Время драконов

«For the darkness has passed and the legend yet grows, You'll know, you'll know the Dragonborn's come»© «The Elder Scrolls V: Skyrim».

      Дени дышала. Потоки обжигающего воздуха, подобно насильно вливаемой в горло магме, разрывали лёгкие изнутри. Буквально впервые в жизни она поняла, что чувствует обожжённый человек. Боль в груди сдавливала внутренности настолько сильно, что осязание притупилось. В глазах — ослепляющая пелена, в ушах — звенящий гул. Какое-то время Дени лежала в одном положении, не смея пошевельнуться. «Моё бедное солнце и звёзды… вот что, должно быть, он ощущал, когда мейега забрала его жизнь». Она не знала, мог ли Дрого мыслить, умирая у неё под подушкой, но способность думать в сковывающей черноте вселяла в неё надежду, что когда-нибудь она выйдет из ступора. Цепляясь за эту мысль, она вспомнила отблески алого света и решила сосредоточиться на последнем из виденных ею образов.       На ночной дороге, отдалённо напоминавшей Королевский тракт, она видела вдалеке красную дверь. Её открыл Дрого, держа за руку шестилетнего мальчика — Рейго. Жеребец, что покроет весь мир, с аппетитом впивался зубками в золотистый лимон, как в яблоко. Показавшись, кхал ласково зазвал массивной рукой луну своей жизни к себе. Колокольчики в косе звенели так соблазнительно. За массивной спиной Дрого стоял, облачённый в серебряные доспехи, Рейгар. Когда и он вышел из двери, показался Визерис в ужасающей золотой короне; однако он без труда снял её, освободив лоснящиеся в переливах лунного света серебряные волосы. Он улыбался Дени, но в глазах не было и тени той плутовской ухмылки, с какой он провожал её на брачную ночь. «Удовлетвори его». Теперь же Визерис улыбался иначе: так, словно понял, как сестра любила его, волновалась за него. Полукруглый сгусток белого золота со звоном упал ему под ноги, он протянул руку, словно прося прощения. Дейенерис не была уверена, что готова его простить, но ясно осознавала, что соскучилась. По всем им. Последним в ночь вышел Джон, мягко улыбаясь. Он вооружился огненным мечом. Матерь Драконов побежала вперёд со всех ног, но тут дверца начала отдаляться, а её родные вдруг начали исчезать за ней, не дожидаясь Дени. Потом она отчётливо слышала давящий скрип и, наконец, бескомпромиссный хлопок. Тёмно-бордовая поверхность покрылась изморозью. «Нет!!! Вернитесь!» Но затем красное дерево охватил огонь, что Дени сочла за добрый знак. Стоило ей пробежать с десяток шагов, пламенные языки полностью захватили дверь. Цвет огня из оранжевого стал бледно-розовым, потом — ядовито-алым; назойливые блики заставили Дени зажмуриться и закрыть лицо руками. Сжатие в груди, кашель и, наконец, огонь в горле. Слепота.       Зрение постепенно возвращалось; мерцание начало затухать, пока не обратилось в слабые отсветы факелов, расположенных по кругу зала. Привыкая к темноте, Дейенерис вперила взор в тёмный потолок, а её мысли с каждой минутой упорядочивались. Чем дольше она так лежала, тем больше размышляла над странностью в своём видении. Она видела Джона у красной двери, как и всех близких, но почивших людей. «Джон… умер? НЕТ!» В один момент она вспомнила всё: битву за Винтерфелл, свою смерть во льдах, смерть в пламени. От руки племянника… и любимого. Каждая подробность из прошлого проникала в мозг так же остро, как заточенные мечи. Взволнованная, она попыталась пошевелить руками, и тут поняла: на её тело что-то давит. Голова кружилась, так что Дени не сразу, с усилием приподняла её. Поперёк её обнажённого тела лежала бледная фигура, лица она не видела, но поняла, что это мужчина. Она попыталась высвободить онемевшие руки из-под тела, но они её не слушались. Дейенерис осторожно перебрала пальцами по каменной поверхности, что далось ей заметно легче, пока неизвестный судорожно приподнимался на руках, поднимая голову. Что-то ёкнуло у девушки внутри, пока она настороженно пыталась разглядеть человека. Наконец, когда он с усилием встал на ноги, Дени увидела бледное лицо и голубые глаза. Душу сковало ужасом.       — Джон?! — Она попыталась встать, но слабое тело не хотело повиноваться.       