Июнь напоминал собой один большой праздник.
— Я ненавижу этот корсет!
— Вы слышали, что сказала сеньора Гуидичелли? Замените этот корсет на что-нибудь! — кричал мужской голос.
— Заколка больно колется, — раздавалось со стороны сцены.
— Мадам Арно, вы слышали сеньору Гуидичелли?
— Я сейчас тут с ума сойду, — отзывалась третья сторона.
— Восхитительный день, — расплылась в улыбке Кристина.
Девушка спрыгнула с деревянного помоста. За стенами театра было жарко, жаркие улицы притягивали к себе, словно магнит: конечно, никто не мог прочесть мысли труппы, но каждый был готов поставить на то, что все только и думали о том, чтобы побыстрее покончить с работой и вырваться на улицу из затхлых помещений.
Мэг и Кристина закончили репетировать, и теперь просто наблюдали со стороны за очередной сценкой, главным действующим лицом которой была Карлотта Гуидичелли: кажется, ей снова не понравилось, что рядом с ней слишком громко дышат.
— Она так смешно произносит эти «р», — хихикнула Мэг.
— Парррррларррре, — передразнила приму Кристина, намекая на её итальянское происхождение.
Мадам Вильнёв метнула на девушек орлиный взгляд. Видимо, вид совершенно здоровой и весёлой Кристины вызывал у неё постыдные воспоминания о недавнем проявлении её чрезмерной доверчивости.
— Я хочу гулять, — протянула Мэг. — Поверить не могу, что кто-то платит за это деньги, — Мэг кивнула в сторону распевающейся Карлотты.
— Но зрители-то находятся, — пожала плечами Кристина.
Двери зала распахнулись. На пороге появилось трое мужчин, двоих из которых труппа знала как Ришара и Мушармена, новых директоров театра. Кем был третий — в жилете и шляпе Робина Гуда — не знал никто.
— Господа, оставайтесь все на своих местах, — громогласно произнес месье Мушармен.
— И продолжайте, продолжайте, не отвлекайтесь, — добавил Ришар.
— Этот человек — месье Жак Шарпенье, думаю, многие слышали о нем из газет…
Человек в шляпе горделиво выступил вперёд.
— Он здесь для того, чтобы помочь Опере справиться с… Впрочем, неважно. Месье Шарпенье сегодня будет присутствовать на репетиции.
В зале раздался взволнованный шепот.
— Кого он ловить собрался, Призрака, что ли? — недоуменно прошептала Мэг.
Кристина пожала плечами.
— Это исключено! — завопила Карлотта. — Совершенно исключено! Я не могу сосредоточиться.
— Сеньора, это для вашей же безопасности. Вы понимаете, что то существо, которое все называют Призраком Оперы, ставит под удар в первую очередь ва…
Карлотта быстро зашагала к Мушармену, словно Тореодор к быку, и ткнула своим длинным тонким пальцем ему в грудь.
— Под удар здесь ставите только вы, и не меня, а свой театр! — воскликнула прима.
— Вот это грамматическая конструкция, — усмехнулась Мэг.
— Нашла коса на камень, — Кристина в предвкушении закусила губу.
Здесь можно было делать ставки: сцепились Карлотта Гуидичелли, известнейшая скандалистка всея девятнадцатого века, Мушармен, такой же непробиваемый, как лоб металлического тельца, и Жак Шарпенье, самолюбивая знаменитость, возомнившая себя Хуаносом-Избавителем всего Парижа.
В тени, слева от сцены, стоял Жозеф Бюке, вальяжно облокотившись на подпорки. Мэг только сейчас заметила, что всё это время он пристально смотрел на неё и Кристину. Заметив взгляд Мэг, Бюке просунул язык между средним и указательным пальцами на своей руке и начал отвратительно им двигать. Мэг поморщилась и отвернулась.
— А что, если примой была бы не Карлотта? — вдруг спросила Кристина.
— Тогда, я бы наверно сама купила билет в зрительный зал, — с секунду подумав, ответила Мэг. — Но Карлотта никуда не денется. Она только грозится уйти, но никогда не уйдет по-настоящему. Почему ты спрашиваешь?
Кристина снова пожала плечами, и Мэг начала что-то подозревать.
— А что? Ты бы хотела петь главную партию? — Мэг посмотрела на подругу. — Думаю, у тебя бы здорово получилось. Но пока Карлотта жива…
Кристина заметно вздрогнула.
