***
Бен приходит в себя только когда слышит, как хлопает входная дверь и Роджер исчезает, словно его и не было никогда, разве что запах сигарет всё ещё отчётливо витает в воздухе. Только теперь, когда реальность обрушивается на Бена с чудовищной силой, он осознаёт, как он проебался. Он, конечно же, срывается за Тейлором, но того уже и след простыл, точно испарился. Бен трясущимися руками выуживает из кармана телефон, и сенсор моментально покрывается крупными каплями холодного лондонского ливня, но Бену, вообще-то, плевать. Он набирает номер Роджера раз за разом, хотя на самом деле прекрасно понимает, что ответа не дождётся. Роджер упёртый. Бен понятия не имеет, что ему делать - искать Роджера или вернуться домой и дать ему время остыть. В этот момент он ненавидит себя так сильно, что готов собственноручно себе по роже съездить. Судьба подкинула ему настоящее чудо, грёбаный подарок на Рождество, а он своими собственными руками похерил тот малюсенький шанс, который мог бы быть, если бы Бен не был таким тупоголовым кретином. Он так и стоит под дождём, не понимая, что делать и куда идти, пока его телефон не начинает истошно вопить голосом Меркьюри, оповещая о новом вызове. Бен хватает трубку не глядя, в своей глупой надежде услышать голос Роджера, но вместо этого слышит недовольного Джо. — Ну что, дома твой герой-любовник? Бену сейчас, если честно, совсем не до болтовни. Ему откровенно хреново и всё, чего он сейчас хочет - это вернуть Роджера домой. — Джо, отъебись, — не узнавая собственного голоса, хрипит Харди. Он тянется к пачке сигарет, но та безбожно промокла под дождём, впрочем, как и он сам. — Блять, — красноречиво бросает Бен, и кидает испорченную пачку под ноги. — Бен, что у тебя происходит? Ты где вообще? — сыплет вопросами Джо, у которого, как всегда некстати, включается режим заботливой мамочки. — Я на улице, — горько усмехается Бен, — а ещё я конченый мудак, Джо. Бену хочется рыдать, истерично, как влюблённая школьница, но вот только мужчины не плачут, им положено быть сильными и стойко принимать всё то дерьмо, что валится на голову, особенно если они сами это дерьмо и заварили. — Твою же мать, Бенни, а я ведь сразу сказал, что от него будут проблемы. — Прекращай это, он не проблема, проблема это я, — шикает Бен, стирая с лица воду, капающую с волос. Бен не видит, но чувствует, как Джо недовольно морщится и трёт пальцами переносицу, испуская тяжёлый, замученный вздох. — Ладно, как скажешь, но давай сейчас ты для начала вернёшься домой и расскажешь, что случилось. Вообще-то Бену совсем не хочется домой, как он может спокойно сидеть в своей квартире, пока Роджер ошивается непонятно где, совсем один, в чужом городе? Как будто то, что Бен безбожно мокнет под дождём, помогает хоть как-то решить ситуацию. — Бен? Ты слышишь меня вообще? — снова напоминает о себе Джо, и в его голосе скользит неприкрытое беспокойство. — Да, я тут, — отзывается Бен, пятернёй убирая с лица прилипшие пряди волос. — Мне приехать? — спрашивает Джо. Бен хочет сказать «да», потому что быть одному сейчас почти невыносимо, потому что без Роджера квартира снова станет пустой и одинокой, и банально ему просто нужно выговориться. Но Джо и так время от времени здорово загребает дерьма из жизни Бена, хотя совсем ничего ему не должен, и грузить его ещё и этим Харди абсолютно точно не хочет, более того, Джо слишком хорошо его изучил и легко может узнать то, чего ему знать абсолютно точно не стоит. — Нет, Джо, не нужно, — быстро находится с ответом Бен, даже придавая голосу больше жизни, — я уже иду домой, честно. Бен и правда возвращается в квартиру, понимая, что, стоя тут, явно ничего не решит. — Я беспокоюсь, чувак. Мне правда совсем не нравится то, что с тобой происходит, — говорит Джо, заставляя Бена чувствовать себя виноватым ещё и перед ним. — Я буду в порядке, правда, — стараясь придать голосу уверенности, отвечает Бен. Квартира встречает его теплом и счастливым тявканьем Фрэнки, вот только без Роджера всё равно пусто. Прошло так мало времени, а Бен уже и не помнит, как жил тут без него, и вспоминать, вообще-то, не хочется от слова "совсем". — Позвони, если буду нужен, — тяжело вздыхает Джо. — Обязательно, — у Бена даже получается улыбнуться. Тем не менее улыбка с его лица сползает, как только он кладёт трубку, погружаясь в полнейшую тишину. Бену не комфортно в своей собственной квартире и он понимает, что сделает всё что угодно, лишь бы вернуть Роджера домой. В этот раз телефон Тейлора сообщает, что абонент недоступен, что же, этого стоило ожидать. Впрочем, Бен не идиот: из всех людей, существующих в этом мире, Роджер мог пойти только к одному, и Бен прекрасно знает его номер.***
