11:32
— Добро пожало… — Хосок обрывает фразу на полуслове, когда видит, кто входит. Кихён. Снова чёртов Кихён. Снова преследует его, даже когда он узнал, что те «подарки» были от него. Что он хочет, в конце-концов? Кихён смотрит в его сторону, взгляд виноватый. Или Хосок привык находить в людях что-то большее чем-то, что они делают, или слишком устал злиться. Всё возможно. В это время Ю оказывается напротив него и старается собраться с мыслями. Да, он серьёзно облажался. Даже не так, проебался. Но он же может получить второй шанс? Тем более, сейчас, решаясь, наконец, поговорить с Хосоком? Поговорить, не купить или запугать. Начать относится к нему не как к кукле. — Мне хочется извиниться за всё то, что я заставил тебя чувствовать, — тихо начинает Кихён, смотря в пол, — мне действительно жаль, что я решился на такое. Я… Я даже не понимал, что это могло тебя напугать или рассердить, пока несколько дней назад ты меня не увидел и не накричал. — Это всё равно не оправдывает тебя в моих глазах, — чуть ли не шипит Хосок, сжимая ладони в кулаки так, чтобы их не было видно. Не стоит разбивать своим клиентам нос, и он это не забывает. Тот урок был выучен на всю жизнь. — Я это понимаю, но… Ты мне и правда понравился, — уже громче продолжает он, — я пытался привлечь твоё внимание- — Купить, ты хотел купить меня, как очередную игрушку, — перебивает его Ли, руки дрожат. Он всё ещё не должен никого ударять, скоро Кихён уйдёт, и он сможет спокойно продолжить работать. Кихён притихает, стараясь найти подходящие слова. Видно, что совершенно не знает, что сказать, чем подкупить снова. — Ну и вот, ты даже не можешь найти самому себе оправдание, не то что сказать его мне, — голос Хосока похож на тот, что он слышал несколько дней, — так что, боюсь, ничего у нас не получится. А теперь я советую тебе уйти отсюда. Да, вот так. Спокойно. Без ударов и криков, молодец, Хосок. Дрожь в руках слегка унимается и становится проще дышать. Всё хорошо, его не уволят, потому что он не сорвётся. Лицо Кихёна обретает совершенно странное выражение. Оно почему-то выглядит таким грустным и потерянным. — Прости, но ты дрожишь, — он протягивает свои ладони к рукам Хосока, — мне очень жаль, что я довёл тебя до такого состояния. И именно поэтому я пришёл извиниться. Да, я хочу получить выгоду для себя, но в первую очередь мне стыдно, и я хочу исправить свою ошибку. Или хотя бы получить второй шанс. Его прикосновения успокаивают. Ладони маленькие, но тёплые, нежные. Хосок смотрит в глаза Кихёну. Прямо сейчас там нет ни высокомерия, ни алчности, что он замечал до этого. Нет ни страха, ни удивления. Только одно спокойствие и тепло, он расслабляется. Навязчивые мысли о чужой боли и увольнении пропадают. Может, он ошибся? В конце-концов, они выросли явно в разных условиях и проявления любви у них разные. Может, он действительно хотел так получить его внимание? Только сталкерство всё равно нельзя ничем оправдать. Чёрт, Хосок не знает, что делать. Но что-то или кто-то шепчет ему на ухо о том, что стоит давать вторые шансы людям. Особенно, когда они настолько сильно раскаиваются в том, что сделали. Даже если это кончится плохо. Особенное, если это так и будет. — Мы можем встретится после моей работы, — начинает Ли, и в глазах Кихёна загораются маленькие лампочки, — но. Пожалуйста, давай просто прогуляемся и познакомимся поближе? — Хорошо, я понимаю. Тогда я зайду за тобой после работы. — В девять — конец. — Я знаю, — сконфуженно Кихён чешет затылок. — Лучше тебе такого никогда не говорить, — прямо заявляет Хосок с убитым выражением лица, которое заставляет Ю рассмеяться. — Всё, не буду! — поднимает руки вверх — сдаётся. Он уходит быстро, так и не купив ничего, и вовремя, сразу же заходит следующий покупатель. 24.08.ХХ.10:10
