Law оf gravity

      Утром Бена будет назойливый звук оповещений, он пытается отвоевать себе ещё хоть немного времени для сна, но чёртов организм проснулся и запихнуть его обратно в волшебное бессознательное уже, судя по всему, невозможно, а телефон в очередной раз разрывается противным писком. Бен сдаётся. Он шарит рукой по дивану, цепляя пальцами гаджет и, приоткрыв один глаз, снимает блокировку, сна больше и близко нет.       joe_mazzello       «Фанаты не дремлют, Бенджамин».       «Не поверю в историю про старого знакомого».       «Познакомишь сам, или мы с Гвилом зайдём в гости?»       И несколько красноречивых фото их с Роджером, мило прогуливающихся по торговому центру.       Какой же идиот! Бен корит себя за непредусмотрительность, иногда ему кажется, что он до сих пор в полной мере не привык к жизни публичного человека. Он частенько забывает о том, что каждый его шаг могут спокойно запечатлеть на фото, а они ведь так и не придумали легенду для Роджера, зато фото просочились в сеть. Одно радует: лица Роджера не видно, огромные очки закрывают все, что можно было бы рассмотреть с неудобного ракурса, а значит, всё не так плохо.       Он быстро набирает сообщение Джо.       benhardy       «Сегодня в 9, в нашем баре.»       Джо ничего не отвечает, что на него совсем не похоже. Обиделся, понимает Бен, но решает отложить разборки с друзьями на потом, в конце концов, все обиды быстро испарятся, уступая место желанию постебаться. Бен знает наверняка: стоит этим двоим увидеть Роджера — дурацкие шутки польются из них неиссякаемым потоком. День толком не начался, а Бен уже предчувствует, что простым он точно не будет.       Понимая, что уснуть уже точно не получится, Бен нехотя выползает из-под одеяла и, шлёпая босыми ногами по паркету, идёт в душ. В квартире тихо, Роджер, видимо, всё ещё спит и это, наверное, даже к лучшему. Вчерашний вечер будоражит сознание, Бен уверен, что Роджер не понял скрытого посыла, хотя, по сути, ничего такого Бен и не имел в виду, он просто хотел провести время вместе, по крайней мере, пока это возможно. А ещё Бен с ужасом осознает, что с каждой проведённой секундой рядом он привязывается всё больше, хотя знает, что нельзя. Его всё ещё бросает из крайности в крайность, но он почти уверен — ещё пару таких дней, и все благородные порывы пойдут к чёрту, уступая место эгоистичному, неизмеримому по силе желанию никогда не расставаться с Роджером Тейлором, сделать всё, чтобы привязать его к себе. Бен не идеальный, возможно, он делал немало плохих вещей, но назвать себя подлецом он бы не смог, по крайней мере, до того момента, пока в его постели не проснулся Роджер.       Бен помнит о своём обещании отвести Роджера к Брайану, хоть эта идея всё ещё не кажется ему самой удачной. Он понятия не имеет, как отреагирует Мэй и сможет ли он реально помочь, но одно ясно: держать Роджера взаперти больше нельзя, он не его домашний питомец и имеет право хотя бы на то, чтобы встретиться со своим лучшим другом. Может быть, всё дело в том, что Бен знает — Брайан будет искать решение и будет делать это до тех пор, пока не найдёт, а Бен этого совсем не хочет, и даже в собственных мыслях это звучит мерзко. Бен быстро набирает номер Мэя, в голове прикидывая, как бы незатейливо напроситься к нему в гости, потому как заявить ему по телефону, что у него в спальне спит его барабанщик прямиком из семидесятых — явно плохая идея. К счастью, Брайан как всегда плещет дружелюбием и с радостью соглашается принять Бена без лишних расспросов. Сонный Роджер входит в комнату как раз в тот момент, когда Бен прощается с Брайаном, обещая заехать через пару часов.       Роджер широко зевает, треплет рукой волосы на затылке и запрыгивает на высокий стул, первым делом хватаясь за сигареты. — Я говорил с Брайаном, — бросает Бен.       Он достаёт чашку и заваривает Роджеру кофе, на что тот благодарно кивает и жадно затягивается сигаретой. — Я понял. Ты сказал ему обо мне?       Бен усмехается и фыркает, вопросительно вздёрнув брови. — Думаешь, это хорошая тема для обсуждения по телефону? — Думаю, что он охренеет в любом случае, — смеётся Роджер, мысленно представляя физиономию Мэя, когда он заявится к нему домой. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — тяжело вздыхает Бен, ему не хочется прослыть полным психом в глазах Брайана Мэя.       Роджер совсем не выглядит серьёзным, напротив, его, видимо, накрывает каким-то игривым настроем, он в несколько больших глотков допивает кофе, докуривает почти до фильтра и так же резко поднимается на ноги, подмигивая Бену, прежде чем скрыться за дверью уборной, оставляя его наедине с тяжёлыми думами.       Они собираются в непринуждённой атмосфере, Роджер заражает своей энергией и Бен уже не чувствует себя таким взволнованным, наблюдая за тем, как Роджер расчёсывает свои прекрасные волосы. — Нас сфоткали вчера, — как бы между делом говорит Бен, — тебе предстоит знакомство с моими друзьями, если ты не против, конечно.       Бен был бы рад, откажись Роджер от этой затеи, всё было бы проще, но Роджер, напротив, кажется очень заинтересованным. — С чего бы мне быть против? — фыркает он. — Мне нравится эта идея. Наконец-то увижу этого таинственного Джо. — Он вовсе не таинственный, — коротко бросает Бен, — но довольно своеобразный. Будь готов. — Вы с ним близкие друзья? — Роджер многозначительно играет бровями.       