Пьяный Роджер то ещё удовольствие, сомнительное, по правде говоря, тем не менее, несмотря ни на что, Брайан всё равно чувствует, как в груди разливается тёплое чувство ностальгии. Он, конечно, почти не пьёт, скорее, наблюдает, как Роджер методично вливает в себя все запасы алкоголя в этом доме. Роджер, разомлевший после душа, с влажными, немного вьющимися волосами, спадающими на плечи, и пьяным блеском в голубых глазах до того родной и домашний, что даже больно, потому что времени назад не вернуть и прожить свою жизнь заново Брайан уже не сможет. Он чувствует себя молодым, слушая глупые подколы Тейлора, но чувствовать и быть - абсолютно разные вещи. — Может, всё же расскажешь, что вы с Беном не поделили? — как бы невзначай интересуется Мэй, хотя на самом деле этот вопрос буквально набатом стучит в его голове с того самого момента, как он нашёл Роджера на пороге своего дома. Роджер упрямо машет головой и поджимает губы, всем своим видом показывая, что говорить об этом ему совсем не хочется. — Я что, мешаю тебе? — вопросом на вопрос отвечает Роджер. Брайан удивлённо вскидывает брови вверх, наблюдая, как капля рома медленно скользит по тонкой, бледной шее Роджера, скрываясь за воротником футболки, которую Брайан так любезно предоставил другу. — Что за хрень ты несёшь? Оставайся столько, сколько потребуется. Вообще-то, мне было бы спокойней, будь ты тут. Роджер пьяно хихикает и тянется к Брайану с пьяными обнимашками, наваливаясь на него и попутно разливая ему на футболку остатки своего бухла. Брайан только недовольно шипит, чувствуя, как футболка неприятно липнет к телу. — Как хорошо, что ты есть, — невнятно бормочет Роджер куда-то ему в шею, — потому что все остальные мудаки. И Бен этот тоже, знаешь, тот ещё мудак. А мне казалось, он хороший, светлый такой, и улыбка красивая. Брайан слишком хорошо знает Роджера, чтобы не понимать, чему предшествует этот пьяный трёп, поэтому он нисколько не удивляется, когда тот, буквально спустя десять минут, засыпает прямо посреди своей несвязной речи. Что же, это даже к лучшему. Мэй с трудом оттаскивает пьяное тело до гостевой спальни, благо Роджер совсем лёгкий, совсем не такой, как сейчас, спустя столько лет. Брайан укладывает Роджера в постель, заботливо накрывая одеялом и задвигая в комнате шторы, чтобы солнце не разбудило его на рассвете. "Ещё бы колыбельную спел, ей-Богу", - мысленно усмехается он. Брайан крепко закрывает двери комнаты и быстро проскальзывает в свой кабинет, не забывая закрыть дверь на замок. Он тяжело приваливается к двери и делает несколько глубоких вздохов, всеми силами стараясь взять себя в руки. Он знал, на что идёт с самого начала, но никогда не рассчитывал столкнуться с молодым Роджером лицом к лицу. Это выбивает его из колеи и заставляет чувствовать себя по меньшей мере странно. А ещё Брайан чертовски сильно не любит, когда из него пытаются делать идиота. Он с некой долей раздражения хватает своей телефон и заходит в меню, набирая пин-код для дополнительного доступа. Телефон мягко звякает в его руке и женский металлический голос уточняет, действительно ли он хочет открыть доступ к ВИП-контактам. Брайан понимает, что все это ради безопасности и сохранения секретности, но всё равно его голос немного раздражен, когда он отвечает, что да, он действительно хочет открыть доступ к ВИП-контактам и что он не такой дебил. Опознав его голос, телефон послушно переходит в другой режим и Брайан выбирает один из контактов в тайном списке и терпеливо ждёт, вслушиваясь в монотонные гудки. Брайан, вообще-то, чертовски зол, ведь набирает этот номер не первый день, но тот упорно молчит, скорей всего специально. Он почти отчаивается получить ответ, когда экран