I
Стоя перед каменной статуей Эддарда Старка в холодной крипте, Джон многое обдумывал. После того, как умер его отец, Винтерфелл изменился; смерть словно нависла чёрной тучей над главным замком и Зимним городком неподалёку. Горькая ирония заключалась в том, что в своё время и Теон Грейджой, и Рамси Болтон захватили главный замок Севера с целью принести сюда счастливое будущее, однако всё вышло ровно наоборот. Счастье для каждого, живущего на этом жестоком свете, субъективно, и в заблуждении очень легко принять тьму за свет. Впрочем, как и наоборот. Но в случае непростой истории Винтерфелла речь определённо шла о тьме: Грейджой и Болтон только приготовили площадь для бойни армии Короля Ночи против северян, и положение дел говорило явно не в пользу последних. И даже участие солдат Дейенерис, как и её самой (не говоря уже о драконах) в битве за жизнь Джона не утешало. Он многое о ней слышал: смерть многочисленных мудрых господ Астапора, Юнкая и Миэрина; Безумный король и та опаска, с которой говорили люди по всему Вестеросу о последней Таргариен (мол, существует скрытая угроза, и ей передался характер Эйриса); наконец, если верить Брану (или Трёхглазому ворону — не понять), её драконы сожгли Королевскую Гавань две недели назад. Правда, Брандон тут же уточнил, что к сожжению Красного замка и к смерти Серсеи Ланнистер (Джон вдруг вспомнил разочарованное лицо Арьи, когда брат сказал, что Серсея теперь мертва) Дейенерис не имеет никакого отношения, скорее, это вина самого Брана, которому оказалось не под силу остановить драконью ярость и пришедшие за ней столбы жгучего искрящегося огня. Джон хотел, чтобы Бран пояснил, что он имеет в виду, но брат остановил его прямым взглядом полупустых глаз и попросил Арью отвезти его кресло на широких деревянных колёсах в Богорощу. Он был спокоен и, казалось, знал что-то, но никому пока не пояснил, что у него на уме. Санса, опять же по просьбе Ворона, пошла к Петиру Бейлишу. Тем не менее, напрямую виноваты драконы в сожжении столицы или нет, Джон задавался вопросом: а не сожгут ли драконы Винтерфелл, не сумев разглядеть сверху, кто горит — живой или мёртвый? А дракону не всё ли равно, кого жечь? В конце концов, разумом он не обладает, им, скорее, движет жажда к разрушению, и даже сама кхалиси Великого травяного моря однажды окажется не способна остановить своих крылатых детей. Но не только драконы беспокоили Джона Сноу. Чем кормить такую многочисленную армию, включающую северян, дотракийцев, Безупречных и… южан под предводительством Даарио Нахариса? Можно, конечно, созвать Гловеров из Темнолесья, Ридов из Рва Кейлин, озёрных жителей Перешейка и солдат из других северных домов с целью переправить всю еду из ближайших селений в Винтерфелл, а также снарядить поход на близлежащие фермы и обыскать их. Но даже если эту затею удастся воплотить в жизнь, Джон сомневался, что его люди соберут достаточно еды для столь огромного войска. Став Королём Севера, Джон почувствовал ещё большую ответственность и тяжесть правления, чем когда был Лордом-командующим в Ночном Дозоре. Бран, несмотря на его опасения, сказал Джону, что о еде беспокоиться не стоит, так как о ней позаботятся драконы Дейенерис. «Скорее, они позаботятся о своей собственной кормёжке. Чем вообще питаются драконы?» — думал обескураженный Джон, направляясь в крипту под замком. Мысли северного короля быстро сменялись в голове одна за другой, и он снова подумал о Даарио, имя которого Джону, естественно, ни о чём не говорило. «Ох уж этот Бран, зазывает совершенно незнакомых людей в Винтерфелл, — беспокойно думал Король Севера, стоя уже перед статуей своей тёти, Лианны Старк. — Северным народам может грозить разрозненность из-за неожиданного наплыва чересчур огромной армии южан, которым здесь никто не доверяет». С другой стороны, Джон понимал Брана: они оба занимаются тем, что созывают воинов, способных дать отпор Иным. Бран объединяет Север и Юг, в то время как Джон на правах Лорда-командующего Ночного Дозора когда-то предпринял попытку объединить силы одичалых и чёрных братьев. Сноу потерпел фиаско и умер, и теперь его беспокоило, что история может повториться. Кто-то из северян, движимый страхом и недоверием, прикончит кого-то с Юга, а то и обойдётся малой кровью и просто гордо уйдёт, озлобившись. «Одинокий волк