Проснись, хён!

Упираясь рукой на подушку, Чимин склоняется к уху Юнги и, задевая губами мочку, шепчет: — Доброе утро, хён. — Что ты несёшь? — сонно бормочет Юнги, хмурясь, и ленивыми движениями обнимает младшего за шею. — Разве утро может быть добрым? — Разве я не могу сделать это утро добрым? — интересуется Пак, нависая над хёном. — Хреновое утро ничто не исправит. — А, ну тогда ладно, — произносит Чимин, неожиданно поднимаясь. Юнги, уподобляясь коале, крепко цепляется за Пака, не желая его так просто отпускать. Однако и силёнок удержать Чимина ему явно не хватает. — Юнги-хён, отцепись, — смеётся Чимин. — Иди нахрен. — Кофе остывает. — Нахрен кофе. Чимин прекращает вырываться и укладывается на грудь старшего. Мину, кажется, только это и надо было — он тотчас опутывает донсэна руками, прижимаясь щекой к серебристой макушке. — Разве тебе не пора вставать, надевать свои крутые шмотки и идти на работу? — хмыкает Чимин. — Нет, нахрен работу. — Я понимаю, что ты и дальше хочешь спать, но… Ай, хён! — восклицает Чимин, когда Юнги резко скидывает его тушу с себя и переворачивается, седлая младшего и нависая сверху. — А если кто-то зайдет? — спрашивает Чимин. — В следующий раз, когда придёшь будить меня, не забудь запереть дверь, — произносит Мин, находя руки младшего. Он поднимает их над его головой и фиксирует в таком положении, удерживая одной рукой за запястья. Свободная рука его забирается под футболку Пака, скользит по рёбрам, поглаживая горячий бок. Чимин поднимает ногу, упираясь коленом хёну в пах. В следующее мгновение оба парня синхронно вздрагивают, услышав стук в дверь. — Юнги-я, если ты пытаешься понять, куда деть труп Чимина, я могу помочь, потому что он забыл проследить за тем, чтобы я не опоздал! — раздается голос Хосока за дверью. — Ты почему не проследил за тем, чтобы Хосок не опоздал? — интересуется Юнги тоном, каким родители отчитывают провинившегося ребенка. — Он всегда сам вставал, — Чимин хмыкает обиженно, дует губы и отводит взгляд. — Это не оправдание. Если бы ты разбудил его, он бы сейчас не стоял у меня под дверью и не срывал мне утренний секс. — Юнги-я, тебя тоже забыли разбудить? — снова раздается приглушённо. — Секунду, Хосок-а! — подает голос Юнги. А потом без предупреждения впивается в губы младшего. Он напористо сминает их, елозит пахом по колену Пака, вынуждая его сдерживать стоны. Разорвав поцелуй, Юнги прикладывается губами к шее Чимина, целует у самой линии челюсти и жадно засасывает кожу в отместку. Мин отстраняется и любуется тем, как на бронзовой коже расцветает сливовый засос. — Чёрт возьми, хён! — восклицает Чимин недовольно, подскакивая с кровати и кидаясь к зеркалу. — Чимин, ты там? Ещё жив? — удивляется Хосок. — Входи, Хосок-а, — говорит Юнги, валится на подушки и готовится к зрелищу. — Можешь покарать этого негодника, я разрешаю. — Что значит, ты разрешаешь? — с раздражением спрашивает Чимин, придерживая шею рукой, чтобы не дать никому увидеть синяк. — Чимин, так сложно было просто заглянуть в мою комнату?! — сходу возмущается Чон, врываясь в комнату друга. — Я опоздал на полтора часа! Меня же уволят! — Никто тебя не уволит, друг, — спешит заверить того Юнги. — А если и уволят, я помогу тебе спрятать трупы. — Первым я, конечно же, избавлюсь от господина Чхве. Утоплю его в реке Хан, его жирная туша никогда не всплывёт, — начинает мечтательно Хосок. — Нет, он заслуживает более жестокой смерти. Я погреблю его заживо в бетоне, муа-ха-ха! — он активно жестикулирует, пародируя