вдруг загорается, являя ему взволнованное лицо темноволосой женщины с чёрными как сама ночь глазами. — Неужто вы соизволили ответить? — довольно грубо бросает Бри, нервно расхаживая из стороны в сторону. — Простите, возникли перебои со связью, мы не получали звонков. — Не получали или не хотели их получать? — шикает Брайан, стараясь быть тише. — Я не понимаю, — цепляя на лицо маску недоумения, отвечает она. — А мне кажется, ты всё понимаешь, Исида, — прожигая её глазами, отвечает Мэй. — Где вас черти носят? — Всё идёт по плану, вам не стоит волноваться, — ненатурально играет Исида, чем ещё больше выводит Брайана из себя. — Не заставляй меня обращаться к вашему начальству. Я всё знаю! Где вы, мать вашу? — громким шёпотом цедит сквозь зубы Бри. Лицо женщины меняется прямо на глазах, она выглядит испуганной по-настоящему. Ей это совсем не к лицу. Она, судя по всему, прекрасно понимает, что врать больше смысла нет. Исида знала, что всё закончится чем-то подобным и готова прямо сейчас хорошенько врезать Арктуру за то, что не дал ей признаться во всём с самого начала. Тем не менее она всё ещё не понимает, откуда заказчик мог узнать, что всё пошло наперекосяк. — Мы в тысяча девятьсот пятьдесят первом, — смиренно признаётся она, а после начинает тараторить: — Поймите, это всё не наша вина, машина вышла из строя, нас бросает по временной ветке туда-сюда. Арктур пытается это исправить, но пока выходит не очень хорошо. Мы не знаем, где сейчас «посылка», но мы его найдём. Брайана передёргивает от того, как она назвала Роджера, но он молчит, сжимая свободную руку в кулак. Чёртовы идиоты, умудрились похерить то, на что он положил пол своей жизни! — Хватит, — почти что рычит он, — Роджер здесь. Исида изумлённо хлопает большими глазами. — Что это значит? — Это значит, что Роджер в две тысячи девятнадцатом, — отвечает Мэй, — и вам двоим лучше бы тоже поскорее поторопиться сюда. — Но машина… — пытается оправдаться женщина. — Прыгайте хоть каждую минуту, может быть, вам повезёт. Впрочем, это уже ваши проблемы. Я жду, — отвечает Брайан и скидывает вызов, не желая больше слушать идиотских отмазок. Он возвращает телефон в прежний режим, почти тут же получая вызов. На экране красуется короткое "Бен". Брайану не нужно быть экстрасенсом, чтобы знать, почему он звонит. Так же как и не нужно им быть, чтобы заметить, что Бен к Роджеру абсолютно точно не равнодушен. Брайан знает этот взгляд, взгляд полный обожания, знает его как никто другой. В любой другой ситуации Брайан был бы даже рад, но не сейчас, слишком многое стоит на кону. Он бы мог не брать трубку, поступить как Роджер, просто выключив телефон, но увы, Брайану уже давным-давно не двадцать, чтобы вести себя по-ребячески глупо, поэтому он отвечает на звонок. — Доброй ночи, я не хотел Вас беспокоить, просто я хотел спросить... — начинает мямлить Харди на том конце, и голос у него абсолютно убитый, Мэю даже становится его жаль. — Знаю я, что ты хотел спросить, — обрывает его речь Бри, — Роджер у меня, не беспокойся. Брайан слышит на том конце выдох, полный облегчения. — Я очень виноват перед ним, я не знаю, как попросить прощения, могу ли я приехать? — Бен, три часа ночи. Роджер давно спит, и ты тоже ложись, — терпеливо, словно маленькому ребёнку, объясняет Брайан. — Но мне нужно его увидеть, Вы не понимаете, — на самом деле Брайан всё понимает, даже более чем. — Но только вот он совсем не хочет видеть тебя, — прозвучало грубее, чем хотелось, — ложись спать, Бен. Брайан сбрасывает вызов и в порыве какой-то детской обиды тоже выключает телефон. Он устало падает в кресло, зарываясь пальцами в седые кудри, а взгляд его падает на одно единственное фото, стоящее на столе. Со старой фотографии на него смотрят четверо молодых и счастливых парней. Брайан помнит этот день слишком хорошо, ведь память, как оказалось, та ещё сука коварная. Он бы всё отдал, чтобы хоть на мгновение вернуться туда. Он смотрит в голубые глаза, сверкающие бликами солнца, - на фото этого не видно, но Брайан помнит, - и убеждает себя, что Роджер бы понял, он бы обязательно понял его, если бы всё узнал.***