умирает, но стая живёт». Да, в битве с Иными будут жертвы, но их будет намного меньше, как подсказывала Джону интуиция, если Север останется цельным королевством. Люди с Юга намеревались в этом помочь Джону, а самому Сноу жизненно необходимо было придумать, как убедить северян не отказываться от руки помощи. Джон так глубоко ушёл в свои мрачные мысли, что не сразу услышал призыв Брана. «Пора!» — звенел в голове его голос, и Сноу увидел перед собой чардрево Старых Богов, у которого находился Мизинец и о чём-то разговаривал с Браном. Это видение было условным знаком, о котором сёстры Старк, Бриенна и Джон были заранее предупреждены Вороном. Джон очнулся у статуи Лианны и со всех ног помчался к выходу из подземелий. На подходе к Богороще он увидел притаившуюся под заснеженными дубовыми ветвями Арью в тёмной куртке. Джон встал рядом с сестрой (она очень тепло ему улыбнулась, как и в тот день, когда Сноу уехал к Стене) и воззрился на снежную опушку, окружённую дюжиной таких же размашистых деревьев. В центре опушки стояло чардрево, рдеющее кроваво-красными листьями. Кресло Брана стояло на том же месте (перед «лицом» древа), а Мизинец, смотря сверху вниз, протягивал юноше некий предмет, который Бран, не задумываясь, обхватил бледными пальцами. — Это какой-то кинжал, — наконец сказала Арья, разглядев вещь в руках Брана. — О чём они говорят? — Всё, что я слышала — Бейлиш клялся защищать нас. Змей, — едко охарактеризовала она Петира, обращаясь скорее к себе, нежели к Джону, — пытается убедить Брана в своей искренности, но я ему не верю. Я убеждена, что он ненавидит нас, детей Старков. — Потому что он любил леди Кейтилин, но она выбрала отца? — Именно. Мать зачала Робба, Сансу, меня, Брана и Рикона от Эддарда Старка, поэтому, возможно, Мизинец затаил обиду, хотя и любил маму, — Арья сделала паузу, — по-своему. Бейлиш из того разряда людей, что упиваются своим страданием. Чувства к нашей матери — для него и есть страдание, но он до сих пор не может отпустить его. Он просто не может себе представить, как жить в каком-то ином состоянии, как только в горестной «любви». Смотри, Джон! — вдруг сказала Арья, вглядываясь в лицо лорда-протектора Долины. — Он определённо нервничает. Она не ошиблась. Не прошло и минуты, как Петир Бейлиш пошёл прочь от чардрева неровным шагом в сторону центральной площади, он был явно чем-то смущён, насколько понял Джон. Однако Петиру не удалось покинуть опушку. — Лорд Бейлиш! — окликнул его звонкий и твёрдый голос Сансы. Мужчина встал, как вкопанный, не смея шевелиться. Девушка в серой волчьей шубе, сопровождаемая Бриенной Тарт, вышла из-за деревьев с противоположной стороны опушки, где, как догадался Джон, она находилась всё это время. Поняв, что скрываться больше не было нужды, Король Севера также вышел из своего укрытия, направляясь к Петиру, Арья — за ним. Создав некое подобие кольца, Старки окружили мужчину, не давая ему отступить. — Вы обвиняетесь в измене, лорд Бейлиш, — прямо сказала Санса. — Простите, леди Санса? — лорд-протектор не верил своим ушам, в его глазах читалась растерянность. — Что вам именно непонятно? Вы отрицаете, что несколько лет назад наняли человека, чтобы тот убил беззащитного Брана вот этим самым кинжалом? — Санса указала взглядом на холодное лезвие, блестящее серебром на коленях Брандона. — Отрицаю! — сразу сказал Бейлиш уверенным тоном. — Зачем мне это делать? — Чтобы бросить тень на Ланнистеров и развязать войну между Севером и столицей. — Какая мне выгода от этого? — Петир старался сохранить самообладание. — Вы хотели возвыситься над этой кровавой бойней, — подал голос Бран, и все присутствующие обратили на него глаза, — чтобы стать приближённым к трону. Посеяв хаос, вы бы взошли на лестницу, а лестница — это путь к власти. — Поначалу всё шло по плану, — продолжила Санса, смотря в лицо Бейлишу, — но затем вы поняли, что не хотите служить жестокому королю, каким был Джоффри. Вас самого опьяняла жажда власти и тотального контроля, и Долина вам подходила. Вы вывезли меня из столицы, женились на нашей тёте Лизе Аррен, а затем сыграли на её чувствах и убили её, выбросив в Лунную дверь. Вы это отрицаете? — Я убил её потому, что хотел защитить вас, леди Санса, — в голосе Мизинца отчётливо слышалась надежда на этот весомый аргумент. — И я пришёл сюда, чтобы