A Taste Of Love

Поздно ночью, когда табличка на двери вновь перевернулась, все оставшиеся уселись в круг прямо на пол. Не хватало только Микелы, Билала и Чингиза, который объявился только под поздний вечер, когда кафе стало больше похоже на бар. Девушка рылась где-то за барной стойкой вместе с её хозяином, звеня пустыми бутылками, которые там скопились за неделю, и изредка ругалась на невозможность найти самую обычную бутылку из-под вина, на что Мустафаев заливисто смеялся, объясняясь тем, что нынче люди не любят вино. Хассани же до сих пор не выходил из раздевалки, не издавая ни единого звука. Все остальные просто сидели, болтали между собой и, по обыкновению своему, шутили. Никто не мог видеть «Север» таким — уже чуть ли не после полуночи тут собирались только самые отбитые на голову работники и развлекались как могли — чаще всего под командованием Мики. — Та-как, ну-ка, детки, сядьте в круг, — парни быстро мобилизовались в кривой овал и девушка чуть повысила на них децибелы, — В ровный круг! — тут же, услышав шум, из служебного помещения выскочил Билал и вклинился между Лукой и Чингизом. Микела гордо положила на бок в центре круга тёмно-зелёную бутылку с красной этикеткой и раскрутила её. Мгновенно все поняли, на что подписались, и Лоуренс поспешил вскочить, но тут же встретился с укоризненным взглядом знакомой и нехотя плюхнулся обратно на тёплое местечко, — Ну, что же? Сыграем в бутылочку? — А на что? — француз как всегда легко подключился к веселью. — На что ещё можно играть в бутылочку, кроме как на поцелуи? — многие из официантов закрыли лица руками, Махмуд тихо выругался на итальянском, а Дункан растерянно оглядел всех присутствующих насчёт того, кого было бы менее отвратительно целовать, — Начнём с пары раундов в щёчку, потом переключимся на кое-что по-серьёзней, — Микела потёрла ручки так, как обычно делают злодеи в мультиках 90-х годов. — Только не на отсос, ну пожа-алуйста, — закатил глаза в театральном порыве Хэнни, на что всё остальные глупо расхохотались, и даже новенький прыснул со смеху. Бутылочка закрутилась. Её горлышко беззастенчиво кружилось, ища первого подходящего кандидата. Все замерли в ожидании, когда сосуд остановился и указал на отпускавшего секундами ранее непристойные шуточки Луку. — Поздравляю, Хэнни, тебе выпала честь первым открыть эту игру, — казалось, Микела сейчас лопнет от смеха. Хотя, про остальных можно было сказать тоже самое. — Крути! Лука озлобленно рыкнул, и крутанул злосчастный форменный кусок зелёного стекла. Он закружился, описав несколько кругов на все триста шестьдесят (градусов), и горлышко бутылки встретилось взглядом с ничего не подозревающим Махмудом. Через секунду последовали диалектные выражения с вкраплениями нецензурной лексики. — Accidenti a te, Michela. Beh, è ​​stato necessario pensare a una tale immondizia di pensare, oh, Mary Teresa, cazzo di madre. Luka, il mio presagio, sia una persona intelligente! — горячо, с родным акцентом быстро тараторил итальянец, театрально жестикулируя руками. Никто не понимал, что говорил во вспышке гнева Алессандро, но всем было смешно до истерики. Микела решила оборвать эту тираду, с неприкрытым сарказмом подшутив: — Клуб лингвистов можешь открывать хоть завтра, никто не запрещает, а сейчас давайте продолжим игру! — Ну, земля тебе Винни-Пухом, братишка.— сочувствующе похлопал по плечу друга Лазарев, что снова вызвало новую волну смешков. Без сомнения, смешно было всем. Кроме Алессандро и Луки, конечно же. Пока все не затихли, Хэнни одним рывком преодолел расстояние между ними, и, почти невесомо чмокнув сидящего напротив, плюхнулся на прежнее место. Лицо обоих залила явно заметная густая краска смущения. Веселье с того момента шло только в гору. Менеджер, явно обрадованный отсутствием своего имени в дальнейших раундах, продолжал отпускать шуточки то в сторону новичка, которому пришлось целовать в щёку Билала, то в сторону тихо притаившегося в тени всеобщего веселья Сергея, который только добродушно смеялся, пока ему, наконец, не пришлось чмокнуть Чингиза. Казалось, что даже Лоуренсу стало гораздо комфортнее, и Мика, хоть и не показывала этого, на тот момент была собой очень горда. Была, по крайней мере, до того момента, когда Алес честно заметил, что