злодейский смех. — Почему я всегда связываюсь с такими гиперактивными людьми, как вы? — вздыхает Юнги, поднимаясь с кровати и прохаживаясь до комода. — Я не только гиперактивный, я ещё и опасный в гневе! — восклицает Хосок, выразительно смотря на Чимина. Мин достаёт из ящика белую майку и черную рубашку, которую надевает потом поверх. Стоя в одной рубашке, он запрокидывает руку Чимину на плечо и говорит, усмехаясь: — Этот малый тоже страшен в гневе. — Чимин, ты совсем того? — поражается Чон. — Злиться на Юнги — это верный шаг в пропасть. С пятнадцатого этажа. — Вообще-то, когда он разозлился, я даже испугался на мгновенье, — признается Юнги. — Испугался? — удивляясь, восклицает Чимин и поворачивает в сторону хёна голову. — Когда ты резко развернул мое кресло, я думал, у меня инфаркт будет. — Я тебе по секрету скажу, Юнги вообще-то довольно просто напугать. Я уже в этом деле мастер — знаю все его слабые места, — совершенно не замечая угрожающего взгляда друга, хвалится Хосок. — Так как он раньше пугался по триста раз на день, пришлось его закалять. — По триста раз на день я пугался как раз потому, что ты меня закалял. Ты намеренно мою репутацию подрываешь? — хмыкает Юнги, ударяя Чона в плечо. Тот хохочет. — Да ладно тебе! Такие мелкие детали не важны! Главное, что я поржал! — Для тебя всегда главное — поржать, — хмыкает Мин и возвращается к комоду, чтобы выудить оттуда брюки, в которых он поедет на работу. Взгляд Хосока вновь цепляется за бледные худые ноги, на которых красуется целая россыпь синюшных любовных меток. — Чимин, выйди ненадолго, нам нужно поговорить, — просит Чон. Чимин согласно кивает и покидает комнату хёна без лишних вопросов. Оставшись один на один со старшим, Хосок делает серьёзное лицо и спрашивает: — Юнги-я, всё в порядке? — Даже лучше, — отвечает Мин, просовывая ремень в шлёвки на брюках. — Ты ненавидишь, когда на тебе оставляют засосы. Я сначала подумал, что ты подрался, но по форме и размеру синяков всё очевидно. Этот кто-то даже твой живот пометил. Юнги застёгивает пряжку ремня и окидывает друга холодным взглядом, намекая Чону тем самым остановиться и прекратить лезть в его личную жизнь. — И что с того, Хоби? Я разве не могу поменять свое мнение? — Ну, да, — кивает Хосок, смотря на друга взглядом «Я знаю, что здесь что-то не так». — Конечно, я так и понял. Но с хрена ли ты вдруг поменял свои взгляды? Колись, кто твой любовник? Пышногрудая девушка с отцом-миллионером? Актриса какая-то? — Нет. Это парень. — Это парень… — повторяет неверящим голосом Хосок; ещё некоторое время он про себя перебирает варианты, а потом выдает: — Чувак, ты влюбился, что ли? — Почему вы все в итоге приходите к этому выводу? — с раздражением вздыхает Юнги. — Потому что, блять! Ты слишком счастливый в последнее время. Я не против, пусть так и остаётся. Но я хочу знать, кто твой любовник и какую чёрную магию он использует. — Что во мне тебе говорит, что я сейчас хочу это обсуждать? — интересуется строго Мин, складывая руки на груди. Хосок вынужден сдаться. — Эхх… Ну ладно. Просто мне, как твоему лучшему другу, хотелось бы знать человека, который делает тебя счастливым. И которому ты позволяешь оставлять на своем теле засосы. Кстати, я охренел, когда увидел царапины на спине. Это тоже твой любовник сделал? Юнги самодовольно улыбается. Его это удивляет, но любые следы, которые оставляет после себя Чимин, ему нравятся — многочисленные засосы, к которым притрагиваться страшно, неглубокие царапины на лопатках, следы