помочь вам отвоевать ваш дом. — Я это очень ценю, лорд Бейлиш. В благодарность за мою жизнь, а также за посильную помощь солдат Долины в битве против Рамси мы с семьёй решили дать вам шанс, — Санса замолчала, переведя взгляд на Джона. — Что на это скажет Король Севера? — Грядёт война, и нам нужны люди, чтобы выстоять под натиском Иных, — ответил он. — Живые мертвецы — всего лишь сказка, — Петир произносил эти слова, будучи уверенным в своей правоте. — Скоро вы поймёте, что заблуждались, — Джон сделал шаг к мужчине. — Мёртвые уже близко. Они продвигаются медленно, но скоро будут здесь, и даже Стена их не сдержит. Их предводитель — колдун, владеющий магией льда, и ему не составит труда растопить огромную белую глыбу при помощи чар. Впрочем, — Король Севера сделал многозначительную паузу, — вы можете и не увидеть Короля Ночи собственными глазами, поскольку к моменту битвы за Винтерфелл вы уже будете мертвы. Мизинец старался ничем не выдавать свои эмоции, держась прямо, и на мгновение Джон даже проникся уважением к нему за выдержку, которую Бейлиш проявлял под натиском выдвигаемых против него обвинений. — С какой стати я буду мёртв? — с вызовом спросил лорд-протектор, оглядывая Старков и Бриенну. — С той, что я казню вас, отрубив голову, — сразу ответил Джон. — Вы предали нашего отца и обрекли его на смерть. Вы это отрицаете? — Отрицаю! — тем же твёрдым тоном подтвердил Бейлиш, что и ранее. — Вас не было там, вы ничего не знаете! «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Как иронично…». — Вы приставили нож к его горлу, — снова заговорил Бран. — Вы сказали: «Я же говорил вам, чтобы вы не доверяли мне». На этот раз Петир не смотрел в сторону чардрева, у которого сидел Ворон, и Джон заметил, как побледнели черты его лица. Лорд Долины закрыл глаза, не в силах выдержать осуждающих взглядов. — Вы примете участие в битве против мёртвых, — после паузы вынес вердикт Джон. — Она неминуемо разразится для всех нас. Я знаю, что участие в военных делах — не ваша сильная сторона, лорд Бейлиш, вы профессионал по части интриг. Но против Иных ваши уловки не помогут. Они нелюди, не ведающие человеческой жалости. Вероятнее всего, вы погибнете, но если выживете, то искупите свою вину перед моей семьёй. После того, как Король Ночи будет повержен, я отпущу вас из Винтерфелла. Отправляйтесь, куда хотите, но лордом Орлиного Гнезда вам уже никогда не быть. И запомните раз и навсегда, — Джон сделал ещё шаг по направлению к Петиру, и их лица оказались вплотную друг к другу настолько, что тот буквально заставил себя открыть глаза, — если вы ещё когда-нибудь появитесь в Винтерфелле или рядом с членами моей семьи, где бы они ни были, тогда не ждите от меня милосердия. Моя рука не дрогнет, и я точно убью вас. — Леди Бриенна, — обратился Король Севера к Тартской Деве, — проводите бывшего лорда Долины в его камеру. Та кивнула и, звеня доспехами и мечом, встала рядом с Мизинцем. Спустя минуту гробовой тишины он под чутким надзором Бриенны покинул опушку, покрытую снежным одеялом. Старки обратили внимание, что мужчина всё ещё держит осанку, пытаясь сохранить достоинство.II
— Думаешь, пощадить его было разумной идеей? — поинтересовалась Арья, как только последние из Старков остались у чардрева одни. — Не думаю, что это похоже на пощаду, — ответил Джон, глядя в глаза Старых Богов, выщербленных в древесине. — Бейлиш напуган, хотя и не показывает этого. Уже участие в битве для него смерти подобно, и, возможно впервые в жизни, он не может найти выхода из сложившийся ситуации. В этом и состоит его наказание. — Бейлиш — южанин, не ведающий наших обычаев, — задумчиво сказала Санса, чей взгляд всё ещё был устремлён в ту точку, где минуту назад исчезли Мизинец и Бриенна. — Втянув нас в Битву Пяти Королей, он забыл одну вещь: Север помнит. Людям из тёплых краёв здесь будет непросто, — она повернулась к Брану, — я всё ещё считаю неразумным решением… призвать их сюда. — Север помнит, — протяжно повторил за ней Бран. — Вскоре грядут перемены, и северяне запомнят ту ночь, когда объединили силы с народами иных нравов, иного склада ума. Если же мы забудем о ней, мы будем ничем не лучше Ланнистеров. — О чём ты? — «Все, кто не из нашей семьи, наши враги», — процитировал Ворон Серсею. — Так королева-регент сказала Джоффри. — Он