История о боге смерти и вечной любви

Колючий подмерзший снег сменился всепоглощающим песком, когда два силуэта продвигались в глубину страны Ветра. Молодой человек в маске, ростом под метр семьдесят, кутаясь в дорожный плащ, еле-еле успевал за невысокого роста женщиной в свободном кимоно и длинном дорожном хаори. Подол её чёрной накидки струился по зыбкой поверхности, при этом поступь её не была лишена старой аристократичной грации благодаря контролю чакры, не дающая ей и юноше проваливаться под зыбкую поверхность. Свой белый зонт она использовала как трость, а дорожную сумку отдала мальчику идущему возле неё. Как и в прошлые путешествия, они останавливались в придорожных чайных на короткий сон и ужин, всё-таки путешествие в селение Песка было изматывающим и долгим. Но, как и в прошлый раз с Какаши, бог не спешила. Казекаге Собаку-но Гаара недавно только перевалило за сорок, слишком молодой для смерти, но уже видавший и сделавший множество вещей в своей жизни. Ей не особо нравилось забирать людей по сделке, ведь они и просящие нарушали ход часов жизни смешивая несколько судеб в одну. С другой стороны, когда сделку заключали во благо целых народов и будущего великих людей, ей это даже нравилось. Но у всего есть свой срок давности, что для простых влюблённых, что для Каге. До Суны было ещё два дня неспешного пути из уже пройденных четырёх недель, её бедный ученик изрядно подустал, не смотря на то, что бог воспитывала его как настоящего шиноби готового терпеть любые трудности. Молодой человек был глубоко задумчивым весь путь и постоянно прокручивал в голове слова богини про то, что сделка это не всегда благо. Хотя он бы отдал все, что бы ещё раз увидеть родителей и сказать как любит их. Получить по шапке от мамы, или что бы папа потрепал его по таким же как у него, пепельным волосам. Так в чем же тут зло? Из размышлений его вывела Ию слегка тронув за плечо и что-то проговорив. — А? Вы что-то сказали, госпожа? — Я говорю, что мы останавливаемся на ночь в этой гостинице. Нам ещё два дня идти, не хочется попасть в песчаной буран. — Да, конечно, госпожа. Как скажете. Богиня обеспокоенно на него посмотрела, но ничего не сказала просто протянув ключ от его комнаты. Юный шиноби поднялся на второй этаж потертого мотеля. Небольшая спальная зона, кровать, бумажные седзи и письменный стол, ванна, туалет, свернутые полотенца и пожалуй все. Шиноби большего и не нужно. Продавленная кровать, конечно, очень отличалась от божественно удобной постели в обители, но Сакумо так устал, что готов спать хоть на полу. Сняв маску и дорожную одежду, приняв душ и упавши в кровать, парень открыл оранжевую книгу. Когда-то давно, его отец не отрываясь читал «Ича-Ича», для самого же Сакумо, это была своеобразная дань памяти. Ему не хватало старика, притом настолько, что он скатился до бульварного чтива, что бы хоть как-то заглушить боль от потери. Сакумо очень пытался отвлечься от тяжелых мыслей, которые привычно посещали его ближе к ночи, так что одним из способов он выбрал чтение старых книг Какаши. Не смотря на то, что некоторые фолианты напоминали низкосортную порнушку, Сакумо получал удовольствие, особенно читая их в голове голосом Какаши. Даже спустя столько лет, он отчетливо помнил каждую интонацию и манеру речи, немного ленивую, но безгранично спокойную. Юноша и не заметил, как провалился в сон, оставив книгу лежать на лице. Лунная ночь в округах Суны отличалась от той, что была над Листвой. В воздухе не чувствовался запах данго или опавших листьев, не слышно было звука трескающихся ледышек на лужах, зато прекрасно чувствовался запах глины. Из всех маленьких деревушек и просто с дороги доносился запах мокрой, холодной глины или свежеиспеченных горшков и прочей утвари. В комнате Ию была та же абсолютная тишина, что и в обители. Казалось, что эта атмосфера — часть бога Смерти, куда бы она ни шла, шлейф тишины шёл за