от укусов и даже чиминов запах, который с каждым разом всё явственнее ощущается на простынях и одеяле, в воздухе и даже на самом Юнги. — У нас с ним сильная химия в постели, — честно отвечает он Хосоку. — Вау… Завидую тебе, чувак. Юнги сам себе завидует. У него давно не было столь молодых любовников — он предпочитает опытных, так как ему хочется заниматься сексом, как положено, а не давать уроки в постели. С Чимином всё иначе — он очарователен и инициативен. Более того, хочется простить ему любые ошибки. Мин даже любит, когда Пак ошибается, ведь дразнить его за неопытность так весело. Самое интересное, отсутствие опыта не мешает младшему быть смелым и раскрепощенным. Он сексуален, даже когда не старается, и способен одним лишь видом вызвать желание. Рано пока говорить о любви, но Мин уверен, что абсолютно точно очарован младшим. Хосок и Намджун, возможно, не так уж и далеки от истины. — На самом деле, думаю, мне невероятно повезло, — неожиданно решает поделиться Юнги. — Секс давно не был таким… — он запинается. — Волшебным? Жарким? Потрясающим? — подсказывает весело Чон. Юнги качает головой и, Хосок готов поклясться, едва заметно краснеет. — Чувственным. — Я рад за тебя, хён, — искренне говорит Чон; а потом нарушает атмосферу, громко, с болезненным шлепком хлопая Юнги по плечу. — Мне пора идти, а тебе собираться на работу, иначе опоздавших станет больше!

***

Лёд не помогает — засос ни в какую не желает сходить или хотя бы бледнеть. Чимин пробует один за другим советы из интернета, массажирует и даже пробует накладывать тёплый компресс. Последнее, что ему нужно — чтобы Тэхён или кто-либо другой в квартире увидел метку. Это наведёт всех на логичные выводы. Чимин с кем-то спит, Юнги с кем-то спит, а, значит, они спят друг с другом. С одной стороны, вряд ли их осудят: они взрослые люди и имеют право заниматься сексом, с кем захотят, будь то женщины или мужчины. Но всегда существует риск того, что среди жильцов кто-то окажется гомофобом. Тот же Сокджин может придерживаться консервативных взглядов и выгнать обоих любовников взашей из квартиры. Пока Чимин не убедится, что все его соседи максимально толерантные, отношения с Юнги стоит держать в строжайшей тайне. В конце концов, ему банально не хочется выставлять свою личную жизнь напоказ, как делает то Мин. Становиться жертвой допросов от собственных друзей наверняка малоприятно. Чимин имеет полное право скрываться, и этот засос ему мешает — соответственно, если его не удаётся свести, остаётся только скрыть. Как назло, Паку не удаётся найти среди своих вещей тональник, и он запоздало вспоминает, что выкинул крем на днях, так как истёк срок годности. Остаётся только одно. Нет, не пойти, как нормальный человек, в магазин — у него нет на это времени, скоро надо будет собираться на занятия. Он одолжит тональник у Тэхёна. Нехорошо брать чужое без разрешения, особенно тайком, пока Ким спит, но выбора особого нет. Чимин на цыпочках подбирается к чужим вещам и принимается искать нужный ему предмет. — Что ты делаешь? — доносится до него голос друга, и Пак моментально накрывает рукой засос. — Н-ничего. Прости, я тебя разбудил? Тэхён смотрит время в телефоне, а потом качает головой, приподнимаясь в кровати. — Всё в порядке, всё равно мне вставать через несколько минут, — он хмурит брови. — Что с шеей? — Всё хорошо у меня с шеей, почему ты спрашиваешь? — нервно отзывается Чимин, избегая смотреть Киму в глаза. Тот вылезает из-под одеяла и поднимается на ноги, чтобы подойти