прав, — обратилась Арья к старшей сестре, — ты говоришь прямо как Серсея. Король Севера, чтобы скрыть улыбку, глядел на снег под сапогами; его развеселил тот факт, что не он один заметил сходство между волчицей и львицей. — Я многому у неё научилась, — честно призналась Санса, глядя ей в глаза. — Это можно понять, — снова подал голос Бран. — Только вот, — он повернул голову к Арье, — это не повод пополнять твой список именем Сансы. Юная Безликая ещё не привыкла к способностям новой личности Брана, но удивлялась им уже меньше, чем утром. Чтобы замять неловкость, она как-то вяло улыбнулась Ворону: — А ты у нас с юмором, оказывается. — Ведь ты именно по этой причине расстроилась, когда я рассказал про Серсею. Ты хотела сделать всё сама. — Что за список? — невинно поинтересовался Джон. — Там те, кого я убью, — быстро ответила Арья, от семьи ей было нечего скрывать, да и незачем. Джон медленно обдумывал сказанное сестрой, а затем осторожным тоном спросил: — Я слышал, все Фреи поголовно умерли в Близнецах от отравленного вина. Это… твоя работа? Арья Старк посмотрела брату в глаза, но так и не ответила ему, лишь потупив взгляд. — Да, — вместо неё заговорил Брандон. — Зима пришла в дом Фреев. Арья задумчиво посмотрела на Трёхглазого ворона. В её взгляде Джон прочёл непреодолимое желание прочесть в глазах брата хоть что-то, найти малейшую зацепку, которая, может быть, прольёт свет на тайны его разума. Джону было знакомо это ощущение (с Арьей он всегда был ближе, нежели с Сансой), когда чего-то не можешь понять, но хочешь. Ему тоже хотелось посмотреть на Брандона с иной стороны, и у него родилась крамольная мысль. — Так было правильно, — наконец ответила Арья, подойдя к младшему брату и нежно положив руку ему на плечо. Постояв так с минуту, она развернулась и направилась в сторону от чардрева. — Я буду на тренировочной площадке, — не оборачиваясь, пояснила она. — Я тоже пойду, мне нужно проверить воронов, — сказала Санса, — может, кто-нибудь из северян ещё откликнется на наш зов о помощи. — Непременно откликнется. Ты умеешь очаровывать, а не только убеждать. Лёгкая улыбка тронула вишнёвые губы Сансы, и они с Джоном крепко обнялись. Выпустив сестру из объятий, король подошёл к чардреву, а девушка зашагала к замку сквозь бесшумно падающий снег. — Странно, что Арья не вписала сестру в свой список самой первой, — протянул Бран, удостоверившись, что силуэт Сансы скрылся за деревьями. — Насколько я помню, она всё время раздражала Арью. — Это был юмор? — спросил Джон. — Да. — Тогда это очень смешно. — Когда ты научился смеяться в Дозоре? — поинтересовался Бран. — А когда ты научился шутить за Стеной? Переведя взгляд на Брана, Джон улыбнулся, но не смог прочитать в его глазах ни единого намёка хоть на какую-то эмоцию. Тем не менее, Ворон ответил: — Как ты помнишь, отец всегда учил нас искать плюсы в сложившейся ситуации, какой бы тяжёлой она ни была. Юмор, — он посмотрел прямо на Джона, — это хороший знак, напоминающий, что я когда-то был человеком. — А ты не человек? — Теперь уже нет. Какие-то эмоции во мне остались, и я цепляюсь за них, как могу, но с каждым днём становится всё труднее. Они уходят, оставляя на своём месте лишь пустоту. — Мы тебе поможем, — сказал Джон, садясь на корточки рядом с креслом, — мы всегда будем напоминать тебе, кто ты есть и кем ты был для нас. Ты — один из Старков, член нашей семьи. Теперь мы будем вместе всегда. — Всегда? Ты сам в это веришь? — Верю, Брандон. Джон обнял своего брата, и Бран обхватил его спину руками. С каждым движением головы Сноу снежинки, покрывшие его смольные кудри, медленно спадали по его чёрно-серому дуплету на землю. Сегодня был один из немногих, самых счастливых дней в его новой жизни. — Послушай, а что такого ты сказал Мизинцу перед тем, как появились мы? Я видел, как он занервничал после вашего разговора. — «Хаос — это лестница». Его своеобразный «девиз» для выживания, — пояснил Ворон, уловив на лице Джона тень смущения. — Стоило мне сказать эту фразу, и он заподозрил неладное. Сразу понял, что ему необходимо быстро покинуть Винтерфелл. — Этот кинжал, — перевёл Джон глаза на лезвие из валирийской стали, — зачем он тебе его дал? — Хотел замести следы своей причастности к покушению на меня. — Внезапно Брандон взял кинжал ножнами к себе и протянул