Ни единой эмоции, но он протянул руку к её щеке и упал. Вздохнув, Дени услышала, как его тело перекатывается, и поняла, что она находится на возвышении. Как могла, она посмотрела в сторону, пытаясь оценить обстановку, а затем с усилием перекатилась влево. Недолгое падение по ступенькам и глухая боль, которую она пыталась не замечать. Матерь Драконов пролежала на боку с минуту, пытаясь расшевелить ноги. Сгибались и разгибались они с огромным трудом, но другого пути у неё не было. Полуголое тело Джона распласталось в метре от Дени, она медленно подползла к нему и взяла лицо в ладони, не обращая внимания на морозную кожу. Он весь дрожал. Неопалимая вновь назвала его по имени, не зная даже, слышит ли он. Голубые глаза становились всё ярче.       — Ну зачем ты это сделал, Джон?! — недоумевала она, намеренно не называя его Эйгоном.       Ещё рано свыкаться с мыслью о неожиданном родстве, для неё он так и остался Королём Севера, Джоном Старком.       — Я лю… лю… блю… те… — говорил он с трудом, — …тебя…       В глазах у неё стояли слёзы, она прижалась лбом к его лбу. Несмотря на леденящую тревогу, близость к Джону успокаивала Дени, и она обняла его, пытаясь согреть жаром своего тела. Тут она и вздрогнула, увидев тонкую тёмную рану на его руке. «Всего лишь царапина… Нет!» Озираясь по сторонам, она увидела ряд спасительных факелов.       — Потерпи немного, — умоляла Дени, гладя копну смольных волос, — я сейчас!       Всё ещё ползком она добралась до ближайшей стены и, впившись ногтями в складки камней, не сразу поднялась на ноги. Ступни буквально ныли, упираясь в пол, икры дрожали. Дейенерис опёрлась спиной о вертикальную поверхность, не отрывая взволнованных глаз от Джона. Он лежал на животе, пронимаемый дрожью, и, казалось, не дышал вовсе. Переступив ногами несколько раз, Дени потянулась к факелу. Рукоять хотя и не была тяжёлой на вес, но норовила опуститься вниз, напирая на ослабшие мышцы. Осторожно ступая и прихрамывая, Дени подошла к Джону и опустилась на колени. С третьей попытки она перевернула его тело двумя руками, чтобы приложить к груди огонь и провести его по всей поверхности тела. Почувствовав прикосновение огненных язычков, Король Севера задышал чаще, на дрожащих губах появилось подобие улыбки. «Ему нравится тепло, принцесса». День смерти Дрого впитался в её сознание, не желая уходить в небытие.       — Ты не умрёшь! — говорила она твёрдо, но в глазах блестели слёзы, а голос предательски дрожал.       Сейчас она не была так уверена, как тогда, на Красной Пустоши. Да и уверенность её ничего не стоила. Не убирая факел от груди Джона, Дени всхлипнула и, когда хотела прижать ладонь ко рту, легонько коснулась кулона на шее. Рубин, пульсируя, нагревался под пальцами, не медля, она сняла его и принялась рассматривать.       — Не на… до… — прошептал Джон, взяв её за запястье. — На… день… его…       Но Дейенерис не отрывала глаз от мерцающей гладкой поверхности.       — Что это? Благодаря камню я жива?       Джон вместо ответа только чаще задышал, что она восприняла как «Да». Не раздумывая ни секунды, Дени надела кулон ему на шею. Щелчок замочка на задней части браслета подействовал на неё ободряюще; камень вновь замерцал, но в этот раз — намного слабее. Синева в глазах Джона, вопреки ожиданиям, даже спустя минуту не потухла, и Дени забеспокоилась.       — Это не поможет, — услышала она мрачный голос Ворона, — он умирает. В нём слишком много тьмы.       — А что может помочь?! — выпалила она в полутёмную пустоту.       Крик эхом отскакивал от безжизненных стен.       — Сожалею… — протянул Бран вместо ответа.       В ту же секунду Дейенерис перестала сдерживать себя. Слёзы обильно потекли из глаз; она кричала, запрокинув голову к потолку. Колени от долгого сиденья на полу затекли, и она легла рядом с Джоном, прижимаясь к нему всем телом, пытаясь согреть напоследок. Он, слабо пошевелив рукой, попытался приобнять её, и она легла головой на его грудь. Слушая сбивчивое дыхание, чувствуя шевеление грудной клетки в такт слабому сердцебиению, она плакала и никак не могла перестать. И тут что-то взволновало её так, что она внезапно приподнялась. Поначалу она не поняла, где появились импульсы, но, прижав ладони к животу, осознала. Дени тяжело и прерывисто задышала, её пропитывало чувство… такое знакомое, но невозможное.       — Что со мной?! — неожиданно произнесла она мысль, пришедшую ей на ум, вслух.       — Ты побывала в том мире, — вновь подал голос как и всегда прямолинейный Бран. — Не могу утверждать с полной уверенностью, но раз ты почувствовала жизнь, возможно… там солнце восходит на западе и садится на востоке…       — …а моря высыхают, и горы летают по ветру, как листья, — закончила Дени, представляя перед собой лицо Мирри Маз Дуур.       Она переводила взволнованный взгляд со своего маленького живота на Джона и обратно. И, наконец, вновь зарыдала, прижимаясь к его груди, но теперь… стук сердца заглох. Джон Старк умер, и в этот раз — навсегда. Дейенерис не помнила, сколько так пролежала рядом с ним, ей не хотелось уходить. Она чувствовала неимоверную усталость, слабость от голода и шевеление в животе. Ей нужно жить, идти дальше. Бережно проведя пальцами у пупка, Дени думала: «Если мальчик — назову Эйгоном, а если девочка — как мою мать, Рейллой». Приподнимаясь, она не могла отвести взгляда от Джона. Его теперь серые глаза безмолвно смотрели в потолок; рубин на шее продолжал гореть. Она бережно коснулась своими губами его прохладных губ, и уронила на щёки несколько слезинок, пока с нежностью гладила ему лицо. Закрыв ладонью глаза Джона, она аккуратно сняла медальон, надела на шею и попыталась встать. Под подбородком вновь запульсировало тепло.       Не торопясь, она взошла на пьедестал и обошла его. С той стороны на ступенях расстелился тёмно-бордовый плащ, покрытый серым прахом. «Мелисандра? И она?» — поняла она, прижав ладонь ко рту. Когда Дени раскрыла её одеяния, пыль легко слетела с ткани, и она покрыла своё тело и голову, ощутив лёгкое прикосновение к коже. Ей предстояло выбраться отсюда, разузнать, где Дрогон, и отвезти тело Джона родным. Вновь дотронувшись до живота, она ощутила нарастающее чувство голода. «Мелисандра. Джон. Оно того… и вправду стоило?» — думала она, смотря на тело Джона. Она вспомнила свою давнюю мантру: «Я от крови дракона!» Но какой от неё толк, когда умирает близкий человек? Дени снова ощутила слезу на щеке.       Под вечер жрецы помогли отнести Эйгона Таргариена в покои Мелисандры, где затем разожгли камин. По просьбе Дейенерис они с нескрываемым почтением (из-за облачений жрицы, догадалась Дени) принесли ей хлеба, немного масла, несколько кусочков сала и большой кувшин воды. Еда казалась ей безвкусной, в отличие от воды, но чувство насыщения пришло довольно скоро. Дени выпила ёмкость до дна и легла на кровать рядом с племянником, не снимая плащ Красной женщины. Плакать ей уже не хотелось, но горечь всё не оставляла её. Она гладила его умиротворённое лицо с той нежностью, с которой когда-то касалась кожи Дрого. Она ещё никогда не думала, что полюбит кого-то так сильно. И что этому кому-то также суждено умереть. Она моментально подумала о сире Джорахе. «Мой бедный, верный Медведь…».       — Бран?       Молчание. Но через несколько минут его голос зазвучал в её голове.       — Когда-нибудь ты ещё встретишься с Джоном, — произнёс Бран, — главное, верить в это.       «Ещё одно пророчество?»       — Когда? — спросила она опечаленно, глядя в лицо Эйгона. — Через восемь тысяч лет?       — Нет, — был ответ, — полагаю, ты проживёшь долгую, но обычную жизнь. Убивать легко, а учиться жить — труднее, чем кажется.       — Что с сиром Джорахом?       Спустя мгновение она увидела, как явно омрачённый после смерти королевы Мормонт во главе её заметно поредевшей армии направляется к Королевскому тракту.       — Серый Червь? Миссандея?       — Мёртв. Жива.       Пауза. Как правильно реагировать на смерть ещё одного близкого соратника, вернувшись с того света? О том, насколько раздавлена этой новостью наверняка окажется Миссандея, можно было только гадать. Пока Дени не хотелось думать об этом слишком много. Новости о Джорахе, с другой стороны, искренне обрадовали её.       — Спасибо, Брандон Старк. Можешь передать Джораху, что я жива? Что я вернусь.       — Да. Дейенерис… я хочу показать тебе, как Рейнира Таргариен стала наследницей престола. Это очень важно… для тебя и твоего ребёнка.       Сумерки постепенно сгущались в комнате, пока Дейенерис лежала неподвижно и всё думала. Смерть Джона будет для неё горьким, но важным уроком. Он убил её как Королеву Ночи и помог вернуться Матери Драконов. «Я этого не хочу!» — сказал он тогда, он не перестал любить её, даже когда тьма завладела ей. И он готов был принести в жертву всё, включая свой статус Короля Севера. Дени тогда удивилась: впервые в жизни она встретила такого человека, который отказался от своих прав. Может как раз потому, что он любил её? Постепенно пропуская эту мысль через себя, она внезапно осознала, что ей хочется жить (намного больше, чем сесть на Железный трон) — ради Джона и ради ребёнка. Но живые люди, освобождённые и верные Дейенерис, могут не понять её отказа от притязаний на Железный трон, а мёртвые, она чувствовала, ещё могут вернуться. Осмысляя предостережение Визериса I о смертельной зиме, Матерь Драконов постепенно засыпала.       