сама она не особо стремится играть с ними. Она промямлила что-то невнятное и просто предложила ещё раз раскрутить бутылочку. Ближе к половине второго ночи вся игра свернула в совершенно неожиданное, непонятное и странное русло. Микела вскочила со своего места. Все, уже привыкшие к постоянным поцелуям в щёки, устремили свои любопытствующие взгляды на девушку. И, к своему же страху, не зря. — Что вы как школьницы? Давайте серьёзней! — она взмахнула руками, — В засос! — парни мгновенно замолчали. Кто-то мысленно материл наглую девчонку, а кто-то втихаря осуждал её неясные мотивы. — Можно я выйду из игры? — первым сдался бармен, и его сразу поддержали остальные голоса. Никто не хотел целовать своих лучших друзей и новенького. — Ха-ха, ребятки, веселье только начинается, — Микела ухмыльнулась и протёрла ручки. — Кто хочет, может бахнуть стаканчик виски для смелости. Все начали перешёптываться. На всякий случай Чингиз пулей метнулся к барной стойке, быстренько залился горячительным прямо из бутылки под взгляды остальных, и с размаху приземлился на место. Судя по слегка придурковатой ухмылке, пол содержимого прозрачного стеклянного сосуда уже точно не было. — Чёрт бы тебя побрал, Лариса Гузеева. — выругался Лазарев, стукнув от досады ладонью по полу. В его планы никак не вписывалось такое необычное времяпровождение с коллегами. В новой цепи раундов Микела с энтузиазмом передала право хода единственному, кого, похоже, эта ситуация не смутила — Билалу. Француз сегодня был на удивление открытым ко всем из присутствующих, что было совершенно непохоже на его обычное дневное состояние. Возможно, что когда он выглядит так, как ему хочется, это придаёт ему уверенности. Его голубо-зелёные волосы немного развевались от дуновений прохладного ветерка из кондиционера. В карих глазах отчего-то зажглись искорки азарта, переливающиеся и блестящие в свете ламп. Длинные пальцы Ассани бережно придержали злополучную бутыль за корпус и, когда весь шум и гам затих, с осторожностью крутанули стеклянную ёмкость. Она остановилась спустя два круга. Остановилась на Сергее. Микела радостно захлопала в ладоши, когда как все остальные почти дружно закрыли лица ладонями. Отчего-то было безумно стыдно, настолько, что хотелось закопаться в землю с головой и укрыться асфальтом поверх, как одеялом. Билал мгновенно залился краской, посмотрев на мужчину в два раза старше его самого: смущённая улыбка, изогнутая в кривую линию, руки, в защитном жесте скрещенные на груди, и опущенный в пол взгляд. Сердце отчего-то сжалось и забилось в самый дальний угол груди, беспокойно вздрагивая по пять раз за секунду. Всё вокруг них, сидящих напротив друг-друга, словно замерло, боясь сделать даже одно лишнее движение. Каждый затаил дыхание, когда Лазарев придвинулся ближе и немного раскинул руки в стороны, готовый принять в свои объятья того, кого велела ему чёртова бутылка из-под вина. Ассани чуть помедлил, пошатнувшись. Вся его уверенность испарилась один мог, словно её и не было. Серёжа нетерпеливо притянул к себе робкого друга и поцеловал. Поцелуй начался нежно, под всеобщие протяжные «оу». Француз еле чувствимо коснулся пальцами щетины на чужих щеках, мягко потерев светлую кожу. Глаза сами собой закрывались то ли от постыдного удовольствия, то ли просто от нежелания смотреть на друзей. Руки Лазарева держали Билала за талию, нежно обнимая и по-собственнически прижимая к себе ближе. Губы мягко соприкасались в плавном ритме, придумывая всё новые и новые движения, какие-то мимолётные покусывания только чтобы не прерывать затянувшееся наслаждение. Дальше Серёжа сплёл их языки вместе, не встретив никакого сопротивления — что-что, а целоваться он умел. Он совсем немного оттягивал нижнюю губу друга, позволяя пламени где-то глубоко внутри всё больше разгораться, обжигая горло. Ему отчего-то нравилось держать кого-то в своих руках, вот так, крепко. Ему нравилось растягивать этот ночной поцелуй нежностью, нравилось сжимать чужие пухлые губы своими. Резкий аромат жасмина забивал ему обе пазухи своей сладостью и он, запустив руки в волнистые волосы, уже и совсем забыл, кого на самом деле целует. Ассани старался не оставаться в стороне, обхватив ладонями чужую шею. С обоих сторон от них начали перешёптываться, и