ближе и проверить. Чимин отступает на свою треть комнаты. — Ты всё время держишь руку на шее. У тебя болит шея? — обеспокоенно интересуется друг. — Нет, всё в порядке, — Чимин оглядывается назад, панически продумывая пути отступления. — Мне так просто удобней! — Ты не умеешь врать, Чимин-а, — вздыхает Тэхён. Он подходит к другу и в недоумении поднимает брови, когда тот делает несколько шагов назад. — Я же сказал, всё в порядке, не надо проверять. — Дай посмотреть, — с серьезным лицом просит Тэхён, протягивая руку. Чимин снова отступает и сталкивается с препятствием в виде кровати. Он загнан в угол. — Тэ, ну что ты пристал ко мне? — Если там ничего нет, почему ты тогда не хочешь мне показывать? — спрашивает Тэхён, хватая Чимина за руку. — Нет, Тэхён! — восклицает Чимин, пытаясь оттолкнуть друга. Тэхён толкает его на кровать и залезает сверху, фиксируя в одном положении, чтобы было сподручнее бороться. — Дай посмотреть! — Нет, тебе нельзя смотреть! — Да убери ты свою руку! — восклицает Тэхён, и наконец ему удается отодрать ладонь друга от его шеи. Ким в удивлении округляет глаза, увидев насыщенно-сливового цвета пятнышко. — Посмотрел? — недовольно хмыкает Чимин. — Это… засос? — Нет, блять, это прыщик. Тэхён неожиданно хмурится и выглядит до глубины души оскорбленным. — У тебя кто-то появился?! — Можно и так сказать… — Почему ты мне не рассказывал? В голосе друга слышится обида, и Чимин мысленно проклинает Юнги. С другой стороны, он первый это начал. И он правда виноват, что скрыл правду от лучшего друга, прекрасно зная, что тот не осудит, ведь и сам влюблён в парня. Так или иначе, проебался здесь именно Чимин. — Прости, Тэ, я должен был рассказать, но… — Чего вы шумите? Чимина перебивают. Чонгука, очевидно, потревожил шум, поднятый в ходе перепалки, потому он и проснулся. И сейчас Чон глядит на хёнов с круглыми от шока глазами. Тэхён восседает поверх Чимина, удерживая его за запястья, а на шее у Пака многозначительно пестреет засос. — Это вообще не то, о чём ты подумал, — тут же сообщает Чимин. — Вы… Вы геи? — Нет, мы не геи! — одновременно восклицают оба, но вид у них такой, что сразу видно — врут. — Тогда как вы объясните вашу позу и засос на шее? — Это был не Тэхён, — торопится объяснить Чимин. — Тэхён просто заметил, что я держу руку на шее, и захотел посмотреть, что я скрываю. А потом так получилось, что… — Да ладно, вам, я никому не скажу, — неловко улыбается Чонгук. — Я не такой, но нормально к этому отношусь. Типа, это не мое дело вообще. Чон выглядит так, будто ему приходится эти слова из себя щипцами вытягивать. «Такой» он или нет, но выглядит сейчас явно недовольным открывшейся правдой об отношениях его друга и соседа по комнате (Чимина он другом не считает, и сейчас даже больше, чем раньше). Чонгук встаёт с кровати с мрачнейшим выражением лица и торопится к выходу из комнаты. — Стой! Тэхён тут же вскакивает и в мгновение ока оказывается возле младшего. Он аккуратно берёт Чона за руку. Чимин тем временем тихо бьёт себя по лбу, матерясь под нос. Чёрт бы побрал Юнги, эта драма на их совести. — Это реально не то, что тебе могло показаться… Чимин сказал правду, я просто хотел посмотреть, а он… — Не надо, хён. Я просто сделаю вид, что ничего не видел, — произносит Чонгук на удивление мягко и покидает комнату. — Прости, Тэхён, — искренне извиняется Чимин. Тэхён отвечает, понурив взгляд: — Мне не за что тебя винить, значит, и прощать не за что. Все нормально, Чимини. Однако вид его говорит об обратном.