Просыпаясь утром, Роджер первое время не чувствует ничего, кроме тошнотворного отвратительного привкуса во рту. Вкупе со вчерашним происшествием все становится в разы хуже. Тошнота, головная боль и сушняк ничто по сравнению с воспоминаниями о Бене. Он охает, потому что нет сил лежать в одиночестве и думать, и накидывает на свое дрожащее бренное тельце халат. Выходя на кухню, ведомый запахом кофе, прикрывая зевающий рот рукой, меньше всего Роджер думает увидеть там Брайана, полностью одетого и даже, кажется, расчесанного. Тот чинно пьет кофе, уткнувшись в свой планшет. — Куда-то собрался? — спрашивает Роджер хриплым голосом, застывая в дверном проеме. — По делам, — уклончиво отвечает Брайан, не отрываясь от экрана. — Кофе в турке, яичница на сковородке, сковородка на плите. Роджер отлипает от дверей и идет наливать себе кофе. Брайан то ли не в настроении, то ли сам себе на уме, вид у него сосредоточенный и даже немного загадочный. — А что, это тайна? — спрашивает он. — Или ты агент 007? Яичница пахнет как рай и Роджер начинает есть прямо со сковороды, потому что нет сил накладывать в тарелку. Все-таки один плюс есть в его пребывании в этом времени — он может вкусно и сытно пожрать. — У меня сегодня день свидания с малышами, — говорит Бри, поглядывая на него поверх очков. — С твоими детьми? — не понимает Роджер. — Нет, с енотами. Роджера душит приступ смеха, но он как может сохраняет спокойное лицо и пытается не подавиться яичницей, потому что Брайан смотрит на него внимательно и, как ему кажется, строго. Он с трудом сглатывает и отворачивается под благовидным предлогом — налить себе кофе. — Можешь остаться тут, — говорит Бри за его спиной. — Найдешь чем заняться. И только тут Роджер понимает, что ему придется сидеть целый день в одиночестве. Предположим, первую половину дня он мог бы скоротать за просмотром фильмов, но что дальше? На самом деле он прекрасно знает, что будет дальше. Он начнет думать, вспоминать то, что случилось ночью, и неизвестно, до чего он может додуматься. До сих пор мурашки по коже. Да и не любит он одиночество совсем, еще с детства. К тому же, вдруг Бен придет сюда? — Я поеду с тобой, — говорит он раньше, чем успевает подумать. Еноты — это не предел его мечтаний, но все же лучше, чем сидеть тут. — Только если не будешь ныть, — говорит Брайан. — У тебя двадцать минут, чтобы допить свой кофе и одеться. Ровно через двадцать минут и ни секундой позже Брайан вытаскивает Роджера на улицу и засовывает в свою машину, несмотря на то, что тот просит еще пять минут. Не так-то легко прийти в себя и раскачаться после попойки накануне. Таблетка анальгина даже не успела подействовать, но Бри безжалостен, когда дело касается его малышей. Они едут на окраину Лондона, Роджер не запоминает дороги и не спрашивает ни о чем, потому что его вдруг начинает тошнить. Он сжимает губы и старается дышать через нос, молясь, чтобы их поездка скоро закончилась. У Брайана в машине пахнет кожей и химией, и этот сладковато-приторный запах мумифицированной мертвечины просто отвратителен для него сейчас. Роджеру кажется, что яичница в его животе странно булькает. В другое время он бы оценил тачку Брайана по достоинству, он же чертовски любит тачки, ну или ему так казалось, однако теперь Роджер с некоторым сожалением понимает, что если тебя укачивает в четырехколесном звере, наверное, все это не так уж и круто. Роджер надеется, что его тошнит не потому, что у Брайана машина какая-то особенная, а просто потому, что он перебрал вчера. Потому что, если он не сможет как-нибудь хотя бы прокатиться на этой красавице, то зачем тогда жить? — Где ты взял эту дурацкую машину, меня укачивает в ней, — бубнит он, приоткрывая окно. — Возьми пакет в бардачке. На всякий случай, — спокойно отзывается Брайан, словно это не его сияющая машина подвергается риску быть облеванной. К счастью, поездка проходит без происшествий, Роджера не рвет на панель или на свои колени, и они тормозят у ворот какой-то фермы. Вокруг деревья и не разглядеть, что за забором, на самом заборе камеры, словно они пожаловали в чью-то резиденцию, а не в приют для енотов. — Ты уверен, что тут живут еноты? — уточняет Роджер, вываливаясь из машины на свежий воздух. — Пойдем, познакомлю тебя со своими ласточками, — улыбается Бри. У