The Blood Donor

Дни, казалось, проходили в сказочном водовороте. Ни один день не был таким же. Чонгук просыпался каждое утро на запах прекрасного завтрака, приготовленного Сокджином. Это было по-разному каждый день. Блины с кленовым сиропом и свежей клубникой, черничными маффинами, французскими тостами с корицей или беконом и яйцами. Что бы это ни было, это было вкусно. Кто-то обычно приносил ему поднос с завтраком, чтобы он мог есть его в постели. Но после первых нескольких раз, когда он заснул и отказался выходить из спальни слишком рано, Сокджин, наконец, понял, что Чонгук вообще не будет есть, если не придет завтракать со всеми остальными. К этому моменту Чонгук несколько привык к своим похитителям; даже к вампирам. И вот, он начал завтракать в восемь часов утра на светлой кухне вместе со всеми. Сначала это было странно. Чонгук не мог вспомнить, когда в последний раз сидел и завтракал с такой группой людей. Он был настолько привык к тому, чтобы быстро что-то схватить на выходе или полностью пропустить завтрак, что это казалось невероятно домашним. Почти как нормальная семья. Именно такие моменты больше всего смущали Чонгука. Он поймал себя на том, что чувствует то, чего не должен испытывать к своим похитителям, и ему приходится строго напоминать себе о своих планах побега. Но он не мог отрицать, что жители особняка определенно относились к нему очень доброжелательно и тепло, по большей части. Остальная часть дня обычно проходила довольно быстро, в зависимости от того, что делал Чонгук и с кем он это делал. Обычно он оказывался в компании Хосока или Чимина, поскольку остальные были очень заняты, занимаясь своей неизвестной работой, чтобы сопровождать его. Но со временем он обнаружил, что почти рад, что именно с этими двумя он может проводить время. Они, безусловно, были самыми веселыми и разговорчивыми из всей группы, и поэтому им удалось довольно легко отвлечь Чонгука, чтобы скоротать время. Чонгук проводил много времени, гуляя по садам, исследуя различные участки и отдыхая на траве. Он часто брал с собой книгу для чтения, или Сокджин приносил ему закуски, пока он сидел в прохладной тени дерева. Ему не особо хотелось возвращаться в библиотеку, так как ему не очень нравилось, насколько мрачной и неприветливой она выглядела в течение дня. Это место действительно нуждалось в хорошей очистке, но другие казались весьма неохотными или не желающими прикасаться к библиотеке в отсутствие Тэхёна. После обеда Чонгук возвращался в свою комнату отдыхать. Он часто чувствовал себя измотанным к этому моменту, ему нужно было час или два, чтобы лечь и вздремнуть. Другие не могли понять, почему он постоянно уставший, но он не собирался выдавать секрет, который хранил. После отдыха и, возможно, расслабляющей ванны, Чонгук найдет на своей кровати новый набор великолепно дорогой одежды, чтобы переодеться. Он смотрел на себя в зеркало, не узнавая себя по-настоящему, но в то же время медленно привыкая к тому, что видел каждый день. Он должен был признать, что тот, кто выбирал для него одежду, наверняка знал, какие стили и цвета подходят его темно-коричневым волосам и бледной коже. Они заставили его чувствовать себя взрослым и важным - то, о чем он никогда и не думал. После невероятно сытного обеда все они часто уходили в гостиную или в логово, чтобы проводить больше времени друг с другом. Чонгук обычно бездельничал наблюдая, как другие смеются и играют. Ему все еще было интересно наблюдать за такой группой друзей, и он не раз ловил себя на желании присоединиться. Впрочем, слишком рано, они расстались, чтобы лечь спать. Сокджин проводил его в свою комнату, чтобы взять немного его крови. Теперь это стало привычной практикой - Чонгук едва даже вздрогнул, когда игла вошла в его вену, хотя он все еще чувствовал тошноту, когда видел, как темная жидкость вытягивалась и текла во флакон. Наконец, когда Сокджин наконец ушел, его оставили одного спать. За исключением того, что он еще не спит. Каждую ночь с тех пор, как он видел, как этот фургон останавливается в особняке, он часами ждал, прежде чем лечь спать, его лоб прижимался к окну, а стекло запотевало от дыхания. Он смотрел на свои часы почти одержимо, ожидая, когда час ночи приближался и приближался. Первые несколько ночей он прождал около трех часов, прежде чем сдаться и лечь спать. Но по мере того, как он становился все более расстроенным и уставшим в течение нескольких дней, он едва не