А может и не сказка

Устало опускаюсь в кресло, запрокидывая голову назад и размещая руки на подлокотниках. Спина гудела с головой в одном ритме, отчего принятое мной положение сразу стало неудобным. Тихо ругаюсь себе под нос, когда пришлось принять нормальную позу. В голове сплошной бардак, а виной тому даже не война. На фронте всё лучше, чем на прошлой неделе - русские вынуждены отступить от **** , и теперь мои войска намного свободнее продвигаются вперёд. Не победа ещё, но всяко лучше. Виновником моей головной боли и мигрени стал этот чёртов русский мальчишка. Казалось бы, сиди себе спокойно, пока тебя никто не трогает и не угрожает, но нет! Этому сопляку, видимо, адреналина в жизни не хватает. Тот раз, когда РСФСР так неосторожно язык осмелился мне показать, я простил - ладно уж, что взять с ребёнка, который является омегой и нагло пользуется своим положением? Тогда мне было отнюдь не до воспитания чужого отродья, так что ушёл я быстро с мыслью, что забуду об этом партизане как о мелкой помехе. Русские умеют о себе напоминать. Буквально через сутки мне приходит доложение о том, что советская республика, нет, не совершил очередную диверсию или её попытку. Этот малец стал доставать моих солдат. Со святой наивностью я полагал, что это метафора или оборот речи доносчика, но какого же было моё удивление, когда я воочию смог наблюдать за тем, как именно "достаёт" охранников русский. -Малыш, ты забыл где находишься? - стоило мне вновь появиться в камере особого заточения для омег, как эта самая омежка дерзко встрепенулся, задирая подбородок вверх. Тц, вот откуда в нём столько дури? - Не думай, что можешь делать, что тебе вздумается. Если тебе не отрубили пальцы в первые разы, то я могу это легко исправить. Тебе же как раз не нужны они? - подхожу в притык к по-прежнему вызывающе самоуверенному ребёнку и вопросительно качаю головой. Отрубить не отрубят, но припугнуть этого наглеца давно пора. Как песни петь и солдат за штаны дергать, так это это ему весело, но будет ли ему также весело с пилой у пальцев? Я не нянька, сюсюкаться не буду. - Ну? -Мне скучно. - угрюмо буркнул ребёнок, а я подумал, что ослышался. Ах, скучно ему значит? Стучу каблуком, приводя чувства в порядок. От такой наглости и разбалованности отпрыска Советов хотелось громче волка рычать - да мальчишка должен быть благодарен за такое отношение к нему! Сидит один в камере, его даже кормят и не заставляют пахать по 18 часов на благо мне, а не его чёртовому папаше! Даже ради приличия не пытали, пару раз всего головой об стенку приложили и то, потому что буйный шибко был. И это его благодарность за сохранность жизни и здоровья?! От пришедшей в голову идеи невольно широко улыбнулся, прекратив настукивать непонятные мотивы. Скучно ему, хорошо, сейчас повеселимся. -Встань. - коротко приказываю я, наблюдая за тем, как недоверчиво на меня коситься мальчишка, но аккуратно встаёт, по-кадетски выпрямляя спину. Грубо хватаю его за подбородок, заставляю смотреть мне в глаза. Русский дёрнулся, но ничего делать не стал. - Скучно тебе, так? Тогда тебе будет интересно посмотреть на то, как пытают людей твоего отца: вставляют под ногти иглы, ломают пальцы и мучают психотропными веществами? А может тебе интересно посмотреть, как они трудятся в этом же концлагере, отдавая свои ресурсы на благо моей победы, потому что выбора у них другого нет? - пальцы невольно сильнее сжимают челюсть ребёнка, отчего тот хватается своими тонкими пальчиками за мою руку, но я просто отмахиваюсь от него, вцепившись в лёгкую майку и притягивая испуганного русского к себе. - Ты сидишь тут, никем не тронутый, и можешь лишь молиться, чтобы ты пригодился для чего-то большего, чем рождение детей, но ты сам ещё ребёнок, поэтому тебя никто не трогает. Даже я. - делаю акцент на последнем слове, давая ребёнку понять от чего его бережёт сама судьба. - Сиди смирно и не наглей. Понял меня? РСФСР сильно жмурится, вероятно, скрывая слёзы. Омега, другого и не ожидал от запугивания. Уже собираюсь его отпускать, как русский резко распахивает свои яркие глаза и, смотря в мои, зло чеканит: -Папа найдет и спасёт меня! И тогда вам будет плохо! Откровенно смеюсь над заявлением мальца, утирая выступившую слезу. Вот насмешил! -Да сдался ты ему? Ради тебя одного он не полезет в самое пекло. - всё-таки отпускаю мальчугана, отряхивая ладони. Грязно тут. -Неправда! - отчаянно топает ножкой омега. -"Неправда", - передразниваю его, прокрутив кистями в беспечном жесте. Все дети свято уверены в своих родителях и что те их защитят, спасут, но доживёт ли СССР до этого