Пять дней спустя после битвы за Винтерфелл
На вольный город Волантис опустилась ночь, сковывая улицы пронизывающим холодом. Но Храм Владыки всегда был окутан теплом, как покрывалом. Факелы, озаряющие главный вход, согревают стражу Огненной Руки; большие костры не дают промозглой тьме сковать площадки, соединённые храмовой лестницей. Кроме того, жрецы верили, что форма пламени, кое из себя представляли башни храма, излучает жар, струящийся вниз, к стенам золото-алого и пряно-оранжевого оттенка. Тепло башен идёт к закатному небу на стенах, а от них, в свою очередь, греется ночной воздух. Если так и вправду бывает, то уж точно не нынешней ночью. Мелисандре, тем не менее, мёрзнуть никогда не приходилось: она так часто и подолгу стояла у просторного камина (и спала в той же комнате, рядом с ним), разглядывая пламя, что жар буквально впитался в кожу. Ей казалось, что она окружена невидимым ореолом, гнавшим прочь все прохладные дуновения. Оттого жар, въедаясь в мозг и смешиваясь с запахом гари, иногда вызывал у неё тошноту. Но она всё равно неотрывно выискивала знаки, притаившиеся в недрах пламени. Сегодня Владыка был необычайно благосклонен, что случалось редко. Она видела походный лагерь неподалёку от Королевского тракта. Массивной тушей чёрный дракон опустился на землю, склоняя морду к Брану Старку. Юноша, казалось, спал, склонив голову набок, тонкие посиневшие руки бессильно обвисли у колёс. Люди в лагере опасливо стояли где-то неподалёку, остерегаясь испытать на себе гнев зверя. Рядом с креслом бесстрашно стояла Санса, крепко обхватив брата руками и будто защищая. Её обеспокоенно-удивлённый взгляд прикован к всаднику. «Джон Сноу? Неужели?» Волчица так и смотрела вверх, пока зверь дышал. Мелисандра поняла, что происходит. Кожа Брана почти сразу изменилась в цвете, сначала побледнев, а затем приобретая естественный телесный цвет. Как только дракон поднял голову, согретый Бран не сразу, но открыл глаза. Жрица заметила, что жизнь в них теперь теплится чуть заметнее, чем в тот раз, когда она видела в пламени юношу, статуей сидевшего у чардрева. Джон в ту же секунду торопливо вылез из седла, чтобы обнять Брана, Санса обняла их обоих, упав на колени. Пока Джон спускался вниз, Мелисандра заметила, что в задней лапе дракон что-то зажимает. Видение было нечётким, огненные языки всё росли, застилая его, и жрице пришлось напрячь зрение. Она смогла разглядеть только обнажённые женские ноги, но чьи они? Через какое-то время в пламени возникла Миссандея, со всех ног бегущая к Дрогону, за ней в ту же сторону медленно вышагивал Тирион. Когда девушка склонилась над неизвестной, образ дракона в лагере скрылся в нахлынувших потоках оранжевого света. Мелисандра видела теперь уже двух драконов — чёрного и изумрудного, — летящих над кораблями в Узком море. В седле у Дрогона на этот раз сидела беззаботная Дейенерис Таргариен; вдруг прилетевшая откуда-то с водной поверхности стрела пробила Рейгалю брюхо, вторая порвала крыло, третья вонзилась в шею. Зверь безвольно упал и медленно погрузился в пенящуюся воду. Дрогон расправил крылья, и разъярённая Матерь Драконов направила своё дитя в сторону флота кракенов. Эурон Грейджой, оскалив зубы, готов нанести ещё один удар скорпионом. Дракон летел прямо на направленную на него стрелу, почему-то не изрыгая огонь. Мелисандра всё ждала, когда же это произойдёт, и вот, наконец, пламя стремительно вырвалось из пасти. Вот только… Вот только на линии огня оказались вовсе не корабли и не волнующееся море. Дрогон облетал крыши домов с красными дверьми, выходившими на узкие улочки, и покрывал их огненными струями. Толпы визжащих людей сначала суетливо бежали в разные стороны и бесполезно искали укрытие, но в считанные секунды превращались в обугленные куски угля. В какой-то момент драконий огонь, закрывая обзор, перерос сжавшееся каминное пламя, и завороженная Мелисандра не могла понять, что