***
«Только в Ла Пойнт: «Мертвец на премьере: Ужасающие подробности жуткого происшествия в «Опера Популер»!» «Пятеро были раздавлены люстрой на премьере в «Опера Популер». Что же произошло?» «Сказка Эдгара По или реальность?! Ад и хаос в театре «Опера Популер». «Что же напишут в заголовках?» — Где Убальдо Пьянджи? — Это конец. Можно закрывать театр. — Его и без нас закроют. — Где Убальдо Пьянджи?! — Замолчите все! Рауль де Шаньи хлопнул рукой по столу, и все уставились на него. — Не смейте указывать мне, — прошипела Карлотта Гуидичелли. — Не смейте указывать никому здесь. У вас нет на это права. — Что вы предлагаете, виконт? — Мушармен обратился к Раулю. — Что мы должны сделать на этот раз? Рауль не знал, что ответить. Внезапно, вся ответственность за ужасающее происшествие легла на его плечи, и люди смотрели на него, что на того Данко, несущего в руке свое светоносное сердце. — Всё кончено, виконт, — покачал головой Ришар. Рауль постарался собрать остатки воли в кулак. — Он всё ещё в театре, — вкрадчиво произнес виконт. — Ещё ничего не кончено. Ришар нервно сглотнул, а Карлотта Гуидичелли кинулась к Раулю, словно тот был Мессией, явившимся спасти их. — Пьянджи пропал, — восклицала бывшая прима. — Он пропал. — Успокойтесь, Карлотта, — отозвался Рауль. — Я более чем уверен, что он просто сбежал куда подальше во всей этой суматохе… Лоран ДюБуа за всё это время не произнёс ни слова. Всё произошедшее он считал личным поражением: ведь именно он был назначен округом для того, чтобы защитить «Опера Популер», и он даже с этим не справился, не говоря уже о том, чтобы изловить и отдать под трибунал психопата, именующего себя «Призраком Оперы». — Что вы скажете, месье ДюБуа? — Рауль обратился к нему. — Я не знаю, с чем я имею дело, — отозвался ДюБуа глухим, совершенно не своим голосом. — Этот человек — сущий дьявол, и если я… Рауль затряс головой: — Я не об этом! — его начинало злить то, что никто, кроме него, не был в состоянии мыслить трезво. — Как? Как он умудрился привезти останки отца Кристины из Швеции в Париж? Как же таможенный досмотр? — Так то был отец мадемуазель Даае? — ахнул Мушармен. Ришар подскочил к нему и сунул ему под нос газету: — В «Ла Пойнт» об этом даже написали, Арман. — Святая Мария, — Мушармен обрушился в своё кресло. — Моим людям выдано лучшее снаряжение, — сказал месье ДюБуа. — Лучшие мушкетоны, новейшие флинтлоки… Лоран ДюБуа замолчал. Входная дверь просторного кабинета директоров скрипнула, и все присутствующие обратили к ней свои взгляды. В кабинет вошла Кристина. — Кристина! — Рауль кинулся к девушке, но та словно не заметила его. — Вы убьёте его? — Кристина обратилась к месье ДюБуа. Тот замешкался. Он помнил, чего Кристине Даае стоило выдать ему убежище Призрака несколько дней назад, и не был уверен, стоит ли ей знать подробности его плана. — Возможно. — О нет, месье ДюБуа, вы ошибаетесь, — Кристина качнулась в его сторону, словно ей было тяжело сохранять равновесие. — Его невозможно убить. Он — Призрак. Он — голос. Его невозможно убить. В комнате повисло напряженное молчание: очевидно, для многих это стало последней каплей. Видеть, как Кристина за одну ночь окончательно лишилась рассудка — такое зрелище было не для слабонервных. — Кристина, пойдем, — Рауль мягко взял её за плечи и повел к выходу. — Рауль, но почему ты не скажешь им? — она удивленно посмотрела на виконта. — Ты же дрался с ним. Скажи им, что его невозможно убить… Когда Рауль и Кристина скрылись за дверью, Мушармен расправил плечи и сверкнул