***
Месье ДюБуа рассматривал Ришара и Мушармена с таким видом, будто бы их физиономии были развешены по улицам Парижа с надписью «Разыскивается». Впрочем, Ришар и Мушармен не были слишком возмущены таким приёмом: они оба прекрасно помнили, как в начале сами подозревали друг друга в происходящем безумии, и как один раз дело даже почти дошло до драки. Месье ДюБуа был такой же известной личностью, как и погибший месье Шарпенье, только с той разницей, что Лоран ДюБуа специализировался в поимке не призраков и полтергейстов, а настоящих преступников: сотни убийц и разбойников в тюрьмах Парижа своим задержанием были обязаны ему. — Есть хоть кто-нибудь, кто его видел? — наконец спросил месье ДюБуа, выслушав подробный рассказ директоров. — Покойный Жозеф Бюке, наш бывший техник, — кивнул Ришар. — И, предположительно, мадам Жири, мастер по хореографии. Но она никогда этого не подтвердит. — И новая прима театра, — хмуро вставил Мушармен. Месье ДюБуа перевёл взгляд на Мушармена. Если бы Ришар мог незаметно наступить на ногу Мушармену, он бы это сделал. — Арман, не факт, что мадемуазель Даае видела Призрака Оперы, — многозначительно процедил сквозь зубы Ришар. На его лице явственно читалась: «Еще одно слово этому любезному представителю порядка, и мы останемся без примы». — Фирмен, при всём уважении, — Мушармен сверлил глазами свои ботинки. — После того, как Кристина вчера… — Арман, вы совершенно правы! — воскликнул Ришар так громко, что сидящие в креслах Мушармен и ДюБуа невольно вздрогнули. — Конечно, Кристина Даае видела Призрака. Помните, как она однажды пришла с синяком на пол лица? Месье ДюБуа заинтересованно вытянулся. Мушармен смотрел на коллегу, словно тот совсем спятил. Но Фирмен Ришар не спятил, а просто (в отличии от Мушармена) умел думать наперёд. Он знал, что стоило Мушармену закончить свою фразу про «вчера», им придётся передать месье ДюБуа безумный монолог Кристины про «его оперу». А это будет значить, что, если начнётся расследование, оперу наверняка запретят ставить. Ришар не мог позволить этому случиться. Поэтому, конечно, пускай Кристина видела Призрака Оперы. Если выбирать между одной примой и целой оперой — ну, выбор очевиден. — Будет интересно послушать, что скажет мадемуазель Даае, — произнёс ДюБуа. Его пристальный взгляд не сходил с лиц директоров, как будто концом его фразы должно было быть: «Посмотрим, не укажет ли Кристина Даае на кого-то из вас». — Мы распорядимся, чтобы ее привели, — энергично кивнул Ришар. — Не стоит, — флегматично отозвался месье ДюБуа. — Пожалуйста, не затрудняйте себя. Мы останемся здесь, и подождем, когда Кристину пригласят сюда. Тревор, — ДюБуа кивнул своему помощнику. — Пожалуйста, пригласите Кристину Даае в кабинет директоров. — Месье ДюБуа, при всём уважении… — Мушармен начал со своей коронной фразы. — Возможно, что Кристина Даае всё еще не оправилась после вчерашнего… — Точнее, после того, как она своими глазами увидела тело Жозефа Бюке, — поспешил поправить коллегу Ришар, старательно избегая темы со вчерашней истерикой Кристины. Месье ДюБуа оглядел их с холодным ликованием, словно он только что нашёл подтверждение какой-то своей теории. — Вот и спросим у нее, — мягко улыбнулся он. Через четверть часа двери кабинета снова открылись, и в кабинет вошли Тревор и девушка в длинными золотистыми волосами. — Месье Ришар, месье Мушармен, прошу вас, простите меня, — Кристина с порога кинулась к директорам. — Вчера я была не в себе… — Не стоит, дитя мое, — месье ДюБуа быстро поднялся с кресла, преграждая девушке путь. Кристина непонимающе на него уставилась. — Присаживайтесь, — ДюБуа жестом указал ей на свободное кресло, и Кристина послушно села. — Меня зовут Лоран ДюБуа, я являюсь шефом парижской полиции. В моём присутствии, вы можете никого не бояться. ДюБуа мельком взглянул на Ришара и Мушармена. Кристина кивнула. Месье ДюБуа внушал ей чувство доверия. — Прошу вас, говорите беззастенчиво и открыто, — мягко произнес ДюБуа. — Ваши слова могут сильно помочь следствию. У меня есть информация, что вы якобы знаете, кто этот Призрак Оперы, о котором все говорят. Это так? Кристина утвердительно кивнула. — По словам погибшего месье Бюке, этот Призрак — некая сверхсущность, почти мифическое существо, наделённое сверхъестественными силами. Это так? — Нет, месье, — ответила Кристина. — Это человек. Глаза Лорана ДюБуа победно блеснули. — Когда вы в первый раз его увидели, Кристина? Девушка рассматривала узор на персидском ковре. — Он спас меня от Жозефа Бюке, — сказала Кристина. — Несколько месяцев назад он напал на меня в тёмном зале. Он схватил меня и хотел… — Да, я понял, — перебил её ДюБуа, стараясь избежать возможного конфуза. — Что случилось потом? — Его схватили чьи-то руки. Я сразу поняла, что это был он. — Вы рассмотрели его? — Нет, месье. Было очень темно. Он хотел сбросить Бюке с колосников. — Но он этого не сделал? — Нет, месье. Я попросила его пощадить Бюке, и он просто ушел. Исчез. ДюБуа задумчиво кивнул. Все шло более, чем удачно: Кристина охотно шла ему навстречу и выкладывала всё, как есть. Для специальности Лорана ДюБуа, это было большой редкостью и несомненным везением. — Что было дальше? — На следующую ночь, я снова его увидела, — Кристина тактично умолчала о том, что она сама пришла в тёмный зал. — Я увидела человека в чёрном плаще. Его лицо наполовину закрывала маска. Месье ДюБуа снова почувствовал прилив энтузиазма внутри. Он флегматично повернулся к директорам и замахал рукой вокруг себя: — Месье, вы не находите, что тут стало слишком жарко? — Весьма, — сдавленно отозвался Ришар, не понимая, к чему тот клонит. — Вы сблизились с Призраком? — ДюБуа снова обратился к Кристине. — Да, месье, — отозвалась Кристина. — Он в конце концов снял свою маску? — голос месье ДюБуа дрогнул от нетерпения. Ещё немного, и рыба сама попадется в сети, и в его копилку с триумфальным звоном упадёт еще одно выигранное дело. — Да, месье, — тихо ответила Кристина. — И кого же под ней вы увидели? — вопрошал ДюБуа, уже не пытаясь скрыть своего азарта. — Сильно деформированное лицо, — сказала Кристина. — В смысле, изуродованное лицо? — В смысле, сильно деформированное лицо, — холодно повторила девушка. ДюБуа выглядел так, будто его обдали ледяным душем. Казалось, что в один момент он потерял интерес не только к Кристине Даае, но и к самой жизни. — То есть этот человек не был знаком вам? — в вопросе ДюБуа отчётливо прозвучала угасающая надежда. — Нет, месье. Я видела его впер… Кристина осеклась и посмотрела на ДюБуа так, словно в первый раз видит его. — Кристина? — Я видела его впервые, — прошептала девушка. ДюБуа тряхнул головой. В комнате и правда становилось слишком жарко. — Этот персонаж наломал тут дров, — задумчиво произнёс ДюБуа, обращаясь скорее к директорам, чем к Кристине. Ришар и Мушармен ликующе переглянулись: наконец-то они чувствовали, что к ним относятся как к свидетелям, а не как к потенциальным подозреваемым. — Ещё как, — энергично тряхнул головой Ришар. — Наша жизнь превратилась в сущий ад… — А вы бы помолчали, Фирмен Ришар, — всё так же флегматично остановил его ДюБуа. Ришар замер в кресле с видом провинившегося школьника. — В недрах вашего театра орудует хладнокровный психопат, а вы потрудились поделиться деталями с полицией только после того, как округ обязал меня явиться сюда и выяснить, что за чертовщина тут происходит? Ришар открыл рот, чтобы возразить, но его прервали. — Вы неправы, месье, — послышался голос Кристины. — Это очень талантливый человек. Все трое уставились на неё. — И в чём же проявляется его талант? — с наигранной терпеливостью поинтересовался ДюБуа. — Ах, точно. Как же я мог забыть. Действительно — убить двоих человек и ни разу не быть пойманным. Какой талант! ДюБуа впился взглядом в лицо Кристины, которое белело с каждой секундой, что он говорил. — А с каким изяществом была затянута петля на шее месье Жозефа Бюке — настоящий профессионализм… Руки Кристины вцепились в подлокотники кресел. Ей казалось, что она сейчас упадёт в обморок. Перед её глазами пронеслось лицо Жозефа Бюке: с глазами, вылезшими из орбит, отрытым ртом и ввалившимся языком. — Или месье Жак Шарпенье, чьи кости были вывернуты и переломаны так, что его даже родная мать узнала с трудом? — Пожалуйста, не нужно, — прошептала Кристина. ДюБуа замолчал. Во всем его молчании чувствовалось скрытое самодовольствие. В этот момент Ришар и Мушармен поняли, что Лоран ДюБуа является настоящим профессионалом своего дела: помимо того, что он был отличным сыщиком, месье ДюБуа так же являлся отменным психологом. — Полагаю, вы знаете, где скрывается Призрак? — резко спросил ДюБуа. — В недрах театра, за сотни метров под ним, — отозвалась Кристина. ДюБуа снова напрягся всем телом, помятуя, что предыдущим жандармам так и не удалось найти убежище Призрака, сколько бы они не блуждали по бесконечным коридорам и тоннелям. — И вы знаете, как туда попасть? Кристина снова подняла на него глаза. — Нет, месье. ДюБуа приподнялся в кресле. Он знал, что Кристина лжёт, и Кристина знала, что он знал, что она лжёт. В воздухе повисло немое противостояние между двумя фигурами: одна прикрывается щитом своей слабости и испуга, вторая скована кандалами служебного положения и закона. — Вы уверены? — Да, месье. Виконт де Шаньи трижды вымыл руки с мылом. Этот месье ДюБуа ему сразу не понравился: Рауля приводило в бешенство одно воспоминание о том, с каким снисхождением тот к нему обращался. Кто он вообще такой, чтобы допрашивать его, виконта из рода де Шаньи? Рауль про себя усмехнулся: теперь он понял, что Кристина имела ввиду, когда шутила о его высокомерии. Раулю пришлось рассказать шефу ДюБуа о своей дуэли с Призраком на кладбище у памятника Святого Густаафа. «А вы не додумывались ткнуть своей шпагой куда-нибудь ещё, кроме его плеча?», с паскудной ухмылочкой спрашивал месье ДюБуа. Рауль снова почувствовал прилив глухой ярости. Конечно, посмотрел бы я на двадцатиоднолетнего вас, пытающегося противостоять опытному мистическому фехтовальщику, который шпагой владеет лучше, чем грёбаный Д’Артаньян, подумал Рауль. Если он в таком тоне допрашивал его, виконта, то как же он обращался с Кристиной? Подозревал ли он её в сообщничестве? Запугивал ли её? Угрожал ли ей? Но всё это — его личная гордость, которой пришлось наступить на горло, чувство досады от того, что он всё-таки ранил Призрака не в грудь и не в честном бою, а в злополучное плечо и со спины — всё это померкло на фоне того, что он услышал от Кристины Даае, когда та появилась в тёмном коридоре. — Кристина, почему ты не сказала шефу ДюБуа, что знаешь, как попасть в подземелье? Рауль схватил Кристину за плечи и начал бешено трясти. — Это могут приравнять к соучастию, Кристина! В свете газовых ламп, виконт заметил странное свечение вокруг её глаз. Она выглядела так беззащитно, почти жалко, что Рауль отпустил её плечи и отпрянул, в ужасе глядя на свои руки, словно не веря, что они были на такое способны. — Почему, Кристина? — тихим, уже совершенно другим голосом спросил виконт. Кристина закусила губы. Рауль пристально всмотрелся в её лицо: то было не свечение, и не дым. В её глазах стояли слёзы. — Я столько ломал над этим голову, — сказал Рауль, отступая от неё на несколько шагов. — Почему ты заступилась за этого человека тогда, когда я его ранил там, на кладбище? Я все время думал, что это я плохой. Кристина затрясла головой: — Нет, Рауль. Ты хороший. Ты не виноват. — Тогда почему ты не хочешь закончить всё сейчас? — выкрикнул Рауль. — Одно слово Лорану ДюБуа, и всё закончится. Весь этот ужас закончится. Почему ты не хочешь этого, Кристина? Кристина не могла ответить. Рауль знал, что уже не сможет убедить её действовать правильно. Не мог заставить её пойти к Лорану ДюБуа и выдать убежище Призрака. Казалось, Кристина была готова умереть на месте, но не отступать от того, что она уже для себя решила. Виконт кивнул. — Тогда хотя бы объясни, почему, — тихо попросил Рауль. — Почему? Кристина покачала головой. Ей было бесконечно жаль Рауля — замечательного, доброго Рауля, который всегда был рядом с ней. Он ничего не понимал, хотя кто, как не он, заслуживал знать всё? Больше всего на свете Кристине хотелось рассказать ему обо всём. Рассказать, как в ту ночь она оказалась в подземелье, и застала Призрака там, раненного, выкрикивающего ужасные ругательства в лихорадочном бреду; как ей пришлось разорвать его рубашку, чтобы обработать рану; как на его груди и руках она увидела ужасные застарелые рубцы и ожоги; как в ужасе закрыла рот рукой, стараясь сдержать слёзы. Как его рука пыталась коснуться её лица, чтобы убедиться, что она настоящая; как на его запястье она увидела глубокие шрамы от металлических наручников. — Тебе его жаль, да? — догадался Рауль. — У его поступков нет оправданий, Кристина. Могу догадаться, что у этого человека была непростая жизнь. Но и у меня тоже, Кристина! Газовый свет дрогнул на распаленном лицо виконта. — Мой брат Филипп упал с утеса на моих глазах, когда мне было четырнадцать. Я видел, как его тело разлетелось об скалы. И я… Впрочем, кому это интересно! Рауль дёрнулся в сторону двери, но рука Кристины мягко остановила его. — Рауль… Кристина не знала об этом. Кристина по-своему любила Рауля, но никогда не жалела его — потому, что он никогда не давал поводов для жалости. Их лица оказались в дюйме друг о друга, и Кристина могла чувствовать его немую, беззвучную боль. — Подумай, того ли человека ты жалеешь, — тихо произнес виконт. — Ты знаешь, к чему нас всех может привести твоя жалость? — Рауль… — снова прошептала Кристина. — Не нужно, — отрезал виконт. — Подумай, уместно ли твоё милосердие сейчас.***
Кристина смотрела, как его сильные руки опускались на клавиши. — В детстве я однажды услышала одну мелодию, — вдруг сказала Кристина. — В мой город приезжали английские артисты, и один из них наигрывал её на флейте. Я столько раз пыталась узнать, что это за мелодия, но никто не знал. Даже мой отец, а ведь он сам бы музыкантом. Призрак замер над своим фортепьяно. — Напой её, — попросил мужчина. Кристина попыталась взять несколько первых нот. Выходило паршиво: ей казалось, что это совсем не похоже на то, что она слышала много лет назад. Призрак коснулся клавиш и попытался повторить мотив. — Так? — Почти, — кивнула Кристина. — Второй такт немного другой… Она снова напела мелодию. Призрак опустил на клавиши вторую руку, и из инструмента полилась мелодия: тихая, медленная, немного печальная. Кристина была готова завизжать от восторга: это был именно тот самый мотив из её детства. Конечно, аранжировка, только что на слух подобранная Призраком сильно отличалась от той, что она слышала, но это была та самая песня, которую Кристина уже и не рассчитывала когда-нибудь услышать ещё раз. — Это «Ярмарка Скарборо», — сказал Призрак, отрываясь от клавиш. — Старый кельтский мотив. Мужчина обернулся к Кристине. — Только не реви, — он увидел, что Кристина застыла за его спиной с глазами, полными слёз. — Прости, — прошептала Кристина. — Просто эта музыка что-то делает со мной. Кристина знала, что это не музыка. Она смотрела на его лицо, наполовину закрытое маской, словно он и правда находился здесь, в нескольких футах от неё, как и раньше. И сегодня она в очередной раз спустится в темный актовый зал, и протянет руку темноте, и снова окажется в удивительной подземной пещере, и он снова будет играть для нее на фортепьяно. — Это красивая мелодия, — согласился Призрак. — Но разве она стоит того, чтобы лить над ней слезы? Кристина затрясла головой. — Или тебя беспокоит что-то ещё? — догадался он. Кристина больше не могла сдерживать слёз, и позволила им катиться по своим щекам. — Я предам тебя, — тихо сказала девушка. К её изумлению, Призрак ничуть не удивился. — Хорошо, — просто ответил он. — Ты не понимаешь! — воскликнула Кристина. — Я расскажу Лорану ДюБуа, как до тебя добраться. — Хорошо? — он непонимающе посмотрел на неё, словно не понимал, чего ещё она желает от него услышать. — Скажи мне, чтобы я этого не делала! — взмолилась Кристина. — Разубеди меня. Заставь меня. Мужчина пожал плечами. — Это твой выбор, Кристина, и я не могу осуждать тебя. Только, прошу тебя, исполни свою партию в моей опере. Кристина кивнула. — Как твоё плечо? — Я не знаю, — отозвался мужчина. — Мы ведь в твоём сне. Я плохо понимаю, что там происходит с реальным Призраком в реальной реальности. Кристина улыбнулась сквозь слёзы этой тавтологии. — Я буду выступать, — сказала Кристина. — Последний раз в жизни.