француз прикусил губу Лазарева, отвлёкшись на разные комментарии и смешки. Тот в ответ отстранился, не отрывая взгляда от человека напротив, покрасневшего от такой внезапной страсти, с которой его целовал друг. Серёжу резко передёрнуло от осознания того, насколько по-гейски это сейчас было, насколько на самом деле затянулся поцелуй. Не мог он осознать и того, почему француз не отстранился раньше, хотя мог. Всё мгновенно смешалось в голове, из-за чего было легче просто сказать себе, что это всего лишь игра и она, конечно же, ничего не значила. Он отполз немного назад, на прежнее место, как раненый, униженный волк, что сделал и Билал. Оба пребывали в дичайшем смятении, чуть ли не потерявшись глубоко в размышлениях о смысле жизни после такого странного ощущения. Для них это время пролетело за пару несчастных секунд, а для всех остальных тянулось аж несколько минут. Сергей еле выплыл из дебрей своего сознания. Он не смотрел на француза, который тоже избегал прямого зрительного контакта. На пару мгновений в зале повисла тишина. — Всё хорошо? — на вопрос девушки Сергей неуверенно кивнул в ответ, — Тогда мы продолжаем. Трясущейся рукой мужчина в очередной раз крутанул бутылку, ожидая всего, чего только можно было ожидать. Но никак не того, что злосчастный сосуд указал на бармена, мирно сидящего с тупым взглядом в пол. Повисла убивающая тишина. Как будто ничего не предвещало такого взрыва в голове у Сергея. Несмотря на его лицо, выражающее спокойствие и только спокойствие, внутри него, кажется, проснулся вулкан после тысячелетнего сна. Лава этого вулкана, кажется, даже застыла в горле, от чего он даже не смог ничего сказать, в то время как Чингиз бесстыдно притянул его к себе и начал целовать. Лазарев был немного обескуражен таким поведением друга, но возражать было бесполезно. Было не противно, но опять-таки стыдно и почему-то приятно. Насчёт своей ориентации официант не особо задумывался, да и сейчас особо об этом думать не хотелось (после таких-то двух поцелуев!), но, видимо, придётся. Оба прикрыли глаза, чтобы не видеть конкретно ахуевающих с происходящего коллег. Разум говорил прекратить это, но сердце его не слушало, поэтому Лазарев позволял Мустафаеву и дальше занимать доминирующую позицию, почти невесомо проходясь кончиками пальцев по шее и тем самым доставляя первому ещё больше удовольствия от поцелуя. Но Сергей даже и понять не мог, как кричал Билал где-то в глубине души, созерцая со стороны такую картину. Внешне спокойствию француза сейчас мог позавидовать разве что Будда, но даже оно не перекрывало бурю внутри, разрастающейся с каждой минутой больше, всё сильнее набирая обороты, и начиная отражаться в надломленной улыбке. По правде сказать, Ассани никогда не матерился, однако сейчас был готов перемыть кости матерным языком и Чингизу, и Сергею, и Микеле. Изо всех сил он не хотел ни видеть этого, ни слышать этого, но глаз отвести не мог. Он понимал, что это всего лишь игра, но для кого? Может, для него это было даже чуть большее, чем просто шалости на ночь глядя? А, может, как раз, для него одного… Что этот поцелуй значил для Сергея? Ничего? Совсем? Было глупо, совершенно глупо, но Билалу хотелось, чтобы все эти чувства, которые начали расти в нём с этойслучайности, как стебли цветов в конце мая, были взаимными. Но, похоже, цветы, только что проклюнувшиеся внутри души, кто-то решил срезать под корень и выкинуть далеко вглубь сердца. И этим кем-то был чёртов Лазарев. Парень сглотнул все эти мальчишеские чувства, застрявшие комом в горле, и решил, что проще будет, если осознать, что это и не чувства вовсе, не влюблённость, а так, просто привязанность к старому другу. Привязанность, которая обострилась в связи с обстоятельствами. Ничуть не более. Поцелуй продлился чуть больше, чем ожидалось, однако никто даже не заметил этого. Когда всё закончилось, Микела выдала: — Простите, некоторые неполадки в моём девчачьем организме, — с выражением лица, будто только что накатила литр палёного русского самогона и задумалась о смысле жизни, она забежала за барную стойку, залпом прикончила оставшуюся половину «Джека Дэниэлса» в бутылке, небрежно вытерла остатки на губах рукавом любимого жёлто-горчичного свитера и с характерным звуком «бух» уселась на место. Под