Джону. — Возьми. — Зачем он мне? У меня есть меч. — Калеке он тем более ни к чему. Король медленно и бережно обхватил рукоять кинжала, вытащил лезвие и повернул его на свет, чтобы лучше рассмотреть. Серебристая сталь цвета пасмурного неба смотрела острием вверх. — Спасибо. Оружие скрылось в ножнах, и Джон убрал кинжал за пояс. — Скажи, как ты это делаешь? — Что именно? — Как ты всё узнаёшь? Например, что Мизинец сказал нашему отцу или что он хотел тебя убить? — Это… сложно объяснить, Джон. — Попробуй. Бран погрузился в мрачное молчание, которое показалось Джону нестерпимо долгим. Спешить, впрочем, пока что было некуда. — Будто, — начал Бран, — я закрываю глаза, засыпая, но при этом моё тело бодрствует. Я спрашиваю себя, кого или что я хотел бы увидеть, и мой мозг... перемещается в определённое место, к определённому человеку. — Ты можешь быть где угодно и когда угодно? — Джон внимал каждому слову с должным вниманием. — Почти. Я не могу увидеть и предсказать будущее, но могу увидеть настоящее или прошлое. — Прошлое? — переспросил Джон и в ту же секунду подумал о загадке, которая мучила его долгое время. — Кем была моя мать? Ты видел её? Бран снова задумался и устремил слепой взгляд на чардрево, смотря словно сквозь него, приникая вглубь древесины, в корни под мёрзлой землёй. — Я знаю, кто она. Ты хочешь правды? Но ты не готов к правде. В своё время я скажу тебе, но не сейчас. «Говорит прямо как отец. В нём больше от Старков, чем думает он сам». Услышав отказ, Джон как-то поник, но огонёк любопытства в его глазах никуда не исчез. — Ты можешь мне её показать? Или… — внезапно в голову Джона вернулась та самая мысль, посетившая его ещё в крипте. — Ты сможешь научить меня быть таким же, как ты? Бран перевёл пронизывающий взгляд на Короля Севера, и тому стало немного не по себе от блёклых глаз Ворона. Причём настолько, что он даже поёжился и почувствовал, как под тёплой одеждой его тело покрывается гусиной кожей. — Ты не знаешь, о чём просишь, Джон Старк. Любая магия имеет свою цену. Дейенерис стала бесплодной и лишилась мужа просто потому, что доверилась колдунье. Однажды и мне придётся заплатить цену за силу Трёхглазого ворона, просто моё время ещё не пришло, — Бран произнёс это странным тоном, с какой-то мрачной горечью в голосе. — Не каждому человеку дано видеть то, что вижу я, этот дар слишком индивидуален. Но есть и другая проблема. Ты помнишь, что сказал Красной женщине, когда она спросила тебя о том мире? — Да, я ответил, что там ничего не было. — А знаешь, почему не было? — Дождавшись, когда Джон помотает головой, Бран загадочно ответил на свой вопрос. — В тебе недоставало веры. Как тогда, так и сейчас. Даже несмотря на то, что я — Ворон, и ты понимаешь, на что я способен, твой мозг с трудом вмещает в себя эту информацию, и некая доля скепсиса в твоей душе всё равно остаётся. Скептицизм может от чего-то предостеречь, но может в то же самое время и помешать человеку. Его голос звучал как-то глухо, а тембр всё снижался, пока слова совсем не затихли, потонув в воздухе. Джон снова сник, но сдаваться не хотел. — Даже если не хватает веры, я хочу понять. Помоги мне, брат, прошу. Бран ушёл в свои думы, а затем его карие глаза снова покрылись белёсой дымкой. К облегчению Джона, она исчезла так же быстро, как и появилась. — Я предупредил тебя, — предостерёг Брандон, — но раз ты настаиваешь… Начнём с азов. Твой лютоволк Призрак сейчас охотится за стенами нашего замка. Тебе нужно попробовать переместить своё сознание в его, стать им. Ты должен сосредоточить мысли на своём звере, как и в ту ночь, когда чёрные братья убили тебя. «За Дозор». Бывший Лорд-командующий сразу вспомнил этот страшный момент, как только подумал о Призраке, почувствовав холод стали в горячей от крови ране. Его сердцебиение участилось, стоило ему представить последние секунды перед смертью, но мысли о Призраке его успокаивали. Джон закрыл глаза и в тихом дыхании отчётливо слышал голос Брана, своего единственного проводника: — Подумай о процессе охоты: как белый волк прячется в снегах перед тем, как напасть на жертву, как он бежит. Представь себе силу его ног, частоту его дыхания. Представь усыпанную сухими ветками под снегом землю, по которой он бродит. Джон слышал и пытался сосредоточится, но тьма всё не проходила. Внезапно он почувствовал