Кихён жалеет, что согласился на это. Даже если он и получит приз в итоге, ему совершенно не хочется этим заниматься. Всё, что происходит в этой больнице, кажется слишком подозрительным. Бывшие заключённые, потенциальное дело об изнасиловании или насилии, так ещё и Хосок, который «совершенно внезапно» оказывается здесь. Это кажется ему слишком подозрительным. Его образование в полицейской сфере даёт свои результаты. Он помнит практику адвокатом, он помнит дела, что рассматривал. И чёрт, некоторые казались ему такими же странными, как и это. Тяжело вздохнув и забрав нужные документы, он выходит из машины и направляется прямо в здание больницы. Внутри чисто и стерильно, Кихёну это по душе. Лифт на шестой этаж приходиться ждать вечность, а следующую тысячу лет ехать сначала на нулевой этаж, потом на третий, а затем он уже может выйти и на шестой. Чертыхнувшись, он понимает, что ему нужно в другое крыло, и, собрав всю свою решимость, направляется прямиком в свой личный ад. Первое, что он решает сделать, войдя в нужное отделение, подойти к медсестре и спросить, куда идти, чтобы якобы получить печать и начать проходить практику. На посту никого не оказывается, кроме парня, что старательно что-то чистит под столом и не видит его. — Простите, — вежливо начинает Кихён, — не подскажите, где я могу найти или медсестру, или доктора Шин? — Простите, но не знаю, — отвечает ему до боли знакомый голос. Кихён соврёт, что хотел встретиться с ним. Нет, не хотел. Да, он трус и знает это, но боже, нет, он не хочет говорить с Хосоком сейчас. После того, как бросил его одного год назад, ничего не объяснив. Пусть так и было легче. Тогда, не сейчас. Пока он паникует, Ли медленно поднимается на ноги. Он выглядит хуже, чем год назад. Синяки под глазами, проглядывающие скулы и ключицы, нет и места тем мягким чертам, что так нравились Кихёну. — Видимо, зарплата уборщика настолько мала, что ты даже не можешь позволить себе более питательную пищу, — лучшая защита — нападение, во всяком случае, так кажется порой. Если он и хотел прояснить ситуацию, то сейчас не сможет сделать это спокойно. Идиот. — Зачем ты здесь? Не похоже, что твой парень лежит тут, а ты сам не имеешь никакого медицинского образования, чтобы находиться тут, — Хосок пропускает оскорбление мимо ушей, и это удивляет Кихёна, раньше он никогда не позволял такого, — лучше тебе убраться отсюда, пока я не сказал, что все твои документы липовые. Ему хочется убежать, перед этим сделав Хосоку больно, но он останавливает себя. У него договор с Чангюном. Это будет просто некрасиво и нечестно сбежать отсюда, как побитый щенок. Вздохнув и постаравшись успокоиться, Кихён решает узнать нужную ему информацию во что бы то ни стало. — Слушай, я знаю, что обошёлся с тобой плохо, но, — он старательно выговаривает «но», — мне нужно узнать, что тут происходит. Возможно, это важно для твоей же безопасности. — Для моей безопасности? Ты издеваешься? — Хосок начинает дрожать, и это определённо плохо. Кихён вспоминает эти припадки, как постоянно пугался их. В один момент парень абсолютно спокоен, а в другой — дрожит и бредит какими-то жуткими изображениями насилия. Чёрт знает откуда это, и знать не хочется. Совсем. — Ладно, забудь то, что я сказал, — шепчет Ю, протягивая свои руки к ладоням Хосока, — сейчас тебе стоит успокоиться, иначе ты будешь уволен, а я избит. Это