Танец марионетки

Анжелика медленно ходила по грабовой аллее. Она забралась в самый глухой её уголок, в который редко кто забредал, чтобы подумать. Молодая женщина была в смятении и не знала, что ей делать. Ей казалось, что она допустила какую-то оплошность, проявила невероятную бестактность, но не могла уже ничего изменить. Ей надо придти в себя и немного успокоиться. Надо подумать, как ей быть дальше. Хорошо, что Альфонсо прекрасно справится со всем и без нее. А ведь день начинался хорошо и даже интересно. * * * Вчера был большой бал у сенешаля. - И мне, как мадам де Пейрак, надлежит быть самой блистательной дамой Тулузы, затмить всех красотой и нарядами, - с иронией думала маленькая графиня. Граф де Пейрак, как всегда в таких случаях, когда речь шла о больших приемах в Тулузе, пришел к ней без предупреждения, сел у туалетного столика, и внимательно следил за тем, как одевается его жена, словами направляя руки Марго и горничных. - У него безупречный вкус. - признала Анжелика. - Для него нет тайн в дамских нарядах. - Подумав об этом, она покраснела, вспоминая, как даже не заметила в брачную ночь, что она уже обнажена. - Вчера я была действительно красива в атласном платье цвета слоновой кости. Может даже ослепительно красива. Она вспомнила, как с восхищением смотрела на свое отражение в зеркале и увидела рядом темный силуэт Жоффрея. Её охватило отчаяние: - Что стоит все это богатство и роскошь, по сравнению с ужасной судьбой: всю жизнь быть связанной с хромым уродом. Граф поймал в зеркале взгляд Анжелики и поспешно отошел в сторону: - Что с вами? Вы не кажетесь себе красивой? Анжелика мрачно смотрела на свое отражение: - Нет, что вы мессир. - Так в чем же дело? Вы могли хотя бы улыбнуться… Граф вышел из комнаты. Анжелике послышался тихий вздох. Когда де Пейрак уже вышел, она увидела на столике красный сафьяновый ларец, который, видимо, он принес с собой. Открыв его, Анжелика нашла в нем такое изумительное бриллиантовое колье, которое не смогла бы представить и в самых смелых мечтах. В упоении она побежала за ним так быстро, что они почти столкнулись, когда Жоффрей обернулся на стук её каблучков. Щека Анжелики коснулась его плеча, в то время как граф внезапно твердой рукой привлек её к себе. Его лицо оказалось так близко, что она содрогнулась и отпрянула, успев только произнести: - Благодарю вас мессир. Граф тотчас отпустил её и бесстрастно, с оттенком презрения, произнес: - Благодарите? За что? Не забывайте дорогая, что вы жена графа де Пейрака, последнего, кто носит титул прославленных графов Тулузских, и поэтому должны быть самой красивой и самой нарядной. Отныне не считайте себя обязанной благодарить меня. С этими словами он развернулся и ушел. Анжелика медленно вошла к себе в комнату. Она была растеряна. Когда его рука схватила и прижала её к себе… Она не подозревала, что он обладает такой силой: этот человек выглядит худым, изысканным и изнеженным… Он мог бы переломить её словно тростинку. В то же время она почувствовала жар его руки, и это тоже испугало её. Она помнила его горячие руки на своем обнаженном теле, от которых… она теряла голову. Но сейчас она была одета!.. А ощущала в это мгновение почти то же, что и в ту ночь! Правда слабее. И она отшатнулась от него. Не только потому, что её ужасало его лицо, но она боялась этих рук, которые делали её слабой. Она не хотела обидеть графа. Но ничего не могла с собой поделать. Анжелика закрыла глаза, как воочию услышала его презрительный голос, который так не вязался со всем, что произошло в её комнате и в галерее. Или она все это придумала? Интонации его голоса хорошо соотносились со словами, что он бросил ей: вы только кукла, красивая кукла, которая должна быть нарядной во время приемов. Я хочу, чтобы все видели, чем я обладаю. И её сожаление о том, что она обидела Жоффрея де Пейрака пропало бесследно. * * * Анжелика продолжала медленно идти по аллее. Уже смеркалось и прием наверняка начался. Но возвращаться не хотелось. Хоть бы её подольше не начали искать. Несмотря ни на что, вчера был очень интересный день и бал был прекрасным. Сегодня