Dead man's arms

      Из участка меня отпустили уже вечером того же дня. Несчастный мужик, которого я не столько покалечила, сколько здорово напугала, очухался, протрезвел и не стал писать заявление. Видать, решил, что сам виноват был. Спасибо ему. После всего произошедшего я бы рехнулась, если бы просидела там дольше.       Не помню, как добралась до дома. Все мысли были размыты, едва различимы, словно окутаны плотным слоем какого-то удушающего дыма. На негнущихся ногах я проковыляла в квартиру. Нужно было как-то успокоиться. Трясущимися руками я заварила себе ромашковый чай и, усевшись поудобнее на диване, вдохнула приятный травяной аромат. Хорошо. С каждым глотком я чувствовала, как ритм сердца понемногу выравнивался. Поставив кружку на стол, я начала прикидывать, какие еще средства расслабиться мне сейчас доступны. Выбор был не так уж и велик.       Добрых минут сорок я блаженно отмокала в горячей ванне. Мелочь, конечно, но ноющие мышцы спины были мне благодарны. Когда под конец банных процедур я в очередной раз прикрыла глаза и поняла, что в голове больше не всплывают пугающие картины увиденной мной перестрелки, я поняла, что теперь можно было и пойти спать. Я так чертовски устала…

___

      Проснувшись где-то к обеду, сладко потягиваюсь. Вчера был мой первый рабочий день, и все прошло просто замечательно. Я уже почти успела забыть это потрясное чувство, когда стоишь на сцене и выступаешь перед кем-то. И теперь мне не терпится вернуться. Сегодня я уже почти не вспоминаю недавние безумные события. А ведь еще два дня назад меня знатно так колошматило. Все-таки здоровый двенадцатичасовой сон в более-менее удобной кроватке имеет просто чудодейственную силу. Ну, как говорится, нет ничего лучше дома.       Признаюсь, когда я только переступила порог этой квартиры, я засомневалась, пригодна ли она вообще для жилья. Но выбирать тогда мне особо не приходилось. Поэтому, на волне невесть откуда взявшегося оптимизма, побросав сумки и засучив рукава, я сразу же принялась надраивать это место до блеска. Никогда еще уборка не занимала у меня весь чертов день. Точнее сказать – ночь. Я успела проклясть все на свете, пока вытирала и намывала все от пола до потолка. И это ни разу не преувеличение! Зато сейчас, когда вся пыль и паутина исчезли, грязные, сломанные или же попросту ненужные предметы были безжалостно выкинуты, а все подозрительные пятна оттерты без следа, я с гордостью могу смотреть на проделанную работу. Это место значительно преобразилось и теперь даже начало нравиться мне. Кухня маленькая, но я ей почти не пользуюсь, в гостиной, кроме вполне удобного дивана, телевизора и небольшого столика, ничего нет, но мне и не нужно. А миссис Хэндсон – арендодатель сего «дворца» – любезно предоставила мне новый мягенький матрас, на который я могу лечь без страха быть сожраной клопами или подцепить что-то венерическое. Стоит только выделить время, чтобы купить несколько уютных мелочей, и эту квартирку и впрямь можно будет назвать домом. Мне действительно повезло найти это место. Уж тем более за такую небольшую сумму.       Миссис Хэндсон, эта ворчливая, но все равно милая женщина в возрасте, установила лишь несколько простых правил: не устраивать вечеринок, не шуметь и не курить в доме. Ничего сверхъестественного. Но сказала она это с таким суровым лицом, будто я похожа на человека, который обязательно устроит здесь притон. Когда она отдавала мне ключи, я думала, что она еще сейчас добавит что-то вроде: «Если вдруг будешь помирать, то отползай куда-нибудь подальше от моего дома». Забавная она.       Умывшись и заварив себе снова чашечку ромашки (так, для профилактики), я раздвигаю шторы в гостиной, впуская солнечный свет. Щурюсь и довольно улыбаюсь. Для лета солнца в этом городе маловато, но я как раз успеваю поймать этот прекрасный момент, прежде чем свет вновь, спустя каких-то пять минут, пропадает за тучей. Может быть, виды из окна тут и не очень, но сами окна такие огромные, что я очень жалею о том, что ясных деньков здесь, похоже, не дождаться. Хочется остановить этот момент, когда теплый свет падает на полупустую гостиную, поддаться внезапному порыву, скинуть туфли и просто кружить босиком по паркету. Давно я не чувствовала такой легкости. Но солнце быстро исчезает, да и мне пора собираться. Ехать до клуба неблизко, а еще нужно прийти пораньше, до открытия, чтобы лишний раз все проверить и настроить с ребятами, играющими со мной. А заодно прошмыгнуть на кухню и жалобно поклянчить чего-нибудь вкусненького. В холодильнике мышь повесилась и теперь висит там, бедненькая, уже третий день. Ничего, завтра выходной, значит можно будет весь день шататься по городу, изучая новое пристанище. А там и куплю чего-нибудь, из чего можно приготовить еду, даже имея руки из задницы как у меня.       Быстро допиваю чай и, схватив на ходу сумку, выхожу из дома и топаю к автобусной остановке. Еще вчера мне стало понятно, что транспорт здесь работает далеко не как часы, и, видимо, никогда не угадаешь, сколько придется ждать. Может быть пять минут, а может и полчаса. Конечно, расписание тут есть, но кажется, всем на него плевать с высокой колокольни. Однако же мне сегодня везет, и нужный автобус приезжает почти сразу. Я устраиваюсь поудобнее – ездит этот гроб на колесах, по-моему, на честном слове, а дорога до клуба и без того занимает добрых минут тридцать. И едва мы успеваем тронуться с места, как я понимаю, что на сегодня мое везение закончилось. В считанные минуты вокруг темнеет, и я слышу оглушающий раскат грома, а вскоре начинается самый настоящий ливень. И все бы ничего, но от моей остановки до клуба еще нужно идти пешком, а ни зонта, ни даже хиленькой газетки, чтобы хоть как-то прикрыть голову, у меня нет.       В клуб я захожу даже мрачнее тех туч, что сейчас обрушили на меня весь свой несправедливый гнев. С волос и одежды стекает вода, а охранники на входе не сдерживают смех, глядя на мое лицо, которое сейчас наверняка выражает всю вселенскую боль. Хорошо, что сейчас лето, и я хотя бы не замерзну от такого незапланированного душа. Еще лучше то, что мне хватило ума оставить вчера здесь несколько вещей для выступлений. Так, на всякий случай. С кислой миной прохожу внутрь, втихаря показывая хохочущим амбалам средний палец. Посмотрела бы я на вас после такой прогулки!       Тоскливо бреду за кулисы под сочувствующие взгляды остального персонала. Гримерка встречает меня приятным теплом и слабым светом ламп, обрамляющих зеркала. Я включаю еще пару торшеров, стоящих по углам комнаты, чтобы откопать здесь свои вещи и привести себя в порядок. Дай бог волосы успеют высохнуть за два часа. Хорошо, что я не стала их отращивать аж до поясницы, как хотела когда-то.       Я с трудом стаскиваю с себя неприятную, липнущую к телу, мокрую одежду и вытираю потекшую тушь с лица, пока кожа сохнет. Затем выбираю из оставленного здесь полупустого чемодана что-то для выступления. Настроение совершенно испорчено, да и я уже успела слегка замерзнуть, поэтому бегать в платье сегодня у меня нет никакого желания. Я натягиваю на себя узкие черные джинсы с завышенной талией и роюсь в вещах в поисках подходящего короткого топа с высоким горлом. Удобно, практично и, в тоже время, достаточно обтягивающе, чтобы привлекать такое нужное для моей работы внимание. Хорошая внешность обычно равна хорошим чаевым. На одном лишь голосе не всегда можно далеко уехать.       С победной улыбкой я наконец извлекаю из чемодана нужную мне вещь, когда слышу за своей спиной стук каблуков. Резко выпрямляюсь и вижу в отражении зеркала хозяйку заведения собственной персоной. Она останавливается и каким-то странным взглядом, который я почему-то никак не могу распознать, смотрит на меня. Я быстро спохватываюсь и, прижав к груди свой крошечный предмет гардероба, спешно разворачиваюсь к ней лицом.       — Мисс Муни! Добрый вечер.       — Здравствуй Мэдисон. — Она окидывает меня скептическим взглядом. — Все в порядке?       — Да, просто у меня произошло непредвиденное столкновение со стихией. Кто ж знал, что гроза начнется так внезапно? — отвечаю я и уже сама смеюсь, вспоминая, какой нелепой мокрой курицей была несколько минут назад.       — Это Готэм, здесь нужно быть готовой ко всему, — Фиш театрально разводит руками и улыбается в ответ. Но, признаться, ее улыбка мне почему-то не нравится. Кажется, что все, что делает эта женщина, всегда имеет двойное дно, какой-то другой, еще один смысл.       — Ты ведь не отсюда, я правильно помню? — вновь произносит она, и я киваю в ответ. Фиш как-то задумчиво смотрит на меня, затем бросает взгляд на зеркало за моей спиной, и снова с прищуром смотрит мне в глаза и спрашивает: — Что же привело тебя именно в Готэм?       — На самом деле это вышло, можно сказать, случайно. То есть уезжала-то я целенаправленно, но вот сюда приехала чисто по воле случая. А почему бы и нет? Смысл не в том, чтобы приехать куда-то, а в том, чтобы уехать откуда-то.       Секунду обдумав мои слова, Фиш одобрительно кивает и подходит ко мне ближе.       — Надеюсь, здесь ты не найдешь того, от чего так старательно бежишь, Мэдисон, — тихо произносит она, а затем кладет руку мне на плечо и склоняется ближе к моему уху. — И никогда не позволяй никому заставить тебя бежать вновь.       Произнеся это, Фиш просто уходит. Любит же эта дамочка нагнать на себя какого-то флера таинственности. Хотя в этом и есть свое очарование. Как и во всем Готэме в целом. Я же еще какое-то время так и остаюсь стоять в смятении, а потом спохватываюсь, заканчиваю одеваться и выбегаю из гримерки. Некогда сейчас стоять и думать, почему мне показалось, что эта женщина меня так хорошо понимает. У меня еще куча дел, да и урчащий живот помогает быстро выкинуть из головы этот короткий разговор, поэтому я почти вприпрыжку несусь на кухню, предвкушая долгожданный перекус.       Стивен, этот добродушный розовощекий пухляш, готовит просто фантастические стейки. Клянусь, молодой повар – просто какой-то мясной бог! Я готова уплетать его стряпню за обе щеки, пока, наверное, не лопну. Но слишком обтягивающая одежда не позволяет мне этого сделать и раздуться как шарик. Да и за легкой бессмысленной болтовней со Стивом время летит совершенно незаметно, и мне уже пора бежать к моим ребятам, проверять звук.       И вот наконец все готово. Гости понемногу прибывают, музыканты играют, а я пою, забыв обо всем на свете. Клуб по ночам выглядит как-то по-особенному, волшебно. При свете дня это место, со всей этой деревянной отделкой, напоминает простой английский паб, а декорации из яркой красной кожи так вообще навевают мысли о публичном доме. Но стоит темноте опуститься на город, а десяткам теплых ламп по всему помещению загореться, как все это приобретает совсем иные очертания.       Музыка продолжает звучать. Песня за песней. Я теряюсь в ней, растворяюсь без остатка, не замечая ничего вокруг. Не знаю уж, в ослепляющем ли свете прожектора дело, или же это сама музыка так влияет на меня. Это и не важно. Я просто закрываю глаза и пою. И чем дольше я это делаю, тем больше чувствую себя снова собой. В этом странном городе, в этом странном месте, среди всех этих странных людей, каждый из которых будто таит в себе тысячи страшных секретов... Мне кажется, что именно здесь и сейчас я могу выпустить на свободу своих демонов, дать волю всему, что когда-либо терзало меня, или всему, что кто-либо пытался во мне подавить. "Добро пожаловать на мою темную сторону. Ночка будет долгой. Добро пожаловать в мою тьму. Я здесь уже довольно давно, Здесь, где не видно солнечного света, А улыбка причиняет боль…" *       Все это течет в моих венах вместе с музыкой, проходит сквозь меня. И я продолжаю петь. "Добро пожаловать на мою темную сторону. Мы отлично проведем время. Я постоянно веду себя так, будто у меня нет сердца, Но это не значит, что у меня нет своих шрамов, Не значит, что я в порядке. И ты поймешь, Когда кто-то поступит с тобой также…" *       С последней песней на сегодня, с последними ее нотами я чувствую, будто и сама я заканчиваюсь. Словно это очищает меня. Музыка стихает, а я открываю глаза, улыбаюсь и под негромкие аплодисменты покидаю сцену. Сейчас я чувствую себя, как будто заново родилась. Мне невероятно легко. Только вот в горле пересохло, поэтому я иду в другой конец зала, к бару. Но едва я подхожу к стойке, как мои ноги буквально прирастают к земле. Облокотившись на столешницу, там, со скучающим видом, стоит тот самый тип, которого я видела в полицейском департаменте Готэма. Заметив меня, он ухмыляется, а я нервно сглатываю, но все же подхожу ближе, стараясь не обращать на него внимания, и бегая глазами в поисках бармена, которого почему-то нет на месте.       — А ты ничего так. Когда не выглядишь как похмельная панда, — произносит он, повернувшись ко мне, довольный собственной шуткой. Я же хочу только бесследно провалиться сейчас сквозь землю. Черт, он меня помнит… А затем я вспоминаю, в каком состоянии была тогда в участке, и мне становится еще более неловко, если это вообще возможно. Будь вежливой, Мэдисон, он ничего тебе не сделает. Сдалась ты ему.       — Спасибо. Наверное… — неуверенно произношу я в ответ. — Виктор, верно?       — О, ты запомнила. — Он все продолжает ухмыляться, и мне все больше становится не по себе.       — Забудешь такое…       Вот же черт! Я что, это сейчас вслух сказала? Я украдкой смотрю на него, но на его лице, вопреки моим ожиданиям, такое выражение, будто бы я ему комплимент отвесила. Что ж, ночь сомнительных комплиментов можно объявлять открытой!       Зсасз больше ничего мне не говорит, но и уходить не собирается. Лишь лениво блуждает взглядом по клубу. Видимо, ждет кого-то. Похоже, не просто так Фиш прервала свою трапезу с полчаса назад и удалилась куда-то. Я же все еще умираю от жажды. А со всем этим стрессом выпить теперь мне нужно чего покрепче. Но проклятого бармена все еще нет.       — Да куда же он запропастился? — бормочу я себе под нос, нервно постукивая ногтями по лакированной поверхности деревянной столешницы. — Плевать!       Я не выдерживаю и, забравшись коленями на стул, перекидываюсь через стойку и начинаю искать выпивку. Хватаю стакан и первую попавшуюся бутылку. Мятный ликер? Сойдет! Та же водка, только вкуснее. Я уже собираюсь выпрямиться и вернуть свое тело в нормальное положение, когда в зеркале за баром замечаю, что Зсасз снова смотрит на меня. И опять с этой своей довольной ухмылочкой. Я мысленно проклинаю все на свете, спрыгиваю со стула и быстро наливаю себе добытого спиртного. Еще быстрее опрокидываю в себя этот импровизированный шот и сразу же наливаю вторую порцию. Да, так гораздо лучше. Крепкая жидкость обжигает горло, а по телу разливается приятное тепло, которое помогает меньше думать и больше расслабиться. Сахар и мята заглушают спиртовой привкус, и я с еще большим энтузиазмом снова выпиваю. Из груди вырывается вздох облегчения. На секунду закрываю глаза, наслаждаясь этим легким теплом, текущим под кожей. Тревога медленно отступает.       Открываю глаза и украдкой кошусь на Виктора. Интересно, насколько тесен Готэм, что я снова встретила его? Или я просто неудачно выбрала место работы? Судя по тому, что я здесь вижу, и какой контингент посещает это заведение… Впрочем, я видела новости. Проблема ведь совсем не в клубе. Что ж, видимо, скучать в этом городе мне точно не придется. Да черт с ним! Просто делай свою работу, Мэдисон, ни во что не лезь, и все будет хорошо.       Продолжая мысленно успокаивать себя, я наливаю себе третью порцию выпивки, как вдруг за стойку спешно забегает наш потеряшка.       — Мэдди! — недовольно рычит на меня бармен, выхватывая бутылку из моих рук. Ух, какие мы сердитые!       — Что? Сам виноват. Где тебя черти носили?       Он бубнит в ответ что-то про то, что кому-то понадобилась его помощь, но уже не буравит меня недовольным взглядом, а прячет глазки в пол. Ну да, помогал он, конечно! Готова поспорить, что обжимался в подсобке с той миловидной блондиночкой-официанткой, с которой они вчера весь вечер ворковали перед открытием.       — Давай ты простишь мне мою наглость, а я никому не скажу, где ты пропадал на самом деле, окей?       Я пытаюсь сделать милое лицо, но получается только гаденькая улыбочка. Паренек же тихонько ворчит, но согласно кивает в ответ, и мы прощаемся. Надо возвращаться домой, если я хочу успеть и выспаться, и прошвырнуться по городу до закрытия большинства магазинов. Я разворачиваюсь и уже начинаю идти к выходу, когда снова слышу у себя за спиной голос, заставляющий меня вздрогнуть.       — Приятно было познакомиться. Мэдди.       Делаю глубокий вдох. Медленный выдох. И, не оборачиваясь, продолжаю идти на выход. Да и зачем мне оборачиваться? Я и без того знаю, что он опять самодовольно улыбается.