Обманы Локи

Ночевать пришлось в том же самом вигваме, который когда-то стал их первым пристанищем в поселении. Тор не жаловался — там было достаточно тепло и комфортно. Визит в Утгард было решено отложить до утра, так как остававшийся не в духе Локи мог знатно ухудшить положение дел. Когда Тор подошёл к нему, сидящему в одиночестве на бревне, и попытался положить на плечо руку, Локи тут же сбросил её, упрямо смотря куда-то в сторону. Вздохнув и присев рядом, Тор предпринял вторую попытку, на этот раз тронув колено. — Локи, — позвал он, не собираясь оставлять его в таком состоянии, — я-то не сделал тебе ничего плохого. Посмотри на меня. С явной неохотой Локи обернулся, продолжая горбиться. Весь его вид кричал: «Отстань!», но вечер второго дня брака Тор надеялся провести хотя бы в нежных объятиях. — Ты говорил с Лафеем? — хмурясь, поинтересовался он, окинув взглядом улыбающегося Тора. — Говорил, — кивнул он и погладил его по ноге. Локи никак не отреагировал — только будто бы ревностно кольнул зелёными глазами. — О чём? — тут же потребовал он. — О тебе, — ответил Тор. — И обо мне. Совсем немного. — И? — Он сам тебе всё скажет. Я пообещал пока что молчать. — Ну конечно, уже спелись, — взбрыкнул Локи, но Тор, готовый к такой реакции, подсел ещё ближе и обхватил его руками, не давая улизнуть. Как только Локи перестал вырываться, Тор положил подбородок ему на плечо, коснулся поцелуем шеи и шепнул: — Есть вещи, которые должен говорить только кто-то определённый, иначе в них не будет смысла. Поверь, тебе лучше проявить терпение и подождать. Вот, например, тебе бы понравилось, если бы моё признание в любви ты услышал из уст служанки? Локи странно на него покосился. Скривив губы, всё же произнёс: — Нет. Неужели уловил, о чём шла речь? — Тогда терпи. Не разочаруешься, надеюсь… О Лафее они беседовали редко. Тор, видя, что Локи держался от него на расстоянии, старался не лезть в их взаимоотношения как родственников. Уж он-то прекрасно знал, какой сложной может быть семья и что со стороны не всегда видно происходящее на самом деле. Повозившись, Локи расслабился и откинул голову на его плечо. — Неужели ты вздумал нас помирить? — Ну… подтолкнуть на примирение, — сознался Тор — лгать он не особенно любил, да и Локи прекрасно видел его насквозь. — Не хочу, чтобы во второй день брака ты дулся на кого-то, кроме меня. Шутка удалась. Прыснув, Локи засмеялся и язвительно заметил: — Что я слышу, Ваше величество ревнует? — Да, — с одной стороны, это было отчасти шуткой, с другой же, Тору действительно не нравилось, что мысли Локи занимал кто-то другой и заставлял его беспокоиться. Смеяться Локи тут же прекратил, как и улыбаться. Решив, что сказал что-то не то, Тор ощутил липкий холодный страх, пробирающийся от тугого узла в животе к самому горлу. — Ты никогда не говорил, что ревнуешь, — заметил Локи без доли сарказма. Острую ревность Тор ощущал только однажды, когда ему пришлось оставить Локи с Ангрбодой. Тот случай вспоминался редко — он был вынужденный, необходимый для выживания девяти миров. Даже тогда Тор прекрасно знал, что и Локи шёл на такой шаг по острой нужде. В его чувствах он был уверен как никогда раньше. Но острая боль от одной только мысли, что Локи — его Локи — разделит постель с женщиной, окажется внутри её лона, рождала ту самую ревность, о которой он решил не говорить. В конце концов, на тот момент она действительна была неуместна. — Я тебя люблю, разумеется, что и ревную тоже, — поразмыслив, сказал Тор. — Но никогда не говоришь о втором. — Ты не даёшь повода, — и это было чистой правдой. За все года, прожитые вместе, Тору ни разу не пришлось усомниться в верности Локи. Наверное, более верного спутника жизни можно только попробовать поискать — вряд ли он найдётся. Прошлое, что оставило на Локи неизгладимый отпечаток, сделало его именно таким. Хотя кто-то, кто знал Локи только со стороны и видел изворотливого, хитрого и двуличного колдуна, вряд ли мог бы предположить, что в отношениях он окажется совершенно иным. Порой Тору это очень льстило: только он знал скрытую сторону Локи. — А ты бы хотел