Этой ночью ей ничего не снилось, она забылась в крепком сне. На рассвете её разбудили взмахи крыльев, попутный ветер упирался в них, как в паруса. «Дрогон!» Вскочив, она неторопливо вышла на балкон. Ноги, хотя ещё и слабые, но слушались её уже охотнее. Чешуя дракона мрачно блестела в свете восходящего солнца. Через минуту Дрогон массивными лапами приземлился на балкон, к счастью, просторный и достаточно прочный. Узнав свою мать, дракон удовлетворённо зарычал и выпустил клич в воздух, подняв морду к возвышающимся башням Храма Владыки. Ей хотелось подойти к нему поближе, но тут вновь раздался голос Брана:       — Надень ему рубин.       Дейенерис вновь коснулась тёплого камня, чтобы освободить шею. Мерцающий рубин с лёгкостью ей поддался, когда она попыталась отделить его от медного браслета. Бросив бесполезный металл под ноги, Дени осторожно прошла под мордой Дрогона и осторожно прижала камень к внутренней части шеи. Почувствовав внезапное тепло, зверь беззлобно зарычал, но Дени не отступила. Она гладила его шершавую кожу, чувствуя, как в горле Дрогона струится пламя. Она прижалась ухом к шее единственного дитя.       — Дени…       Голос возник так внезапно, что она вздрогнула и обернулась. На мгновение она решила, что ей почудилось. Насколько ей позволили ноги, она ворвалась в комнату, обратно к Джону. Обхватив его лицо, она попыталась разглядеть в нём что-то, но всё осталось без изменений.       — Дени… — вновь услышала она голос Джона. — Я здесь.       «Я брежу?» — думала она, взволнованная.       — Я здесь, — снова раздался звонкий голос, заполняя пространство.       Прислушавшись, она поняла, что он идёт с балкона. «Не может этого быть!» Она вернулась на балкон, где по-прежнему сидел Дрогон. Но что-то в нём изменилось, в его глазах. Они стали осознаннее, взгляд был направлен прямо на неё.       — Дени, это я — Джон. — Голос, отчётливый и родной, раздался из его пасти.       — Ты? — осторожно сказала она, всё ещё не веря. — Ты… теперь… дракон?       — Я всегда им был, Дейенерис.       — Как?       Не зная себя от счастья, она подбежала к Дрогону, раскинув руки как можно шире, и прижалась к его шее. Дракон в ответ бережно накрыл её непроницаемыми крыльями.       — Этот камень, — подал голос Бран, — в нём сохранилась жизнь Джона. И покуда Дрогон его носит, они будут составлять единое целое. Как и твоя часть будет жить в Светозарном.       Дени вернулась в покои, ища взглядом меч. Тот, упираясь лезвием в пол, стоял у камина. Обхватив рукоять, она опустила лезвие в тлеющие угольки.       — Дракарис!       Огонь вновь разжигал угли, согревая сталь, и уже скоро Дени восхищенно оглядывала пламя, танцующее на гранях металла. С возбуждённым взглядом она повернулась к Дрогону, склонившему морду ниже, чтобы разглядеть комнату.       — Я с тобой, Дени. Я люблю тебя.       Она осторожно прошла вперед, с нежностью коснувшись морды Дрогона.       — И я тебя люблю, Джон, — улыбалась она так, как не улыбалась ещё с детства. — Теперь я всегда буду с тобой. — Она провела рукой по животу. — И не только я.       Поняв её, Джон в теле Дрогона удовлетворённо зафырчал.       Когда солнце уже подошло к зениту, Дейенерис верхом на Дрогоне, со Светозарным за поясом, была в пяти лигах от Волантиса, держа путь обратно на Север. Эйгон Таргариен удерживал своё человеческое тело в задних лапах.       — Бран, ты слышишь меня?       — Да.       — Скажи, ты видишь ещё мёртвых за Стеной?       — В данный момент они разбредаются. Если кто и собрался — в основном, у крепости в Земле Вечной Зимы. Именно там сосредоточена северная магия.       — Если крепость разрушить, они падут?       — В теории — да.       — А Король Ночи? Он — пал?       — Да. Всё кончено.       «Нет, за Стеной ещё остались враги», — думала Дени, смело глядя вперёд.       Но, разузнав всё, что нужно, Дейенерис Таргариен приободрилась: драконы смертны, но смертны и те, кто их убивает.