он перевёл взгляд на пророка, но тот спокойно ответил ему тем же. Только повёл плечом, как бы намекая: «Не смотри на меня так, я тут не причём». — Тебя скорее можно поздравить с приобретением суперспособностей, а не торопиться с заказом гроба. Неро поморщился. — Иди нахер, а. Я-… — Ты уже готов лечь в вырытую могилу и там и остаться, это я и без тебя вижу, — прервала его Голдштейн и стряхнула с очередной сигареты пепел, скептически глядя на него исподлобья. — Но ты всегда был тупым как пробка, так что я даже не удивлена. Внутри закипало возмущение, но Нико не дала ему времени, чтобы что-то ответить. — Сам посмотри на неё — выглядит охуенно! Так и кричит: «Со мной лучше не связываться, сучки, не то я эту руку вам так глубоко в задницу засуну, что-!» — Довольно! Хватит! Я понял! — Неро невольно повысил голос, перебивая, и осуждающе уставился на чересчур довольную собой Нико. Она не высказывала жалости, не проявляла сострадания, и это, наверное, было единственным, что в самом деле хоть как-то ему помогало. Понимание, что ей плевать, как он выглядел. Что ничего не поменяется. [верилось с трудом, но сейчас ему в самом деле хотелось поверить] Неожиданно Нико вновь стала серьёзной и с видом профессионала кивнула на изуродованную конечность. — На самом деле я бы хорошенько протестировала эту красавицу, — она прервалась на затяжку. — Дураку ясно, что она один в один демоническая, так что не удивлюсь, если в арсенале у неё не только когти. В таком случае у тебя на один способ надрать демонам задницу больше. Неро посмотрел на руку, в очередной раз окидывая её оценивающим взглядом. До этого его взор застилало отчаяньем, но если немного подумать… [может, в ней в самом деле был какой-то толк?] — Хотя это всё ещё странно, не спорю, — Голдштейн состроила гримасу. — Если только ты не демон с отшибленной памятью. Или какой-нибудь тайный эксперимент. Зуб даю, мой обожаемый папаша и не на такое способен. — Папаша?.. — переспросил всё это время молчавший пророк. Он выглядел заинтересованным. — Агнус, — пояснила Нико так, будто имя родителя являлось нарицательным. — То ещё мудачьё, но я его хер когда вижу, так что жить можно. — Можешь не продолжать, — губы Ви дёрнула слабая ухмылка. Имя в самом деле было ему знакомо. Нико хлопнула в ладоши. — Ладушки, раз с этим разобрались, можно расслабиться и завалиться на боковую. Я трое суток не спала. Кажется. Неро невольно перевёл взгляд на окно. Дело близилось к ночи, солнце совсем уже спряталось, дав тьме разыграться вволю, и он только сейчас понял, насколько долгим, тяжёлым и насыщенным был день. Череда событий и свалившиеся на голову изменения истощили его морально и физически, Неро уже обрадовался, что и Нико, и Ви отговорили его от затеи выдвигаться сразу же. — Кстати, а что там по твоему изобретению? Голдштейн только отмахнулась. — Завтра расскажу. Вы сейчас всё равно не в том состоянии, чтобы оценить его по достоинству. На том и порешили. И они закопошились, чтобы выполнить свои бытовые мелочи до отхода ко сну. Ужин оказался ожидаемо скромным, ещё и Нико напала на их запасы, прекрасно зная, что никто ей ничего по этому поводу не скажет. Вечер закончился довольно спокойно, в некоторой степени Неро мог бы даже сказать, что он напоминал обычную дружескую тусовку. Ему даже удалось забыть о своей руке. На какое-то время. А потом они все заняли по спальному месту, и фургон погрузился в тишину. Неро правда попытался заснуть. Поначалу казалось, сон вот-вот заберёт его в свои объятия, чтобы погрузить в пучину несвязных образов или же кошмаров, но Неро всё ждал, а тот так и не явился. Оставалось разве что пялиться в ночное небо через ветровое стекло и слушать похрапывание Нико с водительского сидения слева от него. Неро тяжело вздохнул и попытался немного сменить положение в надежде, что удобная поза поможет справиться с бессонницей. И потом ещё раз. И ещё один, на этот раз точно укладываясь окончательно. [очевидно, этот метод не работал] — Может уже прекратишь мучить ни в чём неповинное кресло? — раздался совсем близко тихий голос Ви. Неро успел забыть, что диван, на котором тот лежал, располагался вплотную к креслу, и его копошения — должно быть — потревожили ещё и пророка. Очень захотелось колко ответить, но в последний момент Неро передумал и просто насупился, скрещивая на груди руки. Снова наступила тишина, внимание опять привлекло небо, и следующие несколько минут он созерцал плывущие облака и периодически появляющуюся из-за них луну. — Когда меня только взяли на воспитание, я тоже был напуган, — неожиданно признался