него прекрасное настроение, он улыбается, и Роджеру хочется обмакнуть его лицо в какую-нибудь лужу. Он плетется за Брайаном, потому что тошнота еще не прошла. Пройдя за ворота, они попадают в сад. Вдалеке виднеется несколько приземистых домиков и ангаров. Справа за изгородью чинно гуляют несколько лошадей, а между домиками снуют люди. Видимо, работники приюта. Роджер не запоминает, что говорит Брайан, он старается не слишком потеть, когда тот знакомит его с симпатичной волонтершей по имени Лиза и просит ее провести их к малышам. Лиза провожает их на заднее крыльцо, откуда открывается обширный вид на множество вольеров. Далее несколько часов сливаются для Роджера воедино, превращаясь в пытку. Тошнота проходит уже минут через тридцать, но это нифига не помогает почувствовать ему себя лучше. Скука — самое точное описание того, что он чувствует. Раньше Роджер и не знал, что скука бывает такой пронзительной и безысходной. В течение дня он несколько раз порывается взять такси и поехать домой, но Брайану каким-то образом удается отговорить его от этого, и Роджер даже чувствует себя виноватым под его строгим взглядом. Виноватым из-за того, что, видимо, он недостаточно сильно любит всех его енотиков, лисичек и других обитателей этого зоопарка. На самом деле Роджер любит животных, но совершенно точно не готов тратить так много времени на селфи с ними. Бри сюсюкает с каждым, разговаривает словно с человеком, методично и не спеша обходя клетку за клеткой, требуя у Роджера фотографировать его со всеми подряд. Даже Лиза, волонтерша, попадает под горячую руку, когда Бри обнимает ее, перепутав, видимо, с одной из лисиц. Где-то к обеду на улице начинается ливень и Роджер уже готов вознести молитву всем богам, что теперь это закончится и они поедут домой, но не тут-то было. Оказывается, на территории приюта есть столовая, и они идут обедать туда. Роджер рад еде, и рад возможности наконец-то сесть и вытянуть свои гудящие ноги под столом, злорадно пачкая штанину Бри своими грязными подошвами. И это был бы самый лучший обеденный перерыв в его жизни, если бы Брайан на протяжении всего обеда не говорил о своих малышах. Душещипательные истории одна за другой срываются с его рта, который Роджеру так и хочется заткнуть чем-нибудь. Хотя бы этой булкой, лежащей на блюдечке. Конечно, он сочувствует этим бедным животным, и все это ужасно и несправедливо, но сколько же можно об этом болтать? — Ты стал таким занудным старым пердуном! — наконец не выдерживает Роджер. — Что, прости? — прерывает свой рассказ Брайан, и Роджеру становится даже немного страшно от того, как он смотрит. — Слушай, я все понимаю, и все это круто, но ты рассказываешь мне историю спасения лисичек уже третий раз за сегодня, если ты не заметил… — Люди должны говорить об этом, чтобы все знали о проблеме, — говорит Бри. — Может, ты лучше расскажешь мне о другом? — спрашивает Роджер. У него на самом деле много вопросов о Фредди, которые еще не было шанса задать. Так почему бы не сейчас? — Я хочу знать все подробности, как и почему это случилось с Фредди. И где был тот переломный момент, когда было уже поздно? — спрашивает он в лоб. Ему не очень хочется говорит об этом, но он понимает, что нужно, если он хочет хоть что-то изменить в своем мире. Брайан молчит какое-то время, пережевывая пищу, а потом говорит: — Конкретной даты никто назвать не может. У Фредди было много любовников, заражение могло случиться в любой день. Одно могу сказать: когда началась эпидемия СПИДа, никто не верил поначалу, что это правда. Многие просто пренебрегали. — Значит, мне нужно убедить его, что это правда? Что болезнь реальна, — уточняет Роджер, но Брайан с сомнением качает головой, и после еще одного пронзительного молчания говорит то, от чего у Роджера сердце екает. — Иногда мне кажется, что Фредди хотел этого. Знал, на что идет, будто искал специально. — Что, черт возьми, ты такое говоришь? — вырывается у Роджера. — С чего бы ему хотеть этого? В голове не укладывается, что Фредди, - его Фредди, которого он знает, с добрыми, полными желания жить глазами, - когда-нибудь будет искать собственную смерть. — Кто его знает, Роджер? — говорит Бри. — Я могу, конечно, ошибаться, но