получить повод? — казалось, он изумлён до крайней степени. — Не надо, — попросил Тор, прижавшись лбом к его щеке. — Мне нравится безоговорочно верить тебе. — Смотри, как бы такой преданный я не наскучил тебе рано или поздно. — Локи, мы вместе уже не первое столетие. К тому же всё равно иногда ссоримся, пусть и крайне редко. Поэтому нет, мне не скучно, поверь. Ссоры с Локи именно потому, что были столь редкими, давали необходимую встряску. Уснувший разум пробуждался, вынуждая думать и вспоминать, сердце стучало быстрее, толкая ровную любовь наружу, делая её крепкой и сильной. Однако ни одна ссора не сводилась к банальной любовной ревности, если, конечно, не считать Ангрбоду. — Тор… — прищурившись, начал было Локи, однако неожиданно раздавшиеся песни отвлекли их обоих. — Что это? — оглянулся Тор. — О, это интересно, — глаза Локи лихорадочно блеснули. — Тебе понравится. Пойдём, — и, вскочив с бревна, потянул его за руку ближе к собравшейся толпе. В поселении начинался праздник совершеннолетия, когда юные йотуны демонстрировали свои навыки и способности. Основной, конечно, являлась магия, но не менее важным было умение охотиться. Юноши метали копья в мишени, а обступившие их женщины, взрослые мужчины и дети поддерживали наиболее понравившихся хлопками и возгласами. В Асгарде ничего подобного никогда не происходило, поэтому Тор с любопытством шёл за Локи, всё больше и больше проникаясь атмосферой незнакомого праздника, а тот между делом успевал рассказывать, что значила та или иная деталь. Девушки соревновались в стрельбе из лука. На вопрос Тора о том, почему такое странное разделение, Локи пожал плечами и объяснил, что это просто вопрос привычки. Никто не запрещает юношам использовать лук, а девушкам — копья. Однако на празднике было принято именно такое разделение. В толпе царило радостное возбуждение. Вокруг горели множество костров, йотуны, обступившие место соревнований, радостно пели какие-то незнакомые Тору мелодии в своеобразной манере, то используя горловое пение, то будто бы перебирая любые пришедшие на ум звуки, и двигались вместе под заданный ритм. Когда кто-то менял движение, остальные тут же подхватывали. Выглядел танец настолько слаженно и ловко, что Тор и не подумал бы, что это всего лишь импровизация. — Соревнование как-то влияет на их будущее? — спросил Тор, внимательно наблюдая за одним юношей, что вёл себя более дерзко, чем остальные, и показательно задирал подбородок. — Ну, если кто-то действительно более ловкий, чем остальные, то да. В остальном они просто красуются, — ответил Локи с улыбкой. Очередное копьё полетело прямо в цель. Толпа взорвалась одобряющими криками. — Красуются? — переспросил он, силясь услышать хоть что-то. Локи нагнулся к самому уху: — Сегодня ночью они имеют право впервые в жизни предаться любовным утехам с теми, кто понравится. Поэтому имеет смысл произвести впечатление. Тор перевёл на него взгляд — глаза Локи задорно блестели. — Похоже, ты многое узнал о йотунах с тех пор, как впервые оказался в поселении. — Было любопытно. — Но раньше ты не очень жаловал местные традиции, касающиеся постели. — Разумеется — в Асгарде всё иначе, — пожал плечами Локи. — Мы с тобой здесь тоже выглядим очень странными. Они вновь засмотрелись на юных йотунов. Стрельба из лука и броски копий в мишени закончились — настала очередь тех, кто желал проявить себя в магии. Эта часть Локи особенно интересовала, потому как он даже вытянул шею, с любопытством оценивая взглядом тех, кто уже плёл какие-то несложные заклинания. В какой-то момент Тору показалось, что Локи был бы рад оказаться частью сегодняшнего праздника, быть здесь своим, исполнять странные танцы под непонятные песни и подбадривать подрастающее поколение. Стало грустно. Сердце протяжно заныло от мерзкого ощущения, что это он когда-то вытащил Локи из Йотунхейма, который привык к этому миру. Однако Тор не считал это неправильным — наоборот, он думал, что Локи оставлять здесь нельзя. Да и упрямое сердце твердило: «Позови с собой, ты же хочешь. Он ведь тоже хочет, чувствуешь?..» Как бы сложилась его жизнь, останься Локи в