Золотой Лотос

Утро принесло с собой ощущение блаженной неги — сквозь легкие занавеси на окнах врывался свежий поток чуть влажного воздуха, а настырного солнца не было видно. «Дождь», — подумал Цзян Чэн и привстал, опираясь на подушки. С тела соскользнула шелковая ткань ночного одеяния, оголяя болезненно-фиолетовые ссадины, выглядывающие из-под белых бинтов, коими перетянули почти всю грудину и левое плечо. Шевелиться было еще больно, но больнее было осознавать, что его этой ночью утешал глава великого ордена, обнаруживший его слабость так нелепо. Хуже уже некуда, разве что опозориться в остальных орденах и случайно заколоть себя Саньду на самой простой охоте с низшими тварями. — Войдите, — юноша подтянул одеяло до подбородка, пока еще не вошел слуга в золотых одеждах, — приготовьте ванну. Откланявшись, Шуа Син, как представился мужчина, ушел, а вслед за ним в палату, склонив головы пожаловали лекари, что принесли какие-то отвары и новые бинты. В их обязанности входило не только следить за самочувствием наследника Цзян, но и водные процедуры, дабы проследить за ранами и самочувствием, при погружении в теплую воду, ведь голова все еще тревожила, как и приступы легкого головокружения даже при незначительном движении. — Господин Цзян, позвольте проверить ваши меридианы, — старый лекарь протянул руку к его запястью и на кивок юноши принялся считать пульс, подавая знаки своим помощникам, — могу я попросить вас лечь и закрыть глаза? Все эти процедуры были занесены на бумагу и после наконец принесли бочку с водой, помогая ослабевшему юноше забраться в нее, предварительно сняв бинты и повязки, мужчины помогли мягкими щетками смыть грязь после ночи в лихорадке. Зрение снова помутилось, а сознание начало ускользать от контроля Ваньина, о чем он шепотом сообщил старшему лекарю и впал в бессознательность. — Немедленно перенесите его на постель и приготовьте завтрак по моим указаниям, — старец отвязал от пояса мешочек с травами и поднес к носу Цзян Чэна, массируя им ложбинку над губой, — нужно помочь восстановить потоки Ци и давление, подайте хризантемовый чай с медом. Время было обеденное, Глава расхаживал по родным местам, рассматривая прекрасно ухоженный сад и что скрывать, наслаждался спокойствием, но спешка и гул со стороны кухонь его заинтересовала больше цветов, отчего он не спеша последовал на звуки. Одна из юных помощниц кухарок заметила господина первым и пропищала, сложив руки в приветствии: — Господин Цзинь, просим прощения, что побеспокоили ваш покой, молодой господин Цзян проснулся, главный лекарь приказал приготовить все незамедлительно, прошу простить. «Нужно навестить эту головную боль и узнать все ли настолько плохо, что же, пусть сначала позавтракает, а потом уже можно и выразить беспокойство.» С этими мыслями, Цзинь Гуаншань отправился к себе в покои, мерно шагая по деревянным половицам. Его расстраивало отсутствие привычной пышности, прелестных прислужниц, что поили бы его любимым вином и развлекали песнями, праздными разговорами, хотя и настроения на такие вещи не было. Цзинь Цзысюань решил сегодня незамедлительно отбыть во Дворец к невесте и отец не смел перечить, всё же любовь это дело не терпящее отлагательств. В полной готовности во внешнем дворе уже выстроилась колонна из наездников, во главе с юным наследником, который при виде вышедшего отца спешился, передав слуге поводья и поприветствовал отца. — Глава, мы готовы к отбытию, я распорядился сам, не дожидаясь вас, надеюсь молодой господин Цзян в скором времени оправится и вы вернетесь в столицу, — юноша обеспокоенно покосился на отца, заметив его легкую ухмылку, — Как и обещал, для сохранности лица мы будем держать кхм… инцидент в тайне, госпожам я доложу о вашем желании показать охотничьи владения Цзян Ваньину. — Цзысюань, я уповаю на твое благоразумие и преданность своим словам, не разочаруй меня, — Глава протянул сыну один из своих перстней, — Прими это как мою отцовскую благодарность и похвалу. Ты достойный наследник. Глаза юноши наполнились