Школьный роман

Брюнет, тяжело дыша, слегка дрожал. Он закрыл рот рукой, но это не помогало. Он всё же собрался и постучал в дверь ванной. — Н-Николай Васильевич, всё в порядке? — слегка подрагивающим голосом спросил парень. Гоголь не смог нечего ответить и лишь зажал рот рукой, чтобы не стонать. А Федя уже не мог себя сдерживать, он начал медленно открывать дверь. — Я не слышу ответа, я вхожу... — Достоевский действительно вошёл и перед его глазами предстала весьма занимательная картина. Коля сидит на полу весь горячий и красный, с расстегнутыми штанами и раздвинутыми ногами, одна рука была на члене и вся в сперме. Федя сглотнул, но самообладание даже в голову уже не лезло. Гоголь весь испуганный, как загнанная в угол жертва, смотрел на вошедшего. Фёдор сделал глубокий вдох и выдох. — Если будешь дрочить, то течка не пройдёт... Небось на нормальные подавители денег не хватает, — Федя выдержал паузу и сел рядом с Колей. Он резким движением повернул его к себе и положил голову на свою грудь. Начал гладить рукой и придерживать за спину, вторую положил на пах и начал поглаживать и массировать между ног. Николай взорвался стонами и слегка выгнулся, но рука Фёдора успокаивала его. Из него выделялось столько смазки, что кисть руки Достоевского скоро была вся в ней, и он решил, что уже можно войти. Он аккуратно вошёл одним пальцем и тихо простонал. Обоих накрыло волной наслаждения, такого преступного, но до боли приятного. Внутри Гоголя было очень горячо, узко и мокро, отчего Фёдор и простонал. Он начал понемногу двигаться, но когда разработал проход достаточно, чтобы вставить второй, Коля снова потерял сознание. Федя лишь тяжело вздохнул, но отстранился и поднял Гоголя на руки так, что его голова была на груди Фёдора. Он быстро отнёс его в спальню и снова уложил на кровать, обтёр его мокрой тряпкой, чтобы смыть грязь. После всех процедур Федя нежно поцеловал своего учителя в лоб. — Ещё такой слабый~ — выдержал паузу и продолжил, заботливо смотря в лицо Гоголя. — Ну, отдыхай... Достоевский быстро отстранился и встал, бросил последний взгляд на Колю, улыбнулся и ушёл к себе в гостиную. Уже скоро утро, но сон как рукой сняло, так что он сидел на диване и переписывался с Чуей, обсуждая, что у них произошло. Но потом рыжик не выдержал и набрал Федю. А бедному альфе пришлось оторвать телефон от уха, чтобы не повредить его. Накахара знатно орал, но, когда его приступ закончился, друзья поболтали, пока их занимательную беседу не прервали. Снова. Только теперь звук ключей и открывающейся двери. Это вернулась мама Фёдора. Парень пошёл её встречать, но, увидя, в каком она состоянии, решил не мешать. Женщина была очень уставшая, так что побрела в спальню. Такое происходило после каждой ночной смены, потому для Феди это не было чем-то удивительным или неожиданным. Он лишь проводил мать взглядом, тяжело вздохнул и пошёл к себе. После ухода папы у них стало совсем мало денег, но его мама взяла всё на себя. Вот и получилось, что парень рос и развивался сам. У матери просто не было времени на его воспитание, она была единственным кормильцем семьи, на ней держалось практически всё, но когда Федя подрос, он тоже помогал. И кое-как они стабилизировались, хотя мама все равно очень много работала, так что Фёдор редко её видел, но он привык и не жаловался. Утро. Маленьких детей отводят в садик, школьники спешат в школу, студенты расходятся по университетам, а взрослые люди идут на работу. Только Фёдор никуда не торопится, сегодня он не идёт в школу. Он уже передал Чуе, чтобы тот предупредил Осаму об отсутствии преподавателя русского языка. Собственно говоря виновник прогула Достоевского сейчас преспокойно лежал в комнате Феди и дрых. А Фёдор никак не мог снова заснуть, поэтому наплевал на это занятие и решил, что можно уже встать. Видимо всё-таки какой-никакой режим у него выработался. Сначала последовало приведение себя в нормальный вид, потому что на лохматое лохнесское чудовище смотреть страшно. Ну, Федя всегда так выглядел утром. Его мама всё ещё спала, да и это неудивительно. А вот Фёдор никак не мог найти себе занятие, но потом увидел свою любимую вещь - скрипку. Он часто играл на ней и в основном без нот. Просто наигрывал знакомые мелодии или придумывал что-то сам. Под звуки скрипки ему легче думалось и он расслаблялся, а сейчас как раз есть над чем поразмышлять. Фёдор быстро подошёл к инструменту и с улыбкой посмотрел на неё, взял в руки и начал играть. Квартира наполнилась приятной музыкой, Федя хорошо играл, так что заслушаешься. Однажды, его мать проговорилась об его отце. Она сказала, что он был известным скрипачом. Талант Фёдора скорее всего оттуда, но связывать свою жизнь с музыкой он не хотел. Играть - его хобби, а не будущая карьера. Время быстро летело, пока Фёдор думал о своём любимом. РОV Фёдор Я никогда не задумывался о жизни омег, но теперь... Я и не знал, что им так тяжело живётся! Вся это течка и постоянное ощущение превосходительства окружающих! Ужасно, наверно, так жить... Да в их жизни сплошные минусы! Это не жизнь, а кошмар наяву! Но... этим мукам придёт конец, когда они найдут своего альфу... Хотя стоп! Всё люди разные, и если твой альфа - просто отвратительный человек?! Девятый круг ада какой-то...