Йотунхейме? Да, безусловно, он держался от йотунов поодаль и даже умудрился ни разу не забрести на их земли за два века, но… всё могло случиться однажды. И тогда он непременно остался бы с ними. Пусть не сразу, но остался — в этом Тор отчего-то не сомневался. Но теперь их связывали не просто отношения, а брак. Брак, о котором знал весь Асгард, и пойти на попятную уже было нельзя. В воздухе вспыхнули первые магические всполохи. Две йотунши одновременно колдовали, создавая из цветастых бликов разнообразные фигуры животных. Делали они это настолько ловко, что толпа каждый раз ликовала. Вроде бы ничего особенного, но выглядело красиво. Как-то раз Тор видел, что Локи колдовал нечто подобное, правда, это было абсолютно не в его духе и делалось скорее от скуки. Тор засмотрелся на Локи. Уже давно он не видел его настолько увлечённым. Чувство вины начинало разрастаться, хотя Тор понимал, что это глупо, но и молчать дальше не мог — нужно было облегчить душу. — Ты простишь меня? Локи, казалось, не сразу догадался, что обращались к нему, и, нахмурившись, повернулся. — За что? — уточнил он, словно ожидая подвоха. — За Асгард. За то, что привязал тебя к Асгарду, который ты так ненавидел, — и последнее добавил шёпотом: — Я не имел права вести себя столь эгоистично. Локи внимательно всматривался в его глаза, абсолютно отвлёкшись от магического представления. Затем, когда Тор опустил взгляд, шагнул к нему, встав вплотную, и положил ладонь на щёку. — Что на тебя нашло? — Просто подумал, что здесь тебе было бы гораздо лучше. Никаких издёвок от асов, никаких косых взглядов за колдовство. Тебе было бы легче. А я вернулся и уговорил тебя стать моим советником. — Тор, — настойчиво позвал Локи и, когда он не поднял головы, дёрнул за подбородок. — Вообще-то тогда я сам взял с тебя клятву, что ты придёшь ко мне. Помнишь? Один изгнал меня во второй раз, а я заставил тебя поклясться, что ты в любом случае придёшь, когда это станет возможным. Если бы я хотел остаться в Йотунхейме, поверь, никакие заверения в любви меня бы не переубедили, — он поджал губы и, словно нехотя, добавил: — Ты забываешь, что я тоже тебя люблю. Ты бы не остался в Йотунхейме — ты сын царя, на тебе бремя ответственности. Не знаю, с чего вдруг в твою светлую голову закрались сомнения, но знай — я не жалею, что вернулся в Асгард. Уже нет. Поначалу, конечно, было тяжело… но сейчас всё хорошо. А потом для лучшего подтверждения качнулся вперёд и прижался к губам, даря пусть и сухой, но поцелуй. — В следующий раз, когда будешь нести подобную чушь, вместо поцелуя я тебя ударю, — пообещал он, погладив большим пальцем уголок его губ. — Чтобы быстрее дошло. — Это угроза? — чуть улыбнулся Тор. — Предупреждение, мой глупый царь, — сверкнув глазами, возразил Локи и перевёл взгляд на йотунов. Тор успел только мельком заметить, что где-то около своей пещеры возвышался Лафей и со скрещенными на груди руками наблюдал за своим поселением. Однако подходить он не торопился, поэтому Тор полностью отдался жару, что охватывал его всё сильнее с каждой секундой. Локи, который был остр на язык… Локи, который столь горячо переубеждал его в чём-то. Локи, от угроз которого становилось неимоверно хорошо. Просто замечательно. Обхватив его за талию, Тор поспешно вжался ртом в беззащитно открытую шею дрогнувшего Локи и, несильно прихватив кожу зубами, сбивчиво сообщил: — Я хочу тебя, — добрался до мочки уха, поймал губами и лизнул. — Тор… — Хочу тебя прямо сейчас, — и вернулся к шее, почему-то считая, что так привлекает меньше внимания. В небо взвивались разноцветные магические сгустки и, достигнув определённой высоты, рассыпались на сотни искр. Что-то подобное Тор однажды видел в Мидгарде: кажется, люди называли такие огоньки фейерверками. Оторвавшись от притягательной шеи, Тор взглянул в лицо Локи, освещённое то красными, то синими, то зелёными огнями. Сейчас очень хотелось видеть его искажённым от удовольствия. От страсти. И подобные мысли среди толпы увлечённых йотунов нисколько не смущали, хотя в Асгарде, посети Тора такое желание посреди пира, он непременно почувствовал