прикосновение холодных рук брата и почувствовал, что он летит. Он не видел дороги, но ощущал дуновение сильного ветра, обтекающего его тело. Полёт занял лишь несколько секунд, и вот Сноу уже бежал по лесу на четырёх лапах. В теле его пылал жар, а зрение было серым с оттенками тёмно-синего, но оно стало зорче, чем у человека (так, сквозь вереницу тонких деревьев вдалеке проглядывались восточные стены Винтерфелла). Джон остановился, повернул голову влево и увидел волчий бок, покрытый снежной шерстью. Чуть подальше располагался виляющий хвост. «Невероятно! — подумалось Джону. — Даже более невероятно, чем вернуться с того света!» В ту же секунду его голову пронзила боль, и он закричал, но не услышал собственного голоса. Он открыл глаза, судорожно дыша и втягивая воздух, который тут же вылетал изо рта клубами пара. Он снова сидел на корточках рядом с Браном, а точнее — упал на спину. Джон тут же почувствовал на шее холод от снега, попавшего за меховой воротник. — Достаточно, — сказал Бран. — Откуда боль? — Она появилась в тот момент, когда ты отвлёкся. Боль — признак того, что ты ещё не в состоянии управлять сознанием Призрака самостоятельно. — Но как стать вороном? — Снова вопрос веры, Джон. Когда я встретил старого Ворона, своего предшественника, в пещере, он сказал мне, что я смогу летать. В первые минуты для меня это было немыслимо, но я ему доверился. Первые шаги обучения мне давались тяжело, но учитель сразу же дал мне важный урок: сосредоточься, не думай ни о чём другом, как о том существе или человеке, в которого переместился. Не думай ни о чём другом, как только о временном отрезке (прошлого или настоящего), который хочешь увидеть. Именно по этой причине Трёхглазые вороны не могут изменить прошлое: они должны быть постоянно начеку, чтобы видеть перед своими глазами картину во временном потоке. Как только ты попытаешься что-то изменить, ты потеряешь способность чувствовать, слышать, говорить. Я уже пытался, но ничего не вышло. — Что ты сделал? — Джон уже так твёрдо стоял на ногах, что его сапоги продавили два глубоких следа в снегу. — Я пытался предупредить отца отказаться от предложения Роберта. Я кричал ему «Останься в Винтерфелле!», но он не слышал меня и даже больше того — я сам себя не слышал. Когда ты, будучи варгом, перемещаешься во времени, твои чувства обостряются: в ушах громкий шум, а по коже будто бегают обжигающе-холодные змейки. Отец не слышал меня. Но однажды… — Брандон сделал паузу, и его понурый взгляд погрустнел, — меня услышал Эйрис Таргариен, только совсем не так, как я хотел. Я предпринял попытку предупредить его дочь о нашествии Иных, которых нужно всех до единого сжечь. Это случилось в ту ночь, когда Дейенерис видела отца во сне, — он замолчал. — В результате, — предугадал Джон, — Безумный король, а не Дейенерис услышал тебя и приказал сжечь Королевскую Гавань? — Да, — Бран снова поднял глаза. — Так что главный злодей в этой истории не Джоффри, не Рамси и даже не Серсея. Это я. По моей вине погиб Ходор. — Ты уже говорил, но не уточнил, как именно. Брандон вкратце пересказал побег из вороньей пещеры от Иных; рассказал, что видел молодого конюха Уиллиса в прошлом и услышал возглас Миры: «Затвори вход!» Джон слушал с любопытством, но его глаза мрачнели с каждой секундой. — Говорю же, — закончил Бран, — я злодей. И с тех пор я не вмешиваюсь в прошлое: это всегда плохо заканчивается. — Ты не виноват, — мягко сказал Король Севера, положив руку ему на плечо. — Виноват, и мне нужно было исправить свою ошибку. Научившись путешествовать в пространстве настоящего, я, уже с большей осторожностью, обратился к Дейенерис. Проникнуть в сознание современника уже немного легче, чем в сознание предка по той причине, что мы живём в одном времени. Таргариен не исправит ошибку отца, которую тот совершил из-за меня, но, возможно, покажет всем, что она лучше него. — Что ж, надеюсь, Цареубийца не вонзит меч ей в грудь за сожжение Красного замка, — горько сказал Джон. — Это юмор? Улыбка Джона стала шире и явно посветлела, Бран тоже попытался изобразить подобие улыбки, но вышло как-то вяло. — Почему ты не можешь видеть будущее? — Как Ворон, я ориентируюсь только на чувства — на то, что видел и ощущал. Я могу представить Винтерфелл потому, что родился здесь. Я могу представить леса потому, что