Танец марионетки

Анжелика вбежала в помещение лаборатории следом за Жоффреем. Она находилась во флигеле рядом с дворцом. Анжелика никогда не была там — в святая святых её мужа. Он не допускал сюда никого, кроме Куасси-Ба, огромного мавра: слугу, помощника, почти друга. Здесь вдвоем они проводили часы, а иногда и сутки, осуществляя свои таинственные опыты. В глубине широкой залы находились три печи. Одна из них горела, две были потушены. Перед ними располагались странные приспособления сделанные из кожи и железа. На стене одна над другой висели полки. Они были заставлены всевозможными горшочками, колбами с этикетками, коробочками. Но сейчас… Если полки и крепко держались на одной из стен, то банки, колбы, коробочки, которые на них стояли — все было сметено взрывом. Окно распахнуто и наполовину лишилось стекол. Тяжелый стол, как пушинка, сдвинут с места. Он был развернут, и как в поклоне подогнул одну ногу. Все, что на нем было раннее, — валялось на полу. Весь пол вокруг засыпан разбившимися мензурками и пробирками. А между печами и столом, раскинув руки, лежал Куасси-Ба. На его теле расползалось пятно крови. Жоффрей уже стоял на одном колене рядом с мавром, стараясь зажать рукой рану. — Куасси-Ба, друг мой… — говорил он, и его глаза блестели от горя и выступивших слез. Кучка слуг у двери, сквозь которую прошла Анжелика, расталкивая их, застыла, онемев. Женщины растерянно качали головами. Ей на миг показалось, что она вернулась в Монтелу. Горящие хижины, разоренные дома, разбитая или выброшенная посуда и другие вещи… Разорение, которое принесли наемники в близлежащие деревни… И раненые, окровавленные тела… Стонущие, плачущие, воющие матери, дети, старухи… И Мелюзина, склоняющаяся над людьми, оказывающая им помощь. Тем, кому она могла её оказать. А рядом — маленькая девочка, несущая её корзину с травами, тряпками и всем необходимым. Она все это видела… Когда-то очень давно… Анжелика закрыла глаза и вспомнила, как ловкие руки старухи промывали раны, вытаскивали щепки, стрелы из тел. Однажды она видела как Мелюзина скрепляла длинную рану на руке крестьянина: от плеча почти до локтя. Она тогда смотрела во все глаза и удивлялась её ловкости. Казалось, что колдунья вышивает на теле, так же как она в замке на шелке. Ноздри Анжелики затрепетали, и уголки губ слегка подрагивали, так остро было воспоминание из детства. И это воспоминание, как ни странно, не повергло её в ужас, как было недавно. А наоборот, придало ей сил и возродило желание действовать, а не идти на поводу у событий. — Альфонсо, — услышала она глухой голос мужа, — помогите мадам дойти до её комнаты. Анжелика открыла глаза. Жоффрей смотрел на неё: «Что она здесь делает! Ей здесь не место. Она только пришла в себя после потрясения и болезни. Весь этот ужас опять отразится на ней… и малютке». Он, видимо, подумал, что ей стало плохо. Но он неправильно истолковал её состояние. Анжелика вернулась в то время, когда от Мелюзины и в какой-то степени от неё зависело, будут ли жить эти исколотые, истерзанные, избитые, разрубленные наемниками люди. Управляющий подошел, чтобы подать ей руку, но графиня отвела её в сторону и спокойно сказала: — Альфонсо, уведите всех из помещения. Останьтесь только вы и Марго, остальные пусть рыдают и ждут на улице. И не обращая больше внимания на слуг, приблизилась к лежащему на полу телу. Она опустилась рядом с ним на колени. Жоффрей уже снял свой пурпуэн, скатал его и положил под голову Куасси-Ба. Анжелика кивнула, как бы подтверждая правильность действий мужа. Она нагнулась над головой слуги, внимательно посмотрела ему в лицо — вокруг глаз появились лиловые тени. Осторожно подняла веки и вгляделась в зрачки. Затем положила руки ему на голову и легкими движениями пальцев пробежалась под