***
Наконец, она добралась до местного бара, но вместо того, чтобы войти через входную дверь, как это делает большинство людей, она решила использовать заднюю дверь в одиноком переулке. Это была середина дня и, разумеется, если бы люди увидели, что она идет в бар в то время, чтобы выпить, они наверняка изучат ее и она станет причиной сплетней недели: «Я увидел, как внучка первого Хокаге вошла в бар в середине дня!» Конечно, один из саннинов должен делать что-то лучшее со своим временем, чем пить в начале дня! Без сомнения, она будет слышать эти слова, циркулирующие по деревне в течение нескольких месяцев. Обычно, Цунаде была человеком, который не заботился о том, что о ней думают другие, но на этот раз она не хотела, чтобы какие-то нелестные новости доходили до Сарутоби. Он знал, что она была расстроена из-за смерти ее брата и поспешные похороны должны были помочь ей получить некоторое закрытие и двигаться дальше. Если ему дадут известие, что она тонет ради себя, он заставит ее посоветоваться, чтобы она могла быть в форме и готова вернуться на поле битвы. Чтобы избежать нежелательного внимания, она ушла в переулок. Как и в большинстве переулков, этот был темным, одиноким и вонючим. Она как раз собиралась войти в бар, когда услышала грохот из-за одного из металлических мусорных ведер на фоне кирпичной стены переулка. Когда любопытство одолело ее, она решила заглянуть за мусор, чтобы увидеть источник шума. Вероятно, это была просто кошка или собака, но ради этого она пошла проверить это. Она подошла к мусору и за ним не было ни собаки, ни кошки. Нет, это была маленькая девочка с черными волосами, одетая в потрепанное фиолетовое платье. Девочка выглядела не старше шести лет и все же выглядела растрепанной, худой и грязной. Где были ее родители? Что она там делала одна? Цунаде только что оставила бы ее, но она чувствовала себя таким ужасным человеком из-за того, что она сделала с Джирайей, она не хотела чувствовать себя хуже. Что, если девушка осиротела и с ней что-то случится, что Цунаде могла бы предотвратить? Нет, ей нужно было знать, в какой ситуации была девушка, почему она рылась в мусорном баке и она не собиралась уходить без ответа. Маленькая девочка была так занята, роясь в грязном беспорядке в мусорном баке, что даже не осознавала, что Цунаде была позади нее, пока не почувствовала руку Цунаде на своем костлявом плече. — Ах! — Закричала она и быстро обернулась, чтобы увидеть, кто прикоснулся к ней. Ее лицо было покрыто грязью, а в глазах была грусть. Она выглядела такой испуганной, такой слабой. Это было жалкое зрелище. — Не волнуйся, я не собираюсь делать тебе больно, — Цунаде заверила девочку. — Кто ты? — Тихо, почти неслышно спросила она. — Я Цунаде Сенджу, — она сказала с улыбкой на лице, чтобы доказать девушке, что она не собирается причинять ей боль. — Как тебя зовут? — Ш-Шизуне. — Хорошо, Шизуне, могу я спросить, что ты ищешь в мусорном баке? Шизуне повернулась, чтобы еще раз заглянуть внутрь мусора, и она сказала таким печальным голосом: — Еду. — Где твои родители? — Спросила Цунаде, испытывая сочувствие к девушке, которая была явно голодна. — Мертвы. — Кто-нибудь заботится о тебе? Она покачала головой. — Мой дядя Дан заботился обо мне, но он умер на войне, — сказала она, почти плача. — Так что я теперь одна. Сердце Цунаде разбилось при виде бедной сироты. У нее никого не было на свете, как и у нее. Они были похожи, несмотря на то, что Цунаде не была бездомной и голодной. Она не могла просто оставить девушку одну после всего, что она ей сказала. Она была всего лишь маленькой девочкой и она знает, с какими ужасами ей придется столкнуться в мире. Помимо того, что она была молодой, она была слабой. Конечно, она не могла выжить сама по себе. Не говоря ни слова, Цунаде взяла Шизуне за руку. — К-куда мы идем? — Спросила Шизуне в замешательстве. — Ты сказала, что искала еду. Что ж, я приготовлю тебе что-нибудь поесть. Маленькой девочке, такой как ты, не нужно рыться в грязи только ради того, чтобы наполнить желудок. Когда она произнесла эти слова, глаза Шизуне наполнились счастьем. Наконец, она могла что-нибудь поесть. В течение такого долгого времени она молилась о том, чтобы ангел спас ее от верной гибели и, возможно, Цунаде была этим ангелом.***
