I
Добравшись до противоположной стороны Узкого моря, она направит свою армию и драконов в Винтерфелл. Брандон Старк не сомневался: разрушив свой дом на Юге, Дейенерис попытается дать бой армии Короля Ночи на Севере. Иронично, думал он, ведь то, что фактически подталкивало Безумного короля сжечь столицу, сейчас направляло его дочь на защиту Винтерфелла. Он столько слышал о её драконах, а сегодня увидел, на что они способны. Он знал, что Дени собирает огромное войско; знал, что он, Бран, может заглянуть в прошлое. Чего Бран не знал, так это то, каким образом он мог совместить эти два непримиримых факта и предупредить Неопалимую об Иных. Для Ворона он многого не понимал: как устроено время, как происходит (если происходит) вмешательство в него, какие условия необходимо соблюсти для изменения прошлого? Ведь конюх Уиллис каким-то образом стал Ходором… Для Матери Драконов у Брана было обращение посерьёзнее, чем «Затворить ход», поэтому ему было необходимо максимально сосредоточиться. «У королевы Юга есть драконы, значит, только она и сможет сжечь всех мёртвых…». На первый взгляд, принцип передачи был прост: некую внешнюю мысль, чётко сформулированную, переносишь в «извне», а уже там «громко» её произносишь в мыслях, чтобы она разнеслась эхом по площади. В случае с Дейенерис Бран именно так и поступил, но отчасти потерпел поражение. Показывая ей Эйриса Второго, он пытался донести до неё мысль об опасности явной (Иных), на которую можно и нужно направить опасность мнимую (безумие отца, приписываемое дочери). Риск повторить печальную судьбу Эйриса, несомненно, есть, но кто сказал, что помешательство передаётся по наследству? Сам Бран жил не так много на свете, но могущество Трёхглазого ворона открыло ему истины тысяч лет: он понимал, что многое решают люди, но только не злой рок. Тем не менее, произошедшее в тронном зале Красного замка иначе как роком и не назовёшь. Сжечь всех мёртвых! Сжечь всех мёртвых! Неопалимая, для которой и предназначались его слова, слышала их, в чём Ворон не сомневался, но их энергия перенаправилась и в шаткое сознание Безумного короля, который всё понял совсем иначе: — СЖЕЧЬ ВСЕХ!!! НЕМЕДЛЕННО СЖЕЧЬ!!! Ворон чувствовал себя измученным, когда вернулся в тело Брана Старка после попытки «поговорить» с Дейенерис. Окружающие его холодные пейзажи в рассветных сумерках удручали, и он снова улетал в южные земли. Он был в Королевской Гавани, видел драконов Дейенерис. Затем он стал Визерионом, а потом попытался воочию показать Драконьей Королеве мертвецов, шагающих в ледяном снежном вихре. Он не мог снова призвать её сжечь их всех, поскольку был сосредоточен на Визерионе, на пару с Рейгалем уничтожающим своим дыханием скорпионов на стенах города (в то время как Дрогон завис над главной площадью). Внезапно Ворон почувствовал острую пронзающую боль в брюхе золотистого дракона, а через пару секунд она усилилась. Не в силах её выдержать, Бран выпустил своё сознание из Визериона. Со стороны он видел, как дракон извивался своим огромным телом от боли, а из раны внизу кровавым дождём текла тёмная кровь. Изрыгая пламя в разные стороны и не в силах остановить кровавый фонтан, Визерион олицетворял собой девиз дома Таргариенов: пуская пламя, будь готов, что тебе пустят кровь. Третья стрела из скорпиона попала в крыло, продырявив его. У дракона больше не было сил держаться в воздухе, и он, разрушив ближайшие строения, с оглушительным грохотом повалился на землю, «украсив» своим трупом фонтан на площади. Дальнейшее развитие событий Ворон при всём желании уже не мог контролировать. Злобно зашипев, Рейгаль стрелой полетел вниз, к скорпиону со стоящим за ним Горой. Грузному воину не хватило расторопности, и в следующую же секунду драконье пламя поглотило его. Он издал хриплый протяжный крик. Зелёный дракон мстил за своего собрата, изрыгал