— Кристина, всё в порядке?
— Просто чепуха, Мэг, — отмахнулась девушка. — Не обращай внимания. Обычные глупости.
— И всё-таки, — не унималась блондинка.
Кристина рассеяно улыбнулась.
— Да скорее Эйфелева башня упадёт, чем…
Если в мире и существовали идеальные совпадения, при которых сторонний зритель открывал рот и в восхищении восклицал: «Невероятно!», то это было одно из них. Едва Кристина сказала «да скорее Эйфелева башня упадёт…», над сценой угрожающе зашатался задник, и через секунду огромная конструкция из деревянной балки с многометровым льняным полотном рухнула прямо туда, где стояла Карлотта Гуидичелли.
Раздался оглушительный крик, и все бросились врассыпную.
— Снимите это с меня! Снимите это с меня!
Деревянная балка пришлась в аккурат на ногу Карлотты. Прима оказалась погребённой под тяжелым слоем полотна, и беспомощно махала руками.
Жак Шарпенье нахохлился, как петух и вытянулся в стойку, как охотничья собака. Какая же, всё-таки, на редкость анималистичная фигура.
— Хватит с меня! — верещала Карлотта, когда с неё поднимали задник. — Это последняя капля. Руку даю, ноги моей здесь больше не будет…
— Вы довольны? Мы остались без примы.
Рот Мэг Жири был открыт, когда Карлотта исчезла за дверью.
Рот Мэг Жири был открыт, когда Ришар и Мушармен сокрушались по поводу очевидно сорванного выступления.
Рот Мэг Жири всё ещё был открыт, когда мадам Жири подлетела к Мушармену и что-то нашептала ему на ухо.
Рот Мэг Жири наконец закрылся, когда Мушармен прокричал на весь зал:
— Кристина Даае! Здесь есть Кристина Даае?
Мэг посмотрела на подругу. Кажется, та была в еще большем шоке, потому что девушка не пошевельнулась и глупо смотрела на сцену, словно и взаправду была слабоумной.
— Иди! — Мэг толкнула её в спину.
Кристина двигалась так, как будто балкой по голове огрело её, а не несчастную Карлотту.
— Антуанетта сказала, ты брала уроки пения у профессионала, и тебе может быть под силу справиться с партией Карлотты. У нас мало времени, начинай с того момента, где остановилась Карлотта. Ну, там где «We never said our love was evergreen».
Кристина не двигалась и смотрела на Мушармена так, словно видит его впервые.
Мушармен обернулся к мадам Жири:
— Помнится, вы сказали, что она может петь.
И Кристина запела.
Едва девушки миновали ворота «Опера Популер», Мэг с неистовой силой вжала Кристину в стену.
— Откуда ты знала?! — почти кричала девушка. — Откуда ты знала про Карлотту?
Кристина еле вывернулась из-под руки Мэг.
— Мэг, клянусь тебе, я ничего не знала.
Лицо Мэг Жири выражало собой чистое безумство.
— Ты спросила, каково бы это было, если бы примой была не Карлотта, а через несколько минут на неё падает задник, и примой делают тебя!
Кристина схватила Мэг за руки и посмотрела ей в глаза:
— Мэг, милая Мэг, ты знаешь меня с детства. Клянусь, я ни о чем таком не думала. Я не верила, что это правда может случиться…
— Это связано с твоим учителем музыки, имя которого ты не называешь? — Мэг шла напропалую.
— Это сумасшедшее совпадение. Просто ужасное совпадение, — говорила Кристина. — Прошу тебя, Мэг, верь мне. Ты мне веришь, Мэг?..
Мэг ей верила.
Конечно, Кристина не могла участвовать в заговоре против Карлотты Гуидичелли. И Мэг прекрасно помнила, в каком ступоре была Кристина, когда месье Мушармен предложил ей исполнить партию Карлотты.
Перед девушками затормозил велосипед.
— О-ля-ля! Смотрите, кто это у нас здесь!
С велосипеда спрыгнул смуглый темноволосый парень. «Только не это», одновременно подумали Мэг и Кристина. «Или хотя бы, только не сейчас.»
— «Англичанки»! — парень расплылся в улыбке. — Вы мне должны два часа моего времени, помните?
— Привет, Шарль, — вежливо поздоровалась Мэг. — Прости, не сегодня. Кристина получила главную роль в новой постановке, и мы празднуем.