ни к чему хорошему не приведёт. Старый трюк не срабатывает. Его ладони оказываются сразу же отбиты. Ли прикрывает глаза и прикладывает ладони к ушам. Ему хватает пары секунд, чтобы прийти в себя. Как бы он не хотел ударить сейчас Кихёна, но он прав. Хосок не может позволить себе быть уволенным. Не когда его зарплата ещё не выдана, а аванс кончился неделю назад. — Так что тебе нужно? — В кабинет заведующего, — сразу же отвечает Кихён. — Прямо по коридору до упора и направо, напротив самой последней палаты, — скороговоркой отвечает Ли, возвращаясь к работе. Надеется, что он уйдёт и оставит его одного. Хосок в миллиметре от того, чтобы взять позолоченную ручку со стола и вставить тому её в глаз. Его кровь будет стекать по щеке, а сам он будет кричать от боли, но чёрт. Как же будет счастлив Хосок в этот момент. Хватит! Он не должен думать об этом. Он не убийца и не насильник. И никогда не станет им. Да, всё верно, Кихён просто хочет получить какую-то информацию. И Хосок должен плевать какую — лишь бы тот ушёл и не заставил его расчленить. Нет! Нельзя думать о таком! Кровь приливает к его лицу и бьётся под висками, даже больно. Чёрт, почему он не может контролировать это? Словно становится психопатом. Протирая стол, он совершенно не видит, что Кихён все ещё стоит около него и смотрит. Смелость. Кихён чувствует смелость. Он весь год боялся и увидеть своего бывшего парня, но прямо сейчас, рядом с ним он чувствует себя храбрым. Кажется, что он готов признать всё, что отвергал всё это время. — Я так тебе ничего и не сказал, когда ушёл, — начинает он тихо, опустив глаза в пол, — на самом деле… Я не думаю, что у нас бы получилось что-то дальше. В конце концов, мы живём в совершенно разных мирах, что физических, что ментальных. Я и половину вещей, что ты находишь интересными, не понимаю. И твои припадки… Честно, я сначала думал, что это проявление панических атак, а затем выяснилось, что ты пытаешь не убить кого-то. Мне было страшно, действительно страшно с тобой видеться после этого. А затем я встретил Чангюна… Его прерывает хруст пластика и звук отлетевшей части ручки. Он опускает взгляд на руку Хосока, с которой медленно начинает капать кровь. Дрожи нет, нет ни раздражения, ни страха. Хосоку всё равно. Настолько, что смешно. Смех пугает Кихёна. Это гораздо хуже ударов и криков. Это жутко. Страшно. — Боже, ты мне сказал всё то, что я думал этот год, всё, что сам додумал, — через смех говорит Ли, его улыбка больше похожа на оскал, — знаешь, мне было действительно больно, когда ты ушёл. Всё это было слишком хорошо. Ты же был первым парнем за те несколько лет, что вообще начал добиваться меня, что начал интересоваться во мне не только как в предмете для украшения. А потом ты исчез. Я искал тебя абсолютно везде, писал каждый день. Но ты не отвечал. Но я упрямо не верил в происходящее. Бегал по городу месяц, пока не наткнулся на тебя и того парня. Вы так смеялись и обнимали друг друга, что единственное, чего мне хотелось — свернуть вам обоим шею, но прежде заставить тебя смотреть на то, что я сделаю с ним. Кихёну холодно. По спине стекает пот. Он боится и инстинктивно встаёт в оборонительную позу. — Но потом, — резко его тон меняется на ужасно тоскливый, — мне стало страшно. Я не хотел становиться таким как ты. Жутким и мерзким типом, который пользуется людьми. Я и сейчас не хочу им быть. Поэтому лучше тебе уйти отсюда, пока я сам не заставил тебя это сделать. После этого Кихёну не хочется уйти. Наоборот. Оказывается, он даже сейчас считает Хосока всего лишь куклой. Или считал. Чувство