день тоже был интересным и прекрасным... До вечера... * * * Утром они завтракали с Жоффреем только вдвоем. Обычно за столом бывают близкие друзья - 10-15 человек. И ей это нравилось, потому что они отвлекали её внимание от графа, сидящего на другом конце стола. Нельзя же находиться по разные стороны стола долгое время и ни разу не посмотреть на сидящего напротив, хотя бы мельком. Когда было много народа, ей это удавалось. Но даже тогда, она постоянно чувствовала, что муж время от времени бросал на нее взгляды. И сейчас, завтракая только вдвоем, она особенно чутко это ощущала. Всей кожей... Его взгляд прожигал её насквозь и щеки покрывались румянцем. Под его взглядом она чувствовала себя обнаженной, и её маленькая грудь напрягалась под кружевом корсажа. В эти моменты она старалась взять бокал с напитком, или низко наклониться над тарелкой, разыскивая какой-нибудь кусочек в ней, даже если тарелка была уже почти пуста. Главное, не поднимать головы. В столовую вошел слуга и доложил де Пейраку, что его хочет видеть какой-то господин. И протянул графу то ли конверт, то ли листок бумаги. Жоффрей сразу встал, бросил салфетку на стол, хотя обычно просил, чтобы гость подождал или приглашал к столу. Проходя мимо Анжелики, он приподнял её свободную руку и наклонившись поцеловал кончики пальцев: - Простите, дорогая, я вынужден вас оставить. - Сказал он и ушел. Анжелика с облегчением вздохнула. Напряжение, в котором она находилась все это время, немного ослабло. А его поцелуй… У неё горели кончики пальцев. Обычно это было легкое дуновение ветерка, а сейчас… Восстановив дыхание, молодая графиня сложила салфетку, встала из-за стола и вышла из столовой. Проходя по внутренней галерее, она встретила мужа, разговаривающего с незнакомцем. Это был довольно высокий мужчина лет тридцати пяти, судя по всему итальянец, так как он заговорил сначала на итальянском, постепенно перейдя на немецкий, который Анжелика хорошо понимала. Именно на этом языке граф и представил ей незнакомца: — Профессор Берналли из Женевы оказал мне большую честь, приехав побеседовать со мной о научных проблемах, которые мы вот уже долгое время обсуждаем в регулярной переписке. - Я не хочу докучать вашей очаровательной супруге, мессир граф, абстрактными разговорами и формулами. Наверняка у такой очаровательной дамы есть более интересные дела, - с неловкостью сказал профессор. Анжелика не чувствовала в его тоне желания избавиться от нее, он действительно думал, что ей будет неинтересно. - Разрешите мне присутствовать при вашем разговоре, господин профессор, я не буду вам мешать, сяду у другого окна в сторонке, - сказала Анжелика. - О, конечно, госпожа графиня, если вы сами этого желаете, я буду рад. Анжелика сказала так, отчасти из бравады, отчасти из любопытства. Она уже знала, что её муж ученый и находится в переписке со многими другими учеными. У них уже побывал в гостях один — Фабрицио Контарини*, венецианец. Она увидела, как Жоффрей бросил на неё заинтересованный взгляд. И это взгляд понравился ей больше, чем те, которыми он одаривал её в столовой. Он её не смущал. Анжелика взяла корзиночку с вышиванием и стала прислушиваться к разговору мужчин. Расположившись в кресле в одной из своих излюбленных непринужденных поз, вытянув ноги перед собой и положив их на край маленькой скамеечки, Жоффрей де Пейрак казался не более серьезным, чем когда обсуждал с дамами рифмы сонета. Его собеседник, напротив, был страстно увлечен беседой и в напряжении сидел на краешке стула: — Я приехал из Женевы, преодолел заснеженные поля и реки, чтобы принять ваш вызов в споре о Декарте**. Я вас слушаю. Во время беседы, профессор Берналли то приходил в возбуждение, то восхищался доводами де Пейрака, то замолкал и задумывался. Граф в это время с улыбкой смотрел на него. Взволнованный Берналли встал, сделал несколько шагов по комнате. Остановившись, несколько раз попытался что-то сказать, открывая рот, словно рыба, покачал головой и снова сел. Я бы счел вас безумцем, - сказал он, - но чувствую, что готов согласиться с вами. Ваша теория могла бы помочь мне