Ответить молчанием

В субботу Никита пробыл один дома до обеда. Делать было вообще нечего. Он написал Валерию, спросил, что он хочет отослать Ульяне в подарок. Мужчина ответил только через два часа — был на совещании — и удивил тем, что ещё ничего не придумал. Никита усмехнулся. Вечно отец Ульяны чудит с поздравлениями и презентами, особенно по отношению к Ульяне — единственной «женщине» в семье. То дату перепутает, то брак попадется. Не лажал он только тогда, когда готовил нематериальные подарки, такие как поход в ресторан, на каток или в кинотеатр. Тогда они ходили все вместе, хоть и случалось это крайне редко из-за занятости Валерия. Никита подумал и посоветовал мужчине подарить волейбольный мяч. Тот потребовал подробности и, выслушав Никиту об увлечении дочери, обещался не выдавать секрета «случайного» совпадения в выборе подарка, чтобы не подставлять парня. Однако она сама с легкостью могла догадаться о сговоре. Ульяна вернулась с тренировки уставшая, но счастливая. Радость так и искрилась в ее глазах и передавалась в голосе и движениях. Она принесла какие-то пирожные из кондитерской неподалеку. Цены там были не всем по карману, но Милевичи на финансовое положение не жаловались, вполне способные себе это позволить. — Я, конечно, все понимаю. Но восьмое марта это не день рождения, чтобы подарками заваливать! — возбужденно причитала Ульяна. Она быстро скинула верхнюю одежду и обувь, прихватила коробку с пирожными и помчалась на кухню. От спешки еще по дороге домой у нее раскраснелись щеки и сбилось дыхание. «Какие подарки?» — поинтересовался Никита, когда Ульяна уже поутихла и поставила чайник на плиту. — Ну, твои, Леши, папы — ты же говорил. А еще сегодня в школе я Данилу встретила! Катается себе, в спортзал заглядывает. Подозрительный. А потом, когда я из раздевалки выходила, возьмет да и всунет мне шоколадку! Мол, с праздничком! Прикинь? Никита засмеялся. — Не смейся мне тут! — пригрозила Ульяна пальцем. — А я что? Я стою и не понимаю ничего. Он уже и смотрит на меня, как на дуру. «Ну, взяла хоть?» — заволновался Никита. Ему уже стало жалко Данилу. У сестры было странное отношение к подаркам посторонних. Она не считала это чем-то нормальным. Дескать, зачем кому-то левому человеку что-либо ей дарить? Да и сталкивалась она с подобным очень редко. Но вряд ли Быльчинский всё-таки был «левым». — Да, куда ж я денусь. Неудобно как-то, — пожала плечами Ульяна. — Не чужие люди как-никак. «Не чужие, говоришь?», — лукаво улыбнулся Никита. — Эй, эй, не надо мне тут рожицы строить! — отмахнулась, смущаясь, Ульяна. «То есть, спрашивать даже не стоит?» — сбавил тот обороты. — Нет, ну, он парень ничего. Только с самооценкой у него проблемы. Вечно говорит, что, мол, я нравлюсь Максиму, да и много кому еще, присмотрись. А этот Якимчик. Ну его, болван полный. Белка намного лучше его. С ним хоть поговорить можно. А с Максом мне как-то приходилось общаться, так у него словарный запас меньше, чем у пятилетней девочки. Я не придирчивая, но это мне не понравилось. Не сказала бы, что очень уважаю образованность и начитанность, но Данила именно этим и притягивает. Пока больше ничего сказать не могу. Ульяна сходила в коридор и вернулась с двухсотграммовой плиткой темно-белого шоколада. Как бы банально это ни прозвучало, но она любила именно эти «зебры» и, когда стояла и смотрела на шоколадку в руке Данилы, даже подумала, что он какой-то волшебник, раз угадал с выбором. Но ей было очень приятно, с этим не поспоришь. Никита заметил огонек в ее глазах и был этому безмерно рад. Хотя бы у сестры сейчас все хорошо, и она на вид довольно счастлива, чего не скажешь о нем самом. Ему еще предстоит во всем разобраться. Они попили чай с пирожными, а шоколад Ульяна заныкала себе, утверждая, что съест при любом удобном случае: знала, что Никита его терпеть не может. И в понедельник он шел домой один, потому что у сестры была тренировка. Это тоже было ее своеобразной радостью, а значит, и он должен быть счастлив, так почему же было так тоскливо?

***

— Здравствуй, Никита, — кивнула Евгения Анатольевна, как только он вошёл. Потом он заметил, что в кабинете девушка не одна. — Проходи, не мнись у двери. Около окна за сидящей Евгенией Анатольевной стоял парень в расстегнутом халате. И да, девушка же никогда не надевала его. Было не принято? А парень, который смотрел через ее плечо на стол, был с длинными рыжими волосами и бейджиком на кармане на груди. Какая-то нехитрая заколка закрепляла волнистые локоны в неаккуратную прическу на его затылке. У него была довольно приятная внешность. По виду ему было сложно дать больше двадцати пяти, а то и меньше. Никита прошел на свое излюбленное и ненавистное одновременно кресло. Незнакомый парень поднял на него взгляд. Но он будто был не здесь и никого не замечал, хорошенько задумавшись. Евгения Анатольевна молча что-то писала в тетради. Никита послушно ждал. Потом начался безумно странный допрос, в ходе которого, казалось, девушка стала его шантажировать тем, что позовет Ульяну, если он сам не расскажет, что с ним происходит. Вот тогда Никита и разозлился. Внезапно вмешался Арсений, как назвала его Евгения Анатольевна. Она ему помогала заполнять какие-то бумаги. Никите этот парень почудился бесстрашным, потому что напрямую упрекнул девушку в ее неправильных методах. Создалось впечатление, что они знают друг друга давно. Арсений назвал Никиту тихоней и озвучил одну из целей Евгении Анатольевны — вывести его настоящий характер наружу. Никита не знал, что это значит, но, казалось, задача предстояла не из простых. Еще он сказал, что это не сделать таким жестким напором, как у нее сейчас, а потом вышел из кабинета, оставляя после себя неуютную тишину. Никита не собирался что-то говорить. Да и зачем. Пусть Евгения Анатольевна обдумывает, как дальше с ним поступать. — Никита. Хорошо. Давай поговорим на чистоту. У тебя проблемы? — с осторожностью наконец спросила она. — Не совсем. Простите, не могу рассказать, — честно ответил Никита. — Беспокоиться не о чем? — Да. — Ладно, до встречи, — сказала спокойно девушка. Никите стало немного легче. Словно она сняла маску и стала самой собой, и это для нее было, казалось, еще сложнее.