гулял по ним, пока был ребёнком. Я могу представить моря и пустыни потому, что читал о них. Но я не могу заглянуть в будущее потому, что ни одно из пяти человеческих чувств не ощутило его на себе. Например, я не знаю, каким будет завтра снегопад — колючим или лёгким? И так далее. Ты отвлёкся от сознания Призрака и дал волю своим человеческим эмоциям, Джон. Быть Вороном — значит заглушить их. Это как служба в Ночном Дозоре, где братья клянутся не знать женщину и не владеть землями. Но ты, — Бран посмотрел куда-то поверх Джона, — нарушил эту клятву. Поэтому я сомневаюсь, что ты станешь Вороном. С каждой новой фразой младшего брата Джон чувствовал облегчение вместе с грустью. Облегчение пришло от того, что завеса тайны над силами Ворона ему хоть немного приоткрылась, а грусть — от осознания, насколько сложными были условия, при которых Бран использовал свою силу. — Почему ты назвал меня Джоном Старком? — вдруг спросил он. — Потому что после смерти ты переродился. Во всех смыслах: ты смог оставить свой дозор и вернул наш дом. В тебе умер бастард, и родился король Севера. — Да, меня коснулась сила Р'глора, как убеждена Мелисандра. Где она сейчас? — В Волантисе, в храме Владыки Света. Там, где принимают отверженных. Джон поёжился, вспомнив обстоятельства, при которых Мелисандра вынужденно покинула Винтерфелл. — Смогу ли я видеть процесс передвижения Иных? — спросил он. — Ведь если я жив для чего-то другого, то для чего же ещё? — Воронья магия и магия Красной женщины — две противоположные вещи, работающие по разным принципам. Но если ты хочешь попробовать посмотреть на мертвецов, попробуй, — Бран приглашающим жестом указал левой рукой на толстый ствол чардрева под полотном кровавых листьев. — Помни о концентрации. Ободрившись, Джон медленно подошёл к дереву. Лицо Старого Бога смотрело прямо в его лицо, и король приложил правую ладонь на шершавый ствол ниже рта. Он закрыл глаза и подумал об Иных; они приносили с собой холод в тело и гнали прочь все светлые мысли Джона — о маме, о семье, о пещере, где он провёл ночь с Игритт. Концентрация! В голове закрутился снежный вихрь, и Джон Сноу увидел их с высоты птичьего полёта. Иные шли по правому берегу замёрзшей реки, и юноша пришёл в ужас, узнав это место — они захватили замок Восточного Дозора. Короля Ночи нигде не было видно, но Джон знал: он где-то рядом. Если они уже в том замке, то до Стены им идти неделю, может быть, полторы. Старк отдёрнул руку от древесной коры, словно от горящих углей, и открыл глаза. — Иные сейчас в Восточном Дозоре, — сказал Джон, не оборачиваясь. Он не узнавал своего голоса и поражался, с каким спокойствием он доносил эту зловещую новость. — Знаю, — был холодный ответ. — Хочешь узнать нечто новое из этой картины? — Повернув голову к Брану, Джон кивнул. — Подвези меня к дереву, пожалуйста. Не медля ни секунды, Джон сделал это, и Бран так же приложил руку с мертвенно-бледными пальцами к дереву. Через минуту Ворон доложил: — В армии Короля Ночи наш дядя Бенджен, сейчас он стоит во внутреннем дворе, прикрытый плащом с капюшоном. Это не шутка, — поспешил добавить он. — Что?! Он примкнул к мёртвым? — Джон тут же повернул кресло Брандона к себе. — И да, и нет. Я встречался с ним за Стеной, он рассказывал, что мёртвые напали на его отряд, и дядя остался единственным выжившим. На данный момент магия Детей Леса пока поддерживает его и позволяет сохранить рассудок, но с каждым днём Бенджену становится всё труднее быть среди нас. — То есть он пока за живых? — Он не на стороне Иных, скорее, он притаился в их армии, а его взгляд говорит, что дядя выжидает своего часа. — Для чего? — Не могу сказать. Не забывай: мне неведомо будущее, — эти слова прозвучали как-то зловеще. — За этим замком следил Тормунд… — Джон пытался говорить спокойно. — Он и его одичалые люди, как могли, дали бой небольшой группе мёртвых, а затем покинули Восточный Дозор. С минуты на минуту одичалые будут в Винтерфелле, они почти догнали Джораха Мормонта, а также с ними узники из камер замка. — Пленники? — Братство без Знамён и Сандор Клиган. Две минуты прошли в молчании, и Джон обдумывал увиденное. — Джон, — обратился к нему брат, — когда развернётся битва за Винтерфелл, женщин и детей в замке быть не должно. — Разумно, — ответил тот и поспешил добавить, — как и