Не холодно.

Чонгуков сон нарушает чей-то лёгкий толчок в плечо. Даже сквозь закрытые веки можно уловить яркий свет, который льётся из больших окон больницы, а это значит, что сейчас уже утро. Что ж, ночь в жутком помещении с белыми стенами и потолками успешно завершилась. Чонгук продирает глаза и обнаруживает, что хёна рядом нет, а вместо его колен под голову подложена подушка. Должно быть, он ушёл сразу же после того, как Гук уснул. На одну проблему меньше, что называется. — Привет, Чонгук. — а вот и нарушитель покоя заговорил. Над койкой возвышается врач средних лет, держа в руках стакан с водой и пачку таблеток. — Доктор Ким просил, чтобы ты выпил жаропонижающее, когда проснёшься. — он протягивает всё ещё лежащему на койке Чонгуку пачку с таблетками и ждёт, когда тот поднимется. Сейчас состояние намного лучше: голова не болит, чувствуется прилив энергии. Неужто проведённое время с хёном так повлияло на организм? Гук принимает вертикальное положение, сразу же доставая одну таблетку и следом запивая её холодной водой. — Доктор Ким попросил напомнить тебе принять холодный душ и воздержаться от приёма горячей пищи и напитков, — подытожил врач на выходе из палаты. «Доктор Ким, доктор Ким…». Они тут что, все на побегушках у него? Если больница уже начала приём пациентов, то все работники должны быть на месте, но, раз поручения хёна передают вместо него, значит, его всё ещё нет. Не будет же он опаздывать? Гук выбрался из палаты, проскользнув в коридор к настенным часам, которые показывали половину десятого утра. В школу он уже точно не пойдёт. Но факт остаётся фактом: хёна в больнице нет. Задерживается, может, мало ли что? Чонгук здесь оставаться не намерен, поэтому он просто покидает больницу через главный вход и не спеша идёт по тротуару домой. Отца, по-видимому, нет, что безумно радует. Гук сразу же запирается в ванной комнате и включает воду, чтобы наполнить ванну, параллельно размышляя, что бы такого перекусить, соответствуя требованиям хёна. На ум не приходит ничего, кроме газировки и самых обычных бутербродов — и экономно, и времени тратить много не надо. Решив дела с едой, Чонгук быстренько избавляется от одежды и опускается в ванну. Вода приятно обволакивает всё ещё горячее тело и кажется совсем невесомой, будто облако пара, хотя на самом деле она очень холодная, как и приказывал Тэхён. Чонгук ныряет под воду с головой, задерживая дыхание, и расслабляется ещё больше, давая волю мыслям. Думается легко. Перед глазами всплывают картинки волнующего прошлого, заставляя вздыхать и ещё раз вздыхать, прикидывая варианты другого развития событий. Кислород в лёгких кончается быстро, вынуждая подняться со дна ванны и сделать глубокий вдох. На сегодня водных процедур достаточно. Чонгук быстро расправился с поздним завтраком, закинув ногу на ногу и просиживая штаны перед телевизором. Так как хён не сказал, когда нужно явиться к нему на следующий приём, Гук решил, что сам сходит в больницу к четырём часам, а пока можно насладиться одиночеством. Ну, и лучше не забывать запирать дверь в свою комнату.

***

— Доктора Кима сегодня нет весь день, — оповещает Сэён на рессепшне, когда Чонгук спрашивает про своего врача. И чем можно объяснить внезапное затишье? И перед бурей ли оно? И ладно бы, взял больничный или отпуск, так нет же, просто скрылся, бросив своего пациента на произвол судьбы. Чонгук, ничего больше не спросив, уходит ни с чем. Что же ему дальше делать-то? Наверняка у хёна в запасе были ещё какие-то важные обследования, ведь болезнь не стоит на месте и может в любой момент рвануть очередным приступом, если ничего не предпринимать. Страх за своё здоровье противными мурашками крадётся по телу. Ну не мог Тэхён так просто его оставить, да и с чего бы? А может Гук вообще здесь не при чём, и всему виной внезапные проблемы со здоровьем у Кима, отчего он остался дома. Завтра Чонгук точно всё выяснит, ещё раз наведавшись в больницу, а пока стоит ещё раз принять холодную ванну. На следующий день Чонгук тоже не пошёл в школу, зато домой явился отец, слегка подвыпивший, не сразу заметивший присутствие сына дома, который разлёгся на диване перед телевизором. Когда до мужчины, наконец, дошло, что прогульщик должен быть сейчас в школе, то встал рядом с диваном, фокусируя взгляд на сыне, с выражением лица «Какого чёрта ты тут?». Чонгук же решил лишний раз не вести контакт с отцом, уже зная, чем может это всё закончиться. — Чего разлёгся? Ноги в руки и марш в школу, — отдал приказ отец. В эту же минуту Гук случайно бросил взгляд на настенные часы, убеждаясь, что сейчас уже почти четыре часа дня. Отец, кажется, забыл, что школа не круглосуточная. Или потерялся во времени. В любом случае оставаться один на один с ним в доме Чонгук не собирается, поэтому послушно встаёт и направляется к входной двери. Он ведь хотел проверить хёна на рабочем месте, а сейчас самое время. Вышел в чём был: спортивные штаны и толстовка, времени и желания переодеваться не было. Только на пороге больницы Гук вспомнил, что ему обязательна к ношению маска, особенно после случившегося на днях, но её он как всегда забыл. Да и капюшона не было у толстовки, поэтому волосы могли в любой момент начать свою трансформацию цвета. На рессепшне та же история: — Доктора Кима нет, — Сэён уже окидывает Гука сожалеющим взглядом, но потом продолжает, — он взял больничный. Вот это уже новость. Значит, хён выходил на связь с персоналом и более того — предупредил их обо всём. Но Чонгуку от этого не легче: его оставили один на один со своей болезнью. И нет, губы надуваются сами собой, а не из-за обиды. Гук, как и в тот раз, молча выходит из больницы и идёт куда глаза глядят. Неужели хён не мог лично сказать ему, что мол, лечение окончено, дальше ты обойдёшься и без врача. Слился по-тихому, ещё и прикрылся больничным. А может не прикрылся, и что-то случилось? Сейчас Чонгук это и проверит. Дорогу до дома Тэхёна он знал наизусть, но не потому что следил за ним, а потому что тот жил возле парка, путь к которому Гук выучил с детства. Вот и чёрная ауди, припаркованная у ворот, показалась на горизонте. Наверное, заявиться вот так, без предупреждения будет высшей степенью некультурности, но Чонгук, как и всегда, идёт напролом. Должен же он выяснить причину, по которой хён оставил его со своими проблемами. Гук, без промедления, стучит пару раз в дверь, с замиранием сердца ожидая любого исхода. Может, хёна вообще нет дома. Но нет, дверь открывается без какого-либо щелчка, что значит, что она была не заперта, и на пороге появляется хён собственной персоной. Говорите, взял больничный? Да он здоровее всех здоровых: в шёлковом халате нараспашку и чёрных шортах, в левой руке бутылка из-под алкоголя, на голове, правда, гнездо, но оно не портит общей картины. Но кое-что всё же наводит беспокойство — это синие до локтей руки. Да и сам Тэхён выглядит весьма нетрезво, что подтверждает наполовину пустая бутылка в руке. — О, Чонгук, — булькает он и дёргает бровями, а потом отходит в сторону, пропуская Гука в коридор. Тот молчит, надеясь, что хён сам всё расскажет, и плетётся за ним на кухню. На столешнице, куда Чонгук забирается, стоит ещё одна бутылка из-под вина, только уже полностью пустая, что ещё больше нагнетает обстановку. Гук болтает ногами в воздухе, оглядывая кухню, пока хён роется в холодильнике, доставая оттуда дольку апельсина и закусывая ею. Глаза пробегаются по синевато-голубым рукам, а сердце в этот момент пропускает удар, потому что смотрится это довольно жутко и ненормально. — Всё так плохо? — интересуется хён и подходит ближе к Чонгуку, облокачиваясь руками о край столешницы по бокам от него. Он имеет в виду своё запущенное здоровье? — О чём ты? — Гуку неудобно говорить на таком расстоянии. Его будто загнали в угол. Тэхён кусает изнутри щёку и не отводит взгляда. — Ты сам пришёл ко мне. Всё так плохо? — он не даёт ответить, сразу же прикладывая ладонь ко лбу Чонгука, пробуя температуру, а потом опускает на прежнее место, ничего не сказав, а значит, температура терпимая. — Всё нормально, — всё же выдавливает из себя Гук, но потом заметно смелеет, — а вот на счёт тебя не уверен. — он показательно опускает взгляд на хёновы руки, но тот лишь фыркает, обдавая лицо перегаром. — Так часто бывает, я привык. — и улыбается совсем тепло и нежно, но Чонгук не видит, всё ещё смотря на руки Тэхёна. Вот и поговорили. Теперь понятно, что причин злиться на хёна нет, потому что у него тоже есть своя болезнь и свои проблемы, которые требуют… вмешательства, а не распивания алкоголя. Хён тянется рукой к бутылке, которая стоит почти у Гука за спиной, и ему приходится чуть отклонить голову назад, чтобы не столкнуться с Тэхёном носом к носу, что немного смешит Кима. Не сводя глаз с брюнета, он делает несколько больших глотков, а затем приближается к шее сбоку и шумно втягивает носом запах Гука, отчего у последнего глаза расширяются моментально, а руки рефлекторно упираются в неприкрытую халатом грудь. Это