Посмотреть на этого Джо и правда хочется, Роджер не знает, почему его так это заботит, но мысль о том, что этих двоих связывает что-то большее, проскальзывает в голове Роджера куда чаще положенного. Он пока ещё не разобрался, с чем связан этот интерес, но жизнь Бена как-то незаметно вошла в его круг интересов наравне с музыкой. Роджер не помнит, чтобы кто-то мог заинтересовать его настолько, разве что Фредди. Но Фредди необычный человек, таких едва ещё на планете встретишь, чего не скажешь об этом парне. Бен не носит яркую одежду и не бросается на Роджера в желании расцарапать лицо, но тем не менее с каждым днём подогревает интерес всё больше. Роджера это немного пугает, но не больше, чем захватывает. — Смотря что ты имеешь в виду, — отвечает Бен, пытаясь убедить себя в том, что в вопросе нет двойного дна.       В ответ Роджер только пожимает плечами и резво сбегает в комнату. — Я пойду, соберусь, нужно произвести на Бри должное впечатление. — Ты что задумал? — кричит Бен ему вдогонку, но вопрос остаётся без ответа.       Бен выкуривает свою утреннюю порцию никотина и продолжает сборы. Он придирчиво выбирает одежду, хотя смысла в этом ровно ноль, скорее просто чтобы отвлечь себя от идиотских мыслей и хоть немного успокоить расшатанные нервы. Когда Роджер выходит из комнаты, Бен едва не роняет челюсть на пол. Знакомый серебристый пиджак и узкие штаны в один миг возвращают образ Тейлора обратно в семидесятые. А кажется, именно этого они и пытаются избежать. — Не смотри на меня так, включи логику, Бен, — фыркает Тейлор, поправляя у зеркала свою лохматую копну волос. — Бри должен понять, откуда я, так будет правильней.       Бен тяжело вздыхает и пальцами трёт переносицу. — Он либо поверит тебе, либо сочтёт нас двоих полнейшими психами.       Второе более вероятно, думает Бен, но вслух об этом не говорит. Он учится доверять Роджеру, и это даётся ему легче, чем могло бы с кем-то другим. — Мы слишком долго знакомы с Брайаном, чтобы он мог сомневаться во мне, так что не дергайся так, — весело бросает Роджер, влезая в свои разноцветные кеды.       Бену не остаётся ничего кроме как довериться.

***

      К дому Брайана они приезжают примерно через час.       Роджер смотрит на большой шикарный дом широко открытыми глазищами, даже не моргая и смешно приоткрыв рот, так, будто увидел по меньшей мере космический корабль. Кажется, даже новомодные чудеса техники не произвели на него такого впечатления. Бен хочет что-то сказать, но не может подобрать слов, он нервничает, что совершенно неудивительно, а Роджер тем временем отмирает, присвистывает и усмехается. — Нихрена себе! А мы и правда рок-звёзды.       Бена немного отпускает накатившее лавиной напряжение, и он легко улыбается самыми краешками губ. — Ты сомневался? — На то были причины, — фыркает Роджер, всё ещё с восторгом осматриваясь по сторонам. — Не замечал за тобой излишней скромности, — отвечает Бен, не отрывая взгляда от Тейлора, который забавно щурится от яркого солнца. Лёгкий ветерок едва треплет его и без того лохматые волосы, и сухие белесые кончики легко ласкают длинную худую шею и бледные щеки. Бен зависает на несколько секунд, не в силах отказать себе в такой малости, как представить свои пальцы так же нежно и невесомо скользящими по этой коже. Он бы все отдал, чтобы спуститься лёгкими поцелуями вдоль шеи, выцеловывая каждую голубую венку, но увы, этого никогда не будет. — Это не скромность, а прагматизм. Я не Дэвид Боуи и я знаю, чья это заслуга, — говорит Роджер своим звонким голосом, вырывая Бена из грёз.       Бену не нужно спрашивать, они оба знают, о ком идёт речь. Он хочет сказать что-то глупое о том, что Роджеру не стоит преуменьшать своих заслуг, но вовремя понимает, что это будет лишним, так как Роджер ещё успеет это понять, когда узнает, как на самом деле ярко он может блистать, словно звёзды в ночном небе, до которых никогда не дотянуться руками. — Ладно, к хренам философию, хочу довести этого засранца до инфаркта, — хитро усмехается Роджер и срывается с места быстрее, чем Бен успевает сказать хоть слово.       Он хочет всё обсудить, придумать план, объяснить это Брайану постепенно, не бить с размаху по голове, но это ведь чёртов Роджер Тейлор, и с ним никогда не бывает так, как запланировал. Если можно описать его одним словом, Бен без сомнения сказал бы — «стихия», его не покорить и не усмирить ничем. Раньше Бен думал, что это дух времени: бесшабашное поколение семидесятых, для которых свобода — синоним жизни, но теперь он вдруг понимает, не время владеет Роджером, а Роджер владеет им. — Постой, Роджер, — едва поспевая за барабанщиком, бросает Бен, — подожди. Ты ведь не собираешься просто позвонить в дверь и заявить ему «Привет, братан!», или как там у вас принято?       Роджер в ответ только моргает длинными ресницами и так же стремительно звонит в дверь, не оставляя Бену ни единого шанса придумать хоть какой-то запасной план на случай, если Брайан сочтёт их психами. — Именно это и собираюсь сделать, — беззаботно бросает Тейлор, пафосно поправляя воротник своего блядского пиджака.       