Винегрет

— Серхио, покажи мне... — Не, ну это дело интимное, а тебе возьми и покажи... — Ой, я ж всё равно увижу. — Нескоро. — Ну, Серхио... — Ой, Лука, вот ты как докопаешься... — Серхио делает плавное движение волшебной палочкой (12 с четвертью дюйма, платан, сердечная жила дракона), и его Патронус начинает носиться по гостиной, временами возвращаясь к хозяину, чтобы сунуть в колени лобастую голову. — Волк?? — Ага! Ой, не говори вот этого... — Чего? — «Я думал, у тебя жеребец»... Только первые пять раз смешно. Лучше покажи своего. Лука вздыхает и тоже тянется к палочке (граб, 11 с половиной дюймов, волос единорога, с которым отец Луки был знаком лично) — серебряные огоньки сбиваются в облако, образуя что-то... — Ворон! — выдыхает Серхио. — Ни хрена себе. Мы с тобой прямо как скандинавы. У Одина были вОроны, и волк там тоже мелькал. Что смотришь? Думаешь, я тупой? Я что, комиксы по-твоему не читаю? Лука смеётся, устраивается поудобнее с полупрозрачным серебряным вороном на плече (который неодобрительно поглядывает на дурачащегося волка), хихикает: — А у Ивана песец. — В смысле? Я думал, лисица. — Не. Песец. Полярный — мы по энциклопедии посмотрели. Играли в квиддич с русскими из Колдовстворца. Иван им сообщение с Патронусом отправил. А они два дня потом ржали. Говорят, охренели, когда полярный зверь песец к ним пришёл. Не понял, в чём юмор, но мы выиграли. — У Лукаса галка. Да какая там галка — галчонок. Летает так смешно. А у Жери — угадай... — Жираф? — Тю, ты знал! — Серьёзно? Я ж пошутил! — Серьёзно, ага. Здоровенный. Входит — только до шеи виден, а голова — на втором этаже. А у Лео... — Серхио прикусывает язык. — Лев? — подхватывает Лука и тоже осекается. — Постой... Лео показывал тебе своего Патронуса? — Нннууу... А что? — Сам же говорил, что дело интимное... Не думал, что вы общаетесь... Мне казалось, там такая броня: никому не пробить. Лука смотрит пристально, и Серхио чувствует, как начинают гореть уши. — Это и общением-то не назовёшь... — Он вспоминает лохматую голову у себя на плече, ямочки на щеках и гибкость светящегося панциря под своей ладонью, когда в неторопливом молчании гладит броненосца — Патронуса Лео. Серхио выдерживает взгляд, потому что каждое его слово — правда.