орлиным взглядом в сторону мадам Жири. — Антуанетта, а вы-то почему молчите? Женщина встрепенулась. — О чем он? — быстро спросила Мэг. — Мама, о чём он? Лицо Антуанетты Жири менялось на глазах, и следом за ним — лицо Мэг. Светловолосая девушка в ужасе отшатнулась от матери, словно внезапно перестала её узнавать. — Кем был тот человек в твоей комнате две недели назад? Тот, которому ты обрабатывала рану? Мадам Жири замотала головой. — Я ненавижу тебя… — в ужасе прошептала Мэг. — Ты помогала ему. Ты помогала ему! Все в комнате смотрели на мадам Жири, словно ожидая, что сейчас она непременно что-нибудь скажет в свою защиту, и это недоразумение разрешится. Но мадам Жири продолжала молчать, поверженно опустив голову. — Антуанетта Жири, вы арестованы за сообщничество в преступлении, — наконец произнёс Лоран ДюБуа. — Вы имеете право хранить молчание, все что вы скажете, может быть использовано в суде против вас… Мадам Жири кивнула, так и не подняв взгляда. — Это фарс, — вдруг подал голос Ришар. — Может, сначала поймаете Призрака, а потом уже будете проводить аресты? Мадам Жири в первый раз за всё время подняла испуганные глаза на директора. Неужели за неё вступился Фирмен Ришар, самой большой мечтой которого было вышвырнуть её из театра, о чём он ей постоянно напоминал? — Мадам Жири очевидно входит в тот узкий круг людей, которых Призрак любит, — со своего кресла встал и Мушармен. — Как мы знаем на примере Кристины Даае, именно эти люди страдают больше всего. Вам не приходило в голову, что Антуанетту могли запугать, месье ДюБуа? Мадам Жири не верила своим ушам. Оба директора, в недавнем прошлом уволивших её, сейчас встали на её сторону, словно отстоять её свободу было для них делом чести. — К тому же, арест мадам Жири может разозлить его, — добавил Ришар. — В прошлый раз, когда мы уволили Антуанетту, он спалил деревянную пристройку у часовни. Месье ДюБуа огляделся по сторонам, словно стараясь отыскать поддержку хоть в чьём-то взгляде, но все уставились на него с нескрываемым осуждением, и ему пришлось сдаться. — Ну ладно, ладно. Но потом мы к этому вернёмся. Мадам Жири с облегчением выдохнула. — Я думал, что любезно выходила Призрака после ранения, нанесенного ему виконтом, Кристина Даае, — месье ДюБуа сдвинул брови. — Разве нет? — Месье, Кристина действительно пыталась ему помочь, — мадам Жири в первый раз подала голос. — Но в итоге, она его чуть не убила. Карлотта сдавленно хихикнула, и мадам Жири сверкнула орлиным взглядом с её сторону. — Это как? — поинтересовался ДюБуа. — Очень просто, — охотно объясняла мадам Жири. — Не все знают, что карболовую кислоту следует разбавлять водой. Её концентрация может привести к сильным ожогам. Кажется, Кристина вылила ему в рану половину пузырька… — И вы любезно помогли Призраку исправить положение? — с нарочитой терпеливостью вопрошал ДюБуа. — Ну, мы теперь все понимаем, почему он после этого повесил Бюке, да? — раздался задорный голос бывшей примы. — Карлотта! — рявкнул Мушармен.***