Джирайя остался в своем доме после того, как Цунаде ушла. Он плакал о потери Цунаде и он также плакал за ее отказ. Наконец, они занимались любовью друг с другом и когда он думал, что все его мечты сбываются, она своими словами разрушила его надежды. Использованный. Вот как он себя чувствовал. Как она могла так просто использовать его и не ожидать, что он попросит у нее большего? Он должен покончить с ней навсегда и просто забыть о ней. В конце концов, она ничего не делала, но разбивала его сердце снова и снова. Но почему он все еще любит ее? Почему он все еще хочет быть с ней? У него не было ответов на те вопросы, которые отказывались покинуть его разум. Любовь, счастье, стабильность. Это то, чего он больше всего хотел в своей жизни и, все же, похоже, он никогда их не получит. Да, он был извращенцем, но в тот момент, когда Цунаде полностью отдалась ему, он не хотел никого, кроме нее. Некоторые называют его идиотом, но в глубине души он знал, что всегда будет идиотом, потому что никогда не перестанет любить Цунаде. Даже если бы она продолжила свою жизнь, нашла мужчину и завела с ним семью, Джирайя все равно питал чувства сильной любви к своему детскому товарищу по команде. Стук в дверь прервал его рыдания и ход мыслей. Он так хотел, чтобы за дверью была Цунаде, готовая и желая любить его, но его надежды рухнули, когда он увидел черноволосого, бледного человека, стоящего перед ним, когда он открыл дверь. — Что с тобой случилось? — Спросил Орочимару, заметив красные опухшие глаза Джирайи и беспомощный взгляд. — Ты выглядишь ужасно. — Рад тебя видеть, Орочимару, — сказал он с сарказмом, продолжая закрывать дверь перед своим змееподобным другом, но его усилия были остановлены, когда Орочимару подставил ногу под дверь, не давая ей закрыться. — Это довольно грубо, закрыть дверь перед лицом своего гостя, — сказал он своим обычным жутким тоном. — Я не в настроении для компании, — сказал Джирайя, чувствуя, что его терпение иссякло. — И почему это? — Спросил он, но не получил ответа. — Все, что я хотел сделать, это навестить своего дорогого друга. Чувствуя раздражение и осознание, что Орочимару не собирается сдаваться или уходить в ближайшее время, Джирайя вздохнул и открыл дверь своему партнеру по команде. Джирайя указал на диван, убеждая Орочимару сесть, но он не принял его предложение. Вместо этого он встал посреди комнаты и начал диалог со своим товарищем. — Сарутоби-сенсей послал меня спросить, почему ты не присутствовал на похоронах Наваки, — сказал он, переходя прямо к делу. — Я был там, — переходя в раздражение продолжил он. — Как на счет тебя? — У меня есть дела поважнее, чтобы смотреть, как тело маленького ребенка опускают в землю. Нет, вместо того, чтобы тратить свое время на это, я занимаюсь гораздо большими делами. — Вот как. Но Цунаде нужна была поддержка в тот момент, почему тебя не было? Орочимару хихикнул и решил не отвечать на вопрос своего друга. — Хватит обо мне, Джирайя. Давай поговорим о тебе и о нашей дорогой подруге Цунаде, — Продолжил он. — Ты видел ее на похоронах, не так ли? — Конечно, это были похороны ее брата, почему бы ей не быть там? — Я думаю, что она рыдала из-за того, что не увидела там тебя, ты пошел, чтобы утешить ее. Я прав? — Сказал Орочимару, игнорируя Джирайю. — Так что, если я это сделал? Зачем тебе это нужно, Орочимару? — Так ты ее успокоил? — После того, как Джирайя подтвердил это, он сказал: — Но вопрос в том, как ты ее утешил? — Какое это имеет отношение? Почему ты должен знать, как я утешил Цунаде?! — Как член команды Сарутоби мне интересно знать, что происходит с моими товарищами по команде. Я видел, как она выходила из твоей квартиры сегодня, выглядела совершенно растрепанной. Кроме того, она плакала. Что ты с ней сделал? — Я не делал ей ничего такого, чтобы Цунаде заплакала. Она та, кто причинил мне боль… — Сказал он с грустью в голосе. Джирайя повернулся к своему товарищу по команде. — Это все, что тебе нужно знать, — сказал он, думая, что разговор окончен. Джирайя прошел к своей кухне, чтобы найти себе что поесть, но слова Орочимару вернули его туда, где он раньше стоял. — Ты