Ответить молчанием

Кирилл выловил в ясном небе взглядом клин каких-то птиц. Если бы на улице было чуть тише, можно было бы, наверное, услышать их галдеж. Он на секунду даже забыл, зачем вышел на школьное крыльцо. Данила позвал его поговорить, но все никак не мог собраться с мыслями. Кирилл его и не торопил. Из школы выходили дети, которые, на зависть старшим классам, раньше освобождались. Вздыхали, какая хорошая погода на улице, кидались куртками, сумками друг в друга, кричали, обзывались, обсуждали планы на оставшуюся половину дня, будто совсем не планировали заняться уроками. Да и следующие за пятницей выходные вовсе не обязывали заниматься этим сразу же. Апрель в этом году был поистине ласковым месяцем. Чувствовался запах предстоящего лета, спящие почки на деревьях активно сменялись листьями. Хотелось скинуть порядком надоевшую одежду и наслаждаться весенним теплом. Но погода все еще была по утрам обманчива. — Белка, выкладывай давай, что у тебя стряслось, — настоял Кирилл, так и не дождавшись, пока друг решится начать. Кириллу не к спеху, но перемена была не резиновая. — Давай сегодня лучше ко мне? — Данила уже который день был взвинчен, и Кирилл это видел. Прозвучал звонок с большой перемены, и пришлось поспешить на урок. Кирилл чувствовал, что упускает что-то важное. Провести вечер-ночь вместе с другом казалось крайне необходимым. Попрощавшись на выходные с Милевичами, они направились к Даниле. Он жил не так далеко от школы. После несчастного случая его родители обменяли квартиру на небольшой дом с доплатой за квадратные метры. Поэтому Данила считал, что родные и так натратились ради его благополучия. А сейчас он получал пенсию за инвалидность. Хоть лекарства и стоили немного, принимать их нужно было регулярно и не прекращая. Это было неоспоримым признаком того, что не всё ещё потеряно, частые боли давали надежду на то, что в результате операции и последующей терапии Данила ещё сможет встать на ноги. Чувствительность не потеряна необратимо и бесповоротно, да и повреждение зафиксировано на последних позвонках поясничного отдела, что облегчало ситуацию. Но для этого необходимо было найти крупную сумму, непосильную для его семьи. Данила не унывал и как мог наслаждался школьной жизнью и обществом Кирилла, хоть этому и могли мешать некоторые особо наглые люди. Его родители вели небольшое хозяйство в виде кроликов и маленького огорода. Дом был хорошо обустроенным, со всеми удобствами, и уютным. Отец Данилы был водителем, поэтому часто пропадал на работе, а мать — кассиром в магазине. Белка раньше часто говорил, что хотел бы иметь брата или сестру, и Кирилл его прекрасно понимал. Но в его случае отец долгое время после развода был одинок, а теперь вообще заикаться об этом и не стоило. Данила же оставил попытки достучаться до родителей — просто считал это верхом наглости, он ведь не маленький мальчик, всё понимает. Не то чтобы его родители перестали к чему-либо стремиться, просто в их действиях явно проглядывалось уныние или обреченность. Они, похоже, очень сильно обожглись всего одним сыном и больше травмироваться не хотели. — Но я считаю, что ребёнок скрепляет семью. Приносит счастье в дом, жизнь. Так ведь? А я что? Только жалость в их глазах. Задолбала эта их зацикленность, — говорил Белка Кириллу, но лично высказаться родителям не решался. Думал, что это бессмысленно. — Привет, Кирилл! Как давно ты к нам не заглядывал! — улыбнулась Татьяна, мама Данилы, когда увидела парней на пороге дома. Подбежала к сыну, забирая у него куртку. Кирилл тоже поздоровался. Ничего внутри не изменилось, как по обстановке, так и в атмосфере. Приятно пахло какой-то выпечкой, немного — сырой землей, потому что тут же в углу и на подоконнике стояла рассада помидоров. Несколько лет назад они часто с Данилой помогали их пересаживать в огород, а потом летом лакомились сочным урожаем. Позже Татьяна, похоже, стыдилась просить Кирилла помогать ей. Данила делать этого уже не мог. Анисько сам не навязывался и не настаивал. Парней щедро накормили щами и клецками, а потом они пошли в комнату Данилы. Все порожки в доме были «скошены» для удобства передвижения, в проходах было довольно просторно — как раз для инвалидного кресла. Дома на ноги он обычно накидывал плед, чтобы «не так сильно резать глаза родителей». Будто это сильно помогало. Данила не любил разговаривать на больную тему, но иногда при разговоре Кирилл мог употреблять шуточки ниже пояса, однако друга это не