Бен слышит, как открывается входная дверь, и от нервов даже закрывает глаза, он не уверен, что хочет видеть лицо Мэя в этот момент. — Это шутка такая? — слышит Бен как через толщу воды. — Твою же мать, эта швабра всё ещё на твоей голове! — мгновенно отзывается Роджер и совершенно бесцеремонно протягивает руки, пальцами ощупывая седые кудри.       Видеть Брайана таким до того странно, что Роджер не может понять в полной мере, что он ощущает. Чувство страха и какой-то детской радости смешиваются воедино. Вот он, Бри, его любимая двухметровая швабра, тот Бри, с которым он и в огонь и в воду, и взгляд его всё такой же серьёзный, всепонимающий, но до чёртиков охуевший. Ещё несколько дней назад Роджер скидывал его пьяное тело на скрипучий старый диван, и волосы его были так же растрёпаны, но они были тёмными, густыми и непослушными. Брайан тянул к нему свои длинные ручища с такими же длинными тонкими пальцами и нёс какую-то несусветную хрень об их великом будущем, и на молодом, румяном от алкоголя лице не было ни одной морщинки. Это совсем не то же самое, что Роджер видит сейчас перед собой. — Роджер? — почти что шёпотом произносит Брайан, потому что то, что он видит глазами, никак не хочет согласовываться со здравым смыслом. Лекарства от старости не существует, а ещё вчера седовласый Роджер с дурацкой бородой восседал в его гостиной, вальяжно распивая дорогой скотч.       Брайан впадает в ступор, потому что впервые в жизни он не знает, что сказать или сделать. Он знает Роджера до мелочей, до мимики и жестов, он знает его лучше своих детей, лучше Аниты, потому что Роджер был с ним уже тогда, когда ничего этого даже в проекте не существовало, и Брайан определённо знает, кто перед ним стоит, но поверить в это — то же самое, что признать себя сумасшедшим. — Если позволите, нам нужно поговорить, — нарушая затянувшуюся тишину, говорит Бен. Брайан кивает скорее на автомате, и Бен в эту же секунду буквально заталкивает Роджера внутрь, запирая дверь. — Отомри, Бри, это не таблетки, и даже не тот дерьмовый порошок, который Тапп таскал у своих подружек. Я настоящий, — фыркает Роджер и хлопает Брайана по плечу. — Дерьмово выглядишь.       Брайан так и стоит, уставившись перед собой, пока Роджер по-хозяйски, не снимая обуви, ступает на белый ковёр и проходит прямо в гостиную. — Мне грёбаных семьдесят лет, Родж, — возмущённо отзывается он, но быстро приходит в себя и поворачивается в сторону незваного гостя. Роджер показывает ему язык. — Стоп! — поднимая перед собой руки, бросает Бри и поворачивается к молчаливому Бену — смотреть на того куда легче, чем на молодую копию старого друга. — Я сейчас же хочу знать, что тут происходит! Кто он, чёрт возьми, такой, и к чему весь этот маскарад? — требует он.       Бен словно рыба, выброшенная на берег, он готовил речь у себя в голове не один раз, и всё звучало в его мыслях довольно вразумительно, но сейчас он и слова вымолвить не может, потому что что вообще нахрен можно сказать в такой ситуации? Такому не учат в колледже. К счастью, Роджер, как и обещал, берёт всё в свои руки, он хватает Брайана за запястья и разворачивает к себе, внимательно вглядываясь в такие знакомые и одновременно незнакомые глаза друга. — Бри, это я, ну же, кто, как не ты, должен это понимать, — почти что умоляющим голосом говорит Тейлор, но Брайан всё ещё не выглядит убеждённым.       Роджер тяжело вздыхает, опускает взгляд чуть ниже и тычет пальцем куда-то чуть выше чужого колена. — Этот шрам, он ведь всё ещё там, — Бри в ответ только шумно выдыхает. — Можешь не отвечать, такое на всю жизнь остаётся. У нас был охренительно дерьмовый концерт в говнобаре на окраине Лондона, ты не хотел ехать, но нам обещали заплатить по двадцатке каждому, а с деньгами было туго, так что выбирать не приходилось. Лучше бы и не ехали вообще, концерт был отвратным, да денег нам никто не дал, зато бухлом расплатились. Мы тогда так накидались, что едва на ногах стояли, а ещё была говённая трава от тех раскрашенных мужиков. Ты зацепился с одним из них, когда тема зашла о Боуи и всю эту моду на женские шмотки, он сказал, что тебе самое место с пенсионерами в шахматы рубиться, а не рок играть, и ты, мудак хренов, засосал меня прямо в этом сраном баре, а после налетел на того мудака с кулаками, а это, — Роджер снова тычет пальцем в то место, где должен быть шрам, — тебе подарок от разбитой бутылки, на которую ты напоролся, когда грохнулся на пол.       У Брайана весь воздух из лёгких напрочь вышибает, потому что он помнит, он, чёрт возьми, очень чётко помнит тот хренов день, после которого пообещал себе больше никогда не курить с незнакомыми мудаками в барах, впрочем, нарушил это обещание буквально через пару дней, но речь сейчас не об этом, важнее то, что его глаза не врут, это Роджер, мать его, Тейлор, который какого-то хрена снова выглядит как чёртова порнозвезда и, кажется, никогда и не старел. — Какого чёрта происходит, Роджер? — непонимающе спрашивает Мэй, пытаясь хоть немного переварить происходящее.       Роджер по-мальчишески улыбается, задорно так, солнечно, Бри так давно не видел этой улыбки, таких открытых эмоций Роджера до всего дерьма, что случилось с ними. Будто Роджер, тот самый, прежний, тот, что ещё не разучился верить в хорошее. — Налей нам выпить, старикашка, разговор будет долгим, — говорит Тейлор и плюхается на диван, переводя взгляд на притихшего в стороне Бена и похлопывая по месту рядом с собой.       