бы себя неловко. На мгновение показалось, что Локи не оценит подобную резкость и оттолкнёт, однако уже в следующее мгновение пальцы Тора сжала прохладная рука — Локи двинулся спиной вперёд, маня его за собой. Он выдержал недолго — всего несколько шагов, и, видя, как потемнели глаза Локи, набросился на него с поцелуями, так и не дойдя до вигвама. Локи, вцепившись пальцами, принялся отвечать с не меньшим жаром. Сразу забылось то, что за спиной остались десятки, сотни йотунов, а также Лафей, который наверняка заприметил их внезапное отступление. Впрочем, стоило ли стесняться, если когда-то Лафей и сам не скрывал своё горячее времяпрепровождение в постели? Сейчас же Тор был доволен тем, что Локи отвлёкся от мрачных мыслей и, кажется, желал уединиться столь же сильно, как и Тор. Ввалившись внутрь, они сразу принялись раздеваться, неустанно целуясь. Локи кусался, вёл себя чрезмерно резко и несдержанно — так бывало перед самыми страстными ночами. Даже прошлая ночь, которую Тор ждал с особенным трепетом, не опаляла возбуждением так сильно, как сегодняшнее безобразие практически среди праздника. Как же бесстыдно, как нелепо он себя вёл! Царь Асгарда, что провёл брачную ночь в уединённом домике на краю Йотунхейма без традиционного пира, а следующую ночь — на шкурах в йотунском вигваме. И, надо признать, Локи, раскинувшийся на груде собственной одежды, стискивающий зубы от поспешного проникновения, особенно заводил. После Тор обычно испытывал к себе крайнее отвращение, потому что никогда в трезвом уме не пожелал бы причинить Локи боль во время секса, однако сейчас никто из них попросту не мог остановиться. И Локи, обхватывая его ногами, притискивая к себе, не отпускал. Движения были чересчур резкими и глубокими, пальцы с короткими ногтями впивались в кожу, а Тор, вжимаясь лицом в изгиб разгорячённой шеи, периодически ощутимо прикусывал кожу, от чего Локи вздрагивал и постанывал. Уже потом, когда страсть отбушевала, оставив за собой чувство непреодолимой нежности, Тор продолжал держать Локи в объятиях и целовал грудь, плечи, расслабленные руки. — Прости, — прошептал он, добравшись до опоясанного крепкой нитью запястья левой руки. — Опять извиняешься, — с неодобрением откликнулся Локи, но руки не отнял. — На этот раз за другое, — повинился Тор. Ответ последовал не сразу. — Тор, — Локи лежал на спине, а он сам — головой на его плече, поэтому не видел лица, — понимаю, ты до сих пор стараешься относиться ко мне бережно во время занятий любовью, но, поверь, порой я всё-таки желаю, чтобы ты вёл себя так, как сейчас. Я уже давно привык к тебе, к твоему телу, движениям. Мне не больно. Вернее, бывает больно, но эта боль желанна. Поверь, если ты вдруг что-то сделаешь не так, я сумею дать отпор. В конце концов, я маг и могу защитить себя. Когда-то он хотел защищать Локи, но было поздно — юноша, неспособный постоять за себя, вырос и многому научился. Тор до сих пор порой забывал о том, что не нужно относиться к нему слишком трепетно. Локи не слабая дева, с которой необходимо соизмерять силу. И он прекрасно знал, что в некоторых вещах мог даже потерпеть перед ним поражение. — Разве плохо, что у нас ласковый секс? — Тор приподнялся на локте, задумчиво поглядывая на разморённого Локи. — Нет, — без промедления ответил тот и признался почти шёпотом: — Но мне нравится, когда ты становишься более… властным. От удивления Тор даже поднял голову и заглянул в смеющиеся глаза. — Правда? — Ох, Тор, — теперь и вслух засмеялся Локи, — как же долго до тебя что-то доходит. Я столько десятков лет позволял тебе вести и даже подталкивал на это, что можно было давно догадаться. Насупившись, Тор хотел было сказать о том, что читать мысли он не умеет, да и намёки порой понимает с трудом (особенно намёки от Локи), как снаружи раздался голос Лафея: — Локи, — позвал он, и Тору пришлось захлопнуть рот. — Будь добр, выйди сюда. Вернувшееся кислое выражение лица говорило о том, что выходить куда-то Локи абсолютно не был настроен. Однако, помня о предстоящей родственной беседе, Тор только подтолкнул Локи одеться и не отказываться от разговора.