занимался с ней сексом, не так ли? — Даже если да, что дальше? — Спросил Джирайя, удивляясь, как Орочимару мог прийти к такому выводу. Он был догадливым, возможно, даже слишком. — Тогда ты совершил самую большую ошибку в своей жизни. — Поясни, — потребовал объяснений Джирайя от своего товарища. Орочимару с отвращением покачал головой. — Почему ты сделал что-то столь глупое, как это? — Это она начала всё это. Я должен был остановить, но я был слишком очарован ее прикосновениями. Она произвела на меня такое пьянящее действие, что я не мог ей отказать. — Что конкретно произошло после того, как вы занялись сексом? — Это не твое дело, но… — Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить, готовясь рассказать историю, которая доставила ему столько душевных страданий, — я спросил ее, не могли бы мы попытаться установить романтические отношения. Она сказала мне, что все, чего она хотела, это какое-то утешение, чтобы чувствовать себя счастливой после такого печального случая в ее жизни. Я сказал ей уйти. Наша дружба разрушена теперь просто потому, что я не мог помешать нам идти по пути, по которому никто из нас не готов был пройти. — Это не твоя вина. Цунаде была эгоисткой. Она использовала тебя для своего удовольствия. Любовь приводит к смерти в мире ниндзя и, все же, ты не слушал меня. Цунаде будет твоей смертью, поэтому будет лучше, если ты перестанешь любить ее. — В этом-то и дело. Я не могу перестать любить ее. Независимо от того, сколько раз она причинит мне боль или отвергнет меня, я всегда буду любить ее. — Тогда ты дурак. — Ну, тогда я буду дураком до конца своей жизни, потому что я никогда не перестану любить ее. — Мне жаль тебя, — сказал он прямо и хихикнул. — Вот почему я не люблю что-либо или кого-либо в этом мире, кроме моего дзюцу. Я не остановлюсь, пока не овладею каждой техникой в мире и тогда я стану самым сильным шиноби в мире. Если ты последуешь моим указаниям, я гарантирую, что вы не умрете жалкой, безвременной смертью, как Наваки. — Ты дурак, если думаешь, что справишься с каждым дзюцу, которое может предложить мир, — Джирайя ухмыльнулся — и смерть Наваки не была жалкой! Он умер храбрым молодым ниндзя и за это его смерть была благородной. Больше никогда не смей говорить, что его смерть была жалкой! — Хе-хе… Удачи тебе в жизни, дорогой друг. В следующий раз, когда ты увидишь меня я, возможно, стану самым сильным человеком. — С этими словами Орочимару вышел из дома, оставив Джирайю чувствовать раздражение, но все же переживая из-за того, что его друг только что сказал ему. Действительно ли он серьезно отнесется к овладению каждым дзюцу в мире? Если так и будет, то это включало бы и все запрещенные. Что он собирается делать?***
Цунаде и Шизуне вошли в небольшой ресторан, чтобы что-нибудь поесть. Первоначально она собиралась пойти в бар, чтобы потратить деньги на сакэ, но так как она нашла Шизунэ, Цунаде решила не делать этого, потому что было бы безответственно пить в компании маленького ребенка. Она не знала, что собирается делать с Шизуне, но пока не могла позволить ей умереть с голоду. Они сидели рядом со столом, где сидели два человека и официантка немедленно передала им меню. Цунаде просмотрела свое меню, пытаясь решить, что она хочет съесть, хотя она не была так голодна, но когда она взглянула на Шизуне, то не смогла не заметить, что девушка не смотрела на свое меню. — Что-то не так, Шизуне? — Любезно спросила она. Шизуне посмотрела на Цунаде, а затем опустила голову, она начала нервно перебирать пальцами. — Я… я не могу читать, — тихо сказала она. — Ой, извини, я не знала, — извинилась она, подвинувшись к Шизуне и осторожно положила руку на ее подбородок, чтобы она посмотрела на нее. — Не плачь, я помогу тебе. — Хорошо, — Шизуне вытерла слезы рукой и застенчиво улыбнулась. Цунаде снова просмотрела свое меню и дала ей несколько советов. В конце концов Шизуне решила выпить шоколадный молочный коктейль и данго. Цунаде хотела съесть салат и стакан воды. Она все равно не была голодна. Пока они ждали еду, Цунаде решила поговорить с девочкой. — Так, Шизуне, сколько тебе лет? — Мне шесть лет, — сказала она, подняв шесть пальцев, — а тебе? Этот вопрос заставил Цунаде