***
Один из филиалов благотворительного фонда «Спаси меня» находился в центре Лондона и о нем мало кто знал, так как он располагался на минус первом этаже в огромном здании, соседствуя с кучей других маленьких контор и офисов. Брайан заходит в серые неприметные двери без каких-либо опознавательных знаков и вывесок, кивком здоровается с милой секретаршей и заходит в лифт, который везет его вниз только когда он проводит по панели специальной карточкой с доступом. Затеряться среди толпы, спрятаться на глазах - это то, что Брайан и люди, работающие с ним, умеют лучше всего. Минус второй этаж, на который привозит его лифт, не числится по документам, и можно смело сказать, что их организации тут не существует. Пока, конечно же, ее не найдет какой-нибудь дотошный коп. Но копы не ищут тайные лаборатории, если никто не нарушает закон и не устраивает дебоши. Насчет первого Бри не уверен, ведь эксперименты, которые они проводят, порой выходят за грань возможного, а значит, не влезают в рамки рационального закона, а насчет второго… Насчет второго он теперь тоже не очень уверен, не после того, как по улицам Лондона стал свободно разгуливать человек из прошлого. Минус второй встречает его теплыми кирпичными стенами и неоновыми лампами на потолке, коврами на полу и цветами в горшках. С виду обычный офисный этаж, только без окон. Охранник за столиком радостно здоровается с ним, его Бри знает уже несколько лет, но, как ни странно, они так и не подружились. То ли Жан такой застенчивый, то ли ему не до этого - у Брайана нет времени и желания задумываться о таких вещах, и когда мелькают подобные мысли, он быстро прогоняет их. У них большая текучка кадров, люди приходят и уходят, переводятся в другие отделения или просто, как это ни прискорбно, погибают. Поэтому он старается не слишком привязываться. Фредди был последним человеком в его жизни, к которому он позволил себе привязаться, и в результате чуть не угробил себя вслед за ним. С тех пор он держит свое сердце под замком. Он идет по коридору, кивая улыбающимся ему навстречу людям, некоторых он узнает, некоторых видит впервые, некоторые видят впервые его. В живую, по крайней мере. Однако в секции номер пять ничего не меняется годами. Одни и те же люди, одни и те же заботы. Брайан заходит в просторное помещение, заставленное столами и компьютерами разных размеров, перешагивает через кучу проводов, привычно пинает переполненную обертками из Макдональдса урну, которую Уилл снова сдвинул туда, куда не надо, и проходит к главному компьютеру в середину зала, кивая всем лицам, которые здороваются с ним, высовываясь из-за мониторов. Он всегда первым делом заходит сюда к Филу, когда спускается. Этот отдел он основал одним из первых, это его детище, его отдушина, здесь трудятся его помощники по спасению мира, по спасению животных, Бри сам отбирал каждого из этих людей очень тщательно. Поэтому все они для него как дети. Фил уже знает, что от него хотят, ему почти столько же лет, сколько и Бри, и они здорово сработались. Одним из плюсов Бри считает тот факт, что Фил тоже обожает енотов. — Давненько тебя не было! — говорит Фил, не отрываясь от компа. Вид у него как и всегда - взъерошенный и безумный, он, пожалуй, мог бы конкурировать с Бри за самую пышную прическу в этом здании. — Дела… — лаконично отговаривается Брайан, хотя он назвал бы ходящего в их времени Роджера проблемой, а не делами. Тем не менее он молчит, несмотря на то, что хочется выговориться и пожаловаться хоть кому-нибудь. Но об их проекте по спасению Фредди знают лишь единицы. — Ты получил от меня отчет? — спрашивает Фил, наконец отрываясь от компьютера и глядя на Брайана поверх старых, заклеенных скотчем очков. В такие моменты Бри видит в нем самого себя, вот только очки у него новые. — Получил и даже прочитал по дороге сюда. Любопытно было бы взглянуть на тех медвежат. Если есть свободные дроны. — Дрон всегда найдется, — соглашается Фил, быстро щелкает что-то на клавиатуре ловкими пальцами, - Брайан всегда так же мечтал управляться с компьютером, - и призывает подвинуться поближе. Бри склоняется над экраном, стараясь не приближаться слишком близко к пышным волосам Фила, которые так и норовят залезть ему в рот и нос, и смотрит на открывшуюся