ней. Богиня листала прошения на сегодня и отвечала на письма приходившие в её ашрамы по всему миру. Культ Шинигами забавлял Ию. Люди решили не бояться, а поклоняться, взамен богиня дарила бы им легкую участь и вечный покой. По крайней мере, они на это надеялись. Сама же Ию придерживалась принципа справедливости, ведь каждый получает то, что заслужил в своём земном пути. Бог вздохнула и отложила кисть и чернила. Иногда она задумывалась, хватило ли у неё духу пойти против правил Ками и нарушить запреты. Вернуть Омэ, вернуть Какаши и Сакуру своему ученику, вернуть Наруто и Неджи для Хинаты, вернуть Кушину и Минато для Наруто, и Саске с Итачи друг для друга. Иногда ей хотелось, что бы время повернулось вспять и все эти люди были в этом мире, а у нее появился еще один шанс прожить свою жизнь. Она искала бога Времени, как искал её когда-то Какаши, потратив на скитания многие годы своего бессмертия. Но так и не нашла. В итоге пришлось просто смириться и выполнять свою работу. Бог прислушалась, в соседей комнате сопел Сакумо, на улице копошились ночные птицы, где-то пробежал паук. На сегодня хватит. Она прилегла на кровать и прикрыла глаза. Хоть богам и не нужен сон, ей захотелось немного отпустить свои мысли и дать телу расслабиться. Под тяжелыми веками наступил хрупкий покой. Последние километры пути в Суну были абсолютно спокойными. Как и в прошлые разы до, бог показала документы на себя и своего ученика, который в это время убрал свои волосы под головной убор и скрыл лицо под маской. На постовых смотрела пара изумрудных глаз, которые могли принадлежать кому угодно. По новым документам Сакумо Хатаке стал Ию Самэ, младший брат писателя Ию Охаро, странствующей по миру, коей и представилась Охико. Главная пыльная дорога вела во дворец Каге, в воздухе витал все тот же запах глины в который примешался аромат еды. Желудок Сакумо — Самэ запел умирающим китом. Богиня улыбнулась и сразу завернула в ближайшую закусочную. В Песках день был в самом разгаре, тут и там носились шиноби, спеша на миссии и по поручениям Каге. Ию с Сакумо с удовольствием уплетали рамен в местной версии Ичираку, даже для бога блюдо было восхитительно. Мимо них прошел мужчина с красными растрёпанными волосами и татуировкой «Ай» на лбу. Рядом с ним семенила небольшими шажками девочка с такими же волосами и рисунками на лице, а с другой стороны шёл молчаливый темноволосый юноша в плаще из чёрных песчаных частиц. Бог провела их взглядом. — Вот как…- про себя выдохнула бог. Значит, не все так плохо. На лице Казекаге отразились тени прожитых лет, но, не смотря на это, он все ещё оставался тем же красивым мужчиной, что и многие годы назад. На секунду их взгляды встретились, в нефритовых глазах пробежало осознание и понимание. И он с детьми двинулся дальше. Охико и Сакумо вернулись к своим делам. В тот же вечер, они получили приглашение в резиденцию Каге. Гаара, как и когда-то Какаши сидел за столом в просторном кабинете, задумчиво сложив руки перед собой. Все это было похоже на дежавю. Видно было, что он готов к встрече с гостьей, но не до конца. Любому из живущих интересно как он или она умрут, и уж точно ни к кому из них Смерть не приходила в человеческом облике. Бог присела на кресло возле стола Каге, а Сакумо остался стоять у двери, все повторялось вновь. — Здравствуй, Собаку-но Гаара. Ты знаешь кто я, и знаешь, зачем пришла. — Здравствуйте, госпожа, — кивнул в ответ Казекаге, — конечно знаю. Вы задержались, — он слабо улыбнулся, убрав со лба волосы. Пристальный взгляд, глаза в глаза, именно так шиноби встречали свою смерть. — Как видишь, Гаара. Не буду томить и перейду сразу к делу: я не люблю забирать молодых и людей с потенциалом, но сделка есть сделка, ведь без неё тебя бы не было в мире живых. В качестве моего последнего дара, ты можешь попросить у меня все что хочешь. Я исполню твоё желание. Сакумо молча наблюдал за диалогом, для него