волосами. Сзади была опухоль от удара, видимо, она была причиной его бессознательного состояния. Но раны не было. Значит, это может подождать. Хотя Анжелика и дотронулась до головы мавра совсем легко, тот дернулся и открыл глаза. Он поднял их, затуманенные болью, посмотрел на графа де Пейрака и прошептал: — Хозяин, я виноват… — Все хорошо, Куасси-Ба, не волнуйся, главное, ты жив. Тот хотел приподняться, но застонал и откинулся на пол. Он увидел наклонившуюся над ним Анжелику и удивленно прошептал: «Каспаша»… Анжелика положила ладони на виски мавра и, смотря ему прямо в глаза, тихо медленно говорила: — Все будет хорошо, Куасси-Ба, ты поправишься. А сейчас лежи спокойно и не пытайся встать. Тебе будет больно, может быть, очень больно, но ты сильный, ты справишься. Зато потом ты снова станешь ловким и умелым помощником твоего хозяина. Куасси-Ба расслабился и закрыл глаза. Казалось, что боль немного отступила. Затем она повернулась к ране, мягко отвела руки Жоффрея и приподняла халат. Она коротко вздохнула, крепко сжала зубы — то, что она увидела было ужасно. Правая сторона живота была разорвана. Рана казалась не слишком большой и длинной, но края её были рваными, неровными. Анжелика повернула голову и посмотрела, обо что он мог так пораниться. Край стола был в крови. Значит, взрывом его швырнуло на угол стола, на который он и наткнулся. Проехался по нему животом, еще больше расширяя рану, и, падая, сильно стукнулся головой. Кровь несмотря на то, что Жоффрей прижимал рану, постоянно сочилась и натекла уже целая лужа. Но внутренние органы были не повреждены, иначе она ничем не смогла бы помочь. Графиня подняла голову и посмотрела прямо в его глаза: — За доктором послали? Де Пейрак смотрел на нее, чуть прищурившись, оценивая её состояние и действия. Она не закричала, как слуги, не упала в обморок от вида крови и почти бестрепетно осмотрела ужасающую рану. Она говорит абсолютно спокойным голосом, ровным и твердым, желающим познать истину. Не осознает произошедшего? Или… Он не мог этого сказать. — Да, послали, — сказал он, наконец, решив подождать с оценкой. — Когда прибудет Перрье? — Через полчаса, даже позже. — у графа дернулся уголок рта. — Его сейчас нет в городе, за ним поехали. Послали за цирюльником. — Он истечет кровью, даже если наложить повязки. Рана глубокая. И может не выжить, если за него примется цирюльник. — с горечью сказала Анжелика. — Идите к себе, мадам. — мягко сказал Жоффрей. — Я с ним побуду. Анжелика, не обращая больше внимания ни на него, ни на его слова, опять прикрыла глаза и задумалась. Сможет ли она с этим справиться? Осуществить то, что лишь однажды видела. Если она что-то сделает неправильно, то мавр умрет, умрет друг Жоффрея, и муж ей этого не простит. Если она ничего не будет делать, он тоже, скорее всего, умрет. Или от потери крови или от загнивания раны, обработанной цирюльником, а не врачом. Нет, от потери крови, может, и не умрет, но поправляться будет долго и мучительно, это подорвет его здоровье. «А есть ли у меня все необходимое?» — подумала Анжелика. Она вспоминала, что может понадобиться… Стручки акации*… Какое счастье, что она собрала семена после той истории со служанкой. На всякий случай. Вот он этот случай и настал. «Игла!» Нужна гнутая игла… «Есть!» — обрадовалась она. Она просила Марго сходить к кузнецу и загнуть с краев одну из её длинных стальных игл. Все решили, что это блажь хозяйки. Но она видела что-то похожее у мастера, который чинил тюфяк или обивку. И ей захотелось, опять же, на всякий случай, иметь такую иглу. Вдруг пригодится сшивать неудобные края рукоделия. Если есть надежда, то она должна её использовать. Может быть, ей удастся это сделать, и Куасси-Ба будет жить. Она решила, если что, пусть вина будет на ней. Анжелика повернулась