завершить мое исследование о движении жидкостей. Но будьте осторожны, дорогой мой! Если меня — а мои слова никогда не были столь смелы, как ваши, - посчитали еретиком и вынудили бежать в Женеву, то что ожидает вас? — Ба! — воскликнул граф. — Я не пытаюсь никого убедить, если только это не люди науки, способные меня понять. Когда Берналли ушел переодеться, Жоффрей де Пейрак встал и подошел к оконному проему, возле которого сидела его жена. - Вы очень молчаливы, моя милая. Впрочем, как обычно. Вас не усыпили наши разговоры? - Нет, напротив, мне было очень интересно, - задумчиво произнесла Анжелика и впервые не отвела глаз от лица мужа. - Я не могу сказать, что все поняла. Но такие разговоры мне нравятся больше, чем беседы наших дам и их пажей о поэзии. Жоффрей де Пейрак поставил ногу на ступеньку в проеме, наклонился к Анжелике, чтобы внимательнее рассмотреть её: - Вы странная маленькая женщина, моя дорогая. Мне кажется вы начинаете привыкать ко мне, но не устаете удивлять. Я использовал различные способы, чтобы привлечь внимание женщины ко мне, чтобы заинтересовать её, но никогда не думал применять для этого математику. Анжелика засмеялась, затем смутилась, ее щеки залило румянцем, она постаралась переменить тему разговора, а граф продолжал с интересом разглядывать её. - Странно устроена головка у моей жены, думал он. Она настолько красива, очаровательна и молода, что её должны бы привлекать только наряды и украшения, веселье и флирт. Тем более для этого у нее есть все возможности. А она с удовольствием слушает разговоры двух ученых, не понимая их, но стараясь вникнуть. Она с восторгом принимает от меня новые наряды и украшения, но при этом смущается и не благодарит, или благодарит невнятно и неловко. Но не потому, что не хочет этого делать. - Она хотела это сделать вчера, а ты её оттолкнул. Ты сказал ей, что она просто игрушка, которую наряжают, чтобы похвастаться, - зло усмехнулся де Пейрак. - Она боится меня, в этом все дело. Вчера она тоже испугалась. Но при этом гордо держится, стараясь, чтобы это не заметил ни только я, но и никто другой. - Она меня не любит, - с горечью подумал де Пейрак, - но пресекает все действия, когда кто-то слишком вольно обращается с ней. Она понимает, что я сделал против её воли недопустимую с её точки зрения вещь. Да и с моей тоже. Но не бросает мне обвинений, а только старательно отводит глаза. Она полна великодушия. Сегодня она впервые посмотрела прямо мне в лицо, без отвращения и с задумчивым интересом. Дает ли это мне право надеяться на большее?.. Она испытывает страхи, которые должна бы испытывать только маленькая девочка, верящая в злых колдунов, а не женщина, но держится при этом с высокомерием и величием королевы. Она королева больше, чем сама королева. Скоро начнется прием, надо пойти просмотреть бумаги, оставшиеся со вчерашнего дня, а затем переодеться. - подумал Жоффрей де Пейрак и пошел по галерее в библиотеку. Анжелика готовилась к приему. Вместе с Альфонсо они проверили, чтобы все было готово, достаточно ли напитков, сладостей. Затем она отпустила Альфонсо, а сама последний раз прошлась взглядом по зале, поправила цветы в одной из ваз и стала подниматься по лестнице. Однако она услышала шум у входной лестницы и оглянулась. У дверей стоял посыльный от архиепископа. Однажды она уже видела его, когда тот приезжал известить Жоффрея о визите его преосвященства. Неужели архиепископ пожалует вскоре? Прямо во время приема? Она спустилась и поинтересовалась, ожидать ли им скорого приезда архиепископа Тулузского. Но посыльный сказал, что должен передать на словах послание графу. Анжелика пообещала сейчас отправить слугу, чтобы он нашел графа де Пейрака и предложила подождать в комнате для ожидания***. Проводив посыльного, она поднялась по лестнице заглянув в библиотеку, которая оказалась пуста. Выйдя снова на лестницу она увидела на площадке спящих пажей. Была сиеста. Невыносимая жара повергла в оцепенение обитателей Отеля Веселой Науки, и пажи уснули прямо на каменных полах. Скоро начнется прием и у них осталось еще немного времени для отдыха. Она знала, что