задевало. Он знал — Кирилл не со зла. — Ну, рассказывай. Что у тебя за проблемы? — приступил к делу Кирилл. Данила был не из застенчивых, но с каждым днем Анисько в этом все больше сомневался, видя его поведение рядом с Ульяной. Неужели можно так меняться из-за другого человека? Похоже, да. Примером тому были его отец или тот же Платон. Повсюду весьма красноречивые объекты для наблюдения. Анисько сел на кровать. Это была специальная довольно низкая полуторка, с мягким матрасом и покрывалом сверху. Данила остался напротив него, сложив руки в замок на коленях — высшая степень неуверенности. — Ну, знаешь. Ульяна очень догадливая, смышленая. Она стопроцентно знает мое к ней отношение. И я вот подумал, на что я ей… такой? И зачем всё это устроил в итоге. — А что не так? — Кирилл никогда не принижал по возможностям друга после его травмы, поэтому ему были чужды его переживания. — Чем ты ее не устраиваешь? Она тебе сказала? — Нет. Я ничего не спрашивал, да и не говорил. У нас будто табу на эту тему. Никто ее не затрагивает. Я раньше думал, что просто не интересую её. Но стала бы обычная привлекательная девушка возиться с каким-то инвалидом? — Данила невесело усмехнулся. — Сомневаюсь. — Ты сказал, что она догадливая. Это ты о чем? — уточнил Кирилл. — Ну она в любом случае понимает, что к чему, а почему делает вид, что не замечает, не понятно. — То есть, ты уверен, что она знает о твоих… чувствах, хотя ты напрямую не говорил об этом? И считаешь, что она уже ответила отказом на то, что даже не озвучено? — как о чем-то абсурдном спросил Анисько. Данила не смотрел ему в глаза. Кирилл наклонился вперед и сложил руки. — Ну ты даешь, Белка. — Я не говорил, что она отказала. Я думаю, что нужно самому отступить и не пытаться. И вообще, будешь на моем месте, я на тебя просмотрю. Нечего меня упрекать. Когда ты с Румянцевой воевал, я тебе ни слова поперек не сказал, — выдал почти обиженно Данила. И он был полностью прав. Была в закромах у Кирилла черная страница истории. Когда в переломный момент к нему, как знала, подкралась Соня и с каким-то непонятным мотивом предложила встречаться. До сих пор это оставалось для Кирилла загадкой, хотя с Данилой они вместе предположили, что ей просто было скучно и захотелось чего-то нового. Кирилл сейчас уже сам не понимал, как он опустился до этих недоотношений. Но факт остаётся фактом — он бы хотел стереть это из своей памяти навсегда. Данила очень своевременно об этом вспомнил, отрезвляя Кирилла. — Только не надо об этом сейчас, — попросил он почти жалобно. — Прости, — пробубнил Данила. — Короче, я считаю, что нужно прекратить нашу связь. Это будет проблематично, мы же одноклассники, да и вопросы возникнут… — Так, стоп, а прекратить-то зачем? — Да блин, Кир, у нас ничего не получится, пойми! — повысил неожиданно голос Быльчинский. — Слушай, если ты опять там про свою коляс… — Да я же и как парень совершенно никчемный! — вырвалось у Данилы, и он стушевался, отворачиваясь. Кирилл вмиг заткнулся. — Та-ак, а с этого момента поподробнее, — потребовал он. Но друг лишь смотрел в окно и игнорировал. — Ты же не хочешь сказать, что ты импотент? — осторожно спросил он. Уж о чем они с Данилой не говорили, так это о настолько интимных вещах. Зачем им было знать это друг о друге? Да, возможно их ровесники преуспели и хвастались в компаниях своими похождениями. Но не они, потому что этих похождений попросту не было. — Нет, не совсем, — уклончиво ответил Данила, все еще не смотря на Кирилла. Его глаза бегали по полу, стенам, мебели. — Что значит «не совсем»? Он не ответил, отрешенно откатываясь к окну, взял в руки тюль, все так же молча начал ее теребить. — Быльчинский, ты так и будешь молчать? — настоял Кирилл. Данила наконец удостоил его своим взглядом побитой собаки и, понимая, что отступать Кирилл не собирается, сказал: — Это все паралич. В нем проблема. Я спрашивал однажды у врача. А «не совсем», потому что чувствительность какая-никакая, но есть. — Я… не знал. Почему ты не говорил? — А, ну да, подхожу я такой к тебе в школе: «Привет, ты сделал домашку? И еще, извини, у меня не стоит, как думаешь, это серьезно»? Зачем тебе такая информация? Еще больше жалеть меня? — Я не жалею тебя. Просто переживаю. Я понимаю, что для тебя это тяжело. Это же исправимо? — спросил Кирилл. — Вроде как да, после операции. Но такой я Ульяне тем более не нужен. — Да почему? Почему ты решаешь за нее? Настраиваешь себя именно так? — Потому что я пытаюсь