момента, разговор другой. - У него ещё четырнадцать таких как ты, от потери одного хуже не станет. - разворачиваюсь, зашагав к двери и тем самым намериваясь закончить бесполезный разговор. Наивный маленький омега, уверенный в своей бесценности и незаменимости - аж зубы сводит. - Будь ты его наследником, ещё может у тебя был бы шанс. -Я и так!... - громко рявкает русский и испуганно затихает. Медленно оборачиваюсь к нему и вижу, как тот закрыл рот ладонями, разом став будто бы меньше. Не верю собственному везенью - ко мне в руки попал не просто ребёнок коммуниста, а его правопреемник! Его золотой мальчик, потеря которого ударит сильнее всего по коммунистическому придурку. Как же Союз допустил оплошность воистину планетарного масштаба, я думать не стал, уже мысленно водрузив свой флаг над Москвой, которую Совету придётся сдать, если тот не хочет потерять своего драгоценного сыночка. Вот так птичка мне попалась. После этого случая пришлось распорядиться о том, чтобы перевести позолотевшего мальчика ближе ко мне - доверять надзор обычным солдатам было бы большой ошибкой, а зная этих сообразительных русских, не удивлюсь, если бы я его оставил там, а он невероятным образом сбежал. Пусть мне до сих пор с трудом верится в то, что коммуняка назначил своим наследником такого хрупкого омежку, это не отменяло возможности того, что РСФСР всё-таки хорошо пудрит мозги мне и моим подчинённым. Громко чертыхаюсь, стукая кулаком по подлокотнику. Да как же! Пудрит мозги! Если на первое время можно подделать омежий запах, то в тех условиях, в которых живёт мальчишка, он давно должен был выветриться - РСФСР являлся сто процентным омегой и подобный факт заставлял искать подвох в любом жесте или слове. Удручало ещё и то, что посыльного, что нёс Советам радостную весть о пленение его правопреемника, судя по всему, убили. Ни ответа, ни привета - русский точно не в курсе об этой новости или ему в самом деле плевать на своего наследника, во что верилось с натяжкой. Недолго расхаживаю по комнате и решаю навестить драгоценного пленника. Время позднее, однако, не думаю, что мальчишка станет возмущаться. Рассчитывал я его застать спящим, как минимум, хотя бы дремлющим, но как же я удивился, подойдя ближе и расслышав едва различимое напевание русской незамысловатой песни. Вот что с русскими не так? В плену сидит и песни поёт. Сквозь небольшое окошко с прутьями видно, как мальчишка сидит на койке обхватив себя руками, слегка покачиваясь в такт, и тихо-тихо шептал себе под нос непонятные мне строки. Всё-таки заточения для омег достаточно. Аккуратно отворяю тяжёлую дверь - русский тут же затихает и перестаёт качаться, глядя на меня широко раскрытыми глазищами. Удивлён, что я пришёл так поздно? Что же, я удивлён этому не меньше. -Доброй ночи, Junge. - останавливаюсь у двери, сцепив руки за спиной, и наблюдаю за бешеной гаммой эмоций на лице ребёнка. Судя по всему, за то время, что сидит тут, успел многое переосмыслить, вон как смотрит, то ли боится, то ли задумал что-то. Мысленно одёргиваю себя - ничего он сделать не сможет, не в его положении. - Не смотри так на меня, я пришёл поговорить. -Вы пришли допрашивать меня. - на полном серьёзе пробормотал мальчишка, смотря исподлобья. Ухмыляюсь, не переставая поражаться наивности и незнанию этого ребёнка - он даже представления не имеет о том, как действительно проходят допросы. -Мальчик мой, для допроса мне хотя бы хлыст нужен или нож, а у меня с собой даже нет пистолета. - демонстративно хлопаю себя по карманам, где завалялась лишь ручка. Что же, раз решил идти окольными путями, буду придерживаться такого плана. Мальчик с подозрением щурится, но, видимо, верит моим "чистым" намерениям, расслабляя до этого сильно натянутую, как струну, спину. Отлично, теперь он будет чувствовать себя в относительной безопасности рядом со мной. Прохожу до убитого временем стола и легко отодвигаю такой же стул. Насколько это возможно, удобно и непринуждённо усаживаюсь лицом к койке, скрещивая руки на груди и улыбаясь наблюдающему за мной мальчишке. Тот дёргается и отводит взгляд в стену. -Что Вам нужно? - о, голос подаёт, не всё потеряно. РСФСР продолжает упорно сверлить стену взглядом, но по голосу слышно, как тот взбудоражен. Маленький любопытный русский. -Не спится. С солдатами мне говорить не о чем, так что я решил, что компания милого омеги мне сейчас больше по душе. - люблю по-фамильярничать, а русский аж воздухом подавился, резко обернувшись на меня с глазами полными ужаса. Нет, малыш, ты не о том подумал. Не убирая улыбки, продолжаю вести разговор. - Успокойся, я не