я видел как-то, как раненое животное бросается на своего врага, хотя шансов на победу у него нет. Это не отвага, как можно подумать, это чистое самоубийство. — Хочешь сказать, Фредди был чем-то ранен? Сломлен? — Я так думаю. Он был очень одинок, Роджер. У нас у всех были семьи, а у него не было никого. Мы все просто бросили его под благовидным предлогом не влезать в личную жизнь друг друга. Если бы я знал, к чему это приведет… Если бы я знал. Брайан как-то весь поникает, и у Роджера снова сжимается сердце при виде его осунувшегося постаревшего лица. И если раньше ему иногда казалось, что деды неплохо устроились в жизни и совсем не тужат о смерти своего солиста, то теперь он прекрасно видит, какую на самом деле потерю пережил человек, сидящий напротив. — Послушай, — говорит он и накрывает своей ладонью руку Брайана, лежащую на столе. — Когда я вернусь назад, я все исправлю, клянусь! Фредди будет жить! Он хочет приободрить его, ведь разве это не очевидно: вот он - шанс вернуться и все исправить?! Но Бри только грустно улыбается. — Я буду рад, если ты все исправишь, однако эта реальность — наша реальность, - не изменится. Тут Фредди останется мертв навеки. Но ты все равно сделай все, что сможешь, — слабо улыбается Бри и так же слабо сжимает пальцы Роджера, а потом убирает руку. У Роджера странное ощущение потери, ладонь Бри сухая и теплая и от его пальцев идет странное чувство спокойствия и защищенности, несмотря на ужасные слова, которые он говорит. Стоит их рукам разъединиться, как Роджера накрывает почти что паника. Он не может понять и поверить, о чем вообще говорит Бри. Тот объясняет не очень охотно, но терпеливо. Отвечает на все его вопросы, пока Роджер более-менее не усваивает полученный материал. — Но ты говоришь, что это теория и никто толком не знает, так это или нет… — цепляется он за единственную ниточку, единственную надежду. — Значит, вполне возможно, что я смогу изменить это будущее! Брайан на это лишь слабо улыбается. Он не может сказать Роджеру, что все это уже давно не теория, а проверенные факты, но даже если бы и мог - не сказал бы, потому что не хочет, чтобы в этих молодых глазах напротив погасла последняя искра надежды. Роджер еще успеет состариться и разочароваться во многом в этой жизни, но только не сейчас, не так рано. Чтобы не прерывать тягостный разговор, Бри наконец-то завершает обед, и так как дождь все еще идет, направляется навестить своих питомцев в ветеринарном отделении приюта. Роджер с понурым видом бредет за ним. Что ж, селфи в ветеринарке не особо отличаются от селфи в «зоопарке», так решает Роджер, вяло нажимая на кнопку, когда Бри обнимается с очередной зверушкой. Однако теперь ему есть о чем подумать, и вторая часть дня проходит более-менее сносно. Он пропускает болтовню Брайана мимо ушей, сжимает телефон до боли в пальцах, наводит объектив и фотографирует, фотографирует, фотографирует…***
Дождь заканчивается только к вечеру. Роджер с преувеличенным облегчением вздыхает, когда сквозь лобовое стекло машины наконец-то видит дом Брайана. Он уже почти перестал верить, что этот бесконечный день когда-нибудь закончится, не забывая при этом проклясть себя раз сто за то, что навязался со шваброй на эту чёртову вылазку. Чёрт его дёрнул за ногу, сидел бы себе спокойно дома, смотрел бы телек, но вместо этого он испытал на себе весь ужас современного общества, нет, даже не так, скорее, современного Брайана. Сам же виновник хренового настроения сидит сейчас за рулём, с лёгкой улыбкой напевая себе под нос какую-то дебильную песенку, играющую в салоне автомобиля. Так бы и оттаскал за эту кудрявую мочалку, думает Роджер, но вслух ничего не говорит, только злобно поджимает губы и прожигает Мэя долгим, недовольным взглядом. — Влюбился, Роджер? — всё с такой же улыбкой на губах бросает Бри, даже не отрывая взгляда от дороги. Роджер на секунду впадает в необъяснимую панику, он не понимает, почему в этот момент все мысли кидает прямо к Бену, но ему это абсолютно точно не нравится. К счастью, он вовремя соображает, что Бри его стебёт, а не пытается обличить, и говорят они сейчас не о чёртовом блондинчике, перевернувшем всё в его жизни с ног на голову. — А