тебя. Свои силы ты можешь применить и в другом месте. Я передам Сансе и Арье, чтобы они за тобой присмотрели. — Арья может помочь, ты даже не представляешь, какие силы скрыты в её хрупком теле. — Хорошо, но Санса, ты и остальные уйдут. Ты говорил, Сэмвелл тоже скоро будет здесь. Я обговорю с ним и Сансой, в какие места на Юге вам лучше отойти подальше от бойни. Брандон еле заметно кивнул. — Ваше величество! Джон Старк обернулся и увидел, как Бриенна спешным шагом направляется к нему, пересекая опушку и оставляя за собой следы в снегу. — Дозорные на башнях замка докладывают: к Винтерфеллу приближается некая группа, большинство из них одеты в серое. Это точно не мертвецы. — Я знаю, кто это. Благодарю вас. — Леди Бриенна, — внезапно обратился к ней Бран, — у меня для вас есть поручение. Она снова встала на одно колено перед ним, в её светло-серых глазах читалась искренняя преданность. — Джейме Ланнистер сейчас на подходе к столице, через два-три дня он и его солдаты достигнут её. Я хотел бы, чтобы вы послали ему ворона. В письме вы напишете ему о нашествии Короля Ночи на Винтерфелл и призовёте его армию к нам на помощь. Силы солдат столицы нам также необходимы. Обязательно упомяните о Тирионе, который в качестве свиты Дейенерис также отправляется на Север. Джейме любит своего брата. — Понимаю, но… почему я? Пауза. По сосредоточенному лицу Брана Джон понял, что он размышляет над ответом. — Я просто знаю, что вас он послушает. Письмо от Джона или Сансы его смутит. Но вы — это другое дело. — Вы что-то знаете, верно? — поняла Тарт. — Достаточно, чтобы понять, что Однорукий Лев вам доверяет, — помолчав, ответил Брандон. По её глазам было видно, что она смущена, но, тем не менее, она кивнула и встала с земли, отряхивая колени. — Оставьте меня одного, — попросил Ворон, — я сейчас уйду. — Куда? — удивилась Бриенна. — Это сложно объяснить, — ответил за него Джон и повёл её за собой прочь из богорощи. — Идём. Бейлиш в темнице? — Да, сир. — Прекрасно. Проверяйте его дважды в день и следите за тем, чтобы его хорошо кормили. — В замке хватит еды на всех? — Бран говорит, что драконы Дейенерис скоро смогут приносить солдатам поджаренное мясо в качестве пищи. На выходе из Богорощи они встретили Миру Рид, шедшую в ту сторону, откуда они только что пришли. — Ваше величество, — поклонилась она, — ваш брат звал меня. — Уверен, у него к вам важное поручение.***
— Тормунд Великанья Смерть? — Ворона-бастард? Что-то ты больно бледный. — Поосторожнее, рыжебородый, я теперь король, знаешь ли. — Король чего? Снегов и полуголодных животин? — засмеялся одичалый. — Я не подчиняюсь никаким королям: Манс-Налётчик мёртв по твоей милости. — Я могу попросить Мелисандру воскресить его. Правда, для этого мне придётся выехать из Винтерфелла без Давоса Сиворта неведомо куда. Улыбка мужчины в серой шубе стала теплее, и они с Джоном обнялись, затем пожали друг другу руки. Вдруг юноша увидел, как в ворота за спиной Тормунда вбежал Призрак, пробегая между людьми и радостно скуля. Обрадовавшись, Джон подошёл к нему, и в ту же секунду лютоволк встал на задние лапы, а передние положил на руки хозяина. Горячий шершавый язык облизывал щёки Джона, и он в ответ ласково погладил Призрака между ушками. — Джон, пару недель назад мёртвые ублюдки напали на наш замок. Мы попытались задержать их, как могли, но их было слишком много. Мои люди погибали, и пришлось уносить оттуда ноги. К концу первого дня мы от них оторвались, но мне всё равно казалось, что мёртвые только и делают, что дышат нам в затылок. Всю дорогу, представляешь?! — Могу представить, — понимающе сказал Джон. — С их скоростью они будут у Стены через десять дней, а до Винтерфелла доберутся чуть больше, чем через полтора месяца. Я рад, что ты и твои люди здесь. Призрак стоял уже на четырёх лапах, а Джон, повернувшись в сторону площади, перехватил полузлобный, полуудивлённый взгляд Арьи. Он проследил за ним и увидел чёрного коня. На нём сидел крупный мужчина в проржавевших доспехах и с ожогами на правой стороне лица, на которую падали каштановые волосы. Сзади него слезал с лошади мужчина с морщинистым лицом в шубе с медвежьим воротом. Тяжёлый взгляд, манера держаться прямо и черты лица — всё в нём позволило Джону узнать Джораха, сына Джиора Мормонта, у которого он когда-то служил стюардом.