Закрытый клуб

Элайджа устало откинулся в кресле, не отрывая взгляда от монитора с которого на него смотрел список членов Магнолии, о которых он смог узнать. Около десятка имен, из которых больше половины были попросту бесполезны, и лишь некоторые принадлежали известным, но едва знакомым детективу людям. И все же, ему определенно было с чем работать. Майклсон понимал, что для того, чтобы кто-то из них пошел на контакт, необходимо было столкновение в клубе, которое подтверждало бы, что они в одной лодке. Сомнений в том, что на любой вопрос о Магнолии без этого никто из ее посетителей отвечать не будет, и скорей всего просто сделает вид, что не понимает о чем идет речь у детектива не было. Это значило, что в самое ближайщее время следовало нанести в закрытый клуб повторный визит. Воспоминания о прошедшем вечере, и особенно о том, что последовало после Магнолии, отозвались тяжестью в паху, и Элайджа стиснул зубы, чувствуя, как его накрывает раздражение от того, что Натали Берг вновь занимала его мысли, заслоняя собой все остальное, что прежде не удавалось ни одной женщине. И хотя чертова стервочка и была хороша, все же не настолько, чтобы заставить его забыть о гораздо более важных вещах, чем похоть. Так думал Майклсон, изгоняя из своей памяти раскрасневшееся девичье лицо, с прикрытыми от наслаждения глазами и прикушенной губой, в надежде сдержать горячий стон. Так ему хотелось думать. Реальность же была совершенно иной, и самым отвратительным в ней являлось то, что Натали больше не была для него забавой на одну ночь, а желание переспать с ней — подогретой на уязвленном самолюбии прихотью. Он хотел ее. Целиком. Для себя. И мысли о том, что какой-то мужчина по нелепой случайности считающийся ее женихом владеет тем, что должно принадлежать лишь ему, вызывало жгучую ярость. Поймав себя на этом, Майклсон обреченно закатил глаза — только ревности ему не хватало для того, чтобы окончательно упасть в собственных глазах. Никогда прежде, ни одной женщине он не позволял подобное, и у детектива не было совершенно никакого желания, чтобы бывшая любовница разрушила эту прекрасную, выстроенную годами стену вокруг его сердца. Он знал способ. Это помогало ему всегда, включая случай, когда Натали сбежала из агентства. Элайджа просто нашел ей замену. Сейчас ситуация была даже проще — замена белокурой стерве ждала его прямо за стеной, изнывая от желания оказаться перед ним на коленях, на спине, с широко раздвинутыми ногами или на животе — в любой позе, что он пожелает. Елена была именно тем, что Майклсону было сейчас столь отчаянно нужно. Средством, что позволит ему избавиться от мыслей о той, что способна сотворить с ним такое, чего он никак не мог допустить. Сделать слабым. — Елена, зайди ко мне. Гилберт не сказала в ответ ни слова, но Элайджа знал, что ни пройдет и минуты, как секретарша окажется в его кабинете. В отличие от некоторых, она умела исполнять приказы. Знала, что такое быть покорной. Очередное воспоминание о Натали, заставило Майклсона стиснуть зубы. Она была везде, и это выводило его из себя, вызывая новые и новые приступы злости. Но он не собирался сдаваться. Скрипнула дверь, и Елена показалась на пороге кабинета. — Я могу Вам чем-то помочь, мистер Майклсон? — протянула она, невинно кусая губки, но этот жест вместо соблазнительного, показался Элайдже отвратительно фальшивым. Злость усиливалась. — Иди сюда, — процедил он, и встал на ноги, не сводя с Гилберт тяжелого взгляда. Елене не нужно было лишних слов для того, чтобы понять, чего он нее хочет любовник. Пухлые губы растянулись в улыбке, а пальцы коснулись ворота белой блузки, расстегивая верхнюю пуговицу. К тому моменту, когда она оказалась перед детективом, Гилберт успела справиться с ними со всеми. Она была хороша — упругая, налитая грудь, выставляемая на показ откровенным лифом, гладкая, тронутая золотистым загаром кожа, тонкая талия, женственные изгибы крутых бедер. Гилберт качнулась вперед, прижимаясь к Элайдже, касаясь ладонью его плеча. Соблазняя, провоцируя, показывая, что в полной его власти. Но вместо привычного желания Майклсон ощутил лишь раздражение. — Что мне сделать? — выдохнула Елена, словно не замечая напряжения любовника. Вместо ответа Элайджа усадил ее на стол, грубо разводя в стороны бедра, так, что узкая юбка затрещала по швам, но улыбка Елены стала лишь шире, а в янтарных глазах уже плескалась откровенная похоть. Трусиков на ней не было. — Трахни меня, — хрипло прошептала Гилберт, шире раздвигая ноги. — Здесь я отдаю приказы, — холодно отозвался Майклсон, и его ладонь сжала девичье горло. Лицо Елены покраснело, выдавая недостаток кислорода, но с ее губ не сорвалось и слова. Она была покорной. Готовой на все. Идеальной любовницей. Но она не была ей. Злость превратилась в обжигающую ярость, и Элайджа, не церемонясь, рванул вниз кружевной лиф, обнажая налитые округлости грудей. Елена не смогла сдержать вскрика, когда детектив грубо стиснул ее сосок, прокручивая его пальцами, и этот звук отвлек внимание Майклсона. Он не сразу понял, что они в кабинете не одни. До того момента, когда успел расстегнуть ширинку. Натали он заметил в отражении окна, когда толкнул Елену, заставляя лечь на спину, и ее широко раскрытые глаза не оставляли и тени сомнений — она видела все. — Хочешь присоединится, золотце?