Рассеянный лунный свет Пролился на море откуда-то изнутри. Отражение смотрит на меня так же, Как и до того, как утонула.
Крепкие объятия, что я чувствую, что мои ребра вот-вот хрустнут. Твоя жизнерадостная улыбка. Твое: «Я так по тебе скучал». Что изменилось в тебе, Блейн? Такси. Неловкие улыбки. - Я тоже по тебе соскучился, Блейн. Это лето само обещало быть совсем иным. Но мой страх всегда со мной, и я не собирался, как обычно сразу кидаться в омут с головой.И так спокойно здесь, на глубине, Это храм, в котором можно не дышать, Не нужно молиться, не нужно говорить.
Снова твои неоднозначные намеки в мою сторону. «Нечаянные» прикосновения к моим рукам. Совсем случайно твоя голова оказывается на моем плече, когда мы сидим на скамейке. Это все определенно должно что-то значить, но я не могу делать сам решительных шагов, потому что спустя столько времени это слишком сложно для меня. Прости. Я пытаюсь избегать твоего прожигающего насквозь взгляда. Твоих двусмысленных намеков. - Ха-ха, вы наконец-то вместе? – спрашивает нас Джефф, который увидел, как ты, приобняв меня за талию, шел со мной. Я тогда сам не понял, что произошло. Только мы шли, смеялись, ты щекотал меня, потом твоя рука обхватила меня и мы пошли. Я был зажат тобой и некуда деваться. Я словно захлебнулся. Твоя рука, наконец, освобождает меня, чтобы поприветствовать Джеффа, и я не могу надышаться. Что все это значит? И я как всегда спешу снять всем розовые очки, и прежде всего самому себе. - Чтобы я с ним встречался? Ха. Скорее мы как обычно трахаем друг другу мозги. По твоему лицу никогда ничего не прочесть. Кажется, тебя это не задело, ну и славно. За весь вечер мы так и не прикоснулись больше друг к другу. - Может, завтра, прогуляемся в парке? – поднимаешь свой взгляд на меня. - С удовольствием, - и я не могу сдержать улыбки. Затем наступает ночь. Ночь каких-то странных переписок с тобой. С содержанием флирта, откровений. Тебя что подменили? Ну где ты был такой раньше, когда я нуждался в этом сильнее всего. Я и сейчас нуждаюсь, но это вводит в замешательство, потому что я все еще ожидаю, что мне будет больно.Я теперь на дне океана, И он раскатывает надо мной свои волны. На глубине в тысячи миль на дне моря Нашлось место, где я смогла преклонить голову.
Я открываю дверь такси, поспешно выбираясь оттуда, потому что вижу, как ты торопишься подать мне руку. Мне не надо помогать Блейн, я все привык делать сам и с такой задачей тоже смогу справиться. Я делаю пару шагов по тротуару, как чувствую, что твои пальцы начинают сплетаться вместе с моими.Никогда не отпускай меня, никогда не отпускай, Никогда не отпускай меня, никогда не отпускай.
Боже! Я так долго ждал этого момента! Когда при свете дня, при всех ты осмелишься это сделать. Ноги начинают предательски дрожать, ладони потеют, бабочки разрывают меня изнутри. Ты уверен в себе, своих действиях, словно для тебя это самая обычная вещь в мире. Я невольно усмехаюсь мысли, что в Лос-Анджелесе у тебя, возможно, была практика среди парней, но потом сразу же отгоняю ее. Я иду, невольно улыбаясь, но ничего не говорю, ничего не спрашиваю, потому что это сейчас все так реально и нереально одновременно, что я боюсь спугнуть это наваждение. Кто же думал, что это будет настоящим свиданием, когда ты повел меня в Лайма-Бин и заказал мой любимый мокко. И так мы просидели, говоря обо всем на свете, словно это было самой обычной вещью в мире. И не было этих километров, этой боли, этой отстраненности, этой неловкости между нами.И океан несет меня на своих руках, И самая искренняя молитва срывается с моих губ, И небеса разверзаются над грешником, как я, Но океан на своих руках перенес меня.
И как на настоящем свидании я удостаиваю тебя легко и нежного поцелуя. Твои губы такие горячие и мягкие, что так и хочется сказать, что они идеально подходят под мои, но я лишь неловко улыбаюсь, а ты еще сильней прижимаешь к себе. Я чувствую, что так должно быть всегда. Мы должны принадлежать друг другу.Пусть и трудно выдержать этот гнет, Это единственный путь спасения для меня, Этот выбор так сложно сделать.
Kurt Hummel: Я завтра должен буду уехать в Нью-Йорк. Blane Anderson: Зачем? :( Kurt Hummel: У меня вроде как там парень, но я скоро вернусь. Blane Anderson: Понятно… Вдох. Выдох. Kurt Hummel: Ты что ревнуешь? Blane Anderson: … Kurt Hummel: Да или нет? Такой ответ меня не устраивает. Blane Anderson: Да… Сердце делает невероятный кульбит, живот скручивается в сотни морских узлов. Kurt Hummel: Я просто должен с ним объясниться… Blane Anderson: Знаешь… Я до сих пор помню те слова, что ты сказал мне пару лет назад, перед тем как начать встречаться с Чендлером... И в этот момент все рушится и обрывается. Так не должно было быть. Твою мать, Блейн, почему ты так долго молчал. Но я должен оправдать себя. Kurt Hummel: Ты тоже тогда сделал мне очень больно, когда начал встречаться непонятно с кем, спустя пару недель, после нашего расставания. Ты не просишь прощения. Наверно мы оба виноваты друг перед другом, но, кажется, все меняется. Меняется в нашу пользу. Blane Anderson: Давай не будем о грустном? Kurt Hummel: Как скажешь :)И все закончилось, И я иду ко дну, Но я не отступаю, Я просто сдаюсь.
Но горьких слез не сдержать. Слез обиды и не понимания. Не ясно теперь, кто прав, кто виноват. Просто глухая боль прошлого и совершенных ошибок дает о себе знать. Может если бы не наше упрямство, если бы ты был более открыт. Столько этих «если бы» на нашем пути, но теперь мы вроде как вместе. И вроде бы счастливы.Плавно опускаюсь вниз. Так холодно, но так приятно...