Бен, если честно, чувствует себя лишним и совершенно не нужным тут. Вся эта магическая гармония между этими двумя никуда не девается, и неважно, какой Роджер сейчас тут — тот, что был с ними на съёмках или тот, что явился прямиком из прошлого. Бен понимает, что это неправильно и глупо, но он ревнует, совершенно не по-взрослому, словно маленький мальчик, у которого отняли самую любимую игрушку. Наверное, именно этого он и боялся.       Его накрывает острым чувством отчаянья, ведь теперь, когда Роджер встретил Брайана, Бен ему не нужен. И вроде вот оно — благородное дело. Бен поступил по совести, но только удовлетворения от этого — ноль, кошки скребут на душе, а желание схватить Роджера и навечно закрыть у себя в квартире набирает пугающих оборотов.       Бен с удовольствием цепляется пальцами в бокал с виски, предложенный Брайаном, и утыкается взглядом в янтарную жидкость, прекрасно понимая, что тут разберутся и без него. — А теперь расскажи мне, Роджи, как из ворчливого Санты ты снова превратился в милашку Лиззи?       Старое, забытое прозвище острыми иголками пробегается по сердцу. Брайан помнит прищур почти чёрных глаз и смешливую улыбку на пухлых губах, манерно вытягивающих: «Лиззи, милая, не будь стервой». И это всё ещё больно, хотя прошло столько чёртовых лет. — Моя седовласая швабра, твой престарелый друг никуда не делся, так же как и моя швабра, более хорошего качества. Два дня назад мы бухали на вечеринке у Таппа в 1969-м, а утром я проснулся в постели Бена спустя хренову тучу лет!       Брайан больше не пьёт ничего кроме пива, но сейчас не отказался бы от чего покрепче, он переводит всё ещё непонимающий взгляд на Бена, на что тот только пожимает плечами. — Я тоже был пьян, а утром… — Бен запинается, чувствуя непонятный ком в горле. — Вы уже знаете. — Хочешь сказать, ты из прошлого? — спрашивает Бри. — Есть другие соображения? — язвительно фыркает Роджер и тянет из кармана пачку сигарет. — Не кури здесь, — возмущённо бросает Брайан.       Роджер высоко вздёргивает брови и суёт сигарету в рот, зажимая её губами, отчего на Брайана обрушивается ностальгия. — Думаешь, это сейчас проблема?       Брайан только тяжело вздыхает и устало трёт переносицу: просыпаясь сегодня утром, он явно не ожидал увидеть в своём доме Роджера версии шестьдесят девять. — Ладно, расскажите мне всё с самого начала, потому что пока что всё это похоже на неудачную шутку, — просит он. — Это и так похоже на дерьмовый розыгрыш, но тем не менее я тут, и как это произошло, не имею не малейшего понятия.       И Роджер рассказывает про вечеринку, про алкоголь и явно не качественную дурь, от которой ему стало хреново, и ещё много всякой ерунды, ровно до того момента, пока он не уснул, а утром проснулся не просто в чужой постели, а в чужом времени, из которого хотел бы побыстрей убраться.       Последнее неприятно стягивает сердце: Бен понимает Роджера и знает, что так было бы правильно, но противная и навязчивая мысль так и вертится в его голове: «Разве тебе плохо тут, Роджер? Разве тебе плохо со мной?».       Брайан и Роджер о чём-то говорят, но Бен их почти не слышит, полностью погружённый в свои нерадостные мысли. Так отвратительно он себя не чувствовал даже после самых стремных попоек. У него ощущение, словно под ним разверзлась пропасть и он вот-вот упадет туда, сразу же, как только Роджер исчезнет из его жизни. Он даже не сразу понимает, что обращаются к нему. — Эй, приятель, ты с нами вообще? — фыркает Роджер и легонько пихает его в плечо, возвращая в реальность. — Да, простите, я просто задумался, — неловко отвечает Бен и одним большим глотком допивает остатки виски в стакане. Алкоголь обжигает нутро, но должного облегчения почему-то не приносит. — Да уж, задуматься есть о чём, — тяжело вздыхает Мэй и обращается уже непосредственно к Бену: — Хочу послушать твою историю.       Бен неловким движением убирает с глаз уже порядком длинную чёлку и невесело улыбается. — Да мне и рассказывать нечего, мы с ребятами в баре были, ну я выпил, — он на секунду запинается, чувствуя себя полным кретином под этим пристальным взглядом Мэя, — ладно, я надрался, не помню даже, как спать лёг, а когда проснулся, Роджер был уже там. Вот и вся история. — И ни у кого нет соображений, почему именно в постели Бена? — спрашивает Брайан.       У Бена соображений куча, но всё они никогда не будут произнесены вслух, он лишь надеется, что не покраснел. — Я думал об этом, — говорит Роджер, — в том фильме, что вы замутили, Бен ведь сыграл меня.       Брайан задумчиво трёт подбородок и согласно кивает головой. — Бен очень хотел эту роль, даже Роджера обманул. Он очень проникся твоим образом, я даже не ожидал. До того проникся, что привычек твоих нахватал. — Я не… — начинает возражать Бен, непонятно правда, зачем, ведь он действительно проникся ролью и даже более чем. Однако договорить ему не даёт красноречивый взгляд Мэя, что направлен прямо на пачку сигарет, которую Бен нервно теребит в руках, не решаясь закурить в чужом доме. — Но это всё равно не объясняет, как я сюда попал, — с долей сожаления отзывается Роджер. — Ничего в науке не сможет этого объяснить, Роджер, разве что разные псевдотеории, которыми так любят апеллировать научные фантасты, — отвечает Брайан.       Как у человека науки, весь его мир сейчас пребывает в полнейшем диссонансе, потому что он привык доверять учёным, но так же он верит своим глазам. — Бри, я готов поверить во что угодно, теперь это не кажется таким невозможным, мне подойдут любые теории, любые возможности, всё что угодно, чтобы хотя бы попытаться вернуться домой. Мне нужно исправить то, что произошло, — увидеть Роджера таким ранимым и открытым довольно редкое явление, и это пробирает до костей, потому что все в этой комнате прекрасно понимают, о ком он говорит. — Ты знаешь? — бесцветным голосом спрашивает Брайан — Бен рассказал.       Они молчат некоторое время, каждый утопая в своих безрадостных мыслях. Первым тишину нарушает Брайан. — Я не могу решить эту задачу вот так вот с ходу, но я сделаю всё возможное. Я не верю в чудеса, всему есть свое объяснение, если ты как-то попал сюда, значит, сможешь и вернуться.       Роджеру хочется обнять Бри, так крепко, чтобы кости захрустели, потому что он ни на секунду не сомневался в нём, знал, что поможет, и теперь, когда у них есть Брайан, они точно что-нибудь придумают. — Это не единственная проблема, — напоминает о себе Бен, — неизвестно, как скоро мы найдём решение, а пока мы не можем держать Роджера взаперти. Люди начнут задавать вопросы, и нам нужны на них вразумительные ответы.       Возможно, будь они простыми людьми, к которым не прикованы вспышки фотокамер почти что двадцать четыре на семь, всё было бы куда проще, но реальность такова: Роджер уже засветился в сети и вопросы будут, это лишь дело времени. — Я его приодел, поменял стиль, сделал, что мог, но это всё равно Роджер, как ни крути, это не скрыть под модными шмотками, — говорит Бен.       Брайан думает всего минуту, как будто то, над чем Бен ломал голову уже который день, для него задача на уровне первого класса. — Посмотри на Гвилима или даже на Джо, все почти уверены, что они наши внебрачные дети, а Роджер та ещё потаскуха, как думаешь, сколько таких по миру гуляет? — Эй, я вообще-то тут, швабра ты половая, — гневно бросает Роджер, запуская в Брайана диванной подушкой. — На правду не обижаются, — фыркает Брайан, ловко уворачиваясь от предмета интерьера. — Думаете представить его внебрачным сыном Роджера? Но что на это скажет сам Роджер? Папарацци не упустят возможности обмусолить эту тему, — замечает Бен. — А это мы сейчас узнаем, — усмехается Мэй и быстро хватает в руки телефон. — Надеюсь, с собой ты сумеешь договориться. — Не уверен, — отвечает Роджер, но Брайан его уже не слышит, скрываясь на кухне с телефоном. — Я ведь говорил, что Бри умничка, он поможет, — довольно улыбается Роджер, стоит им с Беном остаться наедине.       Бен выдавливает из себя ответную улыбку, он хороший актёр и почти уверен, что получилось искренне, несмотря на то, что желание напиться вдрызг одолевает его все сильнее. Может, это хоть как-то приглушит ноющую боль внутри. — Каким я стал? — спрашивает Тейлор, чем немного озадачивает Бена.       Это тяжело — ответить так сходу, потому что Бену кажется, что эти два Роджера — совершенно разные люди. Он не знает, поменяется ли он сам с годами и насколько сильно, но есть кое-что, что объединяет этих двоих, то, что не меняется со временем. — Ты замечательный.       Роджер улыбается, и от этой улыбки Бен смущается словно школьница, а сердце приятно и одновременно болезненно ёкает. — Да ты от меня в восторге, — смеётся Роджер, чем смущает Харди ещё больше.       Он не знает, зачем говорит всё это и чего хочет добиться, но есть в Бене нечто неуловимое, что провоцирует его на подобные подначивания, так что удержаться просто невозможно. Этот грустный взгляд светлых глаз, который он иногда чувствует на себе, задевает что-то внутри. Будь на месте Бена кто-то другой, Роджер давно бы дал тому чуваку в морду за разглядывания, но с Беном все как-то по-другому. Бен не выглядит опасным, он мило покрывается румянцем из-за всякой ерунды, как и сейчас, словно его только что уличили в чем-то, что он пытался скрыть.       Роджер вдруг понимает, глядя в смущенные глаза напротив, что, возможно, так и есть, и ему мгновенно становится неловко за себя. Ситуация тоже вдруг становится неловкой, и Роджер проклинает свой язык и то, что посмел подумать о Бене такое. К счастью, Брайан возвращается раньше, чем он успевает сказать ещё какую-нибудь очередную глупость. — Будет через полчаса. Уже чем-то недоволен, — усмехается Брайан и плюхается в своё кресло, закидывая ногу на ногу.       В ожидании Роджера их затягивает непринуждённая беседа, они говорят о съёмках, о фильме, ни разу не затрагивая тему Фредди, будто бы негласно решая этого избегать, дабы не делать никому больнее, чем уже есть. Брайан рассказывает всякие забавные моменты, а Роджер солнечно смеётся, заставляя Бена залипать на этой улыбке куда больше положенного. Брайан как раз рассказывает про своё знакомство с Анитой, когда их прерывает звонок в дверь, извещая всех о визите оригинальной версии Роджера. Роджер замирает в предвкушении — Бен знает, ему не терпится посмотреть на себя.       В прихожей слышится знакомый хриплый голос, Роджер явно возмущается и ворчит, чем-то категорически недовольный. Когда он входит в гостиную, то первым делом здоровается с Беном, даже не обращая внимания на себя самого, замершего неподвижной статуей. И только спустя несколько секунд их взгляды пересекаются и два почти одинаковых голоса одновременно произносят: «Какого хрена?» — и, судя по лицам этих двоих, легко не будет. — Что ты, мать твою, сделал со мной? — довольно агрессивно бросает молодой Роджер, рассматривая свою старшую версию с явным неодобрением. — Что это за хрень? — указывая рукой в сторону своей юной копии, шикает Роджер. — Что за дерьмовая шутка, Бри? Откуда вы вытащили этого клоуна? — Кто тут клоун, вопрос весьма спорный, — фыркает молодой Роджер в ответ. — Ты сильно много чешешь языком, мелкий засранец.       Брайан тяжело вздыхает и устало трёт глаза, хватая разбушевавшегося Роджера за протянутую руку. — Слушай, Родж, я знаю, как это выглядит, но посмотри, пожалуйста, уж себя-то ты должен узнать.       Тейлор-старший забавно моргает своими всё такими же огромными глазами и переводит взгляд с Брайана на свою дерзко усмехающуюся копию. — Бри, ты как, в порядке? Головой не бился? Или, может, решил вспомнить былое и курнул чего? Себя-то я узнаю, а вот что это за мудак, хотелось бы узнать у тебя.       Брайан ожидал чего-то подобного, это ведь Тейлор, упёртый как стадо ослов, он знал, что убедить его будет сложно, что даже если факты будут налицо, этот засранец до последнего будет упираться как баран и гнуть свою линию, он был к этому готов и даже заготовил речь, но сказать он ничего не успевает, так как Роджер из прошлого резко подрывается со своего места, гневно сверкая голубыми глазами. — Послушай сюда, мудак, если уж глазам своим не веришь, то, может, расскажем сейчас всем, что ты подумал, когда увидел Фреда в том баре, ещё до того, как Тим нас познакомил? Может, помнишь? На нём были такие белые, обтягивающие всё на свете штаны, — Роджер не хочет об этом говорить, никогда бы и никому не сказал, но этот чёртов старикашка взбесил так, как никогда даже у Фредди не получалось.       Роджер-старший в один момент теряет весь свой запал, словно превращаясь в подростка. — Какого чёрта ты несёшь? — потеряно шикает он. — Или может быть, вспомним с тобой Рождество шестьдесят девятого, я поклялся себе, что никто и никогда этого не узнает, ведь мы с Фредом были так пьяны, но, может быть, расскажем всем, чего уж там?       Роджер-старший срывается с места быстрей, чем хоть кто-то успевает что-то сообразить, он резко хватает разгневанного юного Тейлора за руку и утаскивает его из комнаты, не говоря больше ни слова.       Только когда за ними закрывается дверь спальни, Роджер из настоящего позволяет себе выдохнуть. Он смотрит на свою копию полными гнева и непонимания глазами, кажется, никогда ещё он не чувствовал себя таким потерянным и дезориентированным, разве что когда не стало Фредди, но об этом он запретил себе думать. — Откуда ты всё это знаешь?       Роджер из прошлого закатывает глаза и раздражённо фыркает. — Включи мозги, в конце концов, об этом не знает никто кроме тебя самого, так может, выключишь рационализм и наконец-то примешь очевидное? Я это ты, только из шестьдесят девятого.       Тейлора-старшего накрывает каким-то истерическим смехом, он смотрит на свою точную копию и просто не может понять, как такое могло произойти. Он не верит в сказки, слишком долгую жизнь успел прожить, чтобы понимать, что в жизни чудес не бывает, но вот он сам, стоит сейчас перед собой, с этой давно забытой дерзостью в глазах, и что самое главное, с его самой сокровенной тайной в памяти, от которой не убежать. — Хочешь сказать, ты из прошлого? — выдавливает он из себя, отсмеявшись. От истеричного смеха его бросает в другую крайность, и на глаза наворачиваются слезы, а в горле встает ком. — Наконец-то, — с явным сарказмом фыркает молодой Роджер, — я знаю, звучит как бред, но я действительно из шестьдесят девятого, и мне очень нужна твоя помощь.       Роджер всё ещё сомневается и его можно понять, кто бы вообще поверил в такой бред, но знать те вещи, о которых знает этот парень, не может никто, да и если уж говорить откровенно, так не сыграешь. Роджер узнаёт себя в каждом прищуре глаз, в каждом взмахе руки, может быть, он просто сошёл с ума, но причин сомневаться у него куда меньше, чем поверить. Давно ушедшие воспоминания радости и боли обрушиваются на него как лавина. И он просто не может сдержать катящихся по щекам слез. Никто не знал об этом, он никому не рассказывал, даже Бри. И вот сейчас, когда рядом невероятным образом появился тот, кто может разделить с ним его сокровенные воспоминания, Роджер чувствует себя странно. Он испытывает и страх и облегчение одновременно, и, кажется, у него истерика, истерика потому, что он не знает, плакать ему или смеяться. — Эй, ты чего? — его точная копия перед ним хватает его похолодевшие пальцы, и Роджер может в очередной раз убедиться, что это не галлюцинация. Пальцы Роджера-младшего тёплые и крепкие. — Ты смотри, не откинь копыта прямо тут. Ты мне еще нужен, старый хрен. Давай, дыши! — говорит младший, и, несмотря на то, что он несёт чушь, Роджер-старший видит, что тот действительно волнуется, ему ли не знать самого себя. — Давай, возьми себя в руки, не будь тряпкой, — подначивает младший. — Не заставляй меня хлестать тебя по щекам и поливать водой.       Роджер каким-то чудом действительно берет себя в руки, потому что выглядеть тряпкой в собственных глазах совсем не хочется.       Он просто кивает, на что его молодая копия улыбается и похлопывает его по плечу. У Роджера-старшего на самом деле куча вопросов, но он пока не может адекватно сформировать ни одного. — Давай просто вернёмся к остальным и поговорим? — предлагает Роджер-младший, и это звучит как план. Они возвращаются в гостиную лишь спустя минут пятнадцать, где их ждут не на шутку взволнованные Брайан и Бен.       Бен смотрит так, что Роджеру-младшему кажется, что тот просверлит в нем дыру своим взглядом. Бен смотрит так, словно только что открыл Америку, и Роджер понимает, что ему не избежать расспросов о Рождестве шестьдесят девятого. Он уже жалеет, что поддался порыву и сказал всё, что сказал, во всеуслышание, ведь теперь его амплуа мачо существенно подпорчено, в глазах Бена уж точно, а Роджер не хочет выглядеть в глазах этого парня как-то не так. — Ну что, решили разногласия? — спрашивает Бри, пока старший Роджер по-хозяйски наливает себе выпить, надеясь, что никто не заметит его слегка покрасневших глаз. — Мы сошли с ума, — коротко отзывается он, залпом опустошая стакан. Голос до отвращения хриплый, а нос наверняка розовый и огромный как картошка. — Вполне возможно, — грустно усмехается Бен, стараясь не думать и не представлять, что такого могло случиться между Роджером и Фредди на Рождество шестьдесят девятого года, потому что в голову лезут одни непристойности, и это совершенно не хорошо. Роджер дал знать, что он по девочкам, и Бену не нужны пустые надежды, ему хватает боли и без этого всего. — Нам очень нужна Ваша помощь, — говорит он. — Это я уже понял, — отвечает Роджер-старший, усаживаясь в кресло. — Расскажите все с самого начала, — просит он.       Роджеру-младшему, если честно, уже порядком надоело повторять одно и то же, но делать нечего, он пересказывает всё с самого начала, не забывая упомянуть о том, какую роль нужно сыграть оригинальной версии Тейлора во всей этой истории. Роджер не знает, насколько это хорошая идея, но ему нужно выходить на улицу, не боясь навлечь на себя и своих друзей кучу безумных теорий, да и в конце концов, он доверят Бри как себе и обычно все его идеи всегда попадают в точку.       У старшего Роджера после рассказа появляется ещё больше вопросов, чем до этого, но он решает отложить это на потом, а лучше, для начала, обсудить всё это с Бри, когда его молодая версия будет обеспечена правдоподобной ложью. Ему не нравится идея с внебрачным сыном, в конце концов, ему придётся объясняться не только с Сариной, но и со своими детьми, если эта информация просочится в прессу. Но не помочь самому себе он просто не может, как бы странно всё это ни звучало. — Твоя идея? — говорит Роджер, обращаясь к Брайану. — А есть идеи получше? — фыркает Бри, смотря на Роджера тем самым коронным взглядом: «Я знаю всё лучше всех».       Роджер только закатывает глаза и тяжело вздыхает. — Хорошо, я согласен. Одной сплетней больше, одной меньше, хрен с ним. Я поговорю с Сариной. — Она не удивится, — усмехается Мэй. — Шутки такие же дебильные, как твоя причёска, — недовольно бросает Тейлор-старший.       Брайан только усмехается и смешливо щурит глаза. — Главное, чтобы не как твоя борода.       Роджер из прошлого смотрит на себя с Брайном спустя столько лет и чувствует, как в груди разливается щемящее тепло, между ними ничего не изменилось, они стали ближе, роднее что ли, и это действительно приятно. Боже, почти целую вечность вместе, хоть что-то в его жизни действительно можно назвать прекрасным. — Только давайте решим так, лишнего болтать не будем, — говорит Роджер-старший. — Если пресса пристанет, просто игнорируй, ты не обязан им отвечать. Да они и сами придумают, что захотят, это мы уже проходили. — Спасибо, я думаю, Бен мне поможет, — Бен чувствует, как заполошно стучит сердце в груди, когда Роджер смотрит на него таким особенным взглядом. — Кстати об этом, — довольно оживлённо вскидывается старший Роджер. — Мне кажется, тебя лучше остаться у меня, уверен, Бену не нужны все эти сплетни вокруг собственной жизни. На самом деле ему болезненно сильно хочется оставить Роджера при себе. Рядом с ним он чувствует себя лучше. Частичка его самого, частичка его прошлого, почти живое воспоминание об ушедшем. Роджеру-старшему кажется, что если он сейчас упустит самого себя, то потеряет единственную ниточку, связывающую его с Фредди.       Бен даже не замечает, как с силой сминает пачку сигарет, что до сих пор держит в руках. В голове навязчивой мыслью бьётся только одно: «Они хотят отнять у меня Роджера». Но хуже всего, что если Роджер действительно захочет уйти, он не сможет его остановить. — Я не боюсь "жёлтой" прессы и давно привык к тому, что обо мне говорят не самые приятные вещи. Роджер не какая-то там проблема, от которой я хочу избавиться. Я обещал ему помочь, и сделаю это, — наверное, выходит слишком резко, он не хотел так, но в голове сработали инстинкты — бороться за то, что дорого.       Роджер чувствует себя странно счастливым. Слова Бена задевают что-то в нём, заставляя проникнуться к этому парню ещё больше. Он неосознанно замечает, что Бену он доверяет больше, чем самому себе, и если уж выбирать, где остаться, то он уже свой выбор сделал. — Спасибо, но я лучше останусь с Беном, — отвечает он.       Бен чувствует себя атлантом, с которого сняли непосильный груз, и он наконец-то может свободно вздохнуть. — Ты уверен? — спрашивает Роджер-старший. Ему нелегко взять себя в руки, умом он понимает, что Роджер-младший никуда от него не убежит, но где-то глубоко все равно живёт страх потерять его. — Более чем, тусовка с пенсионерами совсем не то, чем меня можно завлечь, — смеётся молодая версия Роджера.       Роджер-старший закатывает глаза и старается не показывать, как ему тяжело. Его молодая копия явно благоволит к Бену, и он не хочет портить то, что между ними, чем бы это ни было. Бен хороший парень. Брайан только по-доброму усмехается, похлопывая своего старого друга по плечу. — И всё же, если вдруг что-то случится, мы всегда будем рады принять тебя, любой из нас, — говорит Мэй. — Ничего не случится, — твёрдо заявляет Бен, ловя на себе этот странный, пронизывающий до костей взгляд Брайана, от этого взгляда каждый раз становится не по себе. — Обсудим детали, — возвращая тему в нужное русло, говорит Роджер, задумчиво почёсывая седую бороду, а после, обращаясь к Мэю: — И принеси ещё выпить, в конце концов.       Брайан забавно хмурится и делает возмущённый вид, на что молодая версия Роджера заливисто смеётся и подливает масла в огонь. — Да, давай, мочалка, займись делом.       Брайан хочет сказать что-то об уважении к старшим, но вовремя вспоминает, что перед ним Роджер-чёртов-Тейлор, который вообще мало что знает о хорошем воспитании, да и возможно, он всё ещё не привык воспринимать своего хорошего друга стариком, поэтому он только недовольно фыркает и достаёт из бара уже початую Роджером бутылку виски. — Я вам тут не личная гувернантка. — Могу поспорить, — усмехается старший Роджер, за что получает от Мэя взгляд, полный негодования.       Обсуждение деталей затягивается до позднего вечера, и когда Бен случайно бросает взгляд на часы, то едва не подпрыгивает на месте — без пятнадцати девять, он почти забыл про Джо. А если уж и сегодня он проигнорирует друзей, то те явно будут дуться на него как минимум несколько месяцев. — Извините, но нам вроде как пора, — тактично прерывая монолог Брайана, говорит Бен.       Роджер ловит его взгляд, в голубых глазах уже пляшут хмельные огоньки, и он явно пытается вспомнить, куда и зачем им нужно уходить. Бен многозначительно вскидывает брови, и Роджер растягивает губы в улыбке, понимая его без слов. — Я планирую познакомиться с Джо, — заявляет Роджер, нетвёрдо поднимаясь на ноги. — С Джо? — мгновенно оживляется его более старшая версия, а после обращается уже к Бену. — Ты уверен, что это хорошая идея?       На самом деле Бен совсем не уверен, но скрывать Роджера от всех он просто не хочет. — Не беспокойтесь, я всё проконтролирую, к тому же, вы ведь знаете Джо, он всё равно узнает. — Да уж, это странно для того, кто даже Джона ещё не знает, — говорит Брайан. — Я бы хотел познакомиться, — искренне заявляет Роджер.       Тейлор и Мэй печально переглядываются, они скучают чуть больше, чем злятся, хотя и злиться-то, по сути, уже давно не на что. — Ты познакомишься, но в своё время, когда мы вернём тебя назад.       Роджер в ответ смотрит с почти что щенячьей благодарностью в глазах и лезет обниматься. Боже, как же давно Брайан не видел Роджера таким и как же чертовски он по этому скучал. Ему за семьдесят перевалило, а этот засранец виснет на шее и Мэй вдруг снова чувствует себя двадцатилетним, будто бы вся эта жизнь ему приснилась и всё ещё у них впереди. Он не жалуется на свою жизнь и это скорее светлая грусть об ушедшем, но всё же где-то на душе пресловутые кошки скребут своими острыми коготками и он не представляет, каково сейчас Роджеру — смотреть на себя, такого молодого, полного энергии и той забытой бесшабашности. Каково смотреть и знать, что всё это прошло и больше никогда не вернётся? — Ладно, идите уже, — по-отечески говорит Бри и отстраняет от себя прилипшего Роджера. — Будь на связи.       Роджер довольно улыбается и кивает головой, у него замечательное настроение, несмотря на то, что видеть себя в преклонном возрасте то ещё удовольствие.       Брайан закрывает за ребятами дверь и возвращается к задумчиво уставившемуся в стену Роджеру, по взгляду потускневших голубых глаз понимая, что эта молодая копия разбередила душу не только ему. Все воспоминания, пусть даже хорошие, теперь приправлены толикой боли. — Он хочет спасти его, знаешь, — говорит Брайан, тяжело оседая в кресло, впервые за долгое время плеская себе в стакан виски.       Роджер горько усмехается, но мыслями он всё ещё не здесь. — Это ведь его пиджак, он обожал его, а я порвал в одной из пьяных потасовок, шёл домой, утирая кровь из носа и думал, он мне всё лицо расцарапает, а он… — Роджер запинается и на секунду прикрывает глаза. — Он полночи провозился с моим разбитым носом и отпаивал водой, пока меня наизнанку от дешёвого бухла выворачивало.       Брайан залпом опустошает свой стакан. Давно забытый привкус крепкого алкоголя горечью оседает на языке. — Я скучаю, Бри, — тихо, почти что шёпотом говорит Роджер. — Я тоже, Родж. Я тоже…