происходит. Всё, что она слышала — вопли ужаса людей на пороге смерти и постепенно стихающий звон колоколов. Вскоре он затих окончательно. Она не успела разглядеть всадника. Дейенерис? Джон? Или Дрогон сжигает невинных по своей воле? От этой мысли Красная женщина вздрогнула, и её ещё какое-то время не отпускало давящее чувство тошноты. Дым проникал к ней в лёгкие, дышать было больно; кашляя, Мелисандра ощутила себя в горящей толчее. Огненная стена перед её глазами стала ярче, и Мелисандра чуть было не ослепла. Зажмурившись, она открыла глаза. Только пламя пылало вокруг, но она не была в нём одинока — обнажённые Джон и Дейенерис, обнявшись, стояли рядом с жрицей. «Лорд Сноу? Он не сгорает?» Крепкие смольные руки обхватили её изящную спину, покрытую копотью. Когда Джон отпустил девушку, Дени заговорила, и жрица подошла ближе. — Будь со мной. Построй со мной новый мир. Это наша цель, она всегда была у нас. Даже когда ты был мальчиком с именем бастарда, а я — девочкой, считавшей лишь до двадцати. Мы сделаем это вместе: сломаем колесо. Вместе. Дени как можно ближе льнула к его груди, её ладони нежно обволакивали щетинистые щёки, её восторженный умоляющий взгляд пылал любовью. Джон, напротив, казался почему-то напряжённым. В глазах читалась грустная неуверенность, всё его тело дрожало. Прошло несколько мгновений прежде, чем он как будто выдавил из себя слова: — Ты моя королева, отныне и навеки. Она умиротворённо молчит, пока они целуются. Но что-то идёт не так: Мелисандра слышит приглушённый звон, будто лезвие, разрубая мышцы, впивается в сердце. Губы разъединяются, Неопалимая испуганно тупит взгляд, потом, не веря, смотрит любимому в глаза. Дрожа, она уменьшается в росте и, наконец, падает. Джон держит её за спину, пока Дени прерывисто выдыхает последние клубы пара из лёгких. В её грудь воткнут кинжал. «Что это значит?» — не понимая, думает Мелисандра, но вопрос быстро улетучивается, как только оба растворяются в огне. Образ, объятый пылающими языками, меняется, и у Красной женщины на сей раз перехватывает дыхание от беспокойства. Перед ней — Волантис, озарённый восходящим солнцем. Она узнала башни Храма Владыки, возвышающиеся над ним фигуры пламени пылали жёлтым, отражая солнечные блики. И к зданию с огненными стенами стремительно летел дракон. Его крылья как вееры рассекали воздух, чешуя тёмным алмазом блестела на свету; сам зверь походил на монолитный осколок обсидиана. Мелисандру охватил жар, тревога окутала всё её тело. Женщина попыталась вздохнуть, и тут же ей в уши оглушающе ударил стон. Перед тем, как обхватить голову руками, она села в кровати, просыпаясь. Лёгкие в тот же момент наполнились прохладным воздухом, давя на невидимый шрам изнутри. «Всего лишь сон?» Первое, на что она обратила внимание — комната погружена в тень, хотя, судя по слабому, но наплывающему свету в окнах, утро уже наступило. Камин напротив ложа давно погас, даже горелые угольки не тлели и не выбрасывали редкие искры. Второе, что она не видела, но слышала — раздавшийся на балконе её покоев рёв, вновь оглушивший Мелисандру. Она снова зажмурилась, вставая с постели. Гул в ушах не дал ей услышать шаги, торопливо направляющиеся внутрь. Открыв глаза, жрица увидела перед собой Джона Сноу, державшего на руках безвольную Дейенерис. Глаза, привыкшие к полумраку, тут же раскрылись шире. «Я всё ещё сплю?» Джон что-то говорил, явно обращаясь к ней, но Мелисандра, ещё оглушённая, ничего не слышала. Джон подбежал к её кровати и уложил Дени, накрыв одеялом. Слух постепенно восстанавливался, и голос неожиданного гостя становился чётче. — Мелисандра, вы слышите меня? Джон обхватил жрицу за плечи, пытаясь её растормошить. Наконец, придя в себя, она посмотрела в его взбудораженные, по странному нетерпеливые, даже злобные глаза. Вдохнув воздуха в грудь, она перевела взгляд к выходу на балкон и осторожно зашагала в его сторону. Выйдя