огонь направо и налево, поджигая людей Серсеи. Проникнуть в его сознание, чтобы остановить, Брану оказалось не по силам — драконья злоба не оставляла никаких лазеек, заполняя его целиком. Сознание дракона было защищено будто крепостной стеной из обжигающего камня. Преодолев скорпиона и труп Горы, столб огня полетел в открытое подвальное помещение, откуда незадолго до этого вывозили арбалеты. В ужасе Ворон полетел за пламенем в темноту. Он увидел Квиберна у бочек с диким огнём; он видел ужас в глазах алхимика, когда дыхание Рейгаля достигало смертоносного вещества. Десница Серсеи никуда не убегал, зная, что это бесполезно. Он так и застыл в глубине подвала под слабым светом факелов, пока пламя не поглотило его. Наверху, знал Бран, на Железном троне труп Серсеи сгорит всего через миг. Ворон почувствовал удушающий жар и вернулся наружу. Красный замок полыхал ослепляющей зеленью. Всё было кончено. Бран Старк очнулся от приступов кашля. День медленно подходил к своей середине. Телега, на которой Мира Рид везла его домой, стояла у какой-то таверны; лошадь, услышав, как Бран тяжело дышит, отчаянно заржала. Несмотря на холодный ветер, Брану было жарко настолько, что ему даже пришлось на время сбросить с себя шкуру медведя. В груди нестерпимо жгло, и он часто дышал, впуская в себя остужающий холод. Мира Рид подбежала к нему и сжала в объятиях его хрупкое тело, она гладила его волосы, покрытые снежинками. — Спокойно, я с тобой, я рядом, — приговаривала она. Её голос успокаивал Брана, и он приобнял её за плечи. Помедлив, Мира разомкнула руки. Ничего больше не говоря, она отошла и тут же вернулась с новыми припасами, которые только что купила на последние медяки. Она поместила их в ногах у Брана, а после положила руку ему на плечо и посмотрела в глаза, теперь уже без слов говоря, что всё будет хорошо. Он молча смотрел, как она уходит, с какой ловкостью взбирается на лошадь. Мира подняла поводья, и колеса телеги снова закрутились. Они отправились в путь.***
Прошло ещё три дня в пути, которые Юный Волк провёл, по большей части, во сне. Он изредка просыпался, скромно ел начинающий твердеть хлеб и запивал его элем. Кисло-сладкий лимонный привкус терпкого напитка каждый раз напоминал ему о Юге, а точнее — о Дейенерис. Он знал о её детской мечте: о доме с красной дверью, у которой цветёт деревце, усеянное лимонами. Подкрепившись, Бран летел на Драконий Камень, чтобы понаблюдать с высоты птичьего полёта за процессом активного сбора драконьего стекла. Он видел совсем разную Дейенерис: королева то спорила с Тирионом, то вспоминала Джораха и Даарио. — Вы сожгли Красный замок дотла! Думаете, это была настолько необходимая мера?! — Младший из Ланнистеров пытался держать себя в руках, когда говорил с королевой, но Дени и Бран видели, что он вот-вот готов сорваться. Дени и её десница стояли у камина в Палате Расписного Стола. — Я не знаю, что тогда произошло, — голос Дени был твёрдым, но сочувствующим. — Я понимаю… каково вам, лорд-десница. — Нет, не понимаете. Откуда? И… как вы можете не знать?! Джорах Мормонт рассказывал мне о том дне, когда кхал Дрого расплавил золотом голову вашего брата. По его словам, вы были спокойны, в ваших глазах горел огонёк… — Вы хотите сказать, что я похожа на своего отца? — Нет, совсем не это. Хотя после вашего вчерашнего нападения на столицу я готов признать, что я совсем вас не знаю. Безумие? Месть? Понятия не имею, что вами движет. Что до смерти Визериса… я буду прямым — убийства. — Тирион храбро посмотрел ей в глаза. — Это я могу понять. В юности вами двигало любопытство, особенно тогда. Вам было интересно, переживёт ли он эту ужасную казнь? Вы видели это своими глазами. Ведь если он действительно от крови дракона, он должен был выжить. Помолчав, Дейенерис перевела взгляд на догорающие в камине полена. Карлик терпеливо ждал