Что это за мир такой?! Даже с высшим образованием почти невозможно устроиться на работу! Если нет альфы, ты постоянно дрочишь, а на работе ни-ни! И плюсом к тебе постоянно пристают какие-то отбросы... Да таким людям памятники надо ставить! End POV Фёдор Тут раздумья Фёдора прервал только что вошедший Коля. В одной тунике, обнажавшей почти все ноги. Но после вчерашнего это уже не смущало скрипача, он положил скрипку на тумбочку и посмотрел на своего учителя. — Простите, я разбудил вас? — коротко спросил Федя, но тон был нейтральный. — Да нет, было приятно просыпаться с музыкой. Ты хорошо играешь! — сказал Гоголя с ноткой восхищения, смотря то на Фёдора, то но его инструмент. А Достоевский невольно улыбнулся, ему было приятно, когда его хвалил Коля. Да и кому не приятно, когда его хвалят? Да ещё и любовь всей жизни! — Вы есть хотите? — решил перевести тему Фёдор, потому что молчание затянулось, а Федя не смог выдавить из себя даже жалкое "спасибо". — Неплохо бы... — Коля только, что заметил как сильно он проголодался. Федя коротко кивнул и удалился на кухню. Готовить он тоже умел, одним словом, мужчина хоть куда! Коля поспешил за ним и уселся за столом, наблюдая за тем, как Фёдор мастерски готовит обычную яичницу. Тут Гоголь начал задумываться о том, какой всё-таки Фёдор неплохой вариант. А тот уже закончил и раскладывал еду на тарелки. Он порывался нарисовать сердечко на еде Коли, но самообладание задавило, и он всё-таки оставил как есть. Одну порцию он сложил в кейс для матери. Потом, когда отоспится, он отдаст. Яичница получилась отменная! С сырком и помидорками. Федя немного полюбовался на своё творение, а потом разложил оставшееся на две тарелки, поставил на стол. Тут же за едой последовали аккуратно положенные приборы по всем правилам этикета. Федя конечно не сказать, чтобы прямо приличный мальчик, но ему в детстве как-то вдолбили эти правила так, что теперь он делает это просто по привычке. А вот элегантность действий и идеальность исхода очень удивила Гоголя. Он думал, что Федя - дворовый такой мальчишка, который бегает в неопрятной одежде и всё время в каких-то ранах. Курит в туалете и бухает по ночам, а на уроках зависает в соцсетях. Но после всего произошедшего его мнение о нём кардинально поменялось. Фёдор спас его честь в самом что ни на есть прямом смысле, на себе дотащил до квартиры, переодел, обработал даже самые незначительные ранки и синяки, уложил спать, а потом даже практически помог избавиться от течки и не побрезговал дотронуться до такого грязного тогда омеги. И после этого, посреди ночи снова помыл, переодел и уложил спать, а теперь ещё и нежное пробуждение устроил, завтрак приготовил и, похоже, прогонять из квартиры не спешил. И теперь перед Колей встала сложная проблема. Как относиться и обращаться к Феде? Если как раньше, то это будет нелогично и неблагодарно. А как по-другому? Но тут его мысли прервали. — Чай? Кофе? Вода? — прямо как бармен спросил Федя, вырвав из раздумий Гоголя. — А? — Коля отрешённо и как-то удивлённо посмотрел на Фёдора, но потом до него дошло. — Кофе, если можно. Достоевский коротко кивнул, удалился вглубь кухни и резво запустил кофемашину. Коля накрыл щёки руками, чтобы хоть немного успокоиться, потому что от такой красивой и завораживающей улыбки сердце начинало быстро биться, а щёки краснели сами. Совсем как влюблённый подросток. Вскоре кофе было готово и Федя водрузил всё это богатство на стол. Себе он тоже заварил кофе, поэтому нёс сразу две чашки. Федя честно не мог сдержать улыбки, когда Коля потянулся за своей, взял её в ручки, наполовину закрытые длинными рукавами туники, и так бережно подул, а потом слегка отпил и сам себе мило улыбнулся. Это смотрелось так мило, так невинно! У Фёдора чуть сердечный приступ не случился от передоза милоты. Коля в это время продолжал наслаждаться утренним кофе от любимого альфы и думать про него же. Перед ним встал ещё один интересный скорее факт. Фёдор видел его торс и, кхм... низ. Но в голове он сто процентов собрал этот несложный пазл. А вот Гоголь даже его