разве мой взгляд полон любви? — фыркает Роджер в ответ. Брайан улыбается ещё шире. — Ну тебя частенько из крайности в крайность бросает. — Боже, как же я терплю тебя всю чёртову жизнь, — страдальчески возводя глаза вверх, стонет Роджер. Ему тяжело представить это, но ведь в этом времени они и правда провели всю грёбаную жизнь вместе, под конец оставшись вдвоём. Даже в своём времени Роджеру кажется, что он знает Бри слишком давно, будто они, будучи такими разными, от чего-то срослись воедино как сиамские близнецы, что уж говорить о том, что произошло спустя столько долгих лет. — Это любовь, Роджер, — снова усмехается Брайан, с его-то настроением явно всё замечательно. Впрочем, его улыбка довольно быстро сползает с лица, как только они подъезжают к воротам. — Блять, — довольно эмоционально бросает Бри, мгновенно меняясь в лице. Роджер не сразу понимает, что произошло. Лишь спешно высовывается в окно, осматриваясь вокруг, и всё же натыкаясь взглядом на то, чего тут точно быть не должно. Он готов полностью поддержать красноречивое изречение Мэя, вот только в горле словно ком стоит, когда он видит поникшего Бена, усевшегося прямо на поребрик у дома Бри. В груди всё сжимается словно в тугой узел и прокручивается, как в центрифуге, не давая нормально дышать. Он знает это чувство, так уже бывало с ним, когда Фредди случайно напился вместо чая травы, которую Тапп так по-дебильному спрятал. Фредди всю ночь выворачивало наизнанку, а Роджер не мог сомкнуть глаз, бегая за водой и холодными компрессами. Это то самое чувство, когда страдания близких воспринимаешь как свои собственные. И всё бы ничего, вот только Роджер не понимает одного - когда Бен успел стать для него таким близким, что сердце болит, стоит только посмотреть на его понурый вид. — Если ты не хочешь с ним говорить, то никто тебя не обязывает, — прерывает напряжённую тишину Бри, — тебя никто не гонит. Это твой дом. Бен, завидев машину, сразу же оживляется, и Роджер наконец-то видит его лицо, даже издалека отмечая его помятый вид. — Езжай, я позже подойду, — быстро бросает Роджер. Его рациональная часть кричит, что нужно просто забить, выбросить засранца из своей жизни, вернуться домой и не вспоминать никогда, но какая-то абсолютно неведомая сила тащит его к Бену как магнитом и Роджер, наверное, полный слабак, раз не может ей воспротивиться. — Ты уверен? — спрашивает Брайан, но Роджер его уже не слышит, открывая двери авто. Роджер старается держать лицо, не выглядеть взволнованным или обрадованным встрече, у него был довольно хреновый день и, если уж быть совсем честным, он откровенно скучал как минимум по этому преданному взгляду голубых глаз. Бен успел промокнуть, что наталкивает на мысль, что сидит он тут давно. Он быстро вскакивает на ноги, только завидев Роджера издалека, и как-то совсем несмело, грустно улыбается. У него мешки под глазами, а сами глаза красные, словно тот не спал несколько ночей подряд. Роджер чувствует, как у него дрожат руки, когда он подходит ближе, не сводя глаз с чужого лица. — Привет, — хрипло говорит Бен и смотрит на Роджера словно побитая хозяином собака, так виновато и всё равно преданно. — Привет, — Роджер почти уверен, что более глупого диалога в его жизни ещё не было. Оба знают, что нужно сказать что-то важное, возможно, попросить прощение, но язык как будто к нёбу прирос и слова застряли где-то в глотке. Бен не спал всю ночь. Он придумал сотни вариантов своей речи, а сейчас молчит как полный придурок, только смотрит на это прекрасное лицо, впитывая в себя каждый взмах длинных ресниц, будто прошёл не день, а целая вечность. — Бен, послушай, — начинает Роджер, хотя, в общем-то, не знает, что сказать. — Нет, Роджер, нет. Дай я скажу, мне правда есть что сказать, — наконец-то находит в себе силы заговорить Бен. — Прости меня. Я очень виноват перед тобой и я понимаю, что, возможно, ты больше не сможешь мне доверять, но мне правда стыдно. Я был так пьян, что не контролировал себя. Если бы ты дал мне ещё один шанс... На самом деле вопросов у Роджера много, он хочет спросить, какого хрена это вообще случилось, алкоголь вовсе не оправдывает того, что Бен к нему откровенно лез. Роджера до сих пор в жар бросает