рассмеяться, ведь никто не спрашивал о ее возрасте, но она решила ответить на вопрос Шизуне. — Мне двадцать один. Глаза ребенка расширились от недоверия: — Ух ты! Значит, ты намного старше меня! — Сочту за комплимент, — Цунаде засмеялась. О, как этот ребенок развеселил ее. Эта маленькая девочка рассмешила ее, когда ей показалось, что ее мир обрушился. Внезапно девушка лет двенадцати подошла к Цунаде. — Леди Цунаде, я ваш большой поклонник. Могу я получить ваш автограф? — Спросила она, протягивая книгу и ручку к Цунаде. — Конечно, — Цунаде улыбнулась и приняла ручку с книгой. — Как тебя зовут? — Харухи, — стеснительно ответила девушка. Цунаде написала «Харухи от Цунаде» и вернула ее взволнованной девушке. — Спасибо, леди Цунаде! — Сказала Харухи, прежде чем она убежала, чтобы присоединиться к людям, с которыми она пришла. — Почему эта девушка попросила вас подписать ее книгу? — Спросила Шизуне. — О, потому что я один из саннинов, — сказала она, но вскоре поняла, что Шизуне понятия не имела, кто такой саннин, поэтому она начала объяснять. — Видишь ли, я и ребята из моей команды получили этот титул, потому что мы были сильнейшими в войне и пережили битву с одним из самых сильных ниндзя. Я предполагаю, что девушка восхищается мной за мои навыки медицинского ниндзюцу и мою силу. — Круто, — ответила Шизуне и вскоре ей подали еду. Ее глаза расширились от волнения при виде еды, которая выглядела так вкусно. Прежде чем начать есть, она молча посмотрела на Цунаде, спрашивая, действительно ли вся эта еда была для нее. — Давай, ешь. Шизуне сделала, как ей сказали, съев один шарик с палочки. После этого она перешла к молочному коктейлю и взбила сливочную жидкость до тех пор, пока она не закончилась. Она была сыта, ощущение, которого она не испытывала за такое долгое время. — Тебе все понравилось? — Спросила Цунаде, прежде чем сделать последний глоток воды. — Да, все было вкусно. Большое спасибо, — отблагодарила девчушка. — Не нужно благодарить меня, я не могу просто позволить тебе голодать. Внезапно Шизуне снова посмотрела на свои колени и спросила: — Мне нужно сейчас уйти? Как могла Цунаде отправить ее обратно туда, где она заметила ее? Она, вероятно, жила на улице и когда она снова станет голодной, она, вероятно, вернется в переулок, будет рыться в мусорном баке, чтобы посмотреть, сможет ли она найти какой-нибудь кусочек, который не доели и выбросили. Нет, она не могла найти в себе возможность оставить этого ребенка в одиночестве. — Нет, конечно, как я могу тебя оставить? — Спросила Цунаде, что заставило Шизуне поднять на нее глаза полные надежды. — Если хочешь, можешь пойти со мной ко мне домой. — Серьезно? — Спросила Шизуне, едва веря тому, что она только что услышала. — Конечно. Шизуне улыбнулась и встала со своего места, чтобы последовать за Цунаде домой. Когда они шли по улицам к кварталу Сенджу, многие смотрели на них, задаваясь вопросом, где Цунаде нашла этого ребенка и почему они шли вместе. Цунаде это не волновало, но Шизуне чувствовала себя неловко, все эти глаза пронзали ее. Она прижалась ближе к Цунаде, чувствуя себя немного лучше, будучи так близко к ней. Каким-то образом она чувствовала себя в безопасности с ней, а безопасность была тем, чего она не чувствовала долгое время. Наконец, они добрались до дома Цунаде и Шизуне изумилась, насколько он велик. Это был самый большой дом, который она когда-либо видела в своей жизни. — Вау, — сказала она, пораженная видом перед ней. — Тебе нравится? — Спросила Цунаде и Шизуне кивнула в согласии. — Это принадлежало моей семье, но они все умерли, так что теперь это место мое. — Этот дом очень большой. — Ну, моя семья была большой, поэтому и дом должен быть большим, чтобы вместить всех нас, — сказала Цунаде, проворачивая ключ в замочной скважине двери. Дверь открылась и вскоре они обе оказались в довольно большом доме. Цунаде вошла в свою спальню, за ней следовала Шизуне, и достала из-под кровати деревянный ящик. — В этой коробке вся моя детская одежда, — сказала Цунаде, положив коробку на кровать и открыв ее. — Я не знаю, почему я их хранила, но ты можешь выбрать любой наряд, который хочешь надеть. Шизуне вскочила на кровать и начала просматривать