***

Лафей смотрел с нескрываемым любопытством и лёгкой издёвкой, к которой Локи успел привыкнуть. Он точно не знал, как сам выглядел со стороны в моменты язвительного настроения, но предполагал, что очень, очень похоже. Это безумно раздражало, ведь в такие моменты Локи вспоминал, что у них одна кровь. — Помешал? — губы Лафей дрогнули и скривились. — Не успел, — огрызнулся он и отошёл от вигвама — Тору, слава богам, хватило ума не выскочить следом. — Тебе что-то нужно? Повернувшись, Лафей жестом пригласил его пройтись. — Поговорить. Сбросив последнее оцепенение после близости, Локи повёл плечами и, краем глаза заметив, что йотунский праздник успел утихнуть и превратиться в полыхающие кострами посиделки, медленно пошёл рядом с Лафеем. Он выбрал дорогу вокруг поселения, не петляя между вигвамов и не привлекая внимания. Локи за время молчания успел рассмотреть нескольких молодых йотунов, что принимали участие в соревнованиях, и даже удивился, что те до сих пор оставались здесь, на улице, а не уединились с кем-нибудь, как предполагала сегодняшняя ночь. — Мне донесли тревожные вести, — сказал Лафей, вырвав его из задумчивости. — Завтра утром мы отправимся в Утгард, — заверил Локи, помня, что именно привело их сюда. — Утгард может оказаться лишь малой опасностью, — в голосе Лафея сквозило ничем не прикрытое беспокойство. Остановившись, Локи устремил на него прищуренный взгляд. — То есть? — Ищейки сообщили, что видели на окраинах Йотунхейма нескольких сынов Муспелля, которые своей огненной магией сжигали наши леса. Новости о колдунах из этого обособленного мира совершенно не обрадовали Локи. В противовес Йотунхейму в Муспельхейме царили вечные духота и жара, вулканы постоянно извергали лаву — земля была черна и безжизненна, однако там жили столь же неприветливые, как и сам Муспельхейм, обитатели. Даже во времена царствования Одина Локи ни разу не приходилось бывать в том мире. Магия сынов Муспелля несла в себе жар Муспельхейма, который был опасен для такого холодного мира вечных снегов, как Йотунхейм. — Зачем им причинять вред Йотунхейму? — попытавшись понять, спросил Локи. — Насколько мне известно, вы никогда не враждовали. — Нет, но и союзниками не были. Однако Асгард мы должны были уничтожить вместе, если верить пророчеству. Локи мгновенно ухватился за эту мысль, возрождая в памяти давно забытые слова вёльвы. — Ты говоришь про Рагнарёк? — Именно. — Муспельхейму в одиночку не справиться с Асгардом, даже если они до сих пор питают к нему ненависть, — покачал головой Локи. — Нет, но с Йотунхеймом они вполне могут совладать, — Лафей перестал смотреть в сторону и с полной серьёзностью устремил взгляд на Локи. — Я перестал враждовать с Асгардом. Йотуны не взошли на корабль Нагльфар, а наше с Ангрбодой творение — змей Йормунганд — не убил Тора. Как думаешь, могут ли сыны Муспелля презирать нас за подобную слабость? Обитатели Муспельхейма являлись одними из самых страшных чудовищ детских сказок, особенно в холодном Йотунхейме. Огненные колдуны здесь представлялись теми, кто вполне был в состоянии растопить вечные снега и низвергнуть Йотунхейм в хаос. Принести сюда смерть. Огонь всегда был сильнее льда, ведь перед его жаром ледяной мир попросту не смог бы выстоять. Муспельхейм был единственным миром, который смог поставить перед собой на колени другой мир — Нифльхейм. Однако если Асгард медленно завоёвывал их, подчиняя своей воле, Муспельхейм во главе со своим жестоким правителем Суртом попросту сжёг Нифльхейм дотла, не оставив в живых никого. Согласно