от одних только воспоминаний и он бы очень хотел, чтобы они вызывали у него отвращение, но врать себе куда тяжелее, чем другим. Бен действует на него странным образом, Роджер чувствует, как ледники начинают таять и злость снимает словно по волшебству. Роджер держится скорее для проформы, чтобы не дать понять засранцу, что готов простить его прямо сейчас. — И где гарантии того, что очередная бутылка пива не вдохновит тебя на подобные подвиги? — Я - гарантия, — уверенно заявляет Бен, — понимаю, возможно, не слишком весомая для тебя, но всё же. Роджер закусывает губу, всем своим видом показывая крайнюю задумчивость. Вообще-то, думать-то особенно не о чем, после всех пыток, через которые его сегодня провёл Бри, он готов ускакать к Бену хоть в эту же секунду, и если уж совсем начистоту, Роджер немного скучает. — Мне не хватает тебя, Роджер. Возвращайся, — тихо, на грани слышимости, произносит Бен и смотрит своими оленьими глазами, кажется, в самую душу. У Роджера мурашки по спине бегут и ноги вдруг становятся ватными. Предчувствие подсказывает, что это совсем нехорошо, лучше бы бежать подальше от этого блондинчика и не привязываться почём зря. Вот только засада, Роджер уже привязался, погряз по самые уши, и выбираться совсем не хочется. Роджера до чёртиков пугает всё это, но интригует ничуть не меньше. В конце концов, это ведь нормально - привязываться к хорошим людям, в которых так легко найти друзей. Это нормально, и Роджер абсолютно точно нормальный. — Ладно, — сдаётся он и протягивает Бену руку, — в конце концов, ещё одного дня в роли фотографа я просто не выдержу. Бен словно расцветает весь, в голубых глазах загорается жизнь, а пухлые губы растягиваются в счастливой улыбке. Он так крепко хватает Роджера за руку, от чего тот шикает, намекая ослабить хватку. Ладонь у Бена тёплая и крепкая, а рукопожатие определённо затягивается больше положенного. Роджер буквально со стороны видит эту картину: они, как два идиота, стоят друг напротив друга и неотрывно пялятся, как будто пытаясь разглядеть в лице напротив ответы на все тайны мироздания. Вот только ответов ноль, а вопросы всё множатся как звёзды на небе, когда ночь вступает в свои права. — Я тебя мучить точно не буду, — голос Бена уже не такой напряжённый, хоть и всё ещё немного виноватый. — Хотелось бы верить, — усмехается Тейлор, наконец-то ненавязчиво вынимая свою ладонь из чужой хватки. — Мне подождать в машине? — спрашивает Бен. — Так ты на машине? — удивлённо вскидывая брови вверх, говорит Роджер. — Тогда зачем на земле сидел? Бен улыбается, но улыбка скорее печальная. — Боялся тебя пропустить, — честно признаётся он. Роджер в ответ только усмехается и по-дружески хлопает его по плечу, прежде чем Бен уходит в машину. Брайана отъезд Роджера отчего-то совсем не радует. Он толком ничего не говорит, но Роджер слишком хорошо знает своего Бри, чтобы читать все эмоции на его лице. — Ты, конечно, изменился, но вот эти твои поджатые губы всё ещё тебя выдают, — фыркает Роджер, влезая в свои кеды. — С каких пор ты стал таким наблюдательным? — саркастично бросает Мэй, подпирая собой дверной косяк. — Я всегда был, — усмехается Роджер в ответ. — Хорошо, если ты в это веришь. Роджер не выдерживает, он тяжело вздыхает, и улыбка полностью сползает с его лица. — Ну что не так, Бри? Ты ведь знаешь Бена даже получше меня. — Дело не в нём, я о тебе беспокоюсь. Как я уже сказал, мне было бы спокойней, будь ты тут, — отвечает Брайан, резонно решая, что лучшая ложь - это полуправда. — Мне очень льстит твоя забота, моя драгоценная швабра, но прости уж, с Беном мы как-то ближе по возрасту и по интересам. Брайан обиженно хмурится и даже приоткрывает рот, явно намереваясь высказать что-то нецензурное, но Роджер его опережает. — Ты ведь знаешь, как ты мне дорог, Бри, но мне легче там, где ничего не напоминает о том, что сейчас где-то там есть ты, со своими нудными лекциями и чёртовыми волосами, которые я периодически нахожу у себя в еде, и Фредди... — Роджер запинается. — Он... Он просто есть. Брайану нечего возразить. — Я на расстоянии звонка, — подмигивая другу, бросает Тейлор и бодро выскакивает из дома, оставляя Брайана наедине с собственными мыслями.