решимости и гордости, низко поклонившись, он принял подарок, надевая массивный золотой перстень на средний палец. — Отец, я безгранично благодарен вам за эти слова, — не сдержав в себе эмоций юноша крепко обнял старшего заклинателя и отскочив от неожиданности в собственных действиях ловко вскочил в седло, — этот сын желает вам доброго здравия. Проводив взглядом воодушевленного отпрыска, Гуаншань вернулся к своим планам, а точнее вознамерился посетить раненого и узнать о его самочувствии. В палате было тихо и мужчина решил войти как положено для его статуса. Внутри пахло отварами и маслами, а на кровати полусидел юноша в фиолетовых одеждах и нехотя ел, чаще зевая, нежели поднося ко рту палочки. — Юный господин Цзян, вам не по вкусу еда? , — Цзинь Гуаншань вышел вперед, чтобы его было видно, — Мой сын покинул это место, дав обещание хранить наш маленький секрет. От неожиданности юношу тряхнуло и кусочек мяса встал поперек горла, вызвав приступ кашля, все-таки этот ночной визитер вернулся, почтив его своим приходом не предупредив. Теперь стыд забрался в самое сердце, не желая покидать столь приятное место. — Г-глава, приветствую вас, — Цзян Чэн склонил голову, — не ожидал вашего прихода. Еда восхитительна, я благодарен за вашу заботу, но аппетита совсем нет, врач сказал что питание обязательно. Растрепанный вид всегда сдержанного и опрятного юнца веселил мужчину и он поспешил скрыть улыбку за белоснежным веером. Похоже, без передачи энергии тут не обойтись, иначе тот совсем впадет в апатию и бессилие. Но так просто предложить поделиться потоками было бы расценено как насмешка, зная нелегкий характер наследника Цзян, он скорее из последних сил будет пытаться уладить все сам, чем позволит взять на себя проблемы кому-нибудь другому. — А-Чэн, важно не только принимать лекарства, но и отдыхать, — тот поставил наполовину пустую тарелку на прикроватный столик и спустился на подушки, — вижу, ты достаточно плохо спишь, могу распорядиться и тебе будут подавать сонный отвар или теплое вино. — Благодарю за заботу, Глава, думаю, с этим я справлюсь лучше, — Ваньин слабо улыбнулся, поворачиваясь набок, снова спиной к взору мужчины. Тот же без слов сел рядом, совсем как вчера поглаживая по спине, аккуратно передавая золотистыми ниточками собственную энергию. Тело под ладонью было теплым и даже немного горячим, похоже лихорадка еще не отступила, оно и не удивительно: лекарь при осмотре заметил следы от когтей твари, если бы это было обнаружено сразу, проблем бы не составило вылечить его, но яд медленно отравлял и еще не весь удалось вывести. — Почему вы так добры? — Это моя воля, я ведь всегда получаю что хочу, — мужчина улыбнулся собственным словам, на секунду почувствовав что парень и не дышит, — если быть честным, чувствую некую вину перед твоими родителями, не усмотрел, выгнал на передовую, подстегивал геройствовать и теперь сам должен все устранить. — То есть, вам просто стыдно и все? , — в голосе звучала ребяческая обида. В голове Цзян Чэна роились до одури глупые мысли — еще никто так искренне не заботился о нем, семья была не в счет, все-таки они родные, а тут совершенно посторонний человек, еще и такой высокопоставленный заклинатель вливает в него свою ци, будто это незаметно и совсем не очевидно по характерным покалываниям в местах, где касается рука. Цзинь Гуаншань самый необычный человек. Будучи гулякой и имея не самую лучшую славу, он был добрым и внимательным, а еще отличным Главой, который превознес свой клан и орден до могущественного, поддерживая статус. Этим можно было восхищаться. А еще, в это можно было влюбиться, что собственно и случилось с юным сердцем. — Это сложнее, но тебе лучше не думать сейчас ни о чем и сосредоточиться на выздоровлении, долгое отсутствие породит вопросы, они нам ни к чему. С этими словами мужчина отстранился и ушел невесть куда, оставляя после себя тепло и горький привкус разочарования. Хотелось, чтобы это тепло не оставляло, чтобы Гуаншань не уходил, обнимал и может даже