ответа. Его взгляд был таким же решительным, но сомкнутые за спиной руки предательски дрожали. — Да. Я была уверена, что он выживет. Я не желала ему смерти. Он был жесток и жалок, но… он был мне братом и единственным родственником. Маленький Лев ещё какое-то время взирал снизу вверх на Дейенерис; затем Ланнистер медленно подошёл к столу, демонстративно снял золотой знак десницы с груди и положил его на стол, туда, где вздымались холмы Королевской Гавани. Бран медленно проследовал за Дени к южной стороне карты. — Вот что я вам скажу, Дейенерис… вы, конечно, дракон, способный выжить в огне. Может, вам и хочется везде оставлять пепелище за собой, но люди из других Домов… Львы, Волки, Рыбы, Олени… Они — самые простые люди. Может, они и готовы поверить вам, но в их крови нет огня. Вы — единственная из своего рода; остальные не переживут того, что может пережить Матерь Драконов. Вы хотите остаться одна в целом мире? Дейенерис пристально смотрела на Тириона изучающим взглядом, затем медленно протянула руку к столу и взяла знак десницы. — При всём моём уважении, я не могу его носить. Я лев, а не дракон. Я не могу проливать столько крови в пламени, чтобы потом и самому в нём умереть. Человеческая жизнь и так подобна свече. Сказав это, он почтительно склонил голову и направился к выходу из зала. Брандон Старк смотрел ему вслед. — Тирион? — обернулась Неопалимая к нему, и Бес был вынужден остановиться, но так и стоял спиной к ней. — Варис говорил мне, что Тайвин не отдавал вам Утёс Кастерли потому, что заботился о чести и чистоте имени Ланнистеров. — Да, но причём здесь это? — обернувшись, спросил карлик. Было видно, что он буквально заставляет себя посмотреть Дени в глаза. — Красная женщина сказала, что я — принцесса, способная побороть тьму, но вчера я потеряла всё. Вы правы, я одна во всём мире, и моего Дома больше нет. Но он есть у вас, и со смертью Серсеи вы сможете им владеть, ведь он ваш по праву. — Это что… шантаж? — не поверил ушам Тирион. — Нет, это мольба о помощи. Помогите мне… в последний раз. Я… — Бран заметил в глазах Дени смятение. — Я совсем не знаю о предначертанной мне роли, если она вообще… предначертана именно мне. Я не знаю Севера. Всё, что мне о нём известно: там холодно (в отличие от Дейенерис, Бран заметил, как Тирион хмыкнул). И я не знакома с Королём Севера, Джоном Сноу. А вы — да. Вновь повисла пауза. Две фигуры замерли в полумраке залы. Тишину нарушал только шум бьющихся о скалы волн. — Я не знала об Иных, — снова заговорила Дени, — и до вчерашнего дня не поверила бы в само их существование. Но они и вправду идут. — Откуда вам о них известно? И как вы узнали, что я знаком с Джоном Сноу? — Я… точно не знаю. — От Брана Старка, — отвечая вместо Дени, проговорил Ворон в голове Тириона. — Что? — не понимая, Тирион прищурил глаза. Настало время показать ему всё. Тирион снова был пленником в замке Лизы Аррен, но на этот раз он поскользнулся на влажных камнях и упал вниз. Крик в падении, и через мгновение он снова стоял на ногах перед отцом в его непотребном виде. — Ты боишься мёртвой шлюхи? — зло ухмыльнулся Тайвин, за что и получил стрелу в живот. Но на этот раз Тирион не контролировал процесс и использовал арбалет не по своей воле, кто-то словно сделал это за него. Тут Бес всерьёз испугался, но в следующую секунду он очутился в постели… нет, не с Шаей, как ему самому сначала померещилось, а с Тишей. Тирион не мог поверить своему счастью и крепко обнял жену за голую талию. Она покрывала поцелуями его щёки, потом губы ушли ниже. — Мой хороший… — шептала она, легонько кусая его за шею. Боги, как она была прекрасна той ночью, подумалось Маленькому Льву. Хотел бы он, чтобы этот миг длился тысячелетиями, но он вновь оказался далёк от неё. Ледяной Север словно был явью, а нежная Тиша в теплой постели — сладким сном. Не успел Бес