все слуги тоже попрятались от жары и отдыхают перед нашествием гостей. Анжелика решила подняться этажом выше, вдруг она встретит там Жоффрея или хотя бы кого-то из оставшихся в живом, а не в сонном состоянии, слуг. Она даже растерялась, не зная где его можно найти. Если в библиотеке его нет, может, он в своей запертой на золотой замок комнате, которую она уже однажды видела, когда приезжал Контарини и они там уединялись. Или в своей лаборатории? Нет, там его наверняка нет, скоро съедутся гости. Проходя по пустынной галерее, она услышала истеричный смех. Смех продолжался - он то поднимался до высоких нот, то падал, напоминания рыдание. Это рыдание доносилось из приоткрытой двери в глубине галереи. Затем послышался шум выплеснутой воды, и смех резко оборвался. Мужской голос произнес: - Теперь, когда вы успокоились, я готов вас выслушать. Анжелика тихо подошла и замерла напротив дверной щели. Она увидела стоящее спинкой кресло, в котором сидел её муж, и его руку на подлокотнике. А перед ним на плиточном полу на коленях в луже воды стояла насквозь мокрая очень красивая женщина. - Так вот как вы обращаетесь со мной! - воскликнула она. - Вы сами меня вынудили, красавица моя, - сказал Жоффрей мягким укоризненным тоном. - Я не мог позволить вам дальше так унижаться передо мной. Так в чем же дело? - поинтересовался граф, и Анжелика вздрогнула. Этот голос, отделенный от лица своего незримого хозяина, обладал притягательной силой, пленительным очарованием. - Полно, Карменсита, больше года прошло, как вы покинули Тулузу и отправились с супругом в Париж. И вдруг внезапно вы появляетесь в Отеле крича и требуя… Чего именно? -Любви! - прерывистым и хриплым голосом воскликнула женщина. Карменсита поднялась на ноги. - Я не могу больше жить без тебя. Да, я полагала, что Париж утолит мою жажду удовольствий и развлечений. Но там я поняла, что мне нужен только ты. Ночами я не смыкала глаз. Моё воображение видело твои глаза, горящие огнем страсти, я вспоминала твои искусные руки… - Мою изящную походку! - усмехнулся Жоффрей де Пейрак. Он встал и подошел к женщине, намеренно подчеркивая свою хромоту. - Не пытайся оттолкнуть меня своим презрением. Твоя хромота, твои шрамы — что они стоят в глазах тех женщин, которых ты любил, по сравнению с тем счастьем, что ты им дарил. Ты дарил им блаженство. - прошептала она. Сердце Анжелики стучало так сильно, что ей казалось: оно звучит прямо в комнате. Она сама не понимала чего боится. Возможно, что муж положит руку на плечо этой красавицы… Но Жоффрей стоял и невозмутимо курил. Анжелика смотрела на него сбоку, изуродованная сторона его лица была скрыта от нее. Внезапно перед ней предстал совершенно другой человек: чеканный профиль с чувственными губами, обрамленный густыми волнистыми волосами. Он был так красив, что у нее защемило сердце. - Позволь мне еще раз напомнить тебе правила куртуазной любви, Карменсита: «У любовника не должно быть сразу двух возлюбленных». И еще: «Новая любовь убивает старую». - Ты так говоришь из-за этой женщины, твоей жены? О, я уверена, она будет великолепной ученицей! Как и меня, ты сумеешь убедить её, что она единственная из женщин… Анжелика не могла больше этого слышать. Она отступила в сторону, чтобы её не было видно. Еще был слышен голос Карменситы, когда она решилась: она постучала в дверь****. Это было странным жестом, потому что в своем дворце у нее не было необходимости стучаться. В любую комнату она входила беспрепятственно. А в комнате мужа она никогда не была. Если бы Анжелика не была так взволнована, если бы у нее было время, она бы никогда так не поступила. Но ей нестерпимо хотелось прервать эту сцену. - Кто там? - Услышала она спокойный голос мужа, так не вязавшийся с тем, что происходило за дверью. Анжелика опять шагнула, встав напротив дверной щели: - Простите, мессир, внизу в комнате для ожидания вас ожидает посыльный от архиепископа. Дверь распахнулась и граф смерил её яростным, презрительным взглядом: - А слугу вы послать за мной не могли? - Простите, мессир, слуги заняты приготовлением к приему, впрочем, как и вы. - Анжелика