картинку. Экран поделен на несколько частей: на двух первых картинках их приют на Аляске виден с высоты птичьего полета, на следующих пяти какой-то квадрант лесного массива, а на последнем изображении отчетливо видно, как в огороженном вольере играются двое медвежат. Дрон, который снимает их, пролетает совсем низко, так что в кадр попадают даже самые незначительные мелочи, такие, например, как удивленное лицо одного из работников приюта, которому посчастливилось попасть в кадр, пока он кормил лис в соседнем вольере. — "Большой брат" следит за тобой! — смеется Фил. — А это что за лес? — спрашивает Бри, указывая на три соседние движущиеся картинки. — Птичка из будущего нашептала, что где-то тут со дня на день должны появиться браконьеры. Двенадцать маленьких кабанят, их мамаша и отец, так же десять волчьих трупов и два медведя, один из которых - самка на сносях. — Они что, на танке приедут? — удивляется Бри, такого количества лесных жертв он еще не видел, и если повезет, то в этой реальности они этого и не увидят. — Нет, какие-то богатенькие придурки, три вертолета, пять машин… Если мы их упустим - так и не узнаем, кто эти психи. — Вы обязаны их поймать. Держи меня в курсе. — У нас тут все на ушах, босс. На месте уже затаилась наша группа, местные правоохранительные органы предупреждены. Надеюсь, никто из них не окажется крысой. — Мы работаем с проверенными людьми, — говорит Бри. — Хотя, будь моя воля, я бы уменьшил список. На самом деле он тоже боится, что кто-то из копов окажется знаком с теми, кто должен явиться в лес для дебоша, и тогда они потеряют их, и кто знает, смогут ли они предотвратить эту бойню в другой раз? — Я бы вообще не доверял копам, — соглашается с ним Фил, — мы и сами неплохо справляемся, жаль только, некуда девать этих придурков. Закон и то бывает на их стороне… Бри сочувствующе хлопает Фила по плечу, они часто мыслят одинаково и у них схожие идеи, они как два сапога пара, и иногда Бри кажется, что Фил - его двойник из параллельной вселенной, но если бы это было так, можно было бы смело подозревать его в шпионаже. Иногда он всерьез думает об этом, но так и не берется проверить свою бредовую фантазию, да и не знает как. Бри проводит в пятой секции дольше обычного, аж целых полчаса, больше он себе позволить не может, хотя, была бы его воля, проводил бы тут часы. Спасение медвежат и поимка ненавистных браконьеров - это совершенно точно его призвание. Но у него есть еще одно дело тут, которое не менее важно, чем все остальное. Он подходит к своему кабинету в точно в назначенное время, кивая ждущим его у дверей Арктуру и Исиде. Они заходят внутрь и садятся друг напротив друга по разные стороны стола. Брайан ничего не спрашивает, лишь только ждет: он уверен, эти двое и так знают, с чего начать разговор. Люди напротив него выглядят виноватыми и даже немного испуганными. Брайан сам выбрал их для этого задания. У обоих прекрасный послужной список и ни одной осечки. То, что случилось непредсказуемое, очевидно, впервые для них, и это вывело из колеи. Они растеряны и им стыдно. Судя по их встрепанному виду, они не зашли домой, чтобы переодеться и принять душ после скачков по временным отрезкам. Брайан тоже чувствует свою вину за то, что был слишком груб, когда разговаривал с ними по телефону, но и его можно понять. Он уже хочет начать разговор первым и как-то приободрить поникших духом подчиненных, но его опережает Исида. — Сэр, мы не знаем, как такое могло произойти, — начинает она, — такого еще ни разу не было. — Браслеты были абсолютно исправны, когда мы отправлялись в шестьдесят девятый! — говорит Арктур. — Мы проверяли. — Кто проверял вам машину? — спрашивает Брайан. Ему и самому интересно, как такое могло случиться в штабе, где работают профессионалы. Как агентов могли отправить в далекое прошлое и не заметить, что минерала в браслетах почти нет? Что это - подстава или обычная человеческая халатность? — Моррисон, — говорит Арктур. — Он у нас их забрал полчаса назад, на проверку. — Что он там может напроверять, если уже один раз ошибся? — поджимает губы Исида. — Итак, что случилось? Как оказалось, что Роджер переместился без вас? — спрашивает Брайан. Исида с Арктуром растерянно переглядываются. У них было четкое