поцеловал. Юноша никогда не целовался и не знал, понравится ли ему это, но если все так восторгаются этим действием, значит оно и вправду такое приятное. Сон забрал в свои владения без лишней боли и возни, выстраивая яркие картинки в сознании Цзян Чэна. Ему снилась Пристань Лотоса и его любимая пышная ива, в которой он прятался от суеты, сидя на витиеватых корнях слушал птиц и перекаты воды у берега. Но вот за полотном листвы виднелся чей-то образ и Цзян Чэн закрыл глаза, ощущая бережные объятия, обнимая в ответ он вдыхал знакомый запах. Лицо обдавало горячим дыханием и на губы легли чужие. Резкий подъем не сулил ничего хорошего и голову пронзила неприятная боль, заставляя скудный поздний завтрак покинуть тело. На звук прибежала охрана и лекари, тело нещадно ломило, в горле стоял ком из неприятной слизи и настоек, которые пытались влить в него помощники лекаря, пока тот готовил снадобье посильнее обычных. Из-за спешки в глазах рябило и мешалось, а от приятного сна не осталось ничего, только животный страх перед плачевным состоянием. Из глаз неконтролируемо текли слезы, собственный голос преобразовавшийся в вой подобный крику дикого животного закладывал уши, но от этого становилось легче, будто с потоками воды и крика выходило и все плохое из измученного тела. Вопреки цепкой хватке слуг, он свернулся младенцем подгибая ноги к животу и не переставал плакать, прерываясь разве что на жгучие приступы рвоты и он снова покинул реальный мир, ощущая слабость и некую легкость в объятиях темноты. — Глава ордена Цзинь, юный господин снова впал в беспамятство, вышла плохая кровь и яд, — главный лекарь склонился перед потревоженным Главой, — господин Цзян идет на поправку, но все еще требует вмешательства сильной Ци, нужен заклинатель с сформированным золотым ядром. — Я сам позабочусь об этом, благодарю за ваш нелегкий труд, господин Хуа, — мужчина вложил в старческую руку небольшой кошель с монетами, — могу я надеяться, что снотворный отвар будет крепким как ваша верность? — Всенепременно, господин, положитесь на этого покорного слугу. Цзинь Гуаншань не был ни жестоким, ни глупым человеком — ему нужно было удостовериться, что юноша не проснется пока не окрепнет и лучше всего было бы ввести его в сон, в котором он будет вне мирского и позволит своему телу и разуму очиститься, иначе они никогда не покинут этот глухой край. Было грустно наблюдать за изнеможенным бледным ликом Цзян Чэна, чьи острые черты расслабились и не выдавали в нем замкнутого юношу, его привлекательность была именно в тайне его эмоций, спокойном ровном дыхании и приоткрытых лепестках губ. Все четыре ночи глава приходил в покои юного наследника, вычесывал его мягкие волосы, передавал энергию через привычные успокаивающие поглаживания и украдкой глядел на манящие губы, превозмогая желание вкусить их мягкость. На пятую ночь это стало невыносимой пыткой. «Видят Небожители, я не могу так больше, А-Чэн» и он коршуном влетел в покои юноши, отсылая слуг отдохнуть. Спящий лежал на спине в самой благопристойной позе и был самым настоящим белым лотосом в глазах смотрящего. Взяв его прохладную ладонь в свою, Цзинь Гуаншань склонился над Цзян Ваньином, ощущая на губах его трепетное дыхание он коснулся чужих и осознал, что все его размышления лишь на малую долю сходились с реальностью. Бледно-розовые, сухие и мягкие губы хотелось целовать до самого рассвета, наслаждаться каждым прикосновением, касаться подушечками пальцев, проводить ими от уголка до уголка, но невесомо и бережно, боясь ненароком не разбудить, не потревожить столь необходимый отдых. Шелк аромата сладкого чая с медом дурманил голову Главы и притягивал его все сильнее. Совмещая приятное с целью своего визита, Глава Цзинь подпитывал юношу своей бушующей от страсти Ци и через силу ему удалось оторваться от этого чуда, скрепя душой он покидал покои, не медля отправляясь в купальню с двумя сосудами желтого вина. Но сколько бы кувшинов он не имел, все меркло на тле того тепла, что было между его с А-Чэном губами.