бросила взгляд на стоявшую позади него Карменситу, постаравшись придать ему такое же презрительное выражение, которое было у графа. Затем развернулась и пошла по направлению к лестнице. Она старалась держать спину надменно, как и всегда, когда попадала в неприятности, боялась или хотела показать свое презрение. В этот раз все три причины слились в одну. * * * Уже стемнело и из отеля доносились звуки праздника, а Анжелика так ни на что не могла решиться. Она сама не понимала, что подвигло её на такое безрассудство. Она поставила мужа в унизительное положение. И это после сегодняшнего утра, когда у них вроде наладились дружеские отношения. Зачем она постучала в дверь, а тем более появилась перед дверью. Она должна была спуститься вниз и послать за Жоффреем слугу. Или ответить ему из-за двери. Нет, ответить из-за двери, означало бы признаться, что она все слышала. Но появившись перед дверью, она тоже показала, что все слышала. - Значит, я хотела его унизить? - пораженная этой мыслью, Анжелика остановилась. - Но это… это… это так … - она даже не смогла подобрать слово для своего поступка, все они казались слишком мягкими или неправильными. Анжелика никогда не отличалась особой щепетильностью. Отец неоднократно предупреждал её, что она поплатится за чрезмерное любопытство. Разве она виновата, что порой становилась свидетельницей разговоров не предназначенных для её ушей. Так или иначе она предпочитала знать правду. Да, но это не означало, что узнав эту правду, она спешила унизить того, кто в той или иной мере зависел от этой нее. - Надо отдать Жоффрею должное: разговаривая с Карменситой, он никоим образом не унизил честь супруги. Он благороднее меня. И ясно дал мне это понять своим взглядом. То, что она некоторым образом унизила и Карменситу, не волновало Анжелику. Та сама поставила себя в такое положение. Находиться в доме женатого мужчины и валяться перед ним на коленях, умоляя о любви — это было слишком… Даже для Анжелики. - Так я из-за этого так поступила? Меня возмутил её поступок? — думала она. - Нет, мне это было абсолютно безразлично. Я прекрасно знаю, как женщины его боготворят. На коленях не видела, но их умоляющие о любви взгляды — постоянно. То, что Карменсита валялась перед ним, как сломанная кукла, это её дело… - Вот. Вот оно что! Сломанная кукла. Кукла, которая надоела и её выбросили, как ненужную вещь. Анжелика даже всхлипнула, от отвращения. Теперь она уже не презирала эту женщину. Ей стало её жалко. - В этом все дело. Я увидела в Карменсите себя. Мы с ней обе марионетки. Только её уже сломали. А меня еще любят, одевают, выставляют на показ и заставляют танцевать. Значит я мстила за себя? Я унизила Жоффрея из-за себя? Анжелика уже не ходила по аллее. Она металась по ней из конца в конец, как в лихорадке. - Бедная Карменсита! Приехать из Парижа, чтобы быть отвергнутой мужчиной, которого люби…. Анжелика даже остановилась. Она окаменела. - Приехать из Парижа… - тихо произнесла она — Но она ведь сама уехала в Париж. Ей хотелось развлечений. Это значит, что она не была сломанной куклой. - За что же я тогда мстила? За что унизила своего мужа? Я ему мстила за себя. За то, что меня насильно выдали замуж за хромого урода! За то что он… - Анжелика замолчала, не желая продолжать это новое обвинение. Оно почему-то было для неё неприятно. И неправильно. «Твоя хромота, твои шрамы — что они стоят в глазах тех женщин, которых ты любил, по сравнению с тем счастьем, что ты им дарил. Ты дарил им блаженство.» - услышала она слова Карменситы. За хромого урода? Но он… он красив, если бы не шрамы. Такие лики выковывают на медалях. Она вспомнила как стало биться её сердце, когда она увидела не изуродованную половину лица. - Он никогда не простит мне этого унижения. - Анжелика развернулась и направилась к Отелю. Она как-то сразу успокоилась и поняла что она хочет сделать. Её, конечно, еще лихорадило от унижения, от того, что она оказалась такой недостойной его, но внешне этого не было видно. Рядом со входом она увидела Марго, которая металась из стороны в сторону. - Госпожа графиня, где вы