ложился спать до 1:30, а потом проскользнул в кровать, вздыхая с поражением. Однажды ночью, чуть более недели с тех пор, как Чонгук прибыл в особняк, он, наконец, обнаружил, что не может заснуть. В своем обычном положении он ждал прибытия фургона, но ложился спать как обычно, когда его не было видно. Однако, на этот раз, независимо от того, сколько, сделал Чонгук, он просто не мог заснуть. Он лежал в темноте, глядя на темно-красный балдахин над кроватью и отчаянно считая свои глубокие вдохи, пытаясь отвалиться. Но, похоже, это не сработало. Он глубоко вздохнул и сел, взъерошив свои волосы. Чонгук неуверенно оглянулся на пустую комнату, и его взгляд остановился на темной двери в углу. Он прикусил губу и обдумал свои варианты. Чонгук мог оставаться в кровати, ворочаться и просто ждать, чтобы заснуть. Или он мог попытаться улизнуть, чтобы отвлечься. Он закончил читать свою книгу на днях и должен был вернуться в библиотеку, чтобы найти другую. Это может быть столь же удачное время, как и любое другое, чтобы найти то, что может помочь ему уснуть. Единственная проблема, конечно, заключалась в том, наблюдали ли за его дверью. Он еще не пытался покинуть свою комнату ночью, обычно чувствуя себя слишком уставшим, чтобы делать что-то еще, кроме сна. Но теперь, когда Чонгук бодрствовал и, вероятно, еще некоторое время не спал, ему было интересно посмотреть, как далеко простирается его свобода. Чонгук осторожно встал и надел свою белую рубашку для сна, где бросил ее на пол, когда ему стало слишком жарко. Он схватился за холодную ручку двери и повернул ее так тихо, как только мог. Чонгук внутренне съеживался от каждого маленького скрипа, который издала дверь, уверенный, что он заставит обитателей особняка бегать при звуке. Его сердце сильно стучало в груди, когда он выглянул из-за двери, находя пустой, темный коридор с обеих сторон. Он вздохнул с облегчением. Чонгук взлетел в направлении лестницы, придерживаясь близко к стене, чтобы он мог чувствовать свой путь в темноте. В какой-то момент он ткнул пальцем ноги в маленькое растение в горшке, которого он не заметил, вызывая тихое проклятие, прежде чем застыл в страхе. Чонгук напряг свои уши для каких-либо звуков, но услышал только глушащую тишину в ответ. Он резко вдохнул через нос, на мгновение закрыл глаза от облегчения и продолжил идти. Достаточно сказать, что когда Чонгук наконец добрался до третьего этажа, у него было не менее трех других душераздирающих мгновений, прежде чем он заметил знакомые темные двери из вишневого дерева. С некоторым чувством облегчения он проскользнул внутрь и опустился на пол, чтобы восстановить дыхание. Ему больше понравилась библиотека ночью. Он не мог видеть пыль и грязь таким образом, и мебель выглядела гораздо менее тусклой, чем при дневном свете. Занавески были по-прежнему опущены в основном закрытыми, но нескольким кусочкам лунного света все же удалось выглянуть, омывая комнату серебряным сиянием. Чонгук на цыпочках подошел к окну и заглянул в щель в пыльных занавесках. Он действительно мог видеть лабиринт и его расположение отсюда. Там, прямо посередине, он мог видеть небольшое отверстие со скамейкой посередине. Скамейка имела деревянное покрытие, а то, что было похоже на виноградную лозу или жимолость, покрывало почти каждый сантиметр дерева. Было бы хорошей наградой сидеть и отдышаться после того, как нашли середину лабиринта. Жаль, что в прошлый раз я не добрался до середины, горько подумал Чонгук. Но у него не было большого желания шагать в лабиринт в ближайшее время. Только если его не сопровождал кто-то, кто знал маршрут и не оставил бы его снова одного. Он отвернулся от окна и вошел в маленькую боковую комнату, готовый найти книгу для чтения. Именно тогда его взгляд упал на старое пианино в углу комнаты. Каждый раз, когда Чонгук приходил, у него возникало желание играть. Но он чувствовал себя слишком смущенным, чтобы сделать это в компании своих «компаньонов». Теперь, когда Чонгук был один, его пальцы практически чесались, чтобы бегать по клавишам и пробудить мышечную память от давних времен. Чонгук медленно подошел и погладил старую древесину. Она была все еще довольно гладкой, даже при том, что цвет со временем стал светло-коричневым. Он нажал клавишу, и в комнате отчетливо прозвучала нота, заставляя его слегка подпрыгнуть, насколько громко это было. Он нервно огляделся, его сердце бешено колотилось. Через несколько минут, когда никто