задание: добраться до Роджера, взять его под белы рученьки и переместиться с ним в 81-й для того, чтобы он выполнил свою часть задания. Конечно, все не так легко, Роджер мог и вспылить и отказаться сотрудничать, и вообще, все могло пойти не так, у них могло не получиться даже если бы сам Роджер согласился бы. Но такой неожиданности, что произошла, не рассматривал никто. — Это какой-то сбой в машине, — говорит Арктур. — Мы действовали стандартно, был задействован только браслет Исиды. Нас двоих перекинуло всего на несколько часов вперед, а Роджер пропал… — Таких сбоев не бывает, — хмурится Брайан. — Все звучит бредово и подозрительно. — Теперь мы оба это тоже понимаем, — кивает Исида. — Нам надо было сразу обратиться в штаб, чтобы нас вытащили оттуда, но вместо этого мы понадеялись на собственные силы. — Вы правда думаете, что смогли бы найти его? С таким запасом минерала? — удивляется Брайан. Эти двое рисковали остаться в прошлом навсегда, без связи и возможности сообщить, где они, и все потому, что решили, что поломка машины это их вина. Исида с Арктуром снова переглядываются. — Мы могли перемещаться лишь на год вперед или назад. Заряда было достаточно, но я не знаю, надолго бы его хватило, — говорит Исида. — В любом случае, я рада, что Роджер оказался у вас, а не где-нибудь еще. — Придется ждать новые браслеты как минимум месяц - все, которые есть, задействованы в других заданиях и я не могу просить их, — говорит Бри. — Кроме того, скорее всего, наш проект притормозят из-за расследования. Потому что если то, что случилось с вами, не случайность… Бри не продолжает, потому что и так все ясно. Еще он начинает сомневаться по поводу Моррисона: этот научник не нравился ему с самого начала - вздорный, занудный и высокомерный, - он, пожалуй, один из немногих людей, которые могли вывести Брайана из себя всего парой предложений и своим тоном. — Идите отдыхайте, — говорит он устало. — Если что-то обнаружится, я вам позвоню. Когда его агенты уходят, Брайан несколько минут сидит в полной тишине. Он чувствует усталость и немного разочарован из-за того, что все пошло наперекосяк. Он так долго работал над этим проектом, всё это, - вся их тайная организация, - существует только потому, что он когда-то решил во чтобы то ни стало изменить судьбу лучшего друга, решил сделать этот мир лучше, вложил кучу средств и возложил огромные надежды, и теперь, когда что-то пошло не так, он боится, что они не справятся и только навредят. Меньше всего Брайан хочет навредить собственной же группе, и еще меньше лично Фредди или Роджеру, хоть пусть это Фредди и Роджер из других реальностей, без разницы. Когда он был еще не таким старым и немного более наивным, жизнь казалась проще. Мечты были светлее, когда он думал, что есть возможность изменить будущее по-настоящему, то самое будущее, в котором ты живешь, а не его параллельную версию. Но несмотря на то, что они достигли небывалых высот в перемещении во времени, - по большей части по случайному нахождению нужного минерала,- как изменить настоящее и уже случившееся, даже Моррисон еще не догадался. Где-то в глубине души, пожалуй, Брайан еще немного надеется. Наверное, эта маленькая искорка надежды никогда не умрет и будет с ним до конца, хоть он и понимает, что, как говорит Моррисон, изменение уже случившегося больше похоже на волшебство, и для этого нужен более высокий уровень технологий, а не та дребедень, что у них имеется. Скорее всего, он не доживет до тех дней, когда подобное будет возможным. Брайан тяжело вздыхает, открывает свой ноутбук и думает, что, возможно, ему стоит направить часть средств на разработку лекарства от старения, хотя у них есть несколько лабораторий, где пытаются уничтожить СПИД, рак и другие злобные болезни, и пока безрезультатно, так что о том, чтобы умереть молодым, это не про него. Скорее всего. С экрана ноутбука на него смотрит фотография, где они с Роджером стоят, съежившись на осеннем ветру. Позади них красуется Темза и башня Биг-Бен с часами, и это кажется Брайану символичным. Время - оно неумолимо, и вырваться из его цепких лап не так-то просто. Почти так же не просто, как плыть против течения. На фотографии они молодые, восьмидесятый год, самый запоминающийся год. Брайан назвал бы его лучшим, потому что именно тогда между ним и Роджером возникла та душевная гармония, который бывает только между очень и очень близкими по духу людьми. К сожалению, это длилось недолго и они снова отдалились, что было причиной - горе в лице болеющего Фредди или семейные неурядицы, - Брайан не задумывался, он просто смирился, но время от времени все же вспоминал. И мечтал вернуть всё назад, потому что так хорошо, как тогда, ему не было никогда в жизни. Поколебавшись секунду, Брайан все же открывает нужную программу, вводит пароль и с некоторым чувством вины дает команду дрону, бороздящему воздушные просторы Лондона, найти Роджера. Дроны — это идея Моррисона. Мик Моррисон работает с ним почти с самого начала и Бри, скрепя сердце, готов признать, что мозги у него на месте. Пожалуй, он даже преуменьшает: если уж честно, именно благодаря ему они смогли использовать найденный минерал по назначению. И если бы Моррисон сам не напоминал о своей исключительности каждые пять минут в течение каждого разговора, Брайан, пожалуй, мог бы признать его незаменимым. С дронами в городской черте нужно быть осторожнее. Летающие вертолетики, похожие на детские игрушки, очень часто вызывают подозрение у людей, в городе полно проводов, а так же вороны и голуби могут стать причиной их поломки. И хоть сам дрон не дорогой, если он попадет в руки не просто к шпане, а к разбирающемуся человеку, это может стать проблемой для организации, потому что начинка у этих "птичек" совсем не простая. Их микросхема позволяет не только управлять ими издалека, но и подключаться к любым камерам и работающим компьютерам поблизости. Проще говоря, это незаконное следящее устройство безо всякой лицензии, разработанное в тайной незаконной лаборатории, и Мэй прекрасно осознает, что нарушает закон, когда направляет дрон в сторону дома Бена. Окна квартиры Бена зашторены довольно плотно, но Брайан и не собирается заглядывать в них, это было бы уже совсем по-маньячному. Ему лишь нужно убедиться, что с Роджером все в порядке, и хотя чисто теоретически он мог бы позвонить и даже пригласить на чашечку чая и поболтать, - вроде так делают нормальные люди,- тем не менее именно сейчас у него возникает непреодолимое желание видеть Роджера без какого-либо промедления. К сожалению, ему не везет. Он дает команду дрону сесть на крышу дома напротив, даже не понимая, на что он надеется. Неужели он думал, что Роджер или Бен откроют окна или выйдут на улицу именно теперь? Брайан улыбается сам себе, своей наивности и хочет уже отпустить дрон по другим делам, как дверь его кабинета резко распахивается, словно ее выбили с ноги, бьется ручкой о стену, являя его взору фигуру в белом халате, лысую голову и круглые очки с выпуклыми линзами: Моррисон собственной персоной. — Это просто пиздец! — почти орет Моррисон, влетая в кабинет и кидая Брайану на стол пачку каких-то измятых бумажек, похожих на документы. — Я не знаю, что произошло! Пока не знаю! Но сразу говорю, что это не я! — Что — не ты? — спрашивает Брайан, хотя и понимает, о чем Моррисон говорит. Конечно же, о злополучных сломанных браслетах. — Они направили сюда комиссию по расследованию и меня отстранили! — Кто тебя отстранил? — удивляется Брайан, ведь если бы Моррисона отстранили, то только через него и через оформление всех нужных документов. Брайан машинально берет листки, которые Мик бросил ему на стол, но там какая-то белиберда и непонятные схемы. — Эти уроды из центрального офиса! — машет руками Моррисон. — Хотя я не понимаю, никогда не понимал и не пойму, почему они тут командуют, если главный тут — вы! — Я не могу управлять всем этим в одиночку, — устало говорит Брайан. — Я так понимаю, тебя еще никто не отстранял? — Но отстранят! Как только приедут! И я не смогу провести расследование и разобраться, что случилось! А это важно!!! — Моррисон наклоняется к нему через стол и почти орет ему в лицо, так, что Брайану хочется отодвинуться и попросить говорить потише, но он не делает этого, потому что за много лет работы с этим человеком понял, что это бесполезно. — Вы понимаете, что это важно?! — орет Моррисон. — Посмотрите в бумаги! — Я смотрю, — говорит Брайан. Бумаги с абракадаброй, которые он держит, бесцеремонно вырваны у него из пальцев, и Моррисон начинает раскладывать их перед ним на столе как карточный пасьянс, одновременно объясняя. — Я проанализировал расход минерала и энергии и понял одну вещь. Или даже две… Или три… — Давай покороче! — просит Бри. Если Моррисона не торопить, он может уболтать до смерти. — Первое: браслеты были полностью исправны, когда я их выдавал, и несмотря на то, что мы сейчас испытываем дефицит нужного минерала и синтезировать его искусственно я еще не полностью могу, - хотя уверен, у меня скоро это получится, я ведь ваше всё, - я выдал агентам полностью заправленные браслеты! — И тогда что случилось? — спрашивает Бри, ему не нравится начало, потому что если это не ошибка, то либо Моррисон - "подсадная утка", либо в их штабе шпион-вредитель. — Минерал был использован по назначению! Я просмотрел карту перемещений и расход энергии: в тот момент, когда агенты собирались переместиться с объектом в нужное время, оба браслета "заглючили"… — тут Моррисон замолкает на пару секунд, что само по себе удивительно, и Брайан навостряет ушки. — Сначала я подумал, что произошел разрыв материи, таким образом включив защитный механизм машины, и агентов выбросило в дыру, приостановив перемещение. Но тогда не было бы утечки минерала. А она случилась. Оба браслета истощены, хотя для перемещения был задействован только один браслет, агента 001. — Минерал ушел на Роджера, — кивает Брайан. — Вот именно, хотя не должен был! Наши браслеты не предназначены для того, чтобы перемещать объекты отдельно от себя! У нас нет этого в программе! Я этого не программировал! — Ты хочешь сказать, что это сделал кто-то посторонний? — спрашивает Брайан. Моррисон краснеет, пыхтит, мнет бумаги на столе, пытаясь уложить мысли в своей голове в более короткие фразы и предложения, потому что он знает, как не любит Брайан этого «бла-бла-бла», и продолжает: — Для того, чтобы переместить одного человека, у которого нет браслета на руке, на несколько лет, требуется энергии гораздо больше, чем есть в двух браслетах, — говорит он. — Мне нужно обследовать Роджера! — Что? — не сразу понимает Брайан то, что слышит. — Я должен его обследовать, на нем наверняка остались микрочастицы или какие-то наночастицы, хоть что-то, хоть одна маленькая молекула, которая могла бы мне подсказать, какого рода энергия помогла ему перенестись так далеко! Без Роджера мое расследование зайдет в тупик! — Это исключено! Роджер не должен знать ни о чем, тем более о нас… Или о тебе! — Вы ведь понимаете, что когда приедут главнюки из главного офиса и начнут свое расследование, они тоже захотят покопаться во внутренностях этого пацана?! — спрашивает Моррисон. — Им придется пережить отказ! — уверенно говорит Брайан, Роджера он никому не отдаст как какую-то подопытную крысу. Его немного передергивает от того, что Моррисон говорит о внутренностях Роджера словно и правда того захотят выпотрошить - что и говорить, общение с этим научником никогда не бывает для Брайана приятным. — Тогда, скорее всего, вы никогда не узнаете, что случилось! — делает обезнадеживающее заключение Моррисон, и в кабинете наступает пара секунд тишины. Однако этого хватает, чтобы Брайан мог собраться с мыслями. — А если я смогу принести тебе одежду, в которой он переместился, это может помочь? — спрашивает он. — Это лучше, чем ничего! — восклицает Моррисон. — Если там что-то есть, я это обнаружу, вы же знаете, я лучший в вашем отделе, если вообще не во всем мире! — горячо восклицает Моррисон, и Брайан едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. — Придурки приедут завтра, я узнавал, — продолжает Моррисон. — И кстати… — голос его понижается на пару тонов, что тоже заставляет Брайана насторожиться. — Вот если бы вы смогли отрезать у него хоть один прекрасный локон его белокурых волос… — заискивающе говорит научник. У него очень плохо получается просить, просто отвратительно. И выглядеть милым он тоже не может. Брайан раздражается, и в то же время ему смешно. — Как ты себе это представляешь? — фыркает он. — Что я ему скажу? — А кто у нас тут самый хитрый и могущественный после меня?! — тоже начинает раздражаться Моррисон. — Просто подойдите и отрежьте их! — Я так не могу! — еще больше злится Брайан. — Так не делается! — Тогