За преступлением следует наказание

Юлик сбежал со школьного крыльца удивительно бодро, особенно если учесть утренние заунывные речи-наставления и вечные гложущие взгляды. Впрочем, принятая Русланом Тушенцовым заявка в друзья почему-то так всё облегчала, что школа с этой новостью не казалась привычным заточением в душных кабинетах. — Это тот самый, ну, про которого ты рассказывал? — Лиза неучтиво заглядывает в чужой смартфон, на экране которого красуется пустая страничка с непримечательной аватаркой. — Что в нём такого? — Во-первых, — вспылил Юлик, раздражённый таким вниманием, — я и не говорю, будто он особенный. Просто показался мне интересным, сечёшь? — Убрал телефон в карман, усмехнувшись. — Во-вторых, разглядывать то, чем я занимаюсь, не есть хорошо, не считаешь, Лиза с инвиза? — Не считаю, Юля-козюля. — Ха-ха, мерзость. Только что выдумала? — Угу. — Улыбаясь уголками губ, кивает головой. — Мы уже тут! — в один голос вопят Даша и Света. — Славно. Как всегда, в дешманский Магнит за дешманской едой, площадка и по домам? — Лиза шаркает кроссовком. — К слову, сегодня можно на чуть-чуть собраться у меня, — говорит Турбина, поправляя всклокоченные волосы. — Это так, пока родичи уехали, совсем на немножко. Может, на час ко мне, а потом на площадку? Как идея? — Двумя руками за, — заявил Онешко. — Тоже, — пробубнила Лиза. — А Дашиного согласия не требуется? — Девушка переводит взгляд на стушевавшуюся подругу. — Не-а, я уже спросила у неё, можешь быть спокойна! Юлик рассеянно потоптался на месте, пока знакомый голос не окликнул его из-за спины. — Иди сюда, эй! — Последовал гулкий непререкаемый мальчишеский свист. — Я сейчас. Девушки сосредоточенно наклонили головы. Зарыковская задумчиво протёрла очки и, прицельно их оглянув, изрекла: — Мне одной кажется, или Юлику не очень-то комфортно в нашей компании? — Что ты имеешь в виду? — любопытничает упавшим голосом Неред. — Типа, он же парень, а тусит с нами, девочками. Это вовсе не значит, что это плохо, просто… Не тянет ли его к парням? К сверстникам. — Говоришь двусмысленно, — хихикает Света и чихает. — О! Значит, правда. — Дурочка, ты меня прекрасно поняла. Что думаете? — Ему бы хватило смелости с нами об этом заговорить, зря воду баламутишь, Даш. Я в этом отчего-то уверена. Знаю его слишком хорошо. — Гридин, ты болван? Ты чего свистишь? — Онешко плутовато ухмыляется и здоровается с одноклассником. — Чего надо? — Сигаретки не будет, мой милый друг? — Не будет, не сегодня. У самого по нулям. — Выглядишь так, будто совсем об этом не печёшься. — Никита с настороженным недоверием оглядывает его карманы плотных чёрных брюк. Юлик от этого прыскает со смеху и засовывает в них руки. — Я тебе верю, но, сам знаешь, доверяй, но проверяй. Кстати! — Н-да? — Составишь мне завтра компанию на весь день? — Друг твой заболел? — Онешко сам себе шмыгнул. — Ладно, забились. — Супер. Топай. — Никита по-товарищески несильно стукнул его кулаком в плечо. — До завтра! — Ага, — глухо обронил уходящий Юлик. — Чё просил? — первой интересуется патологически пытливая Света. — Сигареты. — Юлик, я думала, мы с тобой зареклись бросать! — Неред огорчённо фыркнула. — А ты так, да, в сторонке… — Расслабься, Лиз, у меня не было ни одной. Я пока и не курю. — Да? — Неред лукаво сощурила глаза и взглянула на спрятанные руки. — Поверю на слово. — Пойдёмте уже, мы теряем время! Алло, время! — воскликнула Света и с нетерпением звучно защёлкала перед глазами друзей. — Шагаем, ладушки? — Ага… — ответ неотчётливым хором. Руслану от любопытства всё изнутри морозно жгло. Он не знал куда деть руки и тревожно теребил хлопок белой рубашки на воротнике. Ржавый искоса взглянул на Тушенцова и сглотнул. Загадочный «Сергеич» сначала показался обыкновенной тёмной фигурой, не успевшей посветлеть на солнце, и Руслан мученически выдохнул. Кулич с непониманием взглянул ему в глаза, и парень ответил приятелю взволнованным взглядом и вскинутыми бровями. Илья хмыкнул и тряхнул Тушенцова за плечо, мол, не о чем беспокоиться. А Сергеич подходил и подходил, и Руслан уже мог бы разглядеть его физиономию, если бы не Кашин, змеёй выползший вперёд. Рыжий зачем-то утвердительно кивнул и прокашлялся, пока главный не остановился в искрящейся буковой листве, благодарно преклонённой к земле. Он выудил руки из глубоких карманов спортивных штанов, зевнул и убрал с лица ветви. Тушенцов от чего-то ахнул; получился нервный шумный вздох с полуоткрытым ртом. Что-то в этой фигуре показалось ему на редкость знакомым. Сергеич выглядел не намного старше всех собравшихся парней — на вид ему можно было отвесить около двадцати. Тёмные жёсткие пряди ровной соломой облепили виски. Глубокие карие глаза ничего, кроме общего безразличия и уверенности, не выражали. Симпатичное мужское лицо омрачала наружная холодность и отрешённость, спрятанная где-то в шрамах на густых бровях. Обветренные губы сжались в тонкую бледную полосу. — Здарова, бандиты, — поздоровался тот. Тушенцов чуть обомлел: мягкий, располагающий к себе баритон с типичной хрипотцой курильщика вызвал в нём какие-то смешанные чувства. — Чё как, пацанята, с чем дела имеем? Сергеич качнулся на носках, скрипнула подошва его поношенных кроссовок, и всё погрузилось в тихий скулёж ветра. Затем последовали одинаково радостные возгласы. — Давно не виделись, брат! — Ты сам как?! — Сергеич, братуха! Руслан устремил на главного изучающий взгляд и сцепился с его глазами. Сергеич прожигал в нём дыру какое-то короткое время, с еле различимым коварством ухмыляясь. Затем безынтересно перевёл взгляд на липнувших к нему «пацанят». С каждым поздоровался, пожал руку, мягко похлопал по плечу с братской доверенностью. Кулич мотнул головой в его сторону и вместе с Хабибуллиным подошёл к предводителю. Тушенцов потерял счёт времени, стоя во внезапном одиночестве где-то среди вздыбленных балок турников. Он облокотился на ржавчину и до нелепого робко стал искать глазами Кашина: тот мог придать хоть долю уверенности. До него заглушённым гулом доносились оживлённые голоса. — Иди-ка сюда, Руслан! — свистнул ему Кулич, подзывая вскинутой кверху рукой. Толпа перед Сергеичем расслоилась, и Тушенцов, неумышленно дёрнувшись, подошёл к парням. Его поедали заинтересованные глаза, но сейчас только один взгляд больше всего ему досаждал — взгляд категоричного, властного человека напротив. — Здравствуй, Руслан. — Голос Сергеича стал ниже и ещё мягче, и юноше почудилось, будто с ним говорит давно погибший отец. — Ну, выкладывай. Кем будешь, за чем сюда пришёл, каких проблем ищешь на свою задницу? Толпа глумливо загоготала, заулюлюкала, и Тушенцов от неуюта поёжился, но скромно ответил: — Я одноклассник и друг Кулича, Ильдара и Дани. — Какого Ильдара? — Ну, как это… — Руслан дёргано попятился. — Хабибуллина. — Сергеич притворился, что понял с первого раза. — Я был на разборках с Адмиралтейкой. — Название района вспомнилось чудом. — Разборки? Давно были разборки? — Сергеич повернулся к рыжей голове. — Э, Кувшин, салам, с кем говорю? — Да там хуйня, отвечаю! — А чё тогда левого пацана брали? — А он не левый, он мой хороший друг и вообще парень надёжный. В стороне не стоял, тоже дрался. Парни одобрительно загудели, и Тушенцов расслабленно встряхнул плечами: напряжение мало-помалу спадало. — Не понял. Дрался? Он кто такой вообще? — Сергеич взглянул Руслану в глаза и ехидно улыбнулся. — Ну, слушай, ты не из робких, а? Ну, так, сойдёт для первого раза, мы тоже много куда влезали за просто так, правда, парни? — Вспыхнул сбивчивый весёлый гомон. — Чё, стало быть, к нам хочешь, Руслан? Тушенцов едва открыл рот, однако его враз перебил Кулич. — Он парень хороший, правда, сам проверил. И сигу последнюю отдаст, и друзей поддержит, и зажиматься, как петух, не будет. — Руслан с мальчишеской искренностью окинул одноклассника взором и, на удивление, проглядел в нём неведомую неприязнь. — Ильдар подтвердит. — Базара ноль, — мгновенно соглашается Хабибуллин. — Точно, точно, парня можно взять. — Что думаем? — Сергеич, всё так же ослепительно улыбающийся, завертел головой. — Берём, чё! — загорланил Шпагин и стал скандировать громкое, чрезвычайно отрадное Тушенцову «Рус-лан! Рус-лан!». Его подхватили Илья, Ильдар и, вскоре, Данила. Следом подключились другие парни. В конце концов, даже неудовлетворённый появлением нового соратника Ржавый тоже стал голосить. Тушенцов ухмыльнулся, и в его глазах вспыхнула фатальная непоколебимость. Он испытующе взглянул на Сергеича, когда тот отвёл взгляд в сторону стоящего позади Кашина. Когда рыжий бодро затряс копной золотистых волос, глава вернулся к Тушенцову. — Добро пожаловать к Центровским, Руслан. Тебе многому надо будет учиться: как базар вести, за что доёбываться, за что в грузило давать. Чё можно, чё нельзя, словом. За человека говорят поступки, да?.. — Сергеич стал вглядываться в Илью. — Ты, Кулич, берёшься за него. И Ильдар, и Даня. Олег, тоже можешь, раз тебе пацан нормальным показался. Лады, уже лясы поточили, перейдём к главному — Адмиралтейка по-наглому борзеет, пацаны. Руслан еле держался, чтобы не обнажить желтоватые от курева зубы в ликовании: он, он — на минутку! — часть районной банды, часть Центровских, часть слаженного, требовательного, пагубного коллектива! Уже! Стоило парню уйти целиком в необузданное желание стать таким же, как Даня, тут же оно и исполнилось. Как по щелчку! Тушенцов стал поочередно одарять изумлённым красноречивым взглядом Ильдара и Илью. Кулич отозвался шумным усталым вздохом, но уголками губ-таки улыбнулся. Хотелось, чтобы все за него возрадовались, чтобы разделили это упование и наслаждение, оттеняющее предстоящие заботы, обязательства и муки совести. Впереди — самое интересное, ведь так? — Такой расклад: я вас вытащил, конечно, со всякой хуйни, но мы сегодня часов в пять встречаемся с ними. Я, честно, не ебу, где произойдёт стенка, но! Настраиваемся на мордоломку, пацаны, потому что с Адмиралтейскими по-другому нельзя — особенно этот их смотрящий, молодой и слишком выёбистый, надо его на землю спустить, а? — Сергеич говорил так воодушевляюще, будто этой толпе юношей предстоит безрассудно, несгибаемо сражаться, воевать до последнего, и что вся жизнь напрочь зависима от этого момента. Руслану так и казалось. — Тушенцов, — обладатель фамилии поднял удивлённые глаза и хохотнул, — тебя с собой берём. Дане напишешь там, мне побоку. Главное, чтобы не зассал. Посмотрим. Может, дадим от ворот поворот. — Обижаешь, — ухмыляясь, фыркает Руслан. — Ну, пацанята, в беседу отпишусь. Шпага, если чё, друган, будь готов по вызову быстренько до меня добежать. Я знаю, что ты живёшь недалеко, а в однюху встречаться с их долбоёбами — не айс, честно. Верняк? Олег закивал головой и сплюнул на асфальт. Толпа заискрилась вдохновлёнными улыбками. — До скорого, Центровские, до пяти часов, если быть точным! Не хворайте, пацаны! Сергеич быстро ретируется, и ему в спину бодрым гулом летят отрывки чьих-то слов. Ржавый восторженно трёт руки и глядит на своего долговязого друга. — Ну, Ромашка, — выступил он, сыпя веснушками с пухлых щёчек, — пошли в ларёк? — Ага. Остальные начинают поспешно разбредаться, и площадка пустеет, провожая исчезающие тут и там спины в олимпийках. Кашин, оглядывающийся по сторонам, внезапно налетает на Руслана с тугими надёжными объятьями. — Поздравляю, сука, вся твоя репутация заучки летит в пизду! — говорит рыжий куда-то в волосы десятиклассника, крепко сжимающего его со спины. — Эй, парни, хы, малый повзрослел! Хабибуллин улыбается до ушей, в свойственной манере дружественно хохочет. Илья смеётся и резко закисает, думая. Теперь вылезать из этого болота будет ещё труднее. Зарыковская нетерпеливо елозит на табуретке в тёмной комнате одноклассницы, едва освещаемой косыми солнечными лучами из-за задёрнутых плотных штор. Юлик и Лиза сидят у девчонки на кровати, поджав под себя ноги, и о чём-то миролюбиво болтают. Неред берёт в руки одну из множества смешных плюшевых игрушек, закрывает ею лицо и что-то сипло шепчет однокласснику, от чего тот вскоре хихикает. — Чай, кофе, мои лапушки? — кричит с кухни хозяйка квартиры. — Сделай нам всем кофе! — визгливо отвечает Дарья и осматривает друзей снизу-вверх. — Вы ведь согласны? — Мне побольше сахара, — вставляет Лиза и теребит уши мягкого шерстяного спаниеля. Юлик ёрзает на кровати и поудобнее устраивается на красочном девчачьем одеяле, испещрённым точечками, вкраплениями и цветами. — Маша приставала к Руслану на тусиче, — бурчит парень, со вздохом заправляя руку в волосы. — Э-э-э, — тянет Даша, поправившая очки, сползшие к крыльям носа. — Твоя… А, точно, твоя бывшая. Маша, да. Точно! Она же к нам в прошлом году пришла, да? — Неред томно угукает. — Сучка, по ней сразу видно, что она хочет прописать свою худющую задницу в ряды популярити школы. Лиза прыскает: — Бредятина. Популярити, как ты выразилась, нашей школы — ослоёбы, держащие район. — Девушка повторно рассмеялась. — Боже, блять, звучит неимоверно кринжово. — Тогда зачем ей лезть к Руслану? — Онешко вопросительно вскидывает бровь и с неподдельным недоумением выдыхает: — Он не из таких парней. — Зато довольно симпатичен, сук, только вот внимания на неё не обращает, как я понимаю. — Неред, что-то сообразившая, хитро щурит глаза. — Ревнуешь? — Было бы к кому. — Юлик отворачивается, силясь спрятать глупую улыбку. — Тебе нужно быть с ней поосторожней. — Зарыковская разворачивается к ребятам и постукивает ноготками по коленке. — Мало ли что эта Маша набедокурит, а? Неприятности твоей жопе не идут. Лиза, не совсем осознавшая реплику, подозрительно покосилась. Юлик захохотал в подушку. — Кофе готов! — Света, зайка моя, — зашептала Зарыковская, выуживая из чужих бледных рук горячую кружку, — у тебя есть пожевать? Я сейчас умру от завываний желудка. — Я спиздила дошики из магазина, — с совершенно серьёзным лицом отчеканила Турбина. Неред шокированно округлила глаза. — В смысле? — Шучу, угомонитесь, борцы за справедливость. Я их купила всем четверым. Вы были слишком увлечены диалогом о каком-то там Руслане… — Юлик шумно сглотнул. — Кстати, Юлик, кто это? — Завари дошики, а потом поговорим. Света жестом показала «окей» и скрылась за светлой дверью со стеклянной узорчатой вставкой. — У неё так уютно в комнате, — глотая чёрный сладкий кофе, шикнула Лиза. — Хочу у неё тут поселиться, в шкафу. — Девушка указала пальцем на громоздкий чёрный шкаф, украшенный колоритными плакатами на дверцах. — Думаете, просечёт? — Сомневаюсь. — Даша