не пришел, он решил, что риск того стоит, и сел на синее бархатное сиденье. Чонгук глубоко вздохнул и слегка опустил руки на клавиши. Он позволил первым нескольким нотам зазвучать по комнате, вспоминая песню, которую он играл давно. Он ускорился, вспомнив правильные ноты: его пальцы пролетели над клавишами, а глаза закрылись, позволив мелодии накрыть его. Это была мягкая, грустная песня. Играя, он представлял, как по комнате танцуют и крутятся под музыку, сверкая в лунном свете. Последние несколько нот задержались в воздухе с педалью, и Чонгук почувствовал, как улыбка вспыхнула на его лице. Было так приятно снова играть. Он не играл много в последнее время; не после того, как его отец заставил его сдаться, чтобы сосредоточиться на учебе. Именно тогда Чонгук услышал странный звук. Звук был странно приглушен, когда проникал через деревянные стены библиотеки. Он убрал руки с клавиш и напряг уши, пытаясь понять, что именно это было. Его первой мыслью, конечно, было то, что кто-то обнаружил, что он встал с постели. Но когда Чонгук внимательно слушал, и звук повторился, он убедился, что это был не звук кого-то, приближающегося к его задержанию. Вместо этого он услышал нечто, очень похожее на крик или вопль. Его кровь похолодела, и Чонгук мгновенно представил ужасные образы; кого-то мучают в глубокой ночи или заставляют делать невероятные вещи. То, что с ним обращались как с гостем особняка, не означало, что жители не хранили несколько своих грязных секретов. Не желая больше оставаться и быть обнаруженным рядом с тем, кто производило этот шум, Чон быстро поднялся и распахнул двери, чтобы уйти. Его позвоночник задрожал от страха, когда Чонгук услышал звук, доносящийся из двери в коридор, громче, когда он уже вышел из библиотеки. Чонгук решительно отвернулся и начал быстро уходить в направлении лестницы. Чонгук попытался сосредоточиться на звуке своих шагов, слегка приглушенных из-за толстого ковра. Но когда он продолжал идти, крики стали более жалобными. К этому моменту он был уверен, что этот кто-то страдал и кричал. Он замер в середине коридора, его мышцы напряглись, когда он слушал крики. Чон стиснул зубы и попытался заставить его ноги продолжать идти; сделать что-то. Но когда дело дошло до этого, Чонгук просто не мог уйти. Чонгук думал от том, что это мог быть он, кричащий и плачущий в той комнате. Он должен был пойти и проверить этого человека, кем бы он ни был. И если окажется, что это был еще один человек, которого хозяева держали в плену, Чонгук сделает все возможное, чтобы вывести их обоих, любой ценой. Чон резко повернулся на пятках и медленно двинулся обратно по коридору, пристально глядя на дверь, откуда доносились странные звуки. Он держал уши востро для любых других звуков приближения, но казалось, что он был действительно один на этом этаже. Он остановился за дверью, пристально глядя на темное дерево. У него было странное чувство дежавю, которое он не мог поколебать, хотя Чон ругал себя за глупость, поскольку большинство дверей в этом огромном особняке, были идентичны той, что была перед ним. Не было никакой причины, по которой Чонгук должен был бы помнить эту дверь, в частности, поскольку он был уверен, что когда-либо был в библиотеке на третьем этаже; Несмотря на то, что Чон был в особняке в течение некоторого времени, он все еще не исследовал все здание. Теперь, когда он стоял перед дверью, человек кричал реже. Вместо этого Чонгук слышал маленькие жалкие хныканья. Его сердце мучительно сжалось в ответ, и он быстро открыл дверь, прежде чем смог переосмыслить ее. Он проскользнул внутрь и быстро закрыл за собой дверь, прежде чем опустил взгляд на остальную часть комнаты. Здесь было удивительно хорошо освещено в лунном свете, так как шторы были распахнуты, чтобы впустить серебряный свет. Чонгук провел глазами по темной, богато украшенной мебели, хмурый взгляд медленно оседал на его лице. К тому времени, как его взгляд остановился на большой кровати с балдахином в середине комнаты, его сердце замерло, когда Чонгук понял, в чью спальню он вошел. Вид трепещущего тела под темными простынями только подтвердил это, когда Чонгук увидел космы из ярких вишнево-красных волос, растрепанных на бледной, влажной коже. Чонгук тут же чуть не выбежал из комнаты, точно не желая быть пойманным в спальне больного принца посреди ночи. Он также был поражен внезапным холодным чувством страха. Этот вампир был тем, кто потреблял его