это было в новинку. — Желание…— протянул Каге. — Любое. Ты кстати решил, кто займёт твой пост после ухода? Каге поднял на неё свой взгляд: — Да, мой приемный сын - Шинки, а когда Мисао подрастёт, то в должность вступит она, — при упоминании своих детей Гаара печально улыбнулся. — Это хорошо, дети ведь продолжение живых. — А он…кто он? Ваш сын? — Казекаге показал на юношу в маске. — Это Хатаке Сакумо, — также спокойно ответила Ию, — сын Хатаке Какаши и Сакуры Харуно. — Вот как…я думал он умер — Гаара произнёс задумчиво измеряя взглядом сына своего союзника от чего последний поёжился. — Как видишь — живее всех живых. У тебя есть время до завтрашнего вечера подумать над своим решением, проведи это время с пользой. До скорой встречи, — бог встала и вышла, а Сакумо проследовал за ней как и положено тени. Они не услышали ответа. Ну это и к лучшему. Дверь в кабинет Каге захлопнулась за их спинами. — Госпожа, можно вопрос? — спросил Сакумо когда они уже шли по пыльным улицам в свою гостиницу. — Спрашивай, — ответила она невеселым тоном. — Почему мы? Почему именно мы должны делать эту работу, отбирая отца у детей и мужей у жен? — А кто, если не мы? — ответила богиня и замолчала. Сакумо понял, что разговор окончен. Ему тоже нужно было переварить. И правда. Кто? Казекаге Собаку-но Гаара провёл следующий день со своими детьми и родственниками накрыв небольшой стол для своих любимых. Для мужчины, время замедлило свой ход, а ближе к вечеру сорвалось с места, как бешенная собака. Каге составил завещание, привёл дела в порядок, отдал важные приказы и подписал все необходимые бумаги. Встреча со Смертью больше не казалась чём-то пугающим или неприятным, особенно, когда ты знаешь её в лицо и она дала тебе время сказать "прощай". Он знал, что попросит. Бог смерти вместе со своим учеником неспешно осматривали Суну. Глиняные дома и песчаные дороги, тёплые чайные и небольшую смотровую площадку. В селении не было того шарма и очарования как в Конохе, не было грации столицы Снега, даже не было пугающей мощи селения Дождя. Была только пустыня и мелкие частицы забивающиеся под хаори и лезущие в зубы. Сакумо же только повыше натягивал свою маску и кутался в дорожный плащ, молча желая поскорее вернуться в обитель и помотать вперёд ещё несколько лет своей жизни. Когда часы подползли к семи вечера, бог и её помощник стояли на пороге резиденции. В отличии от Хатаке, Собаку-но не спешил звать их в дом и угощать ужином, но это и не удивительно. Сколько людей, столько и реакций. Казекаге встретил их в своей обычной униформе и в белом плаще, как некогда носили четвёртый и шестой Хокаге, но это была скорее калька на их одеяния. — Решил отдать дань ушедшим друзьям? — спросила Ию вопросительно осматривая Гаару с ног до головы. — Можно и так сказать. Я знаю, что хочу попросить, госпожа. — И что же? — Я…я хочу защитить своих детей, госпожа. Я прекрасно понимаю, что не увижу их взросление, не проведу дочь к алтарю и не погуляю на назначении сына, но есть ли возможность мне их как-то оберегать…из того мира? Богиня задумалась. Желание не лишено добра. Похвально. Вернувшись из своих размышлений она кивнула: — Есть способ, — она показала на его хранилище песка, — ты же знаешь, что у тебя не простой песок там, так ведь? — Прошу прощения? — Значит не знаешь. Твоя мама смешала её душу с песком для тебя, дабы охранять маленького Гаару от бед. Ты никогда не задумывался, почему от него пахнет пеплом и кровью? Мы можем сделать то же самое для твоих детей. Я не могу позволить твоей душе разгуливать целиком по миру живых, но вот в таком виде — почему нет. Правда похоронить тебя не смогут…в традиционном смысле слов. Такое тебя устроит? Собаку-но удовлетворенно кивнул. Бог продолжила:  — Ну тогда хорошо. Я знаю, что в пустыне на севере селения есть храм богини Стихий. Мы отправимся туда, что бы выполнить твою просьбу. Всё-таки устраивать переполох во