скептично поморщила нос. — Он у неё скрипит. Лиза перевела на неё взгляд и воровато ухмыльнулась. Юлик, кажется, тоже разделил её мысль и одобрительно шмыгнул. — Ай, бросьте ваши шипперские заёбки. — Ты нас ранишь, Дашенька, прямо в сердце! — Неред театрально вскинула не занятую чашкой руку, и Онешко пугливо дёрнулся. — Тут нет кофе. — Заметил. — Лучше бы нам шипперить этого таинственного Руслана и Юлика-гейскую-задницу. А, Лиза? — Разделяю твоё мнение, блять, ха-ха! — Кстати о нём! — увела диалог Турбина, появившаяся с подносом и коробочками лапши быстрого приготовления на нём. — Поставлю на стол, берите. — Девушка с аккуратностью опустила поднос на гладкую деревянную поверхность. — Да, точно, Юлик, что за парень? — Лиза, видимо, что-то знает, но молчит, как партизанка. — Зарыковская хихикнула. — Хотя, признаюсь, я стала ещё увереннее в том, что тебе можно доверить самые грязные тайны. — Блять, спасибо. Я польщена. — Ну так? — Терпение Светы потихоньку сгорало, и она, не желая ждать, плюхнулась на кровать возле парня. — Поведай нам свой секретик. — Мальчик-гей, — певуче процитировала отрывок песни Зарыковская. — Я, честно, сам о нём нихуя и не знаю, типа… Мы просто познакомились на вечеринке, потому что я шикнул на Машу, а он спросил про то, что я пью… — И что ты пил? — деловито прервала монолог Турбина. — Лимонный Гараж. — Онешко закатил глаза от презрительного цоканья, но усмехнулся и продолжил: — Он тоже сказал, что гадость. Короче, мы даже не болтали. А потом его куда-то, по всей видимости, увёл Даня. Ко-нец. Ой, да. Потом я нашёл его в соцсетях через общих друзей. — Ого, ого, какая чудная история, — оттараторила, хлебнув из кружки с надломленной ручкой, Дарья. — Кроме этого… Зарыковсвую прервал невнятный булькающий звук. Опешившая Неред посмотрела на собственный живот и, смутившись, опустила глаза. — Ух ты ёбаная лажа, извините, господа. — Девушка встала с кровати и потянулась к горячей пластмассовой крышке лапши. — Продолжай, Даша, продолжай, я… Мы слушаем. — Что с Каплан из параллели? — прекратив улыбаться, наконец сказала десятиклассница. — Судя по всему, дело совсем не идёт. Задорные взгляды были тотчас обращены на Юлика. — Ну, знаете… — Он отложил кружку на тумбочку возле кровати, смахнув глянцевые журналы. — По-моему, не так всё с ней просто. Типа, мне кажется, что я её не достоин. — Чепуха! — возразила насупившаяся Света. — Нет, ты послушай. Она как будто по другим парням сохнет, а ещё я заметил на той вечеринке, что и она болтала с Русланом. — Что за пацан-магнит?! — Понятия не имею. — Онешко хохотнул в рукав рубашки. — Дело-то в другом. Даше нравятся такие, как Кашин, как Хабибуллин, понимаете? — Подожди… «Ослоёбы, держащие район», верно? — Зарыковская, спародировавшая Лизу, изогнула бровь. Неред одобрительно хмыкнула. — Типа них, именно! Я, правда, с ней не общался, но такое впечатление сложилось. — Всё может быть, — хлюпнула Света. — Но ты справишься, ты вон какой красавец, да, девочки? Почти закадрил Рустема. — Руслана. А ещё я его не кадрил. Он просто принял заявку в друзья. — Скажу тебе по секрету, дружок. — Даша заговорщицки стукнула донышком кружки о стол. — Если он не копит друзей, а я сомневаюсь, что кто-то продолжает страдать подобным долбоебизмом, то принятая заявка в друзья — типа скрытого послания. «Я был бы не против с тобой пообщаться», к примеру. — Или! Как вам такое: «Выеби меня, мальчик, пьющий Лимонный Гараж!» — мечтательно отозвалась Неред, дёрганным жестом руки нарисовавшая в воздухе квадрат. — Неплохо, неплохо. — Тупицы! — откровенно засмеялся Онешко, падая лицом в подушки.