наружу, она поняла, что солнечный свет закрыло собой массивное тело Дрогона. Увидев жрицу, дракон угрожающе зафырчал ноздрями, выдыхая горячий воздух; его глаза походили на шары из расплавленной магмы. Смотря в них, Мелисандра почувствовала, как губы трогает робкая улыбка. Она обернулась к Джону, несдержанно сжавшему кулаки. — Ты ведь Таргариен, верно, Сноу? — понимающе спросила она. — Как твоё настоящее имя? Лёгкая дрожь прошла по её телу: ей показалось, что в глазах Джона замерцала голубизна. Он разжал кулаки, убирая руки за спину, словно опасался, что вот-вот набросится на неё. С ним что-то не так. — Я Эйгон Таргариен, сын Рейгара и племянник Дейенерис. Не думайте, будто я забыл, что вы сделали с принцессой Ширен. Но всё же я прилетел, потому что… — на секунду он умолк, борясь с гордостью, — мне нужна ваша помощь… Нисса-Нисса. Мрачную комнату тут же накрыло молчанием, Мелисандра уже не слышала ровного драконьего дыхания за спиной и не чувствовала жара, струящегося по телу. Не отрывая взгляд от собеседника, Красная женщина хладнокровно спросила: — Откуда… ты знаешь? Ответил ей не он, но неясный голос незнакомца, который она не раз слышала в своих снах: — Это я показал ему. Жрица с подозрением оглядела комнату, ища источник голоса, и не заметила, как Джон подбежал к ней, чтобы прижать к стене. Руки больно впились ей в ключицу, и она быстро вздохнула. Его лицо на свету казалось ещё более озлобленным, черты лица расплывались перед глазами, зрачки сгорали. Рубиновый медальон у неё на шее зарделся, а старая рана в груди в который раз заныла. — Какая вам разница, откуда я знаю?! Она умерла, и я хочу, чтобы вы вернули её, как меня! В такой щекотливой ситуации возражать было опасно, но Мелисандра всё же рискнула: — Это очень сложный и, главное, разовый ритуал. Проводя его с тобой, я не была уверена до конца, что справлюсь. — Но вы справились! — Джон заметно терял терпение. — Возможно, потому, что я — Таргариен, а не Старк. Попытайтесь, с Дейенерис у вас наверняка получится. «Он слишком импульсивен, он её… любит?» Кроме этого, ещё один неудобный вопрос проник к ней в мысли. — Это ведь ты… убил её? Зачем? Рука в перчатке с ключицы поднялась к горлу, чтобы обручем обхватить его. Глаза вновь запылали синим. «Неужели он стал как они?!» — с тревогой поняла она. Боль ещё сильнее сдавила грудь, мешая дышать. Она почти прохрипела: — Хочешь убить и меня? Слабую, но единственную надежду? Дерзай… я и так задержалась в этом мире. Моя любовь… заждалась меня. Эйгон часто дышал. Стыдливо потупив взгляд, он отпустил Мелисандру и попятился на несколько шагов. — Проще будет показать вам, — неожиданно спокойно сказал он, высвобождая меч. Помещение вмиг озарилось ярким светом, и Мелисандра вынужденно зажмурилась, а Дрогон снаружи взревел. Зрение вернулось довольно быстро, и Нисса-Нисса обескураженно уставилась на воздетое к потолку пылающее лезвие. Прошло несколько секунд, прежде чем она осознала. «Неужели?» Ошарашенные глаза тут же опустились на кровать, где лежала Дени. Осторожно обойдя Эйгона, она подошла к ней. Вглядываясь в умиротворённое лицо с тонкими чертами, она осторожно положила ладонь на тёплую щёку. Огонь внутри, слабея, ещё теплился. «Это… действительно правда!» Какое-то время она ещё смотрела на Дейенерис в отсвете Светозарного, а потом не спеша повернулась к Джону. В её глазах было знание, память о давно ушедшем муже ещё никогда не была столь отчётлива, а сам Азор Ахай — столь реальным. Она снова чувствовала тепло его рук, жар сердца, глубину его глаз. Восторженно смотря в лицо Джона, она шагнула вперёд и опасливо тронула его щёку. Впервые за много лет ей хотелось разрыдаться от счастья. Эйгон опустил меч и, не пряча его, спросил теперь уже мирным голосом: — Вы поможете мне? Ей? Пожалуйста, прошу… В бликах меча, пылающих ниже, всё равно отчётливо виднелись черты его скорбного, но возбуждённого лица. В огне