дворце Каге и твоем доме не хочется, а в пределах храма будет приемлемо. Казекаге молча кивнул и они двинулись в путь. По дороге к ним присоединился Канкуро, Темари, и как ни странно — двое детей Каге. Старший еле сдерживал слезы, но пытался сохранять спокойное выражение лица, а вот девочка не до конца ещё понимала, куда они с папой и мрачной тетей идут, и зачем в пустыню. Сакумо Хатаке тоже не понимал, зачем дети идут с ними, ведь это нанесёт им огромный урон по психике и судьбе. Но…на все воля богов. Вернее одного. Того, что спокойно шла впереди. В глубине пустыни было невероятно спокойно и тихо, не смотря на то, что песчаная буря кружила за окном, в самом храме небыло слышно ровным счетом ничего, кроме нескольких пар шагов идущих к статуе богини Стихий. Их небольшая процессия остановилась перед внушительных размеров алтарём и статуей испещрённым символами песка, ветра, огня и прочих явлений. Окинув взглядом сам монумент, все, кроме Ию воздали быструю молитву поднеся ко лбу сложённые друг к другу ладони. В любом случае, её коллега по цеху принимала посетителей, это не могло не радовать, особенно то, что её земное воплощение вышло из-за колоны в другом конце зала. Богиня Стихий было немножечко за тридцать, когда она вступила в свои обязанности. Родом из страны Водоворота, с огненно-рыжими волосами до самого пола и в песчаного цвета кимоно, бог излучала грозное, но в то же время радушное спокойствие. Она развела руки в приветствии и зал наполнил мягкий голос: — Ооооо, да кто же к нам пожаловал! Сама Смерть посетила мою скромную обитель, — с широкой улыбкой произнесла Стихия, в несколько быстрых шагов преодолевая расстояние и заключая Шинигами в дружеские объятия, — неужто решила проведать старую подругу? Бог Смерти грудно посмеялась обняв в ответ богиню Стихии. Смертные за спинами божеств почтительно склонили головы отводя глаза. Какой-то день чудесных встреч, честное слово. — Ну, почти, дорогая моя. Я пришла исполнить последнюю волю Казекаге, Собаку-но Гаары, — она кивнула в сторону приклонившегося Каге. — Опять ты за свои штучки, — цикнула богиня, — и что же пожелал господин Казекаге?— она развернулась к группке смертных. — Я пожелал защиты своим детям, госпожа. Я не смогу видеть их становление, но хотел бы всячески уберечь, даже не будучи среди живых, — сказал Казекаге поднимая взгляд на обоих божеств. — Аааа, вот оно как, — хлопнула в ладоши богиня Стихий, — это у вас семейное! Я помню, ты тогда еще не родился, твоя мама со мной заключила сделку превратив её душу в песок, который у тебя за плечами, — покивала некогда член клана Узумаки. Шинигами удивленно посмотрела на свою коллегу, слегка насторожившись от её обознаности в подобных ритуалах. Тем временем бог Стихий продолжала: — Ну, а поскольку твоё время вышло, Гаара, душа твоей мамы будет свободна и сможет отправиться с Шинигами в загробный мир. Ну, а ты можешь занять её место, если тебя устроит такой вариант, конечно же, — все так же дружелюбно улыбалась бессмертная. Шинигами только вздохнула покачав головой, богине Стихий семьсот лет в обед, а ведёт она себя, словно вчерашняя школьница. — Так что скажешь, Гаара? Подходит такое выполнение желаний? — спросила Ию глядя глаза в глаза Казекаге. — Конечно госпожа, это больше, чем я мог даже мечтать, — он глубоко поклонился. — Ну тогда не будем медлить, — все также беспечно проговорила вторая богиня доставая из-за своего пояса свиток и ловким движением руки разворачивая его. В отличии от Шинигами, она очень любила документировать сделки. В конце-концов, кому колокольчики, а кому бумажная волокита. — Поставь свой отпечаток и напиши имя, вот тут и тут, — показала она тонким пальцем с длинным ногтем. Казекаге беспрекословно подчинился. — Что дальше? — спросил он. — Дальше, попрощайся со своими любимыми, ведь ты сможешь только наблюдать и защищать, но не говорить с ними, — ответила Шинигами. Казекаге