Ви, и Неро резко сфокусировался на его голосе. Но ничего не ответил. — Не то чтобы мой случай идентичен твоему, — неспешно продолжил тот. Нико на его голос никак не реагировала [что и неудивительно после стольких дней бодрствования], — однако быть не таким, как все, было страшно. Мне было около шести. Неро задумчиво нахмурился. — Они просто отгородили тебя от остальных? — Не совсем. Сначала они просто позвали меня к себе и сказали, что я избран самим Всевышним на роль его гласа. Остальные дети прекрасно понимали, что это означало; многие месяцами мечтали стать тем-самым-посредником, поэтому, как ты — думаю — уже догадался, я оказался встречен косыми взглядами. От меня сразу же отгородились, хотя какой-то короткий промежуток времени я продолжал жить вместе с ними. — Как ты вообще среди них оказался? Я слышал о том, что Орден всегда держит у себя на воспитании группу детей, но так и не узнал, по какому принципу эти дети выбираются. — Я не… я не помню, — в его голосе отчётливо послышалась неуверенность, и пророк замолк. После продолжительной паузы Неро уже задался вопросом, не взболтнул ли он чего лишнего. — Это воспоминание самое яркое, остальные слишком расплывчаты. Я помню, что постоянно видел сны о том, как попадаю в запертую комнату с богато расписанной дверью. Помню, как мог детально описать, что в ней находилось, хотя никогда не бывал там в реальности. Это и привлекло Верховных. — И что в ней? — В ней они хранили дух моего нынешнего фамильяра. — Вот оно как. Разговор вновь прервался, Нико невнятно пробормотала что-то во сне и повернулась к ним спиной. Неро чувствовал себя… умиротворённым. [спать всё ещё не хотелось] — Что было дальше? — Что, прости? Нотки растерянности подсказали, что пророк уже ушёл в свои мысли. Неро даже немного пожалел, что решил вернуть его внимание. — Что было после того, как тебе сообщили? — он повернулся на бок, пытаясь со своего места увидеть Ви, но смог разглядеть только макушку. — Мне казалось, ты не заинтересован в дружеских беседах, — впрочем, Неро не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что этот засранец ухмылялся. — Тебе направление посоветовать или сам найдёшь дорогу? Ответом ему послужил тихий смешок. — Дальше меня постепенно отучили от общества других людей. Сначала это выражалось индивидуальными занятиями, которые приходилось посещать помимо прочих, затем их становилось всё больше и больше, а совместных — наоборот. Закончилось всё тем, что я не видел смысла ходить в общую столовую, ведь никто со мной не общался, да и я едва ли видел других детей, чтобы желать поддерживать с ними общение. — И тебе не было одиноко? Очередная пауза. — Как я уже говорил, мне было страшно. Я отличался от них, и это их всех спугнуло. Верховные и мои новые учителя продолжали внушать, как важна моя миссия, как прекрасен мой дар, но я чувствовал себя неправильным. — Монстром. Вкрадчивый голос Ви поддерживал эту приятную атмосферу таинственности, столь свойственную ночи. Неро слушал его и бездумно наблюдал за тем, как руки пророка, сложенные на груди, поднимались и опускались вместе с его дыханием. Как Ви иногда задумчиво постукивал пальцем по тыльной стороне ладони. Как заправлял мешающие волосы за ухо, чтобы следом вернуть руку в прежнее положение. А Неро наблюдал и слушал. [и, возможно, настороженность и неприязнь по отношению к Ви потихоньку рассеивалась, оставляя место любопытству] — Ты можешь казаться себе монстром, но следует сменить угол обзора, и выяснится, что ты на самом деле кто-то совершенно другой, — пророк чуть съехал с подушки и задрал голову, и Неро впервые за весь разговор встретился с ним взглядом [странное ощущение]. — У твоей подруги весьма любопытная точка зрения по отношению к миру, я бы посоветовал тебе опробовать её самому. — Кто же тогда ты? Губы Ви тронула довольная ухмылка. — Счастливчик, которому повезло наблюдать за свершающимися великими событиями. — Ну да, конечно. — В конце концов, то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Неро ничего не ответил. Повернулся обратно на спину и сложил на животе руки, задумчиво водя пальцами по грубой коже изменившейся конечности. Возможно [просто может быть] ему в самом деле удастся обратить этот недостаток в преимущество. Выбор у него в любом случае невелик — идти вперёд как есть и преуспеть или же провалиться. К чему гадать, когда можно просто пойти и посмотреть, что получится? — Эй, Ви? Тот издал нечленораздельное мычание в качестве немого вопроса. — Спасибо. Сон недолго ещё позволил ему себя избегать. Фургон погрузился в тишину.