вины отходит на второй план, оставляя лишь… жалость? К себе ли? Он не знает. К Хосоку? Тем более. — Хосок- — Замолчи! Я же прошу тебя уйти, что в этом такого сложного, ты смог это однажды, а сейчас почему не можешь? — Хосок чуть ли не кричит и хочет ещё что-то добавить, как вдруг осекается и замолкает. Кихён оборачивается, чтобы посмотреть, на кого он смотрит. Это же парень с фото, что дал ему Чангюн! Хёнвон, вроде. Он не успевает повернуться назад, как мимо него проносится Хосок и чуть не сшибает его с ног. Видит он лишь его удаляющийся силуэт и. Не может быть? Ту пару обуви, что он когда-то прислал ему, не зная размера? Высокий парень сразу же следует за ним, кинув на Кихёна нечитаемый взгляд. Боже, зачем он на это согласился? 25.01.ХХ-4.18:56
Бора горячая и задорная, Хёнвон знает это. Но прямо сейчас он жалеет об этом, приобнимая свою подвыпившую девушку. Кажется, отсюда быстрее добраться до её дома. И такси брать не вариант, потому что денег нет. Что ж, придётся добираться пешочком. — Вот скажи мне, Хёнвон, что круче: Марвел или ДиСи? — о, так вот о чём они говорят на «девичьих посиделках». — Марвел, конечно, — ой, зачем он это сказал, он же сейчас умрёт от потока объяснений. — А вот и не правда! — заикаясь, восклицает она, но почему-то не начинает монолог длиной во все его страдания. Хёнвон недоумённо смотрит на неё. Красивую, с растрёпанными волосами и с задумчивым взглядом, который совершенно не сочетается с розовеющими щеками. — А ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? — Конечно, хочу, — он правда хочет этого, но, — но ты сама знаешь, что пока мы учимся, никаких нам свадеб. — Я знаю, но… Мне так хочется остаться с тобой, навсегда, — с грустью в голосе говорит она. Её глаза направлены в землю, лицо становится нечитаемым. Такие обычно бывают у тех, у кого слишком много эмоций. — Навсегда невозможно, кто-то из нас переживёт другого, — Хёнвон любит наивность этой серьёзной девушки. Она может сколько угодно доказывать всем, насколько важны экологические проблемы, но порой Бора просто… наивно влюблённая? Наверное, он такой же. Говорят, что все они одинаковые. — Хотя бы на земное навсегда! — с пылкостью шепчет Бора, серьёзно смотря на него. — И какое же это навсегда? — Самое обыкновенное, — с улыбкой начинает, — когда мы будем жить вместе до того момента пока кто-то из нас не умрёт. Тогда кончится земное навсегда. А когда умрёт второй, начнётся небесное. Хёнвон посмеивается, кажется, он с каждым разом всё больше влюбляется в этого человека. Не ясно, что ей движет сейчас: алкоголь или что-то большее. Узнавать и не хочется. Всё равно смысл не изменится. 24.08.ХХ.10:25
Хёнвон находит Хосока в подсобке. Сейчас он сидит на полу, закрыв глаза и уши. Он выглядит гораздо меньше, чем есть, весь сжимается. Хёнвон не знает, что увидел на посту. Но то, с какой силой Хосок пытался сбежать, говорит само за себя. Этот человек сделал ему больно, это предельно ясно. Че хочет вернуться назад и сделать тому коротышке также, но он понимает, что сейчас его место здесь. Кажется, впервые за этот год, понимание такое ясное и правильное. Он медленно подходит к парню на полу и, присаживаясь напротив, кладёт свои ладони на ладони Хосока, и смотрит ему в глаза.