отошёл в сторону со своими детьми и родственниками. Ию и Сакумо отвернулись к богу Стихий, чтобы не нарушать интимность момента. — Ты в своём репертуаре, Амэ, вот седьмое столетие пошло, а у тебя подход не меняется. Не с жизнью прощаются, а словно в турпоход идут, — пробурчала богиня Смерти. — Ой не нуди, — ответила та отмахиваясь от своей подруги, — в конце-концов, душой он не покривил, желание хорошее. Чего не выполнить? — Тоже верно, — за спиной богов послышались шаги, — о, закончили. Троица из богов и смертного обернулись. Гаара уже не был в одеяниях Каге, отдав все атрибуты власти своему сыну и дочери. — Я готов, госпожи, — Гаара спокойно смотрел на двух женщин и их спутника. — Вот и славненько, — улыбнулась богиня Стихий пригласив мужчину пройти к собственному алтарю. Ию шла как замыкающая, теребя в левой руке ониксовые чётки. Что-что, а ритуал был стабильной частью её службы, что не могло не радовать. Хоть что-то. Они опустили Гаару на колени, лицом к своей семье, оставив Сакумо рядом с детьми Каге на случай непредвиденных обстоятельств. Казекаге смиренно склонил голову, пока два божества держали свои руки на каждом из его плечей. Сначала прозвучал громогласный голос Амэ, бога Стихий: — Собаку-но Карура, срок нашей сделки истёк. Твоя душа свободна, ступай же в объятия Смерти, — после этих слов, фляга с песком которую носил Гаара засияла золотистым светом рассыпавшись в пыль, а в комнате появилась призрачная фигура женщины. Она глянула своими полными любовью глазами на сына и растворилась яркой вспышкой в чётках Ию. В воздухе повисло её тёплое «Гаара…», от этого по лицу Каге потекли слезы. Теперь очередь Ию: — Собаку-но Гаара, срок нашей сделки с Чио истекла и теперь твоя душа должна вернуться в мир духов. Учитывая твоё желание, я освобождаю тебя от этой необходимости и дарую тебе новую форму под крылом бога Стихий. Служи щитом своим детям, до тех пор, пока не придёт их время. Богини синхронно сложили печати и физическое тело Гаары начало распадаться на алые песчинки и складываться в два одинаковых сосуда перевязанных красной лентой. Сакумо сдерживал как мог маленькую девочку кричащую «Папа!» на весь храм. Детское горе повисло в воздухе, как и последние слова великого правителя: «Я всегда буду рядом…». Храм в последний раз осветило ярким светом и все затихло. Бог смерти спустилась с алтаря бога Стихий, поклонилась ей и вместе с Сакумо неслышимо скрылись из виду горюющей семьи. Амэ настигла их через двадцать минут дабы попрощаться окончательно, прежде, чем они перенесутся в свою обитель. — Опять ты сбегаешь не попрощавшись, Охико. Дурные манеры, как были так и остались, — прыснула она глядя на нее зелеными глазами. — Я рада была тебя видеть, Амэ. Спасибо за помощь, это максимум того, что я могла для них сделать, - устало улыбнулась Ию. — Не максимум, но не за что, — хмыкнула бог. — Ты же знаешь, я не смогла его найти, — покачала она головой. — Ну да ладно, — улыбнулась богиня Стихий, — счастливой Вам дороги, Сакумо, Охико, — сказала она растворившимся в воздухе. Через тридцать секунд посреди пыльной дороги раздался хлопок, а ещё мгновение спустя — Сакумо и Ию стояли у входа в родной заснеженный храм. Это был долгий и мучительный путь, Сакумо задумался о том, кого же искала госпожа. И что за другой способ? Если да, то какой? На этот и тысячу других вопросов ему ещё предстояло ответить. А пока что - его ждёт душ и тёплая постель.

*****

После недели скорби в Суне назначили нового Казекаге. Сын Гаары — Шинки, в этот день впервые официально надел свой головной убор Каге и приступил к обязанностям оставленные отцом. Не смотря на боль утраты, он, как и его сестра, знали, что отец рядом. Стоит только чему-то им угрожать, алый песок защитит их, а в минуты слабости достаточно просто притянуть к себе глиняную бутыль перетянутую красной лентой. Папа рядом. Папа их любит. Папа дождётся встречи.