к слугам, стоящим у стены, которые с изумлением смотрели на нее: благородная дама стоит на коленях перед мавром в луже крови, на которую от одного вида мурашки бегали по телу и хотелось кричать или убежать. — Марго, быстро принесите мою корзинку для рукоделия, корпию и полотно для перевязки, чистые тряпки и полотенца. Еще, Марго, у меня в столике под зеркалом есть порошок из стручков акации. Его тоже принесите. Только быстро. Он не может ждать. — кивнула она в сторону Куасси-Ба. Альфонсо, таз с теплой водой, маленький котелок, маленькую ложку. Бутылку самого крепкого вина. — Какого вина, мадам? — спросил ошарашенно управляющий. — Не имеет значения. Главное, чтобы он уснул, — сквозь зубы проговорила Анжелика. — У нас есть немного рома, — произнес де Пейрак, смотря на жену. Он не мог понять её распоряжений и её действий, но решил пока не мешать. Он сам видел, что Куасси-Ба стало легче, когда она словно колдовала над ним. Остановить её он всегда успеет. — Вот и принесите, Альфонсо, самое крепкое что у нас есть. Пусть будет ром. Альфонсо растерянно посмотрел на графа, тот кивнул. Анжелика почти с гневом оглянулась на мужа: — Я должна каждый раз спрашивать у вас разрешение, когда отдаю свои распоряжения? Жоффрей де Пейрак внимательным взглядом смотрел на жену: она явно что-то задумала и собирается это осуществить. Во всяком случае, она вышла из своего безразличного состояния и проявляет эмоции. А это уже хорошо, несмотря на ужас происходящего. — Нет, мадам, просто слуги не привыкли видеть вас при таких обстоятельствах и растеряны. Впрочем, как и я, — тихо добавил он. Анжелика кивнула, приняв объяснение. Когда было принесено все необходимое, Анжелика засыпала в котелок размолотые стручки акации, залила водой, поставила на огонь и велела Марго отставить на горячие угли, как только они закипят. Пусть настоятся. Разложила на полотенце возле себя корпию, вынув ее из провощенного пакета, ножницы. Порылась в корзине и нашла загнутую иглу: — Вот она. Я не ошиблась. Марго её принесла от кузнеца. — обрадовалась Анжелика. У графа дрогнуло лицо: — Что вы собираетесь делать? — Зашить его. — Вы сможете это сделать? — изумленно спросил он. Он уже ни в чем не был с ней уверен. Она так часто поражала его своими действиями, что, казалось, сил удивляться больше нет. — Не знаю, — честно ответила Анжелика, — я видела как это делается только один раз. Вы можете предложить другое решение? — Нет — покачал головой граф. — Единственное, что я могу делать, это зажать рану и держать её, пока не приедет доктор. Или наложить повязку. Я умею сшивать паруса, могу попробовать сделать это и с человеком… но я не уверен… что сделаю все правильно. — сказал Жоффрей. — У меня не хватит силы и ловкости удерживать края раны, если вы будете шить, у вас это получится лучше. Если доктор приедет раньше, он закончит за меня. Нужны две стеклянные или деревянные палочки, наверняка что-нибудь такое у вас есть. И… у вас есть в вашей лаборатории… экстракт белладонны**? Жоффрей внимательно посмотрел на неё: — Зачем вам? Анжелика поняла его вопрос: — Я не собираюсь навредить Куасси-Ба, — усмехнулась она. — Мне всего лишь надо промыть рану. К тому же, белладонна сможет немного притупить боль. Граф кивнул. — Мне требуется помощь двоих мужчин. — Сударыня, неужели вы думаете, что я не справлюсь? Вторым будет Альфонсо. Альфонсо вздрогнул от ужаса, представив, как он будет все это наблюдать. Он желал поскорее уйти, вид кровь его ужасал. — Жоффрей, мне нужна будет ваша помощь при операции, кроме вас помочь некому, а Альфонсо… — она повернулась и взглянула на того, — он не сможет ни держать, ни помогать. Жоффрей понимающе улыбнулся. В этот момент его даже развеселил момент, что его маленькая жена может спокойно смотреть на растерзанное