опомниться от столь внезапных перемещений в пространстве (и во времени?), как его сердце сковал ужас. Он стоял в центре озера, под толстым слоем льда, находясь в эпицентре войска мёртвых. Впрочем, на войско они были совсем не похожи. Переставляя костлявые ноги, они шли вразнобой: ни в шеренге, ни маршем, ни отточенным шагом. Не успел Тирион опомниться, как на него откуда-то со стороны выскочил мертвец и с такой силой повалил на лёд, что тот угрожающе затрещал. «О нет!» — только и успел подумать Тирион, прежде чем окунуться в холодную воду. Мертвецы тянули карлика за ноги вниз, словно огромные булыжники. Он пытался вырваться, барахтался, пытаясь всплыть, а луч света, пробивающийся сквозь толщу воды, всё темнел… Тирион, помоги Дейенерис… Иначе погибнут не только все Тайвины, но и все Тиши этого мира. Голос принадлежал юноше и был явно знакомым. В ту же секунду Тирион опомнился и обнаружил, что он всё ещё стоит на ногах перед Дени в зале. Он по-прежнему у двери, она — у камина и сжимает в руке его знак. Невидимый Бран безучастно стоял рядом с ней. Карлик поводил ладонями по своему телу, судорожно дыша. Он дрожал от испуга и, недоумевая, смотрел на королеву. — Вы что-то видели, верно? — поняла Дейенерис. — Я… я ви… видел, — заикаясь, проговорил Тирион. Он всё никак не мог сконцентрироваться. — Ка… кажется… ме… ме… мертвецов. — Я тоже их видела, когда осаждала столицу. Всего какую-то неделю назад, но я так хорошо запомнила их лица, что они потом явились мне во сне. И однажды я увидела среди них… сира Джораха, Даарио. Серого Червя во главе Безупречных. У преданных мне людей глаза горели смертью. Той самой, с которой я смотрела на распятых господ с башни Миэрина; какую когда-то… желала вашей сестре. — Увидели себя со стороны… — осторожно съехидничал Тирион с недоверием в голосе. — И вы хотите, чтобы я поверил, будто это вас изменило? — Это изменит кого угодно, — твёрдо сказала она. Маленький Лев молчал, неотрывно глядя на неё. По его глазам Бран понял, что показал ему достаточно убедительные образы, чтобы и его решение изменилось. — Помогите мне, Тирион, — повторила Дени. — Я южанка, а вы были на Севере и знаете Старков. Теперь и мне нужно их узнать. — Вы ведь просите меня об этом не только из-за видений? Ведь в данный момент с вами рядом нет сира Джораха, а дом Мормонтов — северный. — Вы правы. Прав был и он, преподнеся мне такой ценный дар, как ваш ум. — Вам не идёт лесть, — с твёрдостью покачал Маленький Лев головой. Дени слабо, даже вымученно улыбнулась и, подходя, протянула ему знак десницы. Немного помешкав, карлик снова надел металлический кружок на грудь. А после Бран, как и ранее, очнулся в телеге Миры посреди спящих на морозе деревьев.***
Как только десница покинул зал, к Дени пришли Эллария, Яра и Теон. Разговор в Палате Расписного стола складывался не из самых приятных. — Серсея мертва? — первым делом поинтересовалась Эллария с хладнокровием, обычно не свойственным дорнийке. — Верно. Но не это важно, — попыталась заверить её Дени. — Нам всем грозит опасность, всему Вестеросу, и она идёт с Севера. — Я благодарна вам и вашим драконам за то, что они положили конец мерзкому правлению Львицы, но я не совсем понимаю, зачем я должна вести своих людей в неведомые, холодные земли? Потому что я увидела нечто ужасающее в буре? Полусгнивших скелетов, которые даже не похожи на боеспособных солдат? — Но вы же их видели! — в отчаянии вскрикнула Дени. — Неужели вы ничего не поняли? «Нет, Эллария и вправду ничего не поняла, и Яра, видимо, тоже», — понял Бран. Хотя северные видения, что он показывал Элларии и Грейджоям, были такими же отчётливыми и пугающими, какие видел и Тирион, но страх оказал совсем другое влияние на Элларию и Яру. А вот Теон, присутствовавший при их споре, выглядел задумчивым и удручённым. Может, он думал иначе, чем сестра? — Я