Видно лишь один страх. Только чего? Его? Того парня? Хёнвон не понимает. Медленно страх уходит, уступая место той самой усталости, что он уже видел. Хосок успокаивается. Руки Хёнвона большие, больше его собственных, холодные и странно сильные. Это успокаивает. Хосок думает с чего начать. С того, что он порой хочет убить всех тех, кто, по мнению его больного рассудка, сделал ему больно, с Кихёна или с того, как Че вкусно пахнет прямо сейчас? Вот уж рандомный набор, проскакивает в мыслях. — Знаешь, я хотел спросить у тебя твой номер, пошёл искать, а наткнулся на то, что наткнулся, — начинает издалека Хёнвон, позволяя ему продолжить. Выжидающе смотрит, пока Хосок собирается с мыслями. — Это был мой бывший, Кихён, тот самый, что подарил косметику, — он пытается рассказывать всё понятно, — он бросил меня год назад, не сказав ни единого слова. Сейчас он зачем-то появился в больнице, хотя не имеет никакого медицинского образования, и поэтому я сначала хотел выгнать его, но… — Но, что? — осторожно спрашивает Че, поглаживая тыльную сторону его ладони. — Но потом начался приступ и я… Я… — он начинает заикаться, — я сказал ему, куда идти, но он всё не уходил. Начал рассказывать причины, по которым ушёл от меня, и… Мне просто снесло крышу, я не знаю, как не засунул ту ручку ему в глаз! А потом я увидел тебя и… Мне стало так страшно. Не знаю, чего конкретно испугался. Твоей реакции на мои крики или же того, что сломаю Кихёну ключицу. Он заканчивает свой сумбурный рассказ и снова прикрывает глаза. Всё, его главная тайна раскрыта. Хёнвон уже явно догадывается о том, что он не может купить себе даже одежду, так теперь и о приступах знает. Прощай, прекрасная мечта о чистой любви, которую он рисовал себе два дня подряд перед сном. Все люди уходят от него, узнав обе эти вещи, Че вряд ли станет исключением. Или только в параллельной вселенной. Хёнвон не злится, он не испуган. Скорее странно заинтересован? Выглядит слишком спокойным для того, кто только что услышал о желании сломать другому человеку ключицу. — Получается приступы — это приступы гнева, которые ты пытаешься контролировать? — Что-то в этом роде, они начались около пяти лет назад, — объясняет Хосок, подняв глаза на лицо напротив, — обычно… Они не бывают такими. Я порой могу начать думать о насилии безо всякой причины. Это пугает, но всегда можно найти способ обойти это. Но, когда я злюсь… Мне страшно однажды обнаружить себя в луже чужой крови и с ножом в руке, понимаешь? — Понимаю, — серьёзно произносит Хёнвон, сжимая его руки, словно стараясь показать глубину своего ответа. — Почему ты не напуган? — Я не знаю, — слабо улыбается Хёнвон, — кажется, после воровства и тюрьмы я потерял любой страх объективных опасностей. — Тюрьмы? — Проговорился, ладно уже, ты рассказал мне свою историю, я расскажу свою, — вздыхает Хёнвон, всё ещё держа его ладони, — я сидел в тюрьме за воровство. Года три назад я вскрыл дверь богатой пары и украл у них что-то, я не помню. Всё это было под предлогом покупки кольца для бывшей девушке. Мы хотели пожениться, но её родители были против, а мои так и вовсе. Я хотел продать вещи через месяц и получить деньги, но… Не смог. Не знаю, что больше меня сжирало: страх или подобие совести. И в итоге я через некоторое время пришёл в полицию и сдался. Вот и вся история. — Так вот, что ты вчера не досказал, да? — Да. — Как звали твою бывшую девушку? — Ким Бора, — говорит Хёнвон с грустной улыбкой. Воспоминания о ней всё ещё приносят ощутимую боль и тоску, но теперь они сжигают его изнутри. Скорее тлеют где-то внутри, принося непонятное чувство спокойствия. — Красивое имя, — тоже улыбается Хосок. — Я знаю. В коморке тишина. Они сидят и смотрят друг на друга, не двигаясь. Если бы можно остаться тут до конца дня, они бы это и сделали. Просидели бы весь день, просто смотря друг на друга. Хёнвон внимательно осматривает лицо Хосока. Ненавистные