тело, а Альфонсо готов убежать куда подальше. Анжелика выхватила нож висевший у мужа на поясе, снова опустилась на колени и быстро рассекла одежду мавра, обнажив его тело. Так же невозмутимо она разрезала веревки на штанах и спустила их пониже, полностью открыв рану на животе. Пейрак скрипнул зубами. Он молча наблюдал за своей женой. Её лицо, лицо ангела, было ему почти незнакомо в этот момент. Она была абсолютно спокойна, бесстрастна и уверена в себе. Она отдавала странные распоряжения. Она спокойно обнажала тело постороннего для неё мужчины, пусть даже это был слуга, как будто делала это не в первый раз. И смотрела на него, как на объект исследования, а не как на мужчину, что было еще более странно. Откуда Жоффрею было знать, что в данный момент Анжелика была ученицей Мелюзины и бесстрашной Маркизой Ангелов, бросающей вызов своему маленькому войску и преодолевающей страхи, ведя отряд через лес. Сейчас она не была кокетливой, обворожительной женщиной блистающей на балах, не была и сломленным цветком, как совсем недавно. Она сидела в столовой меньше десяти минут назад равнодушно созерцающей обстановку. А в этот момент стояла как ангел, но не потерянный на пыльной дороге, а идущий по известному ему пути. И все что она делала до сих пор, по его наблюдениям, было правильным. Пока ходили за людьми из эскорта — крепкими и сильными — Анжелика отмерила в бокал с водой экстракт белладонны. Граф внимательно наблюдал за ней. Когда она закончила, он удовлетворенно кивнул, она знала сколько нужно капель, чтобы не навредить. Анжелика приказала слугам — одному держать плечи, а другому щиколотки мавра так, чтобы он не смог дернуться. Она плеснула себе на руки немного рома, тоже самое велела сделать и Жоффрею, окунула в ром иглу, продела в неё прочную шелковую нить. Отложив все на чистую салфетку, она велела мужу напоить мавра. Тот мотал головой, но граф ему строго сказал, что это приказ, он должен выпить столько сколько сможет, пока потолок не закружится перед глазами. Анжелика подошла, присела, положила Куасси-Ба руку на лоб и стала легко поглаживать, смотря ему в глаза. Она что-то тихонько шептала. Постепенно глаза у него закрылись. Затем она сделала из корпии тампон и вставила мавру между зубами. Приготовившись к операции, женщина нагнулась к животу и осторожно стала лить раствор белладонны на рану через ложку. При первом очень легком прикосновении Куасси-Ба дернулся, но его крепко держали за плечи и щиколотки. Когда она промыла ему всю рану, то велела мужу сесть с другой стороны: — Жоффрей, вы будете стягивать края, старайтесь подвести как можно ближе друг к другу и удержать. Тот снова кивнул и взял в руки прочные палочки, принесенные слугами. «Похоже, мне сегодня только и остается кивать, во всем соглашаясь с женой», — подумал граф. Если это было бы возможно, этот день мог выбить его из седла. Сегодня он не имел права голоса. С ним даже не советовались. Его просто ставили в известность. Все что происходило, казалось нереальным, непостижимым. Он наблюдал, как Анжелика точным ударом втыкала иглу в тело Куасси-Ба, одним почти неуловимым движением, требующим ловкости и силы, которой у нее просто не могло быть, протягивала через рану пропитанную жиром нить, а затем завязывала узел. Первые два-три стежка она сделала не совсем уверенно. Но затем, уверившись в себе и в своих силах, делала их быстро, ритмично, не колеблясь. Она находилась все время в согнутом состоянии, работали только её руки. Жоффрей де Пейрак все это время, действуя зажимами, смотрел на руки жены. Они были маленькими и изнеженными. Он никогда не думал, что они могут быть такими… сильными. Потом он вспомнил слова Андижоса: «…у вашей жены сильная рука, я бы не хотел встать у нее на пути». Зажимами было тоже непросто