легендам, в давние времена, когда ещё не было ни Асгарда, ни Ванахейма, ни других миров, существовали только Муспельхейм и Нифльхейм, ведя извечную борьбу друг с другом. Нифльхейм был очень похож на Йотунхейм — мир, состоящий из снегов и льда, вот только полностью погружённый в ночную темноту. Одину вместе с живым тогда отцом — царём Бёром — удалось отделить Муспельхейм, перекрыв все тайные тропы к нему и строго-настрого запретив открывать туда Биврёст. Конечно, подобная клетка не обрадовала Сурта, поэтому он стал первым из тех, кто затаил на Асгард огромную злобу. Это омрачилось и тем, что в его силах было не только сжечь Нифльхейм, но и причинить огромный ущерб такому сильному миру, как Асгард. Вспомнив всё то, что читал в старых книгах об истории, Локи с недоверием посмотрел на Лафея. — Рагнарёк давно позади. Йотунхейм не враждует с Асгардом, ни Бальдр, ни я не взойдём на борт Нагльфара — Тор об этом позаботился. Йормунганд тоже мёртв… — Йормунганд — не единственное существо, что было рождено с помощью магии. — Фенрир до сих пор скован цепью, — напомнил Локи, на что Лафей лишь покачал головой. — Фенрир здесь ни при чём, потому что в Нифльхейме до сих пор обитает тот, кто пожирает неугодных самой Хель мертвецов. Помимо сынов Муспелля ищейки клянутся, что видели в небе огромную тварь, похожую на змея с крыльями, вот только он скрылся столь же быстро, как и появился. Конечно, Локи слышал и эту легенду, потому что когда-то Бальдр во второй битве с ним использовал меч Грам, что сейчас снова пылился в сокровищнице Асгарда. В старых легендах мидгардцев упоминались некие хвостатые летающие твари, которых был способен поразить этот меч. Вот только в Мидгарде никаких летающих змеев отродясь не водилось, потому что они попросту не могли родиться — там не было магии. Нервно усмехнувшись, Локи снова возразил: — Если ты имеешь в виду дракона Нидхёгга, то он надёжно заперт в Нифльхейме. Туда можно попасть только по реке Слид, через которую Хель справляет ему мертвецов, но Нидхёгга она не выпустила бы — он ей нужен, иначе Хельхейм переполнится. — Сыны Муспелля тоже не должны были оказаться в Йотунхейме, потому как тайные тропы до сих пор перекрыты. Но они были здесь, так почему бы не оказаться дракону, который по мощи и ярости вполне равен Йормунганду? — О Нидхёгге не было ни слова в пророчестве! — Как и о младшем сыне Одина! — рявкнул в ответ Лафей. — Но, как помнишь, пророчества весьма гибки при изменении событий. Отчаянно заморгав, Локи только закусил губу. — Но я видел вёльву совсем недавно — она не говорила о том, что появилась новая опасность. — Ты так уверен? Нет, Локи не был уверен, потому что раньше каждая их встреча предзнаменовала что-то важное. Однако на этот раз они говорили только о предстоящем браке, и единственное, что важного вынес Локи, было о связи с Тором и о том, готов ли он полностью открыть ему свою душу. Похолодев, он сжал пальцы в кулаки. — Наш брак не мог повлечь за собой такие последствия — раньше именно наша с Тором связь являлась причиной всех изменений. — Ваш брак был только для отвлечения. Раз ты всё-таки видел вёльву, думаю, она явилась тебе по иной причине. Раздражённо стиснув зубы и прикрыв глаза, Локи испустил недовольный вздох. Конечно, как он мог быть настолько ослеплён желанием связать себя с Тором, что упустил из виду кое-что иное? — Перевёртыши, — процедил он. — Вёльва объявилась из-за магов-перевёртышей. О, как бы он хотел, чтобы догадка оказалась в корне неверной, однако Лафей выбрал подтверждающее худшие опасения молчание.