думать здраво. Да и не всем разве свойственно ожидать худшего, нежели потом разочароваться? — Это да… — Кирилл понял, что ни к чему любая их необоснованная логическая цепочка не приведет, сколько бы они ни старались. — Родителям кредит не хотят одобрять, потому что на них уже висит несколько. Не могу знать, когда это изменится. Возможно, только когда я сам начну зарабатывать. И в общем… Я сейчас подумал… Чтобы не рубить с плеча. Может, ты поговоришь с Никитой? Он-то точно многое знает о сестре. Как она вообще… Не знаю, как выразиться. — Нет, я-то могу, конечно… Но вы должны сами разобраться. Взаимно ли это вообще, нужны ли вам отношения, Белка. И мне уж точно вмешиваться в это не нужно, — Кирилл на секунду призадумался. Задача предстояла не легкая. На советы он был щедр, но чтобы осознать, насколько сложно взять вот так вот напрямую и спросить другого человека о том, что гложет, нужно было напрячь извилины. — Может, ты сам спроси у Ника. Чтобы мне не лезть в ваши дела. Я же, можно сказать, посторонний. — Ты мой друг, — отрезал Данила и подъехал к Кириллу. — Я бы ни за что ничем подобным не поделился ни с кем другим. — А родители?.. — выдавил тот удивленно. — Они не знают. Мало им и так забот со мной. Все равно как только встану на ноги, всё придет в норму. Данила положил ладонь Кириллу на колено и несильно сжал. Анисько вопросительно посмотрел на него. — Ты ведь мне поможешь? — с надеждой спросил он. Кирилл был не в силах отказать, но что он мог здесь сделать? — Я что-нибудь придумаю. Кирилл упустил момент, когда их разговоры стали настолько взрослыми. Это был какой-то новый уровень, а не просто чесание языками о сериале, школьной рутине или каких-то новостях. Когда-то давно, много лет назад, они познакомились в дождливый день по дороге домой со школы. Восьмилетний Данила заботливо убирал с асфальта дождевых червей, а Кирилл в первый раз посмеялся с него. Но когда через неделю, после прошедшего ночью дождя встретил на том же месте упорного мальчишку, неравнодушного к судьбе этих беспомощных существ, угостил того вафлей, но помогать побрезговал. Зато в следующий раз Кирилл поздоровался с Быльчинским, как с давним знакомым, и предложил погулять вместе — в то время это значило посидеть на качелях, играя в доступные на кнопочный телефон аркады и бродилки. В средней школе их расформировали в один класс, и с того момента они стали неразлучны. Подумал бы Кирилл из 2011-го, что в будущем между ними состоится подобный диалог? Конечно, нет. Но плохо от этого не становилось ни разу. Он был рад, что Данила делился с ним тем, что его беспокоит. Он бы хотел научиться делать так же. Данила сказал, что очень устал и пора уже ложиться спать, пусть и было всего восемь вечера. Кирилл подумал, что ему предстоит долгая ночь. Он позвонил и предупредил отца, что до завтра задержится у друга. Тот, как ему показалось, даже обрадовался. Неужели Арсений уже приехал? Было бы здорово. В одной кровати они с Данилой помещались уже с трудом, но спать на полу Кирилл категорически отказался. Чисто из вредности. Он не считал чем-то зазорным спать, как в детстве, вместе с лучшим другом. — Ты спишь? — услышал Анисько сквозь скользкую дрему. Он промычал. Хотя на самом деле уже спал бы через несколько минут тишины, несмотря на постоянный поток мыслей. Догадки о том, что он не сможет уснуть, не оправдались. Повернувшись на другой бок, Кирилл тяжело вздохнул. — Послушай, а вы с Никитой просто так ничего не обсуждали про Ульяну? Ну, не знаю, что-нибудь… — Разве это не было бы странно? — хмыкнул Кирилл. — Во-первых, зачем нам говорить об Ульяне, сам подумай. А во-вторых, это мы с тобой общаемся беспрепятственно, поэтому можем затрагивать за короткое время разные темы. Ник же не будет писать мне что-то лишнее. Только по делу, кратко и понятно. Из-за этого мне кажется, что я его совсем не знаю. И стал бы Никита заикаться про Ульяну при мне, если видел, что у вас там что-то намечается? Мы вообще редко много «разговариваем». И знаешь… Я поэтому подумываю ознакомиться хотя бы с азами языка жестов. Типа… я наверное хочу узнать его лучше? Это странно? — Ого. Такой проникновенной речи я от тебя уже давно не слышал, — усмехнулся Данила, похлопав несильно Кирилла по плечу. — Думаю, ему это понравится. Почему бы и нет. Если ты считаешь, что тебе это нужно, то дерзай. Кирилл не понял, зачем это должно именно понравиться Никите, но затем услышал: — Давай спать. И думать вообще разхотелось.