Закрытый клуб

— Умница, идем за мной. Элайджа не сводит с нее напряженного взгляда, буравя ее чернеющими глазами, и Натали делает шаг в его сторону, понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Она следует за ним, минуя просторную гостиную, сразу же понимая, куда именно ведет ее Майклсон и на миг воспоминания об их последней близости вновь накрывают ее, заставляя сильнее сжать пересохшие от волнения губы. Для того, чтобы оказаться в спальне им требуется не более минуты, и Берг почти против воли оглядывает комнату, неожиданно понимая, что в ней ничего не изменилось. Огромная кровать, темные обои, минимум мебели, черное белье — все ровно так, как было, когда она последний раз была здесь. И Натали старается не думать о том, сколько женщин успели побывать здесь за прошедшее с ее ухода время. Она прикрывает глаза, пытаясь успокоиться, но в этот миг Элайджа притягивает ее к себе, властно обхватывая ладонями тонкую талию, и Натали понимает, что все ее усилия идут насмарку. Майклсон, глаза которого горят желанием, не оставляет ей никаких шансов. И он целует ее. Без намека на нежность, грубо, кусая ее губы, но Берг моментально ведет, и она в который раз чувствует себя предательницей, изменщицей, подлой дрянью. Кристофер определенно не заслужил подобного отношения, по эти губы, сильные пальцы, которые Элайджа запускает в ее волосы, его запах, предвкушение близости заставляют сводят с ума, лишая разума. Из последних сил она держится, чтобы не податься Майклсону навстречу, не ответить на поцелуй, и детектив, чувствуя это отстраняется, резко прерывая ласку. В его глазах плещется странная смесь досады, злости и желания, когда он смотрит на Натали, прожигая ее лицо тяжелым взглядом. — Неужели тебе так неприятны мои прикосновения, золотце? Его голос совсем хриплый, низкий и Берг удивлённо вскидывает на детектива глаза, когда слышит в его тоне странные, совершенно непривычные ноты. Отчаянье? Надежда? Она тут же отбрасывает от себя эти мысли, качая головой — подобные проявления чувств определенно не в духе Элайдже Майклсона, а собственными иллюзиями Натали давно сыта по горло, поэтому, она вскидывает вверх подбородок и холодно отвечает:  — Делай, что нужно, что бы нам поверили и забудем об этой ночи. Я потерплю. И тут же жалеет об этом, видя как в черных глазах напротив, разгорается костер ярости. Не говоря ни слова, Элайджа толкает Берг к кровати и прежде, чем она успевает возразить, заставляет ее встать на колени, а после с силой давит на поясницу. Натали падает на грудь, едва успев опереться на локти, и ее запястья тут же оказываются связанными — Майклсон не теряет времени даром. — Послушай, я… — Ты сказала, что потерпишь, — холодно прерывает ее детектив, щуря почерневшие глаза, — держи свое слово, золотце. Не заставляй меня использовать кляп. Он склоняется к прикроватной тумбе, отыскивая, что-то в верхней полке и Натали на миг замирает, но Элайджа достает лишь черную бархатную повязку, которая тут же оказывается у нее на лице. Темнота поглощает ее, но вместо того, чтобы испугать, странным образом расслабляет. И девушка ждет. — Устроим небольшой спектакль, золотце? — спрашивает Майклсон, проводя ладонью по ее спине, и, не дожидаясь ответа, тянет вниз платье, так что на ней остаться только тонкие трусики. — А знаешь, — после секундной паузы хрипло продолжает он, и Берг кажется, что она чувствует кожей его взгляд, скользящий по ее телу, — Даймонд был прав. Без одежды тебе лучше. Вот только твоя кожа слишком бледная. Но я это исправлю. Сейчас… Натали шумно выдыхает, стараясь унять бешеное сердцебиение. Лишенная возможности видеть, она не может предсказать действия Майкслона, и смысл его слов доходит до девушки, лишь когда тонкие полоски кожи касаются ее плеча, даря приятные ощущения. Плеть. И Берг прикусывает губу, чтобы сдержать тихий стон. Элайджа наносит едва ощутимые удары, спускаясь все ниже и ниже вдоль позвоночника, и девушка почти расслабляется, прежде чем плеть с легких свистом опускается на ее ягодицы, отчего ее кожа начинает пылать огнем. Она не может сдержать крика, пытается высвободить руки, но тяжелая мужская ладонь ложится ей на затылок, прижимая к постели. — Я не разрешал тебе кричать. Еще рано, золотце. И прежде чем Натали успевает ответить, плеть вновь опускается на ее спину, со свистом рассекая воздух. И еще раз. И еще. Невесомые прикосновения чередуются с сильными ударами, и в какой-то миг Берг ловит себя на мысли, что уже не чувствует боли, потому что ее сменяют совершенно иные чувства. Стыд, обжигающий стыд заставляет пылать ее щеки и он лишь усиливается, когда Натали понимает, что вместе с ним ее наполняет и желание, которое отдается жаров в низ живота, пульсируя в крови. И Берг знает, что это начало конца. Ее падение. А Элайджа и не думает останавливаться. Он опускает плеть вновь и вновь, наслаждаясь ее стонами, дрожью, что пронзает хрупкое тело, алыми следами на нежной коже, пока попка Натали не начинает пылать, становясь совсем алой. Лишь тогда Майклсон прекращает экзекуцию, и девушка прикусывает губу, ожидая от него дальнейших действий. Развязать ее, снять маску и закончить это спектакль — он должен сделать именно это, но Элайдже, кажется, совершенно плевать на то, что он должен, и Натали кричит в голос, когда он, сдвинув в сторону тонкую полоску ее трусиков, касается языком напряженного клитора. И она сдается, наконец, понимая, что у нее — с самого начала — не было ни единого шанса. Майклсон разводит ее ноги шире, заставляя девушку раскрыться перед ним, и Берг не сопротивляется. Выгибает спину, позволяя ему ласкать ее чувственно и жарко, изучать языком каждую нежную складку меж ее бедер, наполнить влажное лоно двумя пальцами и медленно двигаться в нем, пока она сама не начнет подмахивать попкой, насаживаясь резче и глубже. И она тонет. Волны обжигающего наслаждения накрывают ее одна за одной, полностью лишая воли, что Натали даже не сразу понимает, что делает Элайджа дальше, спустившись вниз по ее бедру — кусая нежную кожу и оставляя на ней, словно тавро, темные засосы. — Прекрати, — выдыхает она, пытаясь вырваться, — специально… Ты делаешь это специально! Но Майклсон и не собирается останавливаться, и вместо ответа девушка получает шлепок плетью по бедру. — Да, специально, — хрипло отзывается он, обводя кончиками пальцев темные отметки на ее коже, — пусть Даймонд знает, что не все можно купить за деньги. И ты никогда не будешь с ним, такой как сейчас. Не будешь хотеть его так, как меня. Никогда, Натали. — Никогда, — охрипшим голосом вторит ему девушка, — ненавижу, ненавижу тебя, Элайджа Майклсон! Но ты… ты прав. — Повтори… — почти рычит детектив, тяжело дыша. — Ты прав, — едва слышно шепчет Натали, — я хочу тебя. — Так? — слышит она в ответ, и в следующий миг мужские пальцы вновь наполняют ее лоно, двигаясь мучительно медленно. Но этого мало. Слишком мало. — Нет, — срывается с девичьих губ. — Так? — повторяет вопрос Элайджа и теперь вместо пальцев Берг чувствует, как он проходиться по ее промежности обратной стороной ручки плечи. — Нет, — стонет она, — я хочу тебя! Тебя, чертов Майклсон! И Натали получает то, что хочет. Элайджа входит в нее резко, на всю длину. Его пальцы стискивают ее дрожащие бедра, когда он толкается в жаркое лоно вновь и вновь, пока Натали не начинает двигаться ему навстречу, не чувствуя боли. Только желание. Обжигающее, дикое, сводящее с ума. Как и оргазм, что настигает ее, стоит детективу, надавить на набухший клитор. Она кончает с его именем на устах, до крови прикусывая губы, пока Майклсон еще движется в ней, раз за разом наполняя сжимающее его член лоно, открывая для Натали новые и новые грани экстаза. И темнота вновь ее союзник, а не враг. Особенно когда Элайджа, с рыком кончив, наваливается сверху, покрывая поцелуями ее шею, и, тихо смеясь, говорит: — Надеюсь, ты сможешь простить меня, золотце. Никакой слежки за нами не было.