[Entr'acte] На сырую землю падал мягкий белый пух. — Как будто зима, — заметил клоун в смешной шапочке. — Похоже на снег, — согласился второй клоун. Откуда-то раздавалась грустная, низкая саксофонная мелодия. — Кристина Даае снова пришла к памятнику Святого Густаафа, — сообщил первый клоун. — А Рауль де Шаньи снова украдкой следит за ней. Боится оставить её одну. — Как всегда, ничего нового. — Даже смотреть скучно. Первый клоун толкнул второго локтем в бок. — Настоящее представление было вчера. Имей совесть. Низкая мелодия зазвучала ближе, и вскоре на пустыре появился третий клоун с баритон-саксофоном в руках. Рауль наблюдал, как Кристина опускается на колени перед памятником Святого Густаафа. Пух падал на землю рядом с ней, на её золотистые волосы, на её плечи. Её фигурка застыла с руками, сложенными перед грудью, а её губы что-то шептали. Она молится — это хорошо, подумал Рауль. Она совсем одна. Это — плохо. Рауль смотрел, как шевелятся её розовые губы, и пытался прочитать по ним, о чём она просит Всевышнего на этот раз. Рауль всмотрелся ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. Сомнений не было: блаженно закрыв глаза, Кристина беспрестанно повторяла: «Мастер, мастер, мастер.» Рауль вскочил на ноги и бросился к ней, уже не опасаясь за то, что она рассердится, узнав, что он все это время следил за ней. — Рауль? — Кристина удивлённо подняла на него глаза. — Как хорошо, что ты здесь. — С кем ты говорила? — бесцеремонно потребовал виконт. — Ты его не знаешь, — Кристина едва заметно улыбнулась. — И он всё равно мне не отвечает. Рауль не понимал. — С кем ты говорила, Кристина? — С моим учителем музыки, — безмятежно ответила девушка. — Рауль, что это за странная музыка? Ты слышишь? Рауль прислушался: никакой музыки и в помине не было слышно. — Когда я была маленькой, отец говорил, что пошлёт ко мне Ангела Музыки, — продолжала Кристина. — И он сдержал своё обещание… Рауль схватил Кристину за плечи. — Кристина, твой Ангел музыки — это сумасшедший психопат, это чёртов Призрак Оперы. Мы же давно это выяснили, — виконт вглядывался в лицо Кристины. — Что ты такое говоришь? — изумилась девушка. — Рауль, вы не в себе. Да что это за музыка?.. Кристина закрыла уши руками. — Здесь нет никакой музыки, Кристина, — сквозь зубы процедил виконт. — Похоже на саксофон, — задумчиво произнесла Кристина. Рауль схватил девушку за руку, сжимая её ладонь в своих руках. — Кристина, Ангела Музыки не существует. Он был выдумкой Призрака Оперы, чтобы поймать тебя в свои жуткие сети… Кристина опустилась на колени и заглянула за памятник. Трое клоунов опешили, и тот, который был с саксофоном, даже перестал играть. — Вы кто такие? — Кристина протянула к ним руку. — И что нам делать? — маленький клоун застыл, словно перед ним только что лопнуло окно террариума, и из него выползла гадюка. — Не шевелись и не показывай ей, что мы в смятении, — почти не шевеля губами отозвался второй клоун. — С кем ты говоришь, Кристина? Рауль тоже заглянул за памятник. — Рауль, да вот же, — Кристина указала на клоунов. — А вот и саксофон… — Здесь никого нет, Кристина. — Послушала бы ты его, Кристина, — посоветовал один из клоунов, и второй тут же толкнул его локтем в бок. Виконт поднялся с земли и выпрямился.***
Гастон поднял с земли камешек и со всей силы запульнул его в стену. — Разбойник! — раздался крик мадам Амандин, и Гастон поспешил покинуть место преступления. Его внимание привлекла фигурка, сидящая на скамеечке в сквере. Мэг Жири сильно изменилась за последние дни: она почти не смеялась, под её глазами образовались темно-фиолетовые круги, и даже из-под пышного платья виднелись торчащие кости. Увидев Гастона, Мэг нервно спрятала в карман что-то, что до этого теребила в руках. — Мне очень жаль насчёт Антуанетты, — сходу выпалил Гастон, словно заранее заготовил пламенную речь. Мэг недовольно на него покосилась, и он заметил, что её тушь растеклась вокруг глаз: она плакала. Забыв обо всех правилах приличия, Гастон схватил её за руку. — Мэг, прошу вас, не плачьте. Ваша мать так же попала под чары Призрака, как и Кристина… Гастон остановился и посмотрел на Мэг ещё раз. Дело было не в том, что она была разочарована поступком своей матери. Было что-то ещё. Гастон заметил помятый кусок бумаги, торчащий у неё из кармана. — Вы не из-за матери расстроены, — утвердительно произнёс Гастон. Мэг сдалась. Девушка резко вытащила из кармана кусок бумаги, который оказался письмом, и зачитала: — «Дорогая мадемуазель Жири, спасибо за ваше последнее письмо, но я вынужден проигнорировать все заданные вами вопросы и ответить только на один из них. Сегодня утром я читал известия в «Ла Пойнт» об истории, в которой принимала участие вся ваша пёстрая компания, включая моего старого друга, виконта де Шаньи, вас и Кристину Даае, с которой я имел удовольствие познакомиться месяц назад. Должно быть, случившееся на премьере новой оперы стало для вас очень большой травмой, но я вынужден извиниться. Я воспитывался в религиозной семье, и я никаким боком не хочу участвовать в том антихристическом ужасе, коим стала та премьера. Пожалуйста, Мэг, не поймите меня неправильно: вы замечательная девушка, и, уверен, вы обязательно найдёте свое счастье, как и замечательная мадемуазель Даае. Но, боюсь, это моё последнее к вам письмо. И, клянусь, если бы виконт де Шаньи не был моим старым другом, я бы разорвал с ним все отношения точно так же. Шарль Бертье.» Мэг изобразила неопределённый жест, взмахнув письмом в воздухе. — Каков негодяй, — отозвался Гастон. — Да если бы он… Мэг отмахнулась, как бы говоря: «Не нужно меня утешать.» — Ну нет уж, — Гастон был искренне возмущен письмом воспитанника Пикардийского университета. — Этот Шарль Бертье никогда бы не пережил того, что пережили вы, Мэг. Даже вы не испугались Призрака, а он при одном упоминании этой истории уже готов бежать куда глаза глядят и жечь мосты. Мэг подняла на него глаза, словно пытаясь удостоверится в искренности его слов. — Вы так считаете? — Конечно! — выпалил Гастон. — Мэг, вы самая смелая девушка, которую я когда-либо встречал. Мэг едва заметно улыбнулась. Гастон заметил, как её бледные щеки покрыл румянец. — Кристина Даае — самая смелая девушка, которую вы встречали, — поправила его Мэг. Гастон опустил глаза в землю. — Мэг, вы не слышали?.. Мэг встрепенулась. — Что я должна была слышать? Гастон замешкался. Стоит ли говорить об этом Мэг сейчас, когда её мать подозревается в сообщничестве Призраку, а нахальный Шарль Бертье только что заявил, что не хочет иметь с ней ничего общего? — Кристина сошла с ума. Мэг закрыла рот руками. — Нет, нет, быть этого не может, — пролепетала девушка. — У неё бывали ухудшения и раньше, но чтобы… Гастон, вы, должно быть, ошиблись. Гастон отрицательно покачал головой: — Вчера я говорил с Раулем, и он сказал… А потом врачи сказали… В общем, я не силен в медицинских терминах, но похоже что разум Кристины решил защититься от травмирующих событий, и она снова думает, что Ангел Музыки и Призрак Оперы — это разные люди. Гастон решил умолчать о клоунах, которых Кристина видела на кладбище. — Ангел Музыки… — прошептала Мэг. — Гастон, кто до этого мог додуматься? Гастон не знал. — Представить себе не могу. Больной человек, это точно. Сумасшедший. — Я слишком себя жалею, — заявила Мэг, вытирая с лица слёзы. — Что моё горе, по сравнению с тем, что перенесла Кристина? К чёрту Шарля Бертье. — К чёрту Шарля Бертье, — охотно согласился Гастон. К радости Гастона, Мэг заметно повеселела. Хоть какая-то от меня тут польза, подумал писатель. — Кристина у себя в комнате, на верхнем этаже? — уточнила Мэг у Гастона, как у последнего, кто её навещал. Гастон отрицательно покачал головой: — Кристина больше не вернётся в театр. Сейчас она находится в больнице святого Исаака.***
— Убальдо Пьянджи так и не нашли? — хмуро осведомился Мушармен. ДюБуа не ответил, но и без того было понятно, что это означало «нет». — Проверьте шкафы с реквизитом, — поморщился Ришар. — Должно быть, беднягу повесили в одном из них. — Не дайте боже, Фирмен. Причём тут Пьянджи? Зачем Призраку убивать Пьянджи? — А вы не показалось, что Призраку всё равно, кого убивать? — язвительно сощурился Ришар. — В его убийствах нет ровно никакой логики. Это же чистый террор ради террора. — Нет, — вдруг подал голос ДюБуа. Ришар и Мушармен уставились на него. — Здесь есть логика, — продолжил шеф полиции. — За день до убийства Жака Шарпенье, по словам Кристины, у них с Призраком произошло разногласие. Он убил Шарпенье из-за плохого настроения, только потому, что бедняга подвернулся ему под руку. Мушармен кивнул с крайне осмысленным видом. — А Жозеф Бюке? Тоже пал жертвой плохого настроения? — Здесь интереснее, — возразил ДюБуа. — Жозеф Бюке был предназначен именно Кристине. Призрак сделал всё возможное, чтобы Кристина обязательно увидела его тело своими глазами. Но Кристина так же говорила, что Бюке когда-то напал на неё и попытался… — Мы поняли, — почти хором ответили Ришар и Мушармен. — А Призрак спас её, — продолжил ДюБуа. — И скинул бы Бюке с колосников, если бы Кристина не попросила его сохранить ему жизнь. Он убил Бюке ей назло, и Кристина об этом знала. — А Пьянджи? — снова взвился Мушармен. — Причём тут Пьянджи? — Этого я ещё не знаю, — негромко ответил ДюБуа. — Думаю, тут тоже есть своя история, которую я пока не могу понять. Вечер прошёл в томительном ожидании. В театре было слишком душно. У всех было какое-то ощущение, что вот-вот должно произойти какое-то событие. И оно произошло. — Месье ДюБуа! — орал Фирмен Ришар. — Месье ДюБуа! Догнав ДюБуа в самом конце коридора, Ришар перевёл дыхание. — Большие новости, — выдохнул директор. — Большие новости? — ДюБуа изогнул бровь. — Большие новости в маленьком письме, — подтвердил Ришар, запихивая ему в руки конвертик. — Пьянджи нашёлся. ДюБуа оглядел письмо. — И правда маленькое, — холодно заметил он и развернул его. Глаза ДюБуа пристально изучали выведенные красными чернилами строчки. Дочитав письмо до конца, ДюБуа поднял глаза на запыхавшегося Ришара, затем снова опустил взгляд на красные строчки. — Это физически вообще возможно? — с сомнением в голосе спросил ДюБуа. — Разве под театром есть столько места? — У него под театром целая Атлантида, вы же сами видели, — воскликнул Ришар. — Уверен, там есть место и для… Ну вы поняли. ДюБуа сдвинул брови, словно обдумывал какое-то очень важное решение. — Вы думаете, это не блеф? — он внимательно посмотрел на Ришара. — В письме не сказано, что он хочет с нами торговаться, и ни о каких условиях не упомянуто. Он просто ставит нас перед фактом, — пожал плечами Ришар. Лоран ДюБуа кивнул. — Трэвор, — шеф окликнул помощника. Молодой сержант вытянулся по стойке «смирно». — Трэвор, сообщите моему подразделению, что мы проводим срочную эвакуацию всех обитателей театра. Сообщите, что в здании будет находиться один заложник. — Будет сделано, шеф, — отрапортовал Трэвор. — А как обозначить причину эвакуации? ДюБуа ещё раз взглянул на Ришара. — Триста килограмм взрывного пороха и динамит, — мрачно произнёс ДюБуа. — Спрятанных под театром.