педофил. -Вы от меня ничего не добьётесь, можете не тратить время. - мальчишка закусил губу, не понятно чему смутившись. Действительно что ли подумал "не о том"? Забавно. -Как по-взрослому заговорил, - качаю головой, отцепившись взором от тонкой фигуры омеги и осмотрев помещение. Голые каменные стены, покрытые трещинами. Небольшая лампа, способная осветить разве что эту крохотную камеру, но даже её свет не до всех углов доходил. Такой юный омега неказисто смотрелся на прохудившейся койке, на которой испортить спину можно за пару недель пребывания здесь. Возвращаю взгляд на русского и сталкиваюсь с его голубыми омутами, беззастенчиво рассматривающего меня с ног до головы. - Знаешь, малыш, давай мы с тобой "поиграем". - слегка поддаюсь вперёд, не прерывая наших гляделок. РСФСР вновь щурится. - Информацию за информацию. Я тебе что-то расскажу и ты решишь, насколько равноценную информацию ты можешь дать мне в ответ. Узнаем друг друга по-лучше, так сказать. - русский уже возмущённо нахохлился, собираясь отказаться, но не торопиться высказать вслух. Что же, мне и лучше. - Ничего военного или секретного. Считай, что мы с тобой впервые видимся и знакомимся. -Это бессмысленно... - прошептал в недоверии омега, вжав голову в плечи. Продрог в этом подземелье, увы, ничего другого пленному предложить не могу. -Мне просто скучно. - пожимаю плечами, говоря фактически правду. Никто не упрекнёт меня в том, что я решил побеседовать с пленным в более, кхм, обыденной атмосфере. - Давай я начну. У меня есть сын, он примерно твоего возраста и альфа, как и я. - не скрываю нотки гордости в голосе. РСФСР неоднозначно качает головой, собираясь с мыслями. -Вы же знаете, сколько нас в семье. - мальчишка растеряно начал мять свои пальцы рук, иногда у него получался тихий хруст, отчего омега начинал мять пальцы интенсивнее. Плохо дело, обычного разговора у нас может и не получиться, если мальчик будет так нервничать. -Я знаю только цифру. - спокойно признаюсь, ловля на себе очередной удивлённый взгляд. - Расскажи о себе. -Мне нечего Вам рассказывать. - твёрдо высказался пленный, зато не отвернулся, уже хорошо. -Хорошо, я понял тебя. - поднимаюсь со стула, и РСФСР тут же шарахнулся в угол койки, ошалело выпучив глаза. Я правда так похож на любителя детей-омег? - Поговорим в другой раз значит. И этот самый другой раз пришёлся на утро через день, когда я был настолько разгружен от дел, что мою голову посетила мысль, а почему бы не убрать из метода кнута и пряника кнут? Юнец всяко мне не доверяет, так что вытянуть из него информацию можно будет только щипцами и иглами, чего делать мне крайне не хотелось. И так этих омег с миру по нитке. Так что на сей раз пришёл я не с пустыми руками, а с горячим чаем, что являлось роскошью для любого военного пленного, и такой же горячей кашей. Мальчик, от большой гордости, отказался сначала, но обычный довод в духе "Захотел бы убить, не тратил бы на тебя яд" сработал лучше всяких уговоров. Омега с плохо скрываемым аппетитом умял свой завтрак и в этот раз охотнее шёл на контакт. Не нервничал и сидел спокойно, ощутимый прогресс. -Я на фортепиано играю. - скромно вымолвил русский, неловко почесывая шею. Вскидываю вверх одну бровь. - Нас всех папа определил в разные кружки, чтобы мы всегда были чем-то заняты. Вот я и хожу на фортепиано. -Моцарта сыграешь? - больше в шутку интересуюсь я и получаю в ответ уверенный кивок. - Интересно, а самому нравится это? -Нет. - ребёнок хмурится и мотает головой, да с таким упорством, что как бы у него голова не оторвалась. - Но папа говорит, что у меня хорошо получается, поэтому я продолжаю играть. -А на чём ты сам хочешь играть? - из этических правил поинтересовался я, перекинув ногу на ногу. Каким-то непостижимым мне образом, мы поменялись местами на этом разговоре, и теперь мальчишка восседал на стуле, сложив ноги по-турецки, сам же я разместился на этом ужасе для пленных, что обозвали "кроватью". -На гитаре, вместе с братом. Не оповести меня дежурный, что уже обед, так и просидел бы с мальчишкой весь день. На удивление, чем дольше мы общались на далёкие от войны темы, тем развязнее себя чувствовал РСФСР. Не всё рассказывал, конечно, но оно и так понятно. Да и я всё больше увлекался в разговор, уже не наигрывая, а выражая настоящий интерес. Столько раз я порывался одёрнуть самого себя, напоминая, что сейчас разгар войны и яшкаться с ребёнком твоего врага не самая моя, теперь, лучшая идея, но стоило русскому вновь открыть рот и заговорить, как эта мысль пряталась куда-то в сторонку и давала мне просто отдохнуть. Я устал от войны?