Исправить Прошлое И Переписать Будущее...

      Оказалось, что Гермиона лежала без сознания в больничном крыле уже два дня.       Её принесли туда двое: Сириус и Регулус.       На этот ответ Гермиона изумленно посмотрела на Мадам Помфри. Что эти двое делали на восьмом этаже, да еще и ночью?       Только теперь она поняла что натворила.       Мадам Помфри по просьбе Гермионы продолжила. — Они принесли тебя всю в крови и ранах. Некоторые раны, к примеру, та что у тебя на левой руке, появились из-за медицинских препаратов, взаимодействующих с твоей кровью. Как выяснилось позже, у тебя аллергия на один из так называемых ингредиентов в лекарстве. Рана на руке была, но не такая глубокая. Я помню, как ты сначала кричала, затем, видимо, потеряла сознание окончательно…       Гермиона слушала, нахмурившись. — А почему вы не использовали магию? — Как же, Гермиона, — она покачала головой, — использовала, ещё как. Вот только не помогала она. Слишком серьезно.       Гриффиндорка тяжело вздохнула. Да, она виновата. Не подумала о последствиях Адского Пламени.       Медсестра присела на её кровать. — Скажи, а откуда пламя-то? Я только этого понять не могу. — Ну… — Райт помедлила с ответом. — В общем, это не важно. Теперь неважно.       Мадам Помфри настаивать не стала. Она была уверена, что Дамблдор разберется со всем. Когда колдомедичка ушла, Гермиона легла на кровать во весь рост и потянулась.       Уже был вечер, за окном темнело. Пару раз к ней пытались пробраться кто-нибудь из друзей, на Мадам Помфри полностью отгородила её. И Гермиона была ей за это благодарна. Она не хотела никому показываться.       Теперь целыми днями её лечили. Через каждые десять минут кто-нибудь да приходит: Мадам Помфри, мистер Тайлер или миссис Томас.       Мистер Тайлер и миссис Томас — брат и сестра, работники Мунго. Они совсем недавно получили диплом колдо медработника. Их имена — Джон и Джин, двойняшки.       Джон чаще всего лечил Гермиону магией, а Джин — по-маггловски. Магия не особо помогала на больших ранах, но заживляла мелкие царапины и синяки. А когда дольше и аккуратнее — магически заживляются и большие раны.       Через два дня Гермиона уже чувствовала себя лучше. Она могла самостоятельно сидеть на кровати, почти не прилагая особых усилий.       А ещё через день Мадам Помфри подошла к Гермионе и сообщила: — Я могу запустить друзей, но только с твоего разрешения. Что скажешь?       Гермиона машинально покачала головой. — А они об этом знают? — Нет, но могут отказать в каких-нибудь законах и предъявить их мне, — она усмехнулась. — Блэк, Поттер и Люпин могут всё. А если ещё и мисс Эванс с ними, то это вообще — как маггловская взрывчатка.       Гермиона грустно улыбнулась. Да, они действительно такие. — А профессор Дамблдор где? Когда он зайдет? — Ну, директор упоминал о том, что навестит вас понедельник.       Гермиона нахмурилась. — А что сегодня? Я уже запуталась в датах. — О! Сегодня воскресенье. Так что завтра ждите обязательного гостя.       Кажется, она специально подчеркнула «обязательного», чтобы Гермиона не отнекивалась.

***

      К вечеру того же дня она выглядела более радостной. Гермиона смогла себя приободрить тем, что последний крестраж уничтожен. Теперь можно победить Волан-Де-Морта. Интересно, а что сейчас чувствует он? Наверное, очень злится.       К тому же, Гермиона стала выглядеть более или менее нормально. И хотя вставать она ещё не пробовала, рассчитывала, что к среде сможет ходить. Её кожа почти приобрела нормальный оттенок, а синяков и вовсе не осталось.       Теперь было главной проблемой лицо и левая рука. На её руке до сих пор была рана в длинной чуть ли не на всю длину. Также, была зашита маггловскими нитками. Нитки сменяли раз в день. После, на руку наматывали повязку и поверх жгут.       А лицо… Лицо было с тем же уродливым шрамом. И хотя так считала только Гермиона, а остальные это отрицали, она все равно была в этом уверена.       На следующий день, с самого утра, пришел Дамблдор. Его реакция на вид Гермионы была спокойной, однако будто сожалеющий о чем-то. — Здравствуйте, директор, — нехотя начала разговор Гермиона. — Здравствуй, мисс Райт. Как у вас дела? Как продвигается лечение?       Гермиона горько усмехнулась. — Да никак, профессор. Раны почти зажили, вот только на руке осталась царапинка и на лице.       Она продемонстрировала часть левой руки: от локтя до кисти. Затем намеренно посмотрела в глаза.       Дамблдор кивнул. Он сделал взмах рукой. «Невербальная магия», — догадалась Гермиона. — Ну скажите, вот зачем вы стали уничтожать крестраж? Я ведь просил вас этого не делать, — покачал головой Альбус.       Гермиона сомкнула губы и перевела взгляд на другие койки. — Это уже неважно. Что вы скажете всем? Что девочка-семикурсница развела Адское Пламя в секретной Выручай-Комнате в Хогвартсе?       Дамблдор не ответил. — Это, конечно, не мое дело, но… почему ты не разрешишь своим друзьям войти? Они бы смогли тебя поддержать. Ведь любовь — это наше всё.       Гермионы покачала головой. — Нет. Как-нибудь позже. Сейчас мне нужно полечиться. Когда практически исчезнет шрам с лица — тогда пожалуйста.       Дамблдор вздохнул. — Ладно. А что с крестражем? Он уничтожен? — Да, — ответила Гермиона, чуть погодя. — М-м-м… Значит, можно убивать Темного Лорда? — Да… Но каким образом? В пророчестве говорилось, что только Гарри может… — растерянно начала Гермиона, но Альбус её перебил. — Но пророчество ещё не было произнесено. И к тому же, не все пророчества сбываются. Мы можем дать шанс Гарри. Он может прожить нормальное детство, как и все дети.       Немного обалдев, Гермиона кивнула. — Это было бы прекрасно, профессор.       Дамблдор улыбнулся. — Я надеюсь осуществить это в конце учебного года. Как вам?       Гермиона кивнула. — Но чем быстрее — тем лучше. Всё чаще и чаще Пожиратели убивают магглов и магглорожденных. Ещё пару недель назад у кого-то одного из третьекурсников убили всю семью, а в прошлом месяце у четверых.       Дамблдор кивнул. — Да, я понимаю.       Гермиона грустно улыбнулась. — Заранее удачи вам, профессор. — Благодарю, мисс Райт. Ну что ж, вы отдыхайте, восстанавливайтесь, а я пойду. Нужно же подписи расставить на всех бумажках, — он весело хмыкнул и ушел.       Гермиона, свернувшись калачиком, тихо запела грустную песню. Эта песня всегда ей напоминала одновременно и дом, и Гарри с Роном, и Хогвартс её времен, и все лучшие воспоминания. Глядя на белый потолок, она желала лишь поскорее выйти из больничного крыла.