вообще ни в какие ворота! На шее чужое прикосновение отдаёт покалыванием и горит невыносимо. А Тэхён умеет пользоваться моментом: сразу же отстраняется, наблюдая полную гамму эмоций на лице Гука, который покраснел с ног до головы. — Ты чего такой серьёзный? — спрашивает Тэхён и кладёт руки на плечи, начиная легонько массировать. — Расслабься. Я хоть и пьяный, но с головой дружу. Хорошо у него получается подбадривать, надо заметить. Несмотря на непринуждённый массаж, расслабиться не получается. То ли от нахождения рядом с пьяным человеком, то ли от самой ситуации. Ну, припёрся Чонгук к хёну домой, разузнал причину отлучки, что теперь? Сказать бы надо что-то, поддержать беседу, но Ким, кажется, и без этого знает, что делать. Он в мгновение ока берёт Гука под коленки и резко тянет на себя, да так, что если бы он не стоял вплотную к столешнице, то Чонгук бы полетел задницей на пол. А так он упирается пахом хёну прямо в район живота, что в тысячу раз хуже. Чонгук переводит ошалелый взгляд со своей ширинки на Тэхёна, и так несколько раз за несколько секунд. Руки крепко вцепились в край столешницы, в то время как тэхёновы всё ещё держат его под коленками, не давая уползти назад. Кажется, сердце точно пропустило пару ударов, но это ещё цветочки. Хён резко подхватывает Чонгука под бёдра, и тому приходится обнять его за шею так крепко, чтобы не крениться назад и не падать, рефлекторно подавшись вверх, чтобы Тэхён поудобнее перехватил его. Чонгук жмётся лицом куда-то в район шеи, сильно-сильно жмуря глаза. Давно бы уже попытался слезть, ударил бы даже разок, но нет же, вцепился мёртвой хваткой. В сердце поселяется дикий страх и смущение, что может в любой момент вызвать приступ, а это самое последнее, чего хотелось бы сейчас. А чего хотелось тогда в первую очередь? Чонгук почувствовал движение и разлепил глаза, наблюдая удаляющуюся дверь кухни. — Хён, куда… — Не бойся. Просто массаж, ладно? Чонгук почти незаметно тяжело вздохнул. Через несколько секунд его спина соприкоснулась с мягкой простынёй белого цвета, а голова опустилась на подушку. Он на секунду встретился взволнованным взглядом с хёном, с головой выдавая свою растерянность и в какой-то мере беспомощность, что сказывалось и на робости в движениях, и на дрожащих ресницах. Первый раз с ним так трепетно обращаются. — Давай снимем? — хён потянулся руками к толстовке Чонгука, но тот перехватил инициативу. Снять одежду он пока в силе. Толстовка аккуратно откладывается на край постели. Всё делается не спеша и бережно, вынуждая Чонгука, наконец, расслабиться. Всё только к этому и располагает. — Ляг на живот, — командует Тэхён, и Гук сразу же выполняет. Массаж спины — это круто и приятно, пусть он и никогда не пробовал. Хён садится на его ляжки, выше не придвигаясь, но даже и так всё равно больновато, потому что Ким, всё-таки, взрослый и достаточно тяжёлый парень. Он начинает разминать шею пальцами, спускается к плечам, применяя чуть больше силы, давит на позвонки, стараясь обходить немногочисленные синяки. Это всё, безусловно, приятно, поэтому Гук позволяет себе отпустить все назойливые мысли и просто получать удовольствие. В комнате висит тишина. Прошло уже больше десяти минут, как хён всё массирует, и массирует рельефную спину, иногда сжимая шею у основания или запуская пальцы в тёмные пряди волос. Чонгук чуть ли не мурлычет, лежит спокойно, раз за разом плавно дёргая лопатками от приятных прикосновений. Ему-то хорошо, а вот хён свою дозу приятностей всё ещё не получил. Массаж Гук делает наверняка так же плохо, как и следит за своим здоровьем, но есть куча других способов удовлетворить себя. Тэхён ведёт ладонью вверх по спине, параллельно поддаваясь вверх, чтобы якобы удобнее было доставать до шеи, на самом же деле просто упираясь пахом в чью-то пятую точку. Чонгука это пока не смутило — видимо, он принял всё за чистую монету. А вот Ким на этом останавливаться не собирается. Алкоголь притупляет сознание, включая на полную мощность сексуальное влечение, отчего ширинка чёрных шорт заметно оттопырилась. Рука сжимается на шее, совсем чуть-чуть вдавливая голову Гука в подушку, а бёдра немного поддаются вперёд, ещё раз проезжаясь пахом по чужим ягодицам. Нужно заметить, задница у Гука подкаченная и мягкая, что вдвойне приятно. А вот тут у него и сработала сирена в голове. Чонгук на автомате попытался дёрнуться вверх, но его плотно прижали к подушке, более того — к матрасу. В голове стоит шум, шелест простыней оглушает. — Хён?