поняла, что их существование — это угроза нам. Но я всё же не намерена отправлять дорнийцев на смерть. — Вы и так можете погибнуть, — не унималась Дейенерис, — если Король Ночи придёт в Дорн. — Не придёт, — кратко возразила Сэнд с высокомерием в голосе. — Вы говорите, что северяне собрали достаточно большую армию. Прибавить к ней ваш кхаласар, Безупречных, а тем более драконов — и победа будет за людьми. Брандон всё не отрывал взгляда от Матери Драконов, пока Эллария говорила. Дени слегка сжала кулаки и изменилась в лице, из отчаявшегося оно постепенно стало расстроенным и даже озлобленным — такими глазами она смотрела, как горит кхаласар в Дош кхалин. Ворон не мог заглянуть в мысли Дейенерис, но по её сузившимся глазам он мог только предположить, о чём она думает. Драконий огонь губителен не только для мёртвых, но и для живых; что помешает Драконьей Королеве сжечь весь дорнийский флот? Старк очень надеялся, что образ пылающего в зелени Красного замка всё ещё достаточно свеж в её памяти, и его образ сможет удержать Таргариен от губительного желания разжечь пламя и пролить кровь цвета дорнийского вина. Похоже, Эллария тоже заметила неоднозначную реакцию Дейенерис на её довольно резкие слова и сказала как можно мягче: — Я действительно благодарна вам за смерть Серсеи, Ваше величество… «Ты благодаришь не того человека». — …и я непременно принесу присягу, когда пройдёт ваша коронация. Но сейчас — я не хочу рисковать своими людьми. Поймите, Дорн и так истерзан войной… — Как и весь мир! — перебила Дени, расстроенная. — Но люди, невзирая на это, объединяются перед лицом общего врага! Уходите, Эллария, мне не понадобится ваша присяга, если я умру на Севере. А если выживу, то она всё равно окажется бесполезной. Какой смысл в присяге бастарда и узурпатора, если ему нельзя доверять? Эллария заметно побледнела. Её губы сложились плотной нитью, по шевелящимся желвакам Бран понял, что она возмущена. Когда уязвлённая дорнийка гордо развернулась, чтобы покинуть зал, Бран невольно задумался, правильно ли поступил ранее, решив показать Неопалимой убийство принца Дорана? Наверное, смерть дышит самовлюблённым в спину как-то по-особенному, и они неизменно проявят свою слабость. — Как насчёт железнорождённых? — спросила Дени, подойдя к Яре практически вплотную. — Ваша милость, — произнесла Грейджой надтреснутым, но твёрдым голосом, — вы заручились поддержкой нашего дяди, узурпатора. И вы прогнали Элларию?! — Вы не совсем верно поняли: Эурон и его люди вынуждены идти за мной на Север. Они всё равно сражались бы — как воины или чёрные братья, отказавшиеся дать бой добровольно. — Пускай так. Но ни я, ни Теон не можем идти с вами, если Эурон отправится на Север. Вы же говорили с ним: он ни за что не будет сражаться просто так, даже если его жизни что-то угрожает. Его главная цель — я и Теон. Он убьёт нас, если только мы окажемся рядом. Я пошла бы за вас на Север, но… — Всё ясно, — не дав Яре договорить, Дени обречённо сделала свой вывод и отвернулась. Подойдя ближе к столу-карте, она поинтересовалась, уже зная ответ наперёд: — А ваши люди, Яра? Почему они не смогут сражаться за жизнь? — Они храбрые воины и готовы к любым опасностям. Но, боюсь, вам не настолько необходимо потенциальное противостояние двух групп железнорождённых. Те, что дали присягу Эурону, — не мои люди. Так пусть они умрут от страха, только завидев голубые глаза в темноте! — Я поняла, — сказала Дени спокойно, разглядывая карту и даже не оборачиваясь. — Попутного вам ветра. Яра Грейджой стояла неподвижно ещё с минуту, глядя гордой Матери Драконов в выпрямлённую спину. Бран задумался — не стыдно ли было Яре тогда перед Дейенерис? Или дело не в стыде, просто Дочь Кракенов поняла, что лучше воспользоваться моментом и вернуться на Железные острова, как их законная королева? — Ваше величество, — поклонилась