торса не видел... Какой там торс? Даже ключицы не видел! От этого ему стало очень обидно и прямо сейчас захотелось исправить это чудовищное недоразумение. К слову, Фёдор решил, что не надо щеголять в откровенной одежде и, как вполне себе приличный парень, надел футболку с котиком и домашние штаны. Футболка не показывала даже начала ключиц, а штаны были до лодыжек. Это довольно странная одежда для него, обычно он никого не стесняется, но сейчас решил, что лучше не показывать свою извращенную сторону. И провалился с этим, потому что его обожаемый учитель в одной тунике и, между прочим, очень короткой. Ну, что поделать? Феде даже сейчас стоило больших усилий не поставить это чудо перед собой и вот так откровенно пялиться, попивая кофе, на ножки любви всей его жизни. Но он искренне постарался смахнуть подобные мысли, которые все равно с успехом лезли в его головушку. А потом Федя кое-что вспомнил и, быстро встав, полез на верхнюю полку за пачкой подавителей. Его мама было бетой, поэтому в доме их не водилось, но вчера он лично вытряс из Чуи всю необходимую информацию про течку у омег. Вот у него как раз мама была одной такой, поэтому до его полового созревания на всякий случай рассказывала и про течку, и про подавители, и про всё остальное. Тогда же вечером Федя сбегал в круглосуточную аптеку и купил пачку хороших подавителей. Они влетели ему в копеечку, но для безопасности Коли и в основном для того, чтобы его снова не изнасиловали (да и из ревности, чего таить) не жалко. Он ни разу не пожалел о своём решении. Да уж, Фёдор очень ревнивое создание! Ну, это пожалуй из-за того, что он альфа и так построен его организм. Желание присвоить и овладеть было заложено в нём изначально. Такой вот он у нас собственничек... Он вынул инструкцию и быстро пробежался по ней глазами, выудив самую важную информацию. По рецепту достаточно двух таблеток, они же были мгновенно изъяты и ненавязчиво положены на стол, прямо перед Колей, уже поедавшим яичницу. Он увидел таблетки и постарался также непринуждённо их отодвинуть, как бы говоря: нет, спасибо. Но потом Николай встретился с уничтожающим взглядом Фёдора, говоривший в ответ, что лучше не надо. Гоголь непроизвольно сглотнул, но решил не испытывать судьбу и, мученически вздохнув, залпом заглотил подавители. Федя теперь спокойно улыбнулся: вот так бы сразу. Коля неловко отвёл взгляд, было как-то обидно, что тобой вот прямо сейчас манипулировал какой-то школьник. М-да, дожили... А Федя был собой полностью доволен и уже приступил к уничтожению яичницы. Остаток завтрака прошёл спокойно и без происшествий, оба едока улыбались и перекидывались взглядами. Обоих абсолютно всё устраивало. Федя понял, что Коля домой особо и не стремится, поэтому не начинал этот разговор, заранее зная, что учитель скорее всего не сможет отказать и скажет, что засиделся, и ему уже и вправду пора бы домой. Николая сознание бы задавило и чувство гордости, да и чести плюсом, если бы он сказал, что хочет остаться. — Кстати, а вы не знаете, правду ли говорят, что, если пара истинная, то даже подавители не работают? - первым прервал тишину Федя, вставая со своего места и направляясь к раковине со своей и Колиными тарелкой с чашкой. Тот сначала немного посопротивлялся для приличия, но Федя быстро осадил его и сказал: — Вам лучше отдохнуть. — Ну, я точно не знаю...никогда такого не было, но Дазай говорит, что чистая правда! — Коля мученически вздохнул, но покорно сел обратно и изложил всю информацию, которую знал. Он вообще мало знал об истинности омег. Никогда не сталкивался, да и в слово "судьба" верить давно перестал. Он просто жил в гордом одиночестве, хотя иногда и правда накрывало отчаяние. Он ведь тоже человек! Крепкий, но всё равно местами хрупкий... ему тоже хочется ласки, заботы и защиты... Федя быстро уложил повисшую тишину и как-то погрустневшего учителя, бросив губку и чашки, он мигом вытер руки и буквально полетел к любимому. Его рука скользнула по растрёпанным, ещё не заплетённым волосам и нежно погладила. — Всё хорошо? — ученик с волнением и долей испуга посмотрел в глаза горе-преподавателю, но в его взгляде были и открытая любовь с нежностью. А после на него поднялся грустный взгляд с тоской и печалью, но также не лишённый надежды, с такой искренностью смотрящий прямо в глаза Феде. Тот же снисходительно улыбнулся и, с нежностью взяв лицо Коли в свои умелые ручки, чмокнул в лобик, улыбаясь и смотря прямо в удивлённый глаза, а потом как ни в чём не бывало отпустил блондина и, напевая мелодию себе под нос, пошёл домывать посуду. Коля же сидел в состоянии шока, до него упорно не доходило, что это сейчас вообще было...