всю одежду в коробке, пока не пришла в темно-синем платье с черным оби. Это выглядело так, как будто оно было куплено специально для нее. — Мне очень нравится это. — Мне тоже. Это платье было моим любимым, когда я была в твоем возрасте. Ты можешь надеть его завтра, но сейчас тебе нужно надеть ночную одежду, — сказала Цунаде, прежде чем она открыла свой шкаф и появилась с белым хлопковым полотенцем и длинной белой рубашкой. — Вот, ты можешь принять ванну, — сказала она, передавая предметы Шизуне. Девочка выглядела растерянной, приняв полотенце и рубашку. Чему Цунаде удивилась. — Что случилось? — Мне еще нельзя купаться самой, Дядя Дан сказал, что я слишком маленькая и могу утонуть. Цунаде чувствовала себя величайшим идиотом в мире, потому что не знала этого. Конечно, Шизуне была слишком мала, чтобы принять ванную самой, она забыла, потому что прошло так много времени с тех пор, как она ухаживала за ребенком ее возраста. — Неужели я настолько глупая? Тогда я тебе помогу. Они вместе вошли в ванную. Цунаде наполнила ванну теплой водой и добавила ароматизатор с запахом роз прежде, чем она помогла Шизуне снять свое грязное фиолетовое платье. Затем она положила ребенка в ванну и начала очищать ее тело, а затем вымыла ее короткие темно-коричневые волосы. После того, как Цунаде помогла Шизуне, она завернула ее в теплое полотенце и вытерла, прежде чем одеть в длинную белую рубашку вместо платья, которое она выбрала. Было уже поздно и поэтому Шизуне пора ложиться спать. — Почему ты носишь черную одежду? — Спросила Шизуне, следуя за Цунаде в гостевую спальню. — Мой дядя сказал мне, что человек носит только черную одежду, если он идет на похороны. Вы собираетесь на похороны, леди Цунаде? — Я была на похоронах моего брата сегодня, — сказала она, как слезы начали появляться в ее глазах. Вся грусть, которую она чувствовала ранее в тот день вернулась и теперь она хотела свернуться калачиком и закричать. — Спокойной ночи, Шизуне. Увидимся утром, — быстро сказала она и вышла из комнаты так быстро, как могла. Она не хотела, чтобы Шизуне увидела, как она плачет, потому что не хотела, чтобы она думала, что она плачет из-за ее слов, вместо этого она пошла в свою спальню и уткнулась лицом в подушку и плакала, чтобы уснуть. Вскоре Цунаде почувствовала, как с ней кто-то заполз под одеяло. Она заметила, что это была Шизуне, она прижалась к ней и обвила свою крошечную руку на ее шее. — Пожалуйста, не плачь, леди Цунаде, — умоляла она. — Когда мой дядя умер, я все время плакала, но я научилась быть сильной. Я все еще скучаю по нему и я всегда буду скучать, но я не могу плакать все время. Мне пришлось отпустить. Пожалуйста, скажи, что ты поступишь также. Этот маленький невинный ребенок говорил ей отпустить Наваки и быть сильной. Этот ребенок пережил боль от потери всех дорогих ей людей и, все же, она не была в депрессии, она была сильной. Как могла Цунаде, взрослая, быть слабой, а Шизуне — сильной. Нет, она не могла позволить себе быть слабой. Она знала, что никогда не забудет Наваки и она всегда будет скучать по нему, у нее все еще была жизнь. Теперь Шизуне смотрела на нее и она не могла подвести ее. В этот момент она решила вытереть слезы и отпустить своего дорогого младшего брата. — Я больше не буду плакать, Шизуне. Я обещаю тебе, — сказала Цунаде Шизуне и тут же вытерла слезы со своего лица. Она обняла Шизуне и пошла обратно в гостевую комнату. — Увидимся утром, Шизуне. Вместо того, чтобы пойти в гостевую, она вошла в комнату Наваки. Именно эта комната осталась нетронутой со дня его смерти. Она подошла к его кровати, взяла его любимого плюшевого мишку и поднесла его к своему сердцу. — Я никогда не забуду тебя, Наваки, — сказала она, поцеловав голову медведя и положила на кровать. — Ты всегда будешь в моем сердце. Прежде, чем выйти из комнаты, она оглядела ее и услышала голос:«И ты всегда будешь в моем сердце, старшая сестренка». Улыбка расползлась по ее лицу, когда она услышала этот знакомый голос. Голос, который она слышала каждый день. О, как она любила этот мальчишеский голос, который она больше никогда не услышит, но он всегда будет занимать место в ее сердце, пока она жива. Он всегда будет рядом с ней.