удерживать края раны, но то, что делала Анжелика, восхищало и изумляло. Когда последний шов был сделан, она выпрямилась, с трудом разогнув спину. Лицо её было уставшее, под глазами залегли тени. Она с удовлетворением посмотрела на зашитую неровную рану. Анжелика взяла полотно, пропитала его раствором акации и положила на шов. — При необходимости доктор будет использовать иную мазь, но лучше бы была акация, в ней я более уверена. — тихо проговорила она. Потом встала и… пошатнулась. Жоффрей быстро подошел к ней и поддержал её за талию. Но она отстранила его, подошла к голове Куасси-Ба и присела, покачнувшись и чуть не упав. Приподняла его веки и вгляделась в зрачки, послушала сердце и вынула корпию. Потом так же с трудом встала, подошла к тазу, вымыла руки и со слабой усталой улыбкой сказала: — С ним все будет в порядке, Жоффрей. Помогите мне дойти до комнаты. Он взял её маленькую, но такую сильную ручку, в этот момент дрожащую от усталости, с почтением поцеловал и тихо, но с чувством произнес: — Браво, любовь моя. Анжелика покачнулась, облокотилась на его руку и стала падать. Жоффрей подхватил её за плечи и с тревогой посмотрел. Но это была просто сильная усталость, она была в сознании. Тогда он взял её на руки и понес в апартаменты. Анжелика положила руки ему на плечи и прижалась головой к плечу. На пороге отеля он встретил доктора. Тот, увидев Анжелику лежащую на руках графа в окровавленном платье, с тревогой спросил: — Мадам тоже пострадала? — Нет, — сказал Жоффрей, — Пройдите в сторону лаборатории, Жан вас проводит, — он махнул головой в сторону лаборатории. — Я сейчас подойду. Со времени трагедии прошел почти час. Слуги давно разошлись, обсуждая происшествие и мадам, которая вела себя не так, как положено знатной даме. Когда Жоффре вернулся в лабораторию, то увидел доктора, с интересом осматривающего Куасси-Ба. — Кто ему делал операцию? — Графиня де Пейрак. — улыбнулся Жоффрей. — Вижу, что вас поразил осмотр. Таланты мадам безмерны? Доктор в изумлении посмотрел на него. — Я не смог бы сделать её лучше. Полотно я оставил, не стал менять. Я так понял, это экстракт семян акации, судя по вкусу и цвету. Расскажите мне весь ход операции, что использовалось. Жоффрей де Пейрак доложил ему все по порядку, говоря только факты, никак не оценивая их. — Отлично. Я думаю, он довольно быстро встанет на ноги. Было очень смело со стороны мадам использовать белладонну. Но, видно, она знала, какой состав не вреден. Графиня искусна в области фармакологии, больше меня в области лечения, — улыбнувшись и несколько задетый своим выводом, сказал Перрье. — Она облегчала вашему слуге боль и усыпляла, когда держала его виски и гладила лоб. А может просто успокаивала.В любом случае, все вместе притупило боль. — Скажите доктор, он действительно мог умереть, если бы Анжелика… мадам, — поправился он — не сделала этого? Доктор подумал, посмотрел на лужи крови вокруг, на рану: — Я не смог бы гарантировать ему, что он быстро поправится, — признал он, — слишком много крови вокруг. И она бы еще текла, пока я не пришел. Он, конечно, крепкий малый… но без крови человек не может жить. Он бы долго еще восстанавливал силы. Я буду приходить два раза в день, менять повязку. — Перрье, осмотрите мою жену. Я очень волнуюсь за нее и дитя. Не повредило ли им все это. — Да, конечно. Она потеряла сознание? — Нет, но она очень устала и у нее не было сил даже стоять. Доктор хмыкнул. — Странно, что она вообще смогла проделать всю эту работу. Это не для женских рук, особенно таких маленьких и нежных, как у мадам. И… простите, граф… не каждая женщина может выдержать вид крови в таком количестве. Не говоря о виде его раны и о том, чтобы зашить её. И потом мадам только поправилась. Удивительно, что она пережила такое напряжение, не