она, — я желаю вам удачи в этом смертельном походе на Север. — Яра направилась к двери скорыми шагами. — Идём, Теон! Как только дверь за Ярой захлопнулась, Дейенерис, убеждённая, что она теперь одна в зале, обернулась. Однако Теон Грейджой всё ещё стоял у двери. В отличие от сестры, он выглядел и вправду пристыжённым, напуганным и даже беспомощным. Его губы неуверенно зашевелились, но он не мог проронить ни слова. Наконец, он промолвил, через силу, но спокойно: — Простите мою сестру, королева. — Почему ты остался? — искренне удивилась Дени. — Потому что всю свою жизнь я стою перед нерешаемым выбором — Старк или Грейджой? «Но ты не должен выбирать, — подумал Бран. — Ты Грейджой, и ты Старк». — Когда-то лорд Эддард Старк растил меня, как сына, в Винтерфелле, — продолжил Теон, — но сейчас… многое изменилось. Теперь я изгой в этом замке. Он в смятении, и Дейенерис это сразу заметила. Подойдя к Теону ближе, она заверила спокойным тоном: — Нет. Я замолвлю за тебя слово Королю Севера Джону Старку, если ты пойдёшь со мной. Если ты выберешь Яру, я пойму, но если ты всё-таки появишься на Севере, я сдержу своё обещание. Теон долго обдумывал слова Дейенерис. По его помрачневшему лицу Бран понял, что Кракен про себя взвешивает шансы: раз Джон теперь король, каковы шансы, что его помилуют? — Благодарю вас, Ваша милость. Мне нужно подумать над вашими словами, а море успокаивает мысли. Дейенерис кивнула ему с умиротворённой улыбкой, и Теон поспешил удалиться из зала. Видимо, Дени пришла к тому же выводу, что и Бран — прямо сейчас она разговаривала и с Грейджоем, и со Старком.II
Бран Старк понимал, что Дейенерис отправляется на чужую войну в полном одиночестве — да, огромные союзные армии дотракийцев и Безупречных ей верны и готовы отдать свою жизнь за свободу, дарованную им Дени, но нельзя же сказать, что у неё среди нынешнего окружения есть друзья (не считая Миссандеи). Поэтому он отправил Даарио Нахариса практически вслед за Королевой Драконов. На следующий день, после того как Дени покинула Миэрин, у Даарио было видение. Он увидел армию Иных. Мертвецы медленно, но неустанно шли сквозь снежный буран. Казалось, им неведомо, куда они идут, в метели и снежном вихре им было ничего не разглядеть. Сам Даарио, не понимая того, что видит, был напуган. Он ещё никогда не бывал на Севере, и теперь не мог понять, что напугало его больше — мертвецы или снежные бескрайние просторы. Стоило ему очнуться в своих солнечных покоях, как голос юноши спокойно произнёс, направляя Даарио: Придёт время, и Дейенерис столкнётся со смертью. Отправляйся в Винтерфелл как можно скорее. От Миэрина до северных земель около двух месяцев пути, ты ещё можешь успеть. Однако южный наёмник с решительными действиями не торопился, ему потребовалось пять дней. Весь первый день ушел на осознание того, что он увидел. На следующий день он отдавал распоряжения своим подчинённым, которых намеревался оставить следить от своего имени за порядком в Миэрине. Наконец, последние двое суток он готовил свою армию к отплытию по тому же маршруту, коим уплыла и Дени. С той разницей, что его корабли проплывут чуть дальше от Драконьего Камня. Увиденное потрясло тирошийца, но вскоре он уже стоял на борту корабля и наблюдал, как песчаные стены города в Заливе Драконов всё уменьшаются, пока не представляя, насколько опасно там, за горизонтом. Как и Дейенерис, он не знал, чем живут северяне. Бран понимал, что одиночество и неприкаянность могут ослабить Дени, знал также, что и Даарио на чужих холодных землях лишится части своих сил. Но если они встретят Короля Ночи плечом к плечу, думал Бран, у них будет шанс. Наёмник или нет, но Дени любила его, что для Брана стало очевидным, стоило ему увидеть их в одной постели в её покоях в Миэрине. Но в бою поддержки одного только Даарио может оказаться недостаточно. И