кровь каждую ночь; что сказать, что он не сможет контролировать свою жажду, как другие, если он так болен? Вампир обильно потел, ворочался от боли. Простыни были запутаны вокруг его ног, и его белая рубашка слегка соскользнула, обнажив полоску бледной кожи. Он испускал болезненные стоны и хныкал, двигаясь беспокойно, издавая громкий крик. Чонгук размышлял, выходя из комнаты, чтобы пойти за кем-то. Возможно, Тэхён испытывал боль и нуждался в медицинской помощи. Но он чувствовал себя оленем, попавшим под свет фар, застывшим и неуверенным, как нужно правильно поступить. Он никогда не принимал сознательного решения подойти ближе к кровати, но именно это он и сделал через несколько секунд. Чонгук осторожно на цыпочках, не сводя глаз с худого вампира, пока его бледные, тонкие конечности корчились в агонии. Чон не был уверен, что пытается сделать. Это не совсем имело смысл; он должен был выскочить прямо из комнаты, как только он заметил Тэхёна. Это не было его делом, если вампир умирал. Чонгук даже не знал его. Но, несмотря на это, Чонгук оказался у подножия кровати, прежде чем он даже понял, что делает. Чонгук застыл на месте, когда перешагнул через особенно громкую половицу, и в комнате громко раздался скрип. Хныканье Тэхёна утихло, и вампир внезапно прекратил метаться. Чонгук внезапно уставился в темные широкие глаза. Он не мог точно определить цвет в темноте, но был уверен, что это был необычный цвет. Вампир слабо откинулся на подушки, едва имея сил даже поднять голову. И все же ему все еще удавалось пристально смотреть в сторону Чонгука. Чонгук сглотнул и обнаружил, что его рот внезапно пересох. Он открыл свои губы, но он не знал, что сказать. Красноволосый вампир открыл свои потрескавшиеся губы, чтобы говорить глубоким, сломленным голосом. - Это ты. Чонгук смущенно моргнул, молча открывая и закрывая рот. Да, он видел вампира несколько минут в своей комнате более недели назад. Тэхён был почти в коматозном состоянии; как он мог знать, кто такой Чонгук? Его следующие слова ошеломили Чонгука еще больше. - Значит, ты ублюдок, который поддерживает мою жизнь, да? - выплюнул он, отравляя слова, несмотря на его слабый голос. Чонгук оглянулся, ошеломленно, прежде чем он обрел свой голос. - Я не думаю, что ты должен оскорблять человека, которого похитили и помог тебе, - шепнул он в ответ. Вампир просто холодно посмотрел на него, затем вздрогнул и резко отвел взгляд. Со своего положения у подножия кровати Чонгук видел, как он несколько раз сглатывает, как будто ему больно. Он почувствовал сочувствующее чувство страха и осознания, когда движение вернуло память. Это напомнило ему о том, что случилось в его первую ночь, и он начал осторожно шагать в сторону, чтобы убежать от красноволосого вампира, который явно испытывал жажду его крови снова. Хотя вампир, казалось, ловил его небольшие движения, потому что он повернул свои светящиеся глаза назад в направлении Чонгука и усмехнулся. - Я никогда не просил твоей помощи... Я хотел бы, чтобы ты просто исчез... Чонгук прекратил свое шарканье и почувствовал, как в его горле раздался неразумный смех. - Думаешь я не пытался? - спросил он, его голос был полон сарказма. - Почему ты не скажешь своим друзьям, что тебе больше не нужна моя помощь, а потом, может быть, они позволят мне уйти? Тэхён прищурился, но Jungkook пропустил вспышку растерянности, которая на мгновение прошла через него. В следующую секунду выражение вампира приобрело крайне унылый вид, когда он беспомощно уставился на Чонгука. - Как долго ты здесь? Тебя не должно быть здесь, - резко прошептал он. У него перехватило дыхание, как будто он собирался снова начать плакать или кричать. - Не волнуйся, я сейчас уйду, - прорычал Чонгук. Он резко развернулся на пятках и практически побежал к двери, захлопнув ее за собой и не заметив, как Тэхён сжимается под одеялом позади него. Чонгук побежал по коридору, почти не заботясь, услышит ли его кто-нибудь сейчас. Чонгук, конечно же, не слышал тихого хныканья и криков, когда он свернул по коридору и спустился по лестнице. Всю дорогу до своей спальни он мрачно дышал, и едва ли был рад, когда ему удалось вернуться, и никто его не заметил. Он был слишком одержим, чтобы уснуть, поэтому он уселся на свое место у окна и посмотрел на сад. Его решимость была установлена, сейчас, как никогда. Вампир определенно не заслуживал его крови или его помощи. И он не собирался торчать здесь, чтобы отдать ему это.