были! Вас ищут по всему дому уже почти два часа! Граф всех свободных слуг послал на ваши поиски! - Марго, вели приготовить портшез, я уезжаю в домик на Гаронне. - сказала Анжелика, не слушая восклицаний Марго. - Но… но, мадам, вы не можете сейчас уехать. - растерялась Марго. - И что мне помешает это сделать? - с интересом спросила Анжелика. - Но в доме около ста гостей. Сегодня будет Золотой голос королевства. Мессир велел найти вас. - Среди такого количества гостей никто не заметит, что меня нет. Им всем достаточно общества друг друга. Я не хочу слышать Золотой голос. Моему мужу передай, что я уехала. Если ты сейчас не велишь заложить портшез, я уеду верхом. Марго пошла выполнять её приказание, возмущенно что-то бормоча про себя. Анжелика надеялась, что Марго не пойдет сначала докладывать графу, где она находится. Она не была уверена, что сможет выдержать скандал и обвинения. Хотя понимала, что она это заслужила. Наконец Марго привела с собой двух молодых служанок и эскорт, более многочисленный, чем обычно. - Мессир приказал, - буркнул Марго, когда Анжелика сказала, что служанки ей не нужны и эскорт можно уменьшить. - Значит она уже успела доложить. Ничего удивительного. Он здесь бог и король в одном лице. - с усмешкой подумала Анжелика. - Хорошо, что скандал отложен на потом. Сегодня я бы его не выдержала. Или он думает, что я сбегу, если эскорт будет меньше? Жоффрей де Пейрак был в бешенстве, когда Анжелика уходила по галерее. - Что себе позволяет эта… моя жена! Как она могла так унизить меня! Вломиться в комнату, где… - тут он вспомнил про Карменситу, которая с интересом наблюдала всю сцену и посмотрел на неё. - Это и есть твоя молодая жена? Красивая игрушка. Впрочем, ты себе других и не выбираешь. И смелая, несмотря на молодость. Ну ничего, ты споешь ей пару песен, пару раз украдкой поцелуешь плечико и она тебя простит. За поцелуй тебя невозможно не простить. - Карменсита подошла к Жоффрею и положила руки ему на плечи, потянувшись к губам. - - Уходи, Карменсита, ты уже сделала все возможное. - говорил Жоффрей, снимая её руки со своих плеч и отступая от неё назад. - Так ты действительно её любишь? Эту маленькую дикарку? - с возмущением произнесла Карменсита. - Это не твоё дело. Я тебе уже все сказал, что хотел, еще до того, как пришла моя жена. Сейчас я позову кого-нибудь, чтобы тебя проводили. - говорил де Пейрак, выходя в дверь. - Не надо, я знаю дорогу, - с усмешкой проговорила Карменсита. Граф все-таки спустился вниз, чтобы проводить Карменситу. Закрывая за ней двери, он увидел стоящего рядом с комнатой ожидания посыльного от архиепископа. Получив сообщение, уточнив некоторые моменты, граф поднялся в свою комнату. Проходя по лестнице, он увидел просыпающихся пажей, которых он разогнал, чтобы занялись наконец делом. До приема оставалось меньше часа. - Значит, посыльный действительно был. - подумал он. И слуги, которые были заняты подготовкой к приему, действительно были заняты сном на лестнице. - Это несколько поубавило его ярость. - Ладно, с этим мы разберемся. - Интересно, как? Устроишь ей скандал за то, что она тебя искала? - Но она могла не стучаться и пройти мимо, сделав вид, что ничего и никого не видела. - А что, ей было что видеть? - Нет. Только Карменситу умоляющую о любви. Но как Анжелика на нее посмотрела! - усмехнулся Жоффрей. - Тебе было бы легче, если бы она сделала вид, что не видела Карменситу? - Не знаю. Но ведь её приход унизил и Карменситу. - Ты действительно видел униженную Карменситу? Кажется, её очень развлекла эта сцена. И даже обнадежила. Как она к тебе прильнула… Ты думаешь было правильней притворяться? Пройти мимо, а потом смотреть на тебя с презрением? - Но ведь ничего не было! - Вот именно, не было. Почему ты тогда злишься? И с презрением на тебя она не смотрела, это ты смотрел. - Я злюсь потому, что ни одна дама не поставила бы своего мужа в такое положение! - скрипнул зубами де Пейрак. - Но она твоя жена, а не одна из дам. - Вот именно! Тем более она не должна меня унижать. - А ты уверен, что она хотела тебя унизить? - Не знаю! Я вообще ни в чем не