усталость и спокойствие вместе с огоньками радости. Пока что самое удивительное сочетание несочетаемого. Хотя. Хёнвон не верит, теперь уже точно, что нет несовместимых вещей. Одно дело — сплав, другое — результат. Хосок в это же время обследует лицо напротив не за тем, чтобы размышлять о том, насколько удивительный спектр эмоций выдаёт парень. Вовсе нет. Он сидит и восхищается красотой. Даже излишняя худоба не сделала лицо Хёнвона острым и холодным, наоборот. При виде таких черт всегда хочет заставить человека улыбнуться и утонуть в щекочущей теплоте внутри. Явно мягкие щёки и пухлые губы заставляют хотеть притронуться к ним, попробовать. Но нельзя. Внезапно в коридоре слышатся чьи-то шаги. Хосок сразу же понимает, чьи они. Слишком громкие и чеканные. — Боюсь, мне пора возвращаться к работе, — почему-то шепчет, боясь кого-то спугнуть. Хёнвон просто кивает, и они поднимаются с пола, отряхивая штаны. — Ты хотел номер телефона, — внезапно вспоминает Хосок, и уже было тянется к карманам, как сразу же замечает невысохшую ещё кровь на руке, — чёрт, можешь вбить свой номер сам? Я тебе скину смс-ку чуть позже. — Конечно, только достань его другой рукой, — соглашается Хёнвон, — мы пока не на том уровне отношений, чтобы я лез тебе в штаны. Уши Хосока краснеют, но он быстро достаёт сотовый и протягивает его. — Пароль –ноль, один, кролик, ноль, три, — это заставляет Хёнвона прыснуть со смеху. — Кролик? — Что-то не так? — он надувает губы, и, да, действительно ничего странного нет. Закончив, Хёнвон отдаёт телефон владельцу и сам поворачивается к выходу. Думается, сегодня будет сложный для них обоих день. 24.08.ХХ.14:56
Чангюн Я уже тут несколько часов и могу сказать, что практически ничего не найду.Почему ты так думаешь?
Потому что единственное, что тут странное это несколько увольнений. И то, странные они, потому что люди уволились внезапно для всех и не рассказали причин. Но этого недостаточно, чтобы думать том, что они были изнасилованы или ещё что. Это совершенно разные люди. И девушки, и парни. Разных возрастов.Странно. Неужели меня обманывают? Придётся поговорить с тем парнем и узнать что-то более конкретное.
Но я рад, что ты смог узнать хоть что-то. ^_^
Не ^_^ мне тут. Я прохожу тут круги ада.Драма квин. Но вспомни о том, какой приз тебя ждёт дома. ;)
А, точноо.Кихён?
Ты расстроен, да же?
Есть такое. Я встретился с Хосоком. Я думал, что мы вообще не пересечёмся, а в итоге я с самого начала на него же и попал. И, честно… Мне теперь ещё больше жаль за то, как я поступил.Мы уже это проходили, хён. Вы буквально разные люди из разных миров.
Я это и сказал, но он… Он не ударил меня, даже не было как такового приступа после этих слов. Он просто сломал ручку, выговорился, а затем сбежал, увидев Хёнвона.Это не меняет факта, что вы не вместе, и его проблемы — не твои. Ты не должен и не обязан класть свою жизнь ради блага других. Да и жалость — это даже не забота.
Говорит тот, кто буквально кладёт свою жизнь во благо других. Думаю, теперь я буду в порядке. Всё же я смог сказать то, что хотел.Кстати. Почему он сбежал при виде Хёнвона?
Я не знаю. Боюсь и не узнаю, Хосок мне явно ничего не ответит. Не думаю, что в следующий раз он будет таким спокойным. Но, может, ещё не всё потеряно. Попробую найти момент и поговорить с самим Хёнвоном, если получится, конечно. Но, я не думаю, что они замешаны тут в чём-то. Чтоб я ещё раз согласился на это.Ей, не грусти. Тебя всё ещё ждёт подарок.
И как я позволил случиться тому, что мною управляют мои же желания.Когда начал встречаться со мной!
До свидания.ЭЙ!!!
24.08.ХХ.16:26
В курилке одиноко без Хосока. Хёнвон сидит в звенящей тишине и обдумывает то, что произошло сегодня. В отделении появился странный человек, которого тут не должно быть, ко всему прочему ещё и бывший Хосока. Интересная ситуация. Что-то подсказывает ему, что, если бы тот хотел встретится и поговорить по душам с Ли, то выбрал бы место получше. Остаётся только один неутешительный вариант. Чангюн подослал его. Он мало знает об этом парне, Хёну не любит говорить о нём. Но сейчас судьба играет злую шутку и подсылает его прихвостня. Что ж, они попались. Ну, технически. Но он не знает всего, а для всего нужен Минхёк, который обещал прийти через час. Тишину нарушает открывающаяся дверь и входящий в комнатку Кихён. Хёнвон не знает, как реагировать, когда тот садится немного поодаль. Но его любопытство сильно, и он начинает осматривать парня. Туфли явно дорогие и лимитированные, штаны и пиджак тоже какие-то брендовые, из всего этого образа выбивается рубашка, что кажется слишком отглаженной, но даже так она не к месту. То ли цвет — голубой — не такой, то ли фасон. В это время Кихён отчаянно пытается найти зажигалку и чертыхается, когда понимает, что оставил её в прихожей сегодня утром. — Нужно? — Хёнвон протягивает свою, — она может не сразу заработать, но попробуй. Огонёк загорается на удивление быстро. Че в недоумение смотрит на возвращённый предмет. Это заставляет Кихёна усмехнуться. Хёнвон отмечает, что звук режет ухо, но приятен. Они сидят в тишине какое-то время. — Так, вы встречаетесь с Хосоком? Хёнвон вспоминает о желании убежать в лес от прямолинейных вопросов. Серьёзно, ладно день, но второй. Он же скоро свихнётся отвечать на такие. — Если три дня общения называются отношениями, то да, — просто отвечает. Лишь бы это был не допрос с пристрастием. Он не должен сказать ничего, что могло бы выдать его. — Умно, не удивительно, что ты ему понравился. Что за хрень? Хёнвон только хочет задать вопрос, как его опережают. — Никто не погонится за ним сразу после того, как он начнёт кричать, — Кихён улыбается со знанием дела, — проходили уже такое. Это только с виду милый мальчик, а в итоге такая чертовщина. Для настоящих извращенцев. — О, как мило с твоей стороны, найти себе определение самостоятельно, — переспорить Хёнвона невозможно, а переязвить так уж тем более. Уже доказано тысячу раз. Но в этот раз у него достойный соперник, которого явно не смущает, когда его же слова извращают. Или же… — Только не говори, что согласен с этим, — он кривит лицо, — фу. — Я не хочу знать, что ты представил, серьёзно, — лицо Кихёна нечитаемое, но оскорблённое. Забавно. При ближайшем рассмотрении он не кажется таким, которым он представлялся Хёнвону. Но всё равно это не очищает его. Снова наступает тишина. — Почему ты решил объясниться только сейчас? — вопрос срывает с языка раньше, чем Хёнвон успевает подумать. — Надоело бояться, — просто отвечает Кихён. — Бояться чего? — Последствий своих действий. В конце концов наши отношения начались не с самого лучшего, а закончились и того хуже, плюс эти приступы гнева, — словно сам обдумывает, — думаю, мне захотелось наконец отпустить эту историю и жить дальше. Если Хосок смог, и я смогу. — Справедливо, — Хёнвон не любит это слово, но оно единственное, что приходит ему на ум. Кихён рассматривает парня. Худой как палка, с длинными руками и ногами. Честно, Ю не может не согласиться с тем, что он красив. Только глаза выдают человека, пережившего что-то большее, чем он сам. Правда, они совсем неживые. Хотя и получше, чем у Хосока. Теперь, кажется, он понимает кое-что. Вернее, просто отшелушивает неверные предположения от истины. Слухи об изнасиловании не связаны с бывшими заключёнными. Да, возможно, они что-то замышляют, но это не связано с Хосоком. Хосок пусть и настоящий псих, когда его выводят из равновесия, но не дурак. Да и проницателен. Все первоначальные мотивы Кихёна он распознал сразу. Или то, как он моментально догадался, что он сталкерил его? Просто так Хёнвон не узнал бы об их истории, да и о приступах бы не услышал. Кихён не сомневается в этом — тот не спросил о них, когда он упомянул их. Ли не подпустил бы этого тощего парня к себе и на метр, если бы не доверял ему. А это говорит лишь о том, что его единственная зацепка рассыпается прахом, и придётся, в лучшем случае, задержаться тут ещё на день, а в худшем — на неделю.