армия Безупречных бок о бок с кхаласаром не заменят Дейенерис нехватки по-настоящему близких ей людей. Направляемый видениями Трёхглазого ворона, исцелённый Джорах Мормонт скакал в ночи, всё больше удаляясь от Староместа, во всю прыть он мчал коня в Винтерфелл. Позади него из ворот Староместа выехала крытая повозка, в которой, сидя рядом с Сэмвеллом Тарли, спали Лилли и малыш Сэм. Судя по разочарованному лицу Тарли, служение архимейстеру не оправдало его ожиданий. Но Лилли стала для него утешением: ночи в той башне были скучными и длинными, а потому сейчас в глазах Сэма Бран уловил вполне понятный огонёк. Пару дней назад дочь Крастера сообщила ему, что беременна, и сейчас он был намного счастливее, чем когда покидал Ночной Дозор. Женщин и детей в Винтерфелле быть не должно. Я скажу Джону, чтобы он направил их в земли южнее нашего дома. Наблюдая за чужими жизнями, Брандон почти что позабыл о своей. Он был на юге, востоке, западе, за Стеной — где угодно, но только не в телеге. В тот момент, когда Ворон наблюдал за шествием солдат Ланнистеров в столицу Семи Королевств, он почувствовал, что его кто-то трясёт за плечо. Красные плащи под флагштоками исчезли в белесой дымке, и Бран увидел перед собой обеспокоенные, но радостные глаза Миры Рид. — Бран, наконец-то мы дома, в Винтерфелле. Ворон заметил, что она сказала «дома» так, словно замок Старков был домом и для неё самой. — Как долго я… летал? — Около пяти дней. Твои брат и сестра уже идут сюда. Бран отрешённо оглядел Винтерфелл. Всё здесь вроде осталось по-прежнему, как и в тот день, когда Теон Грейджой пришёл сюда, как завоеватель. В то же самое время Брану было как-то неспокойно. Мира въехала через главные Южные ворота: Старк узнал кузницу слева, за которой располагались конюшни. Справа от телеги была стена из серого гранита, скрывавшая Большой чертог и септу, которую лорд Эддард распорядился построить специально для своей жены, верующей в Семерых. Впереди Бран увидел донжон, высокую башню в замке Винтерфелла; именно с её стороны к нему бежали Санса и Джон Сноу, которых он узнал сразу. Бран мог бы улыбнуться, если бы только помнил, как это делается. «Никакой Джон не Сноу». Бран знал это уже давно, и всю долгую дорогу домой Ворон думал, как сказать брату об этом, но пока не нашёл верных слов. Первым юного Старка обнял Джон, одетый в серый дублет, расшитый волчьим мехом, и тёмные поножи. — Надо же, какой ты взрослый, совсем уже мужчина, — сказал Король Севера, улыбаясь и крепко держа Брана за плечи. — Я не знаю, насколько применимо ко мне понятие мужественности. — У тебя глаза другие, в них осознанный взгляд, — проговорил Джон, которого несколько озадачили слова Брана. — Скорее… печальный. Из-за меня… погибли Лето и Ходор. — Погибли? — испуганно вздохнула Санса, за учащённым дыханием шли клубы белого пара. — Почему из-за тебя? — Это довольно… сложно объяснить, — сказал Ворон и заметил, как улыбка Джона спала с губ. Взгляд Джона стал глубже, серьёзнее. «Конечно, он и не может быть другим у бывшего мертвеца, вернувшегося к жизни. К сожалению, красной магии на всех не хватит». Следующей обняла его Санса; её объятия были теплее, чем у Джона, а по её щекам текли слёзы. Но от девушки веяло опасностью, и, посмотрев за её спину, Бран всё понял. Его воронье зрение было необычайно зорким, на крытом мосту оно уловило тёмную фигуру Мизинца. Взгляд Бейлиша был задумчивым и очень напряжённым. Он здесь из-за Сансы, знал Бран, но он здесь лишний. Мизинец — чужак, и Бран понимал, что скоро его семейство его отторгнет, как пережиток прошлого. Война всегда рубит головы без разбора, особенно тем, кто к ней не готов. — Где Арья? — Откуда ты знаешь, что она здесь? — удивилась Санса, переглянувшись с Джоном. — Просто знаю. В ту же секунду он увидел, как расходится толпа: со стороны главного двора со