уверен, когда общаюсь со своей женой! - чуть ли не кричал Жоффрей. - Так может ты поэтому и злишься? - Может быть. Оставь меня в покое, Сейчас начнется прием. Граф был еще раздражен, когда начали съезжаться гости, но постарался успокоиться и вести себя непринужденно. И только через час заметил, что он так и не видел еще Анжелики. Он обошел всю залу, затем прилегающую галерею. Но её нигде не было. Уже не на шутку забеспокоившись, он поднялся в комнату жены. Но её не было и там. Марго сказала, что госпожа графиня приходила переодеваться. Она была очень бледна и неспокойна. Но объяснила, что у неё просто разболелась голова и ей надо немного отдохнуть. Больше она госпожи графини не видела, думала, что она с гостями. Де Пейрак приказал Марго собрать всех свободных слуг и отправить их на поиски Анжелики, только так, чтобы не беспокоить гостей. Через полчаса Марго ему доложила, тихо отозвав в сторону, что его жена пришла из сада и велела приготовить портшез. - Она все это время была в саду, ходила по аллеям. Но ведь уже почти ночь. - с ужасом подумал Жоффрей. - С тех пор как она ушла от меня прошло более двух часов. А я злился, обдавал её презрением и старался унизить. Бедное моё дитя*****. Она тоже страдала из-за своего необдуманного поступка. Граф де Пейрак велел Марго удвоить эскорт для Анжелики и послать с ней двух служанок. Темное время не совсем безопасно для загородных прогулок. - Пожалуй, я последую совету Карменситы. - повеселев, подумал граф. - Спою своей маленькой неразумной колдунье пару песен, поцелую в плечико… Если она мне позволит. - уже с грустью подумал Жоффрей. - Может, она простит мне мою грубость. В этой главе использованы отрывки из второго тома (новая версия) серии книг Анн и Серж Голон «Тулузская свадьба» * Фабрицио Контарини — возможно это вымышленный персонаж, а возможно он был представителем знатного венецианского патрицианского рода Контарини. В сносках тома его нет. Семья Контарини была одной из двенадцати благороднейших семей Венеции, среди её представителей значится восемь дожей Венецианской республики, четыре патриарха Венеции, 44 прокуратора Сан-Марко, а также другие известные личности. ** Рене Декарт (1596 — 1650 гг.) — французский математик, физик, философ, создатель аналитической геометрии и современной алгебраической символики, автор метода радикального сомнения в философии. *** Не знаю, есть ли такая комната для ожидания в Отеле, но мне не хотелось оставлять слугу стоять в вестибюле, пока Анжелика будет ходить, ища Пейрака. Поэтому пусть лучше посидит в комнате. **** Если бы об этом поступке Анжелики узнали тулузские дамы, они бы покрыли её презрением. То, что жена поставила мужа в неловкое положение застав его наедине с женщиной в собственном доме — была бы, как не странно, виновата жена. Мужу эту «мелкую шалость» в вину бы никто не поставил. Так что это был действительно с её стороны безрассудный поступок. Она могла послать к нему слугу. Или устроить ему скандал позже, наедине. И тогда бы это все приняли. ***** Моё дитя - Отсылка к 7-ому тому (старая версия) «Анжелика в Новом свете». Так он думал о ней в этой части. Мне всегда казалось некоторое несоответствие между характером Анжелики, когда она девочкой, в монастыре Пуату, после казни и тем какой она представлялась в тулузский период. Жоффрей, будучи Рескатором, говорил, что она была в период их супружества бледной тенью. И это так и есть. Но он не знал Анжелики в детстве и девичестве. А черты характера Анжелики уже после его казни вполне соответствуют тому, какой она была маленькой маркизой ангелов: отчаянная, дерзкая, повременам безрассудная, любознательная и желающая во всем разобраться. Из всего этого набора в Тулузе голон представила только любознательность и желание вникнуть в суть. Куда же делась её дерзость, отчаянность, безрассудство. Конечно монастырь её немного «причесал», придал необходимые для знатной дамы черты, но я сомневаюсь, что они смогли так кардинально исправить её характер. Так что Анжелика в моем исполнении вполне соответствует канону, если выбросить её тулузский период. Так мне кажется.