Мэг кивнула в сторону Кристины: кислая мина подруги очень живописно гармонировала с её рассказом.
— Кристина очень счастлива по этому поводу, — пояснила Мэг.
— Сразу видно, что постановка комедийная, — подыграл Шарль. — Но я сегодня и не претендовал на ваше время. Между прочим, я и сам тут с другом, он вот-вот должен подъехать. Он не любит велосипеды.
Будто в подтверждение его слов, на горизонте замаячила другая фигура на прогулочном велосипеде.
Кристина подняла глаза. Другом Шарля был молодой человек. Его лицо, обрамлённое светлыми волосами до плеч, выглядело по-детски капризным: подъём в гору давался ему с трудом. Молодой человек заметил девушек. Его взгляд скользнул по Мэг и задержался на лице Кристины.
Раздался оглушительный треск. Велосипед на полном ходу врезался в фонарь.
— Mon Dieu! — воскликнул Шарль, кидаясь на помощь другу.
— Всё в порядке, я в порядке, — проворчал парень, вытаскивая ногу из-под велосипеда. — Кажется, сломал… Велосипед, в смысле.
— Браво, браво, брависсимо, — драматично протянул Шарль.
Светловолосый парень поднялся, стараясь держаться максимально солидно. Это не помогло, и в следующую секунду его сильно шатнуло в сторону.
— Боже, вы в порядке? — Мэг попыталась изобразить испуг, но на её лице слишком отчётливо отображался восторг.
— Вы еще не видели, как он с лошади навернулся в прошлом месяце, — ухмыльнулся Шарль. — Знакомьтесь: мой друг, Ра…
Светловолосый молодой человек жестом остановил его.
— Меня зовут Рауль, — представил он себя сам.
Мэг заметила, что его взгляд был прикован к лицу Кристины.
— Рауль де Шаньи, — добавил он, как будто это должно было что-то значить.
— Кристина Агнесс Даае, — деловито представилась Кристина, и Рауль смутился.
Вероятно, он был одним из тех сынков богатых родителей, кои считали, что назови свою фамилию, и перед ними сразу распахнутся все двери. Может быть, в каких-нибудь узких кругах Парижа «де Шаньи» что-то и значило, но не здесь и сейчас, и не для Мэг с Кристиной.
— И леди Маргарет Эстер Жири, — подыграла Мэг.
Рауль де Шаньи смущенно схватил Мэг за руку и быстро поцеловал её.
— Ладно, Рауль, мы и так задержались, — подал голос Шарль.
— Нет-нет, — быстро ответил Рауль. — Почему бы нам не остаться? Сегодня отличный день для прогулки.
— А я им всё уже в прошлый раз показал, — пробубнил Шарль. — Эти девушки настолько способные, что за каких-то две недели умудрились выучить французский с нуля.
Впрочем, прогулка новоиспеченного квартета всё равно состоялась. Несбывшаяся в прошлый раз мечта Шарля наконец-то осуществилась, и четвёрка посетила сады Тюэльри. День стоял восхитительный: было не слишком жарко, ветер не был слишком порывистым. Пахло свежей травой и прудами.
Мэг сделала для себя два открытия. Во-первых, этот Шарль был очень даже симпатичным, несмотря на то, что он, кажется, всё ещё обижался на Кристинину выходку с английским. Мэг нравилось наблюдать, как он увлечённо о чем-то рассказывает.
Во-вторых, Рауль де Шаньи не сводил глаз с Кристины. На памяти Мэг, такое было впервые: обычно, мужчины всегда уделяли внимание ей, Мэг, обходя стороной Кристину, которая попросту не умела вести светские беседы. Впрочем, это была далеко не единственная странность Рауля. Каждый раз, когда Кристина язвила в его сторону (а это случалось каждые пять минут на протяжении их прогулки), вместо того, чтобы придумать колкий и хлёсткий ответ, Рауль опускал глаза в пол и смущенно краснел. Именно по этой причине Мэг больше нравился Шарль: тот не лез за словом в карман.
День близился к закату. Город окрасился в бледно-розовый. Рауля де Шаньи посетила внезапная идея забраться на крышу Нотр-Дама, и устроить ужин там.
Переговоры Рауля со смотрителем собора не увенчались успехом, и Рауль плёлся к к друзьям обратно со скорбной физиономией Иосифа из Иудеи.
— Ни в какую, — печально сообщил Рауль.
— Может, стоило сообщить ему, что ты — де Шаньи? — подколола его Кристина.
Рауль даже не улыбнулся. Наверно, на свете просто бывают люди без чувства юмора, подумала Кристина.
— На следующей неделе нужно обязательно с ними встретиться ещё раз, — восклицала Мэг, когда девушки направлялись по коридору театра к своим комнатам. — Никогда бы не подумала, что Шарлю нравится музыка Сесиль Шаминад.
Щёки Кристины раскраснелись после долгой прогулки, придавая девушке пьяный, восторженный вид.
В коридоре раздались шаги. Через секунду из-за угла коридора вынырнул человек в шляпе Робина Гуда. В нем девушки узнали того самого типа, чье присутствие на утренней репетиции косвенно сказалось на уходе Карлотты Гуидичелли.
— Вам в такое время положено спать! — заявил Жак Шарпенье, проходя мимо девушек.
Мэг состряпала смешную рожицу за его спиной.
Глаза Кристины лукаво заблестели. Мэг хорошо знала этот блеск: Кристина опять что-то замышляла.
— Месье Шарпенье, постойте! — окликнула мужчину Кристина.
Жак Шарпенье остановился и сдвинул брови, внимательно разглядывая девушку.
Кристина подлетела к нему и, схватив за руку, начала полушёпотом лепетать:
— Месье Шарпенье, не знаю, насколько ценной для вас будет эта информация, но я догадываюсь, кем может быть ваш призрак…
Жак Шарпенье встрепенулся.
— И кто же?
Кристина демонстративно огляделась по сторонам, будто бы удостоверяясь, что их никто не подслушивает.
— Это Жозеф Бюке, — таинственным полушёпотом сказала Кристина. — Подумайте, кто ещё в поздний час бродит по колосникам? Кто лучше всех знает все входы и выходы в театре? Кто тайно подглядывает за танцовщицами в гримерках?..
Жак Шарпенье кивнул, осмысляя полученную информацию.
— Благодарю вас, — коротко кивнул мужчина, и скрылся во тьме коридора.
В эту ночь Мэг Жири не могла заснуть. Нет, причиной тому служило не красивое загорелое лицо Шарля.
Мэг думала о Кристине, или, точнее — о своей бабушке Клариссе. Бабушка Кларисса была кумиром детства Мэг. До тех пор, пока не её не втянули в какую-то религиозную секту, и она не перестала быть бабушкой Клариссой. Началось все с того, что она начала ходить на бесконечные тайные собрания. Затем она начала везде таскать с собой какие-то странные книги, прятать по дому чётки, красть деньги Антуанетты и спускать их на пожертвования. Мэг помнила, как с каждым днём она становилась всё дальше и дальше от своей семьи, всё дальше и дальше от старой себя, постепенно превращаясь во что-то новое, жуткое, загипнотизированное.
Мэг вспоминала, как Кристина первый раз упомянула о своем учителе музыки.
«Мастер говорит, что у меня талант», говорила Кристина.
«Мастер?» Мэг тогда сильно удивилась.
«Он говорит, что я могу добиться невероятных высот, если буду слушаться его.»
Собственно говоря, именно тогда у Мэг перед глазами в первый раз пронеслась её бабушка Кларисса. Она тоже говорила, что «если будет слушаться Наставника», то её будут ждать душевная гармония и «блага внеземные».
Видимо, скептицизм Мэг испугал Кристину, и она старалась больше заводить при Мэг разговоров об «Ангеле Музыки» (одно название чего только стоит!).
Но Мэг знала: каждую ночь Кристина украдкой выходила из своей спальни, и босиком прокрадывалась в башню часовни, чтобы с кем-то там встретиться. Однажды Мэг украдкой проследила за ней, и после чего поклялась себе никогда этого больше не делать.
Кристина, которую Мэг там увидела, не имела ничего общего с Кристиной, которую Мэг знала. В точности, как бабушка Кларисса.
Кристина испытывала перед кем-то благоговейный ужас, страх, и что-то третье. Кажется, абсолютное обожание. В тот вечер, в часовне, она выглядела так, словно из её головы и рук начали расти невидимые нити, а кто-то сверху дёргал за них. Все её движения были неестественными; её голос, полный праведного страха и восхищения, казался чужим.
Мэг злилась на себя. За десять лет она так и не смогла разгадать эту тайну. Кристина не давала шанса подобраться к себе, а с тех пор, как Кристина открыла для себя сарказм, все разговоры на эту тему ловко переводились в шутку.
Но Мэг знала: происходит что-то неладное, и, может быть, даже опасное. Сегодня, Карлотта Гуидичелли чуть не осталась калекой, и Кристина прекрасно знала, что это случится.
В голове Мэг один за другим проносились образы. Бабушка Кларисса, засыпающая с Библией; маленькая Кристина в холодной, тёмной часовне; человек в чёрном плаще и маске, за которой — свиное рыло с горящими, красными глазами; Жак Шарпенье в широкополой шляпе, выхватывающий свою шпагу и поражающий насмерть это чудовище; звук падающего задника и крик Карлотты Гуидичелли. Мэг провалилась в сон.
***
Следующий день пронёсся со скоростью пушечного ядра Мюнхгаузена. Кристину таскали из стороны в сторону, как тряпичную куклу, заставляя её петь арии поочерёдно сначала перед Ришаром и Мушарменом, затем — перед всей оркестровой ямой, потом — перед какими-то знатными господами, которых труппе представили как «новых покровителей Оперы».
— Закрой рот, милая, — мягко сказала мадам Жири, проходя мимо сцены, когда среди «покровителей» Мэг увидела до боли знакомого светловолосого молодого человека. Интересно, Кристина его уже заметила? Хотела бы Мэг посмотреть на её красную физиономию.
Мэг видела, как всё то время, что Кристина репетировала на сцене, Рауль де Шаньи неотрывно смотрел на неё. Время от времени он опускал глаза в пол я едва заметно тряс головой, будто бы говоря себе: «Нет, нет. Забудь об этом», но потом снова поднимал на неё глаза и смотрел, смотрел, смотрел…
Потом Мэг увидела Жозефа Бюке. Он выглядел чернее тучи. Под глазом у него красовался фингал, и он всё время злобно косился на Жака Шарпенье, неизменно торчащего в зале, как ненужная декорация. Мэг хихикнула.
Это был обычный день. Ну, почти обычный.
Репетиция закончилась, и все разошлись. Мэг хотела было подбежать к Кристине и рассказать ей про Бюке, но Рауль де Шаньи опередил её. Мэг спряталась за помостом.
— Кристина? — казалось, Рауль сгрёб всю свою уверенность в кулак, чтобы это произнести.
— О, месье де Шаньи! — Кристина изобразила неумелый реверанс.
Рауль сел рядом с ней на край деревянной сцены.
— Всё-таки вы не узнали меня, — негромко сказал Рауль и печально улыбнулся.
Кристина очень удивленно посмотрела на него и присела рядом — но не слишком близко к нему.
— Когда-то очень давно, мой отец вёл торговые дела в Швеции, — сказал Рауль, глядя куда-то сквозь воздух. — Он брал нас с братом с собой. Швеция очень красива зимой.
До Кристины начало доходить. Мэг видела, как её лицо стремительно меняется.
— Рауль, неужели мы… — голос Кристины задрожал. — Простите меня, если я… Я почти ничего не помню из детства.
— Я думал, что может, моя фамилия заставит вас вспомнить, поэтому назвал её, — грустно усмехнулся Рауль.
Кристина придвинулась чуть ближе к нему. Ей было бесконечно стыдно за её поведение и язвительность в сторону Рауля вчера.
— Однажды на берегу я увидел, как порыв ветра унёс шарф девочки прямо в воду. Она выглядела такой расстроенной и постоянно повторяла: «это шарф друга моего отца, мне очень сильно попадет». Тогда я скинул ботинки и прыгнул за ним в воду. Помню, мне тогда сильно влетело от отца.
Кристина сидела, не смея пошевелиться, и слушала.
— Мы сидели на чердаке и читали страшные сказки с Севера, — вдруг тихо сказала Кристина. — Я помню это, но не помню вашего лица.
— Отец называл вас крошкой Лотти, — отозвался Рауль.
Мэг почувствовала, как в глазах защипало. Лёгкое настроение куда-то испарилось, и она тихо-тихо встала с помоста, и выскользнула из зала. Оказавшись в своей комнатке, Мэг поняла, что ей хочется плакать.
***
А потом случилось ещё кое-что. Ночью Мэг снова не могла заснуть, ворочаясь в своей постели. В темноте она услышала, как за перегородкой скрипнула кровать. Следом за ней скрипнула половица у входа, и затем — сама входная дверь.
Мэг знала, что это Кристина.
Мэг знала, что Кристина направляется в башню часовни.
Мэг знала, что следить за подругой — крайне низкий поступок.
Мэг не знала, что происходит.
Мэг очень хотела знать.
Мэг тихо выскользнула за дверь и тенью скользнула по стенам коридора. Миновав холл, Мэг вышла из здания через запасной ход. Мэг пересекла крошечный сквер и оказалась перед узкой лестницей, ведущей в старую каменную часовню.
Мэг увидела Кристину там, где и ожидала её увидеть. Сквозь щёлку в двери Мэг видела, что девушка стоит на коленях перед зажжённой масляной свечой. Её глаза были закрыты.
То, что случилось дальше, почти заставило сердце Мэг остановиться.
«
Держи глаза закрытыми», сказал чей-то голос.
Этот голос принадлежал мужчине. Мягкий, негромкий — и в то же время величественный и пугающий. Казалось, голос исходил из каменных стен; казалось, что стены сами
говорили.
— Да, Мастер, — отвечала Кристина, не открывая глаз.
Мэг поняла, что если останется у двери на секунду дольше, то просто сойдет с ума. Девушка вскочила на ноги и так же тихо, но стремительно быстро сбежала вниз по лестнице. Мэг снова почувствовала, что ей хочется плакать, и на этот раз не стала себя останавливать. Она всё же сошла с ума. Так же, как Кристина. Так же, как весь театр. Так же, как и весь мир.
***
Кристина закрыла глаза.
Перед её глазами пронеслась белая лошадь, за ней — фонтан из разноцветных брызг. Лошадь пытаются поймать люди, облачённые в железные латы. Воины мечут в коня копья, но они двигаются неестественно медленно, как будто их движениям что-то мешает.
—
Держи глаза закрытыми, — сказал чей-то голос.
— Да, Мастер, — ответила Кристина.
Девушка снова всмотрелась в картинку из своей головы. Конь отдалялся, брызги из-под его копыт превратились в огонь. Стрелы и копья так и продолжали лететь мимо него. Вдруг посреди толпы появилась фигура в чёрном плаще, и лёгким движением набросила на шею коня лассо. Конь валится с ног, и сливается вместе с толпой и огненными брызгами.
—
Смотри на свечу, — Голос раздался из стены справа от Кристины.
Кристина продолжала смотреть на пламя свечи сквозь сомкнутые веки.
Очертания коня, воинов и чёрной фигуры стали почти неразличимыми.
—
Ты отлично показала себя сегодня, — теперь Голос исходил уже из левой стены. —
Твоё пение было восхитительным.
— Ваши слова — радость для моих ушей, Мастер.
Кристина продолжала держать глаза закрытыми. Над крышей часовни раздался крик то ли гатарки, то ли ворона.
—
Тебе предстоит ещё многое, — прошелестел голос. Кристине показалось, что она чувствует его на своей коже. —
Впереди огромный путь.
— Я готова следовать за тобой куда угодно, Мастер, — ответила Кристина.
Сквозь закрытые веки Кристина видела, как пламя свечи то разрастается, то снова становится крошечным.
—
Что ты видишь, Кристина? — спросил голос.
— Если честно, ерунду какую-то, — Кристина вскочила на ноги и открыла глаза.
Из стен раздался раздосадованный вздох. Кристина весело хихикнула.
— Mále, mále! * — задорно крикнула девушка. — Пробуй ещё раз, «Мастер».
— Если бы ты представляла себе всё так, как я тебе велел…
— Зря тратишь время на литературу о пиротехнике, «Мастер». Или ты решил из Учителя Музыки переквалифицироваться в фокусника?
— Что ты увидела, Кристина? — на этот раз Голос исходил откуда-то из потолка.
— Расскажу, если расскажешь, как у тебя получается говорить из всех стен сразу.
— Честный обмен, — согласился Голос. — Но сегодня я не смогу рассказать тебе.
— Твой выбор, — пожала плечами Кристина и запрыгнула на узкий каменный подоконник.
— Слезь оттуда немедленно! — возмутился голос.
— Поймаешь, если я случайно грохнусь вниз? Ой, какой ветер сильный…
Из стен раздалось шипение, и Кристина всё-таки спрыгнула на пол.
— Ладно, ладно, прости.
Кристина пропрыгала несколько шагов на одной ноге.
— Как дела? — вдруг спросила девушка.
— Что? — раздалось из стен.
— Ну… Мы же закончили играть в «Мастера» и его протеже, так что теперь я просто интересуюсь, как у тебя дела. Или мне продолжить?
Кристина снова грохнулась на колени, закрыв глаза и сложив руки перед грудью, как во время молитвы:
— Мой Ангел Музыки, что прикажете делать дальше?..
— Какое притворство, — вздохнул голос.
Кристина снова хихикнула.
— Мадам Вильнёв была бы просто в восторге.
— Ты слишком любишь играть в безумие, Кристина, — укоризненно сказал Голос.
— А что поделать? Не я себе такое амплуа намалевала, — пожала плечами девушка. — И о моём истинном безумии знаешь только ты.
— Только я, — эхом ответил голос.
— Я вдруг подумала… — внезапно серьёзным голосом сказала Кристина. — Когда люди обращаются к Богу, они всегда что-то у него просят, жалуются на свои проблемы, но никто никогда не спрашивает о
его проблемах. Ты когда-нибудь спрашивал у Бога, как у него дела?
— Я не верю в Бога, — ответил Голос.
— Ангел, не верящий в Бога это что-то вроде еврея, не верящего в Енному?
— И когда я только позволил тебе так с собой разговаривать? — холодно осведомился Голос.
— Это было дивное морозное утро, кажется, мне было десять… — воодушевилась Кристина.
Повисла пауза. Кристина не испытывала неловкости. Это была хорошая, добрая пауза. Ей казалось, что она может сидеть часами, прислонившись к безмолвной стене, и они с Голосом будут по-прежнему слышать и понимать друг друга.
— Кем был тот молодой человек, с которым ты вчера познакомилась? — вдруг спросил Голос.
Кристина вздрогнула: от неожиданности вопроса или от резко переменившейся интонации Голоса, она не могла сказать точно.
— Старый друг детства, — честно ответила девушка. — Я его даже не помнила.
Кристина почувствовала лёгкую грусть, вспомнив печальную улыбку Рауля.
— Но ты не рассказала про него мне, — не спросил Голос. — Почему?
Кристина взяла себя в руки.
— А вас это касается, сеньор Всё-хочу-знать?
Повисла пауза. Это была другая пауза, и Кристина сразу это почувствовала. Стены онемели. Сквозящий сквозь щели ветер стал ещё холоднее.
Кристина обеспокоенно огляделась по сторонам.
— Ангел? — в голосе девушки не осталось ни намека на задорное настроение, с которым она подначивала своего невидимого собеседника несколько мгновений назад.
Нет ответа.
— Ангел, пожалуйста, вернись. Ты же знаешь, у меня нет никого дороже тебя.
Нет ответа. Кристина почувствовала ком, подступающий к горлу.
— Прошу тебя, не уходи.
Нет ответа.
Оставалось последнее. Кристина вскочила на ноги, и изобразила, как выхватывает из-за пояса воображаемую шпагу.
— Макбет, не с места, адский пёс! — провозгласила девушка, направляя шпагу на стену.
Предательские слёзы навернулись на глаза. Макбет, прими мой вызов. Прими мой вызов, Макбет.
За стеной кто-то устало усмехнулся.
— Из всех людей тебя лишь избегал я, — раздалось из-за стены.
Ступай. Мой дух уже отягощен
Твоею кровью.**
Из груди Кристины вырвался вздох облегчения. Девушка уверенно вскочила на ноги и рассекла воображаемой шпагой настоящий воздух.
— Слов нет у меня, — воскликнула девушка, смахивая слёзы.
Язык — мой меч. Кровавый негодяй!
— Ты теряешь время, — устало отвечал голос.
Скорей бы ты неразделимый воздух
Рассек мечом, чем ранил бы меня.
— Так сдайся, трус,
Живи на диво и позор вселенной.
Как чудище редчайшее ты будешь
Сидеть за загородкой; там напишем:
«Показывают здесь тирана».
— Ты пропустила несколько абзацев, — заметил голос.
— Не исчезай больше, — Кристина почувствовала, что слёзы все-таки катятся по её щекам. — Никогда больше не исчезай.
— Я не исчезну, — пообещал голос.