потеряв сознание. Жоффрей вернулся к жене после того, как полностью устроил Куасси-Ба. Анжелика лежала бледная и прозрачная, как в тот день, когда он принес её из обсерватории. Но она уже не казалась сломанным цветком. Это просто была очень уставшая женщина. «Ваша жена намного сильнее, чем кажется на первый взгляд. Но это сила не физическая, а внутренняя. Она мобилизует её, когда это необходимо, и держится за счет нее. Поэтому физически она очень устала, но сражалась до последнего за счет своей внутренней силы» — сказал ему доктор после осмотра. — Как вы себя чувствуете, моя дорогая, — спросил де Пейрак, садясь рядом с ней на постель. — Спасибо, хорошо, мне надо просто отдохнуть. Как Куасси-Ба? — Доктор сказал, что он быстро поправится. Где вы этому научились, сердце мое? Где вы научились лечить людей? — Я не училась, — возразила она, — почти не училась. Жоффрей улыбнулся: — Хорошая оговорка. Мелюзина из Пуату была вашим учителем? — Откуда вы знаете? — удивленно спросила она. — Догадался. Вы вспоминали её в бреду. — Это было давно, очень давно. Я была еще маленькой девочкой. Я просто помогала ей. Она объясняла мне все о травах. — И вы помните этот прием с детства? — недоверчиво спросил он. — Какой прием? — Как иглой для вышивания выводить узор на коже человека. — Нет, — улыбнулась Анжелика, — но я вспомнила это, когда увидела Куасси-Ба. — она нахмурилась, и в её глазах появилось страдание. Жоффрей с нежностью смотрел на нее, ему хотелось спросить, но он боялся разрушить эту минуту единения. Но он все же решился. — Кто такая Франсина? Анжелика с испугом взглянула на него. И Жоффрей даже пожалел, что спросил, но он должен знать правду, чтобы помочь ей. — Так кто она? И что с ней произошло? — он почему-то был уверен, что с ней должно было что-то произойти. — Она была сестрой Николя… моего друга. Мы с Николя гуляли в лесу… потом услышали крики… Наемники… они ворвались в его дом, убили отца, а мать и сестру… Франсина лежала на полу, как сломанная кукла… — последние её слова потонули в молчаливом плаче. Жоффрей взял её руку и легко сжал: — Тсс, радость моя, успокойтесь, это было давно и все прошло. — он понял, что произошло тогда. Он понял её потрясение от происшествия в галерее. «Проклятый Лозен… Он всколыхнул в её душе давно виденное, оно наложилось на впечатление от возможного насилия над ней. Именно это её и потрясло. Что с ней могли бы поступить так же. Проклятый Андижос! Ты не дал мне рассчитаться с Пегиленом!» Де Пейрак решил поскорее увести разговор от этих жестоких воспоминаний. — Тогда вы и учились у Мелюзины? — Да, — кивнула Анжелика, — она лечила раненых, выхаживала больных, а однажды сшивала рану у крестьянина. Я держала её корзинку и подавала ей все необходимое, вместе с ней собирала травы, готовила настои. Она учила меня, как можно использовать их. Ее глаза блестели все больше и больше. Она радовалась, рассуждая о дорогих ее сердцу растениях, воскрешая в памяти этим рассказом далёкие и благословенные времена детства, проведенного рядом с Мелюзиной. Жоффрей де Пейрак внимательно слушал её, затем задумчиво сказал: — Действительно, Перрье предупредил меня об особенностях вашего характера, о которых я не знал, но сегодня в них убедился. И с обаятельной улыбкой добавил: — И они, признаюсь, меня сильно обрадовали, так как я вижу многочисленные и разнообразные доказательства того, что в один прекрасный день мы можем слиться в самом совершенном любовном согласии. Ваша скрытая сущность непременно соединится с моей во всех проявлениях чувственности. — О! В самом деле!.. Я не думаю… — Анжелика смутилась. — Что он вам такое сказал? — Что вы так же искусны, как и он, в области фармакологии, и намного больше его — в области лечения. И от себя добавлю — вы искусны в магии! Я видел, как вы колдовали над Куасси-Ба. Он на удивление легко перенес операцию после того, как вы его успокаивали. Из нас выйдет отличная пара — дьявол и колдунья. — еще обольстительней улыбнулся граф. Анжелика тихо засмеялась и серьезно проговорила: — Не надо так шутить, мессир, дьяволов сжигают на костре. — Не думайте об этом, любовь моя. Я не дам сжечь вас, обещаю и клянусь честью колдуна! — Он шутливо поклонился, поправил кружевную накидку и встал. — Отдыхайте, мой ангел, набирайтесь сил. Вы сегодня очень устали. Вам лучше не вставать до завтра. А там доктор вас осмотрит и решит, можно ли вам подниматься. — произнес граф, поцеловал её нежные, но такие сильные пальчики, и почувствовал, как они трепетной бабочкой снова задрожали в его руке. ---------------------------------------------------------- Вся эта сцена взята из 8-го тома «Искушение Анжелики». Инструменты, действия, лекарства тоже взяла оттуда. Учитывала то, что Фантина говорила о возможности Анжелики исцелять от боли наложением рук уже в детстве. Приняла во внимание её учебу у Мелюзины, во время которой вполне могла видеть, как та скрепляет раны. Если не стальной иглой, то как-либо по другому. И слова доктора Родриго Беншапрута из Толедо во втором томе — «Тулузская свадьба», что Анжелика обладает глубокими познаниями в фармакологии, лечении и владеет магией. Возможно в каноне в Тулузе ей просто не дали возможности это проявить. Не была уверена в акации — произрастала ли она в садах Пейраков. В то время она не была так широко культивирована по всему миру. Родина большинства из сортов — Южная Америка, Австралия, Африка, Азия. Но решила: почему бы и нет, может граф уже завел у себя такую новинку, учитывая его любовь к путешествиям. Конечно, можно было взять и листья винограда. Они оказывают почти такое же действие, может менее эффективно. Но нужны свежие листья — не посылать же за ними. И в них нет танина. Труднее было придумать, откуда у Анжелики взялась хирургическая игла. В каноне такую иглу сделали по её просьбе в 7-м томе для лечебных надобностей. Предположила, что иглы для вышивания Анжелике, учитывая возможности Жоффрея, он вполне мог позволить себе купить из стали, которые стоили в то время баснословно дорого. И не одну-две, как могли позволить себе богатые люди, а целый набор. Так что потратила одну иглу на прихоть, на всякий случай. Не железной же зашивать. Думаю, при необходимости Жоффрей тоже мог бы проделать подобную операцию, учитывая опыт на море в юности. Моряки все хорошо умели владеть иглой. Но он слабее знал лечебные свойства, чем Анж. Его конек это — яды. Так что лучше пусть это сделает Анжелика, меньше риск заражения и себя покажет. * Акация — Анжелика использовала стручки акации (желательно зрелые) — за содержание в них дубильных веществ — танинов. Название «танин» переводится как дубление кожи. Самая высокая концентрация танинов в коре акации и дуба. Танины заживляют послеоперационные раны, избавляют от микробов, лечат воспаление, помогают в регенерации кожи, снимают зуд. Есть, конечно опасности при усиленном внутреннем потреблении, но в данном случае их применяли наружно. ** Белладонна или красавка обыкновенная — сильно ядовитое растение, ядовиты все части растения. При работе с листьями белладонны надо работать в перчатках, запрещено прикасаться пальцами к лицу, губам и глазам, чтобы уберечься от отравления. Белладонна (не в чистом виде, а в определенной концентрации в растворе) может использоваться как болеутоляющее и противоспазматическое средство. Современная народная медицина отказывается от употребления столь опасного лекарственного растения, однако ранее экстракты красавки с вином и соками принимали как внутрь, так и в качестве наружного средства при болях разного происхождения.