изучающими взглядами она жестом и не очень-то обнадёживающим тоном успокоила: — Всё хорошо. Продолжаем. И тут поднял руку Билал. Он встал, перекинул сумку, до этого лежавшую чуть позади, через плечо, поправил тонкие очки на носу и как можно увереннее спросил: — Можно я пойду? У меня учёба, серьёзный проект, конспектов куча, — все глядели на него со страшным недоумением, не находя ответа. Вроде как и игра ещё даже не закончилась! Но ему и не нужно было слов одобрения. Он коротко отрезал: — ну всё, я побежал! — и с ничерта не обнадёживающей придурковатой улыбкой, выскочившей прямиком с экрана комедийного кино, скрылся за дверью. Секунда — и его уже нет и в помине. Все проводили парня взглядом, коллективно вздрогнув от звука закрывшейся двери. Игра продолжилась в том же ключе. Мустафаев после своего хода, как самый честный и закоренелый натурал мог бы порадоваться, что ему выпала Микела, если бы не знание того, что эта хитрая женщина ведущая этой треклятой игры. Сама она, конечно, участия не принимала, но имела право передавать ход. И в этот раз «удача» улыбнулась во все свои тридцать два Хэнни, который ничего подобного и не ожидал. Он лишь пожал плечами. — Ну ладно, — и крутанул бутылку. Зря, зря он думал, что повезёт. А даже наоборот. Жизнь с судьбой, видимо, решили объединиться и дружно дать ему моральный пинок под его же красивый зад. Дьявольский зелёный кусок стекла остановился на Дункане. В гробовой тишине их взгляды испуганно встретились. Первым тихо захлопал Махмуд, осознав, какую «райскую птичку» удалось поймать Луке. Следом за ним по одному захлопали все. Все, кроме новичка, который лишь нервно сглотнул. А Лука лишь нервно хохотнул, подозревая, что иррациональное безумие всегда было рядом, просто он его не замечал. — Ну, хотя бы не отсос, и на этом спасибо, — обречённо выдохнул Лука. И снова их взгляды встретились. Было в них что-то такое же, будто спичку чиркнули о коробок, и искра на кончике разрослась в большое, яркое рыжее пламя. И сейчас, в глазах друг друга, они видели сотни, тысячи таких искр. И никто из них даже не заметил, как расстояние между ними таяло, подобно леднику. И вот они уже соприкасаются губами, забыв про то, что в кафе присутствуют ещё четыре человека. И почему-то у Луки даже не возникла неприязнь к такому экстремальному досугу, но непонятное чувство внутри него всё-таки было. Оно зажигало яркие звёзды в глазах, грело душу, замёрзшую от вечного холода, горячим воском стекало по рёбрам. Казалось, что сейчас они находятся не в помещении, среди полочек с десертами, стеклянной витриной и столиками, а в невесомости, хватая с неба кометы, очерчивающие слепящий световой след. Земля уходила из-под ног, всё переворачивалось и менялось. Неизменным оставался только тот факт, что Дункан — ничуть не тот странный парень, за которого Хэнни принял его ещё несколько часов назад. Конечно, первое впечатление это вещь важная, но теперь не очень-то и нужная. И стало как-то не по себе, когда поцелуй пришлось разорвать. — Всё, ребят, на такой замечательной ноте предлагаю завершить нашу игру, — Микела рухнула на пол, споткнувшись об кое-где задравшееся покрытие за барной стойкой. Походу, две бутылки виски всё же придётся вычесть из запасов бармена. Все хохотнули, кто-то даже подметил это фразой «вывалилась из гармошки». Лука Хэнни не торопился домой. Он всё стоял на пороге, вдыхая запах пыльных дорог и глядя на светающее небо — сезон белых ночей в Питере был давно открыт. В наушниках тихо пела Тэсса Вайолет песню «Crush», и почему-то именно сейчас парню казались слова припева очень кстати. Внутри всё ещё теплилось то странное чувство. — But I could be your crush, like, throw you for a rush, like, — он тихо напевал себе под нос, даже не попадая в ноты, — Hoping you'd text me so I could tell you… Кто-то прошёл мимо, и парню пришлось замолчать. Но голос в наушниках всё пел и пел слова то ли сладкой, то ли горькой правды.

I been thinking 'bout your touch like Touch, touch, touch, touch, touch I could be your crush, crush, crush, crush, crush I got a fascination with your presentation Making me feel like you're on my island You're my permanent vacation Touch, touch, touch, touch, touch I could be your crush, crush, crush, crush, crush Sorry…