всех ног бежала Арья, раскинув руки в стороны. Заключив Брандона в объятья, она притянула его к себе, и он крепко держал её спину в кожаном жилете, под которым скрывался толстый утепляющий слой меха. — Ну вот, наконец, и ты дома, — обрадовалась Арья. — Прибыл самым последним. В её голосе тоже слышалось возбуждение наравне со всхлипами, она едва ли не плакала. Выпустив его из объятий, Арья долго на него смотрела, не в силах поверить в то, что Бран жив и невредим. — Конечно последним. А как иначе? Я — самый младший из Старков. Но… — Бран внезапно сделал паузу, оглядел своих родственников и перевёл взгляд на Миру Рид. — Один я бы точно не справился, у меня были терпеливые и очень смелые помощники. Эта девушка, Мира Рид, рисковала жизнью, чтобы доставить меня сюда. Замолчав, Бран перевёл глаза от неё на последних Старков. Арья бросилась обнимать Миру с таким же радостным рвением, с каким бежала к младшему брату минуту назад. Санса, улыбнувшись, чуть наклонила голову, она была учтива, как и всегда, но несколько осторожна; Бран увидел во взгляде сестры опыт, полученный от общения с Серсеей и Мизинцем. Джон повернулся к Мире и спросил: — Мира Рид, дочь лорда Сероводья Хоуленда Рида? — Верно, милорд. Он лорд Перешейка, присягнувший вашему отцу на верность. — Да, я знаю, что наши отцы были хорошими друзьями. Знай же, Мира Рид из Сероводья, в Винтерфелле тебе всегда будут рады. Ты помогла моему брату, и моя семья в долгу перед тобой. Неожиданно для Брана и для самой Миры он поклонился ей, и Арья Старк последовала его примеру. Санса была благодарна девушке не меньше остальных, Бран понял это по её счастливым глазам. Но каждый раз, когда она оглядывалась на Мизинца, всё стоявшего на крытом переходе, Бран видел, как мрачнеет её взгляд. Джон немедленно распорядился, чтобы Миру проводили в её покои. В это время Бран вселился в ворона и увидел, как к главным воротам Винтерфелла скачет одинокий всадник на чёрном коне. По медвежьему плащу с бурой шкурой на вороте Ворон понял, что это Джорах Мормонт. — К нам гости, — сообщил Ворон Джону тут же, как вернулся в человеческое тело. — Джорах Мормонт в шести лигах от нас. — Рыцарь с Медвежьего острова? — удивился Король Севера, подняв брови. — Но что он делает на Севере? — Он здесь, — пояснил Бран Старк, — потому что я его позвал. — Но… как позвал? Каким образом ты вообще узнал, где он? — Ты задаёшь не тот вопрос. Важно не «Как?», а «Почему?», — спокойно ответил Бран. — Важен не сам Мормонт, а та, кого он за собой ведёт — Дейенерис Таргариен. — Королева Драконов тоже идёт сюда? — Арья подняла брови. — Сейчас она с армией пересекает Узкое море, и вот уже вместе с её армиями мы справимся с Королём Ночи. По лицам Старков пробежала тень непонимания. — Дело в том, — пояснила Мира, — что Бран теперь не совсем тот человек, которого вы знали раньше. Теперь он — Трёхглазый ворон. — Но Брандон не похож на ту жуткую вездесущую птицу из рассказов Старой Нэн, — усомнилась Санса, которой труднее всех было понять, какие у Брана новые способности. — Тем не менее, это правда, — подтвердил Бран, закрыв глаза. — Мне трудно всё объяснить, но оставим это на потом, поскольку у нас мало времени. — Его зоркий глаз снова пронзил насквозь фигуру Петира на мосту. — Есть одно дело, для осуществления которого мне нужны все вы и Тартская Дева. Санса снова с сомнением взглянула на Брандона, а Арья тут же скорым шагом направилась к тренировочной площадке. Через какое-то время Бриенна стояла перед телегой Брана. — Брандон Старк, — женщина преклонила колено, воткнув меч в мёрзлую землю перед собой, — я рада видеть вас невредимым и служить вам. Я… — …Бриенна Тарт с Сапфирового острова, поклявшаяся нашей матери Кейтилин защищать её детей. Мне нужна ваша помощь. Бриенна так и замерла, согнув колено и устремив на юношу удивлённый взгляд серых глаз.