меча синий отблеск серых глаз потух. Жрица слабо улыбнулась, убрав ладонь. — Восемь тысяч лет назад, когда я вернулась, мне сообщили, что мой муж храбро пал в битве с Иными. Он отдал жизнь… за жизнь. Я до сих пор не совсем понимаю, почему я жива, но это неправильно. Он должен был выжить, а моё тело — предано огню… — Мелисандра почувствовала, что из глаз могут пойти слёзы. — Если ты действительно хочешь её вернуть, равновесие должно быть сохранено. — Вы хотите сказать, что я могу умереть? — Я не обещаю, что она оживёт, — осторожно предостерегла Мелисандра, — но если оживёт — ты должен быть к этому готов. Джон перевёл взгляд на Дейенерис. Убрав меч, он подошёл к кровати и опустился на колени. В покои уже вовсю проникал солнечный свет с балкона (Дрогон улетел), и жрица разглядела, как мужчина сжал её бледную руку, а затем прижал голову к груди. Слеза всё-таки навернулась, но Красная женщина не стала её смахивать. Она совершила многое, о чём сейчас жалеет, но всё это было ради этого момента. Ради веры, что она когда-нибудь воссоединится с любимым. Наконец, Джон убрал одеяло, взял Дени на руки и повернулся к Мелисандре. — Ведите. Я готов, — твёрдым голосом заверил он.***
Просторную залу освещали несколько десятков факелов, в высоких подсвечниках плавились толстые куски воска. Дейенерис Таргариен лежала на широком столе, возвышавшемся на помосте. Слева стоял Джон, сжав её ладонь, с правой стороны — Мелисандра. Отрезав маленький пучок распущенных серебристо-снежных волос, она подожгла его. Нисса-Нисса до сих пор не была уверена в успехе, но воспоминания об Азор Ахае воодушевили её и придали сил. Оставив локоны Дени догорать, она бережно коснулась её предплечья, чтобы обхватить тонкими пальцами. Веки опустились. Слова для ритуала никогда не уходили из её памяти, давно въевшись в уголки подсознания. Начала она решительно, но стоило ей дойти до половины, как она почувствовала в теле сжимающий нутро холод. Острые снежинки вонзились в мозг, кружась в морозном буране. Мелисандра отдёрнула руки и шагнула назад; у неё перехватило дыхание, дышала она сбивчиво, не отрывая взгляд от обнажённой фигуры перед собой. — Что такое? — спросил не на шутку встревоженный Джон, оббежав стол и приблизившись к жрице. — Что с вами? Мелисандра, будто не слыша вопроса, с вниманием оглядывала юное тельце девушки. — Она… была одной из них? — решилась она в очередной раз задать неудобный вопрос. Джон молчал, глядя Ниссе-Ниссе прямо в глаза. Кулак вновь сжался. — Если тебе нужна моя помощь, отвечай сейчас же! — внезапно резко произнесла она. — Да или нет? — Да, — неохотно признался Эйгон. Мелисандра намеревалась задать ещё один вопрос, но тут мужчина схватился за левое плечо и замычал, будто терпя боль. Только сейчас Красная женщина заметила на его дублете продолговатый след от пореза. «Синие глаза…». — Сними его, — быстро скомандовала она. Джон тупо уставился на неё: — Думаете снова соблазнить меня? — Разденься до пояса! — Жрице пришлось повторить настойчивее. Джон скинул одежды на пол, оголяя торс. Под левым плечом зияла тёмная, ещё не затянувшаяся царапина. «Вот оно что!» — Кто именно тебя ранил? — голос её стал мягче, но настороженней. Однако её проницательность уже подсказала ответ. — Король Ночи. Прежде, чем я отправил его в пекло. Решение проблемы пришло ей в голову само собой. Мелисандра вернулась к Дейенерис, вновь разглядывая её лицо. Протянув ладонь к шее, жрица ощутила под пальцами тепло, исходящее от медальона. — Вот как всё обернулось… — О чём вы? — раздался за спиной голос Эйгона, снова гложимого нетерпением. — Не я помогу тебе, а ты — мне, — невозмутимо заключила она. Раздались шаги. По-прежнему голый до пояса, мужчина вновь оказался по другую сторону от стола. Его глаза вновь загорелись синевой. — Как именно? — Ничего ты не знаешь, да… — помолчав, она добавила осторожно, — …Эйгон Таргариен? Он смотрел на неё, отдавая себе отчёт в том, что действительно ничего не понимает. — Ярость в твоей душе, нетерпение и горячность — всем этим Великий Иной одарил тебя напоследок. Боюсь, ты стал одним из них, в тебе растёт тьма. Джон всё так же молча смотрел на неё, осознавая услышанное. Наконец, он грустно вымолвил: — Я… догадывался. Ещё покидая Винтерфелл. Он вкратце пересказал Мелисандре то видение, что на него нахлынуло, когда он разговаривал с Арьей пять дней назад. — Но моя драконья природа, вероятно, как-то блокирует её. Летя на Дрогоне сюда, я не чувствовал тьму в себе… — …а сойдя с него в мои покои, вновь ощутил её прикосновение? — понимающе закончила она. — Похоже, вы правы, Мелисандра. — Послушай, — помолчав, мрачно сказала она, — я не могу помочь Дейенерис из-за тьмы, до сих пор заключённой в её теле. Тьма материализовалась в ней непроходимой стеной, построенной глубоко внутри, и я бессильна. Есть иной способ, но если им воспользоваться, ты навеки останешься во тьме. Только смерть… может спасти тебя от неё. — Она нахмурилась. — Это и есть цена, которую необходимо уплатить за жизнь? — понял Джон. — К сожалению, да, — серьёзно подтвердила она. Джон закрыл глаза, опустив голову. Затем посмотрел на Дени взглядом, полным горечи. Жрица пыталась понять, о чём он думает. — Хорошо. Только прежде… дайте мне немного времени. Мелисандра понимающе кивнула, и Джон, спустившись с помоста, отошёл немного поодаль. «Если он и вправду решится, тогда он действительно храбрее Станниса. Владыка… придай ему сил». Эйгон Таргариен, мрачнее грозной тучи, расхаживал взад-вперёд у входа в зал. Глядя на него, Мелисандра испытывала к мужчине сочувствие и одновременно глубокое уважение. Ещё какое-то время Джон медленно мерил шагами комнату, прежде чем вернуться на возвышение. Вздохнув, он спросил непреклонным тоном: — Что я должен делать? — Я надену на неё свой медальон. Как Нисса-Нисса — Ниссе-Ниссе. Именно благодаря ему жизнь в моём теле, что кажется всем молодым и привлекательным, до сих пор не покинула меня («Я скоро, любимый…»). Но из-за тьмы этого недостаточно, ты должен, сосредоточив в себе тьму, обнять Дейенерис, чтобы забрать весь её холод себе. Как только она освободится от него, она вернётся. — Вы уверены в этом? — спросил Джон, чувствуя давящий ком в груди. — Я надеюсь. И верю. Боюсь, и ты можешь только поверить в это. Если ты не захочешь, это естественно. Когда-нибудь твоя пламенная кровь одолеет тьму внутри, и со временем ты заживёшь обычной жизнью. — Без неё, — прошептал Джон, но Мелисандра всё равно услышала. Она видела, как он колеблется, и не могла его за это осуждать. Но тут он накрыл, будто щитом, тело Дени руками и быстро сказал: — Действуйте! Машинально жрица сняла медальон, но прежде, чем она надела его на шею Матери Драконов, Джон обратился к ней. Она заметила, что его голос стал грузным, его буквально напитал холод: — Мелисандра! — Он поднял печальные, наполненные синевой глаза, но благодарные к ней. — Спасибо вам за всё. Она лишь горько улыбнулась, и Эйгон снова склонил голову, крепко обнимая Дени. Медальон с тихим звоном окольцевал ей шею, и рубин в нём снова зардел алым цветом. Свет в камне пульсировал изнутри, и с каждой маленькой вспышкой Нисса-Нисса чувствовала, как силы покидают её. Кожа её дряхлела и обвисала. Она оглядела свои морщинистые, резко посеревшие ладони. Пальцы удлинились, стали тоньше. Ноги ослабли, с трудом удерживая бренное тело. Однако, перед тем как упасть вниз, окончательно умирая, Мелисандра услышала громкий испуганный вздох Дейенерис Таргариен. Её глаза, устремлённые в тёмный высокий потолок, широко раскрылись, загоревшись фиалками. Звук учащённого дыхания Дени был для жрицы настоящей сладостной музыкой. Слабая улыбка в последний раз тронула её бледные губы. Кости ног хрустнули, и она закрыла глаза. «Я иду, моя любовь!» — умиротворённо подумала она, падая на спину и воспаряя одновременно.