О дирёже

Небрежно, словно наспех прикреплённое зеркало нервно тряслось от каждого громкого шага. Его тяжёлая винтажная рама служила темным обрамлением к идеально гладкой и чистой поверхности. Судьбой ему было уготовано отправиться на свалку после первого же спектакля, но у декораторов то ли рука не поднялась, то ли жадность проснулась — третий год оно отбывало срок в темном углу, среди остального внесценического барахла. По секрету ребятам нашептали, что все актеры перед концертами смотрелись в него на удачу, и с тех пор Арсений с Антоном первые вприпрыжку и наперегонки бегали к нему на каждых гастролях. Дима с Серёжей предпочитали строить из себя адекватных, но сами втихушку подходили к нему за пять-десять минут до начала действа и якобы поправляли прически. Отражение Серёжи показалось ему самому плоским, налепленным поверх стекла, но чем дольше он смотрел, тем глубже и правдоподобнее оно становилось. Он разглядывал себя, как разглядывают вещи в магазине, — без восторга, но с пристальным вниманием к каждой детали, каждой царапинке и каждой вмятине. Не оценив товар по достоинству, он сморщил нос и бесцельно поправил низы своей черной футболки. Вечно эти зеркала транслируют какую-то муть. — Да красавица, красавица. Все женихи с мест попадают, — восторженным материнским тоном произнес Дима. Его отражение нарисовалось сзади и выглядело вполне бодрым, несмотря на бессонную ночь и долгий трехчасовой перелет. Сережа впервые заметил, что Дима выше него на несколько унизительных сантиметров. — А если им не понравится то, как я уложил волосы? — Никому не нравится, как ты укладываешь волосы, и ничего, работаем с чем есть. Серёжа цокнул языком и перевел задумчивый взгляд на себя. Неприятный холодок отвращения прошелся по спине, заставляя выпрямить плечи. Синяки под глазами, выражение лица, живот — все смешалось в одну большую, огромную беду. Он склонил голову вправо, и Дима позади него рефлекторно сделал то же самое. — Дим, без шуток, я хотя бы немного симпатичный? — произнес Серёжа с неприкрытым сомнением в голосе. Дима приподнял брови, и очки его спали чуть ниже. Он оторвался от зеркала и молча посмотрел на настоящего Серёжу. Прищурил внимательные глаза и с расстановкой произнес: — Ты напрашиваешься на комплимент или хочешь услышать правду? Хорошо повари котелком, прежде чем ответить. У Серёжи внутри все упало. Закулисный свет стал еще более жестким и холодным, а внешние недостатки вычурнее, заметнее. Он опустил плечи и прикрыл глаза, стараясь не показывать расстройства. Действительно, готов ли он услышать рецензию самого прямолинейного и беспринципного зануды на свете? Он решил, что хуже ничего уже не будет, и кивнул непонятно кому. — Правду. Жги. — Ты красивый, — Сережа мгновенно протрезвел и открыл глаза. Он повернулся к Диме всем корпусом, глядя на него как на второе пришествие. Дима пожал плечами, будто ему все равно, однако отвел глаза в сторону и слегка усмехнулся. — Зеркалам верить нельзя. В зеркало ты смотришь как полицейский на допросе, с подозрением к самому себе. А кому нравится, когда смотрят с подозрением? Никому. Другое дело, если бы мы себе в зеркало улыбались — ну знаешь, не рожи кривили, а правда улыбались, — отношение к себе было бы другое. Но поскольку улыбаются своему отражению только дураки, павлины и эмансипе, зеркалам верить нельзя. — Ни зеркало, ни фотографии не могут врать мне настолько профессионально, — покачал головой Серёжа, но в глубине души понадеялся, что азартная сторона Димы поспорит с этим. И не ошибся. — Говорю тебе, люди очень красивы, только когда излучают всякое эмоциональное говно вроде радости, счастья и злости. А ты такой только на сцене и нигде больше. — Это многое объясняет. Значит, на сцене я очень красивый? — Серёжа, не удержавшись от ехидства, легонько пихнул Диму локтем. — То-то мы с тобой в паре сработаться не можем, что моя сексуальность тебя отвлекает. — А ничего, что это ты постоянно тупишь, а мне приходится тебя затыкать и за двоих шутки шутить? — возмутился Дима и скрестил руки на груди. — Я может и туплю только потому, что ты меня затыкаешь. Они злобно уставились друг на друга. В воздухе запахло опасностью, и угроза третьей мировой снова нависла над всем человечеством грозной тучей. Единственное, что сдержало Серёжу от нападения первым, — внезапная и очень страшная мысль. Он вмиг посерьезнел и отступил от Димы на шаг назад. Тот недоуменно моргнул. — Все вокруг действительно такие радостные? И я один такой мудак? — Здравствуйте, приехали! — всплеснул руками Дима. — Сектор «приз» на барабане комплексов! — Ну правда, Поз. По сравнению с вами, я непонятная агрессивная субстанция, которая опускает шутки ниже плинтуса и не выдает ничего оригинального. Я неудачник. Если бы кого-то и хотели заменить, то однозначно меня. Слова произносились сами собой: их говорил чужой, незнакомый Серёже человек. Лицо Димы, от природы безэмоциональное, не менялось в выражении, однако Серёжа достаточно хорошо его знал, чтобы по неподвижному взгляду и слегка поджатым губам определить и крайнюю степень удивления, и чрезмерное напряжение. Дима молчал и молчал. Время текло, заворачивалось в спираль, а то и вовсе останавливалось, но Дима не подавал признаков жизни. Дернулся. Медленно, аккуратно коснулся Серёжи теплыми руками чуть ниже плеч и мягко развернул его к зеркалу. Теперь они стояли практически вплотную и глядели на свои отражения. — Все, что я скажу далее, секретом уйдет вместе с нами в могилу, — пригрозил Дима. И начал: — Ты самый смелый человек из нас — лично мне, человеку с тридцатью пятью фобиями, это кажется чем-то за гранью фантастики. Когда все остальные боятся, ты делаешь, когда тебя обижают, ты легко прощаешь. Ты не ведешь главную роль в номерах, но ты тот, кто может подстроиться под любого из нас — это бесценное качество, Серёжа, правда. Меня не прикалывает конкурировать с Антоном и оставаться в тени Арсения, но с тобой работать комфортно, даже когда ты сильно меня бесишь, — он перевел дыхание, — а бесишь ты меня постоянно. Я, конечно, всегда буду ради смеха твердить, что ты бестолковая саранча, но по правде говоря, нет ни единого человека, который смог бы заменить тебя. Ни единого. Сережа развернулся к Диме. Зажмурился и поджал губы, чтобы успокоиться. Открыл глаза, глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, но так ничего и не смог из себя выдавить. Дима беззвучно рассмеялся и притянул его к себе, крепко обнимая. Сережа бессильно сложил руки на его талии и уткнулся носом в его плечо. — Ну тебя, Позов, — невнятно пробубнил он ему в футболку, — вечно ляпнешь что-нибудь, три дня отходить придется. — Не за что, Серёжа. А теперь отлипни от меня, пять минут до концерта, — Дима отстранился, смахивая воображаемую пыль с одежды, — Пошли. Время быть очень красивыми. Он развернулся и пошагал в сторону сцены. Серёжа задумчиво проводил его взглядом и посмотрел в зеркало. На него смотрело все то же лицо, но сейчас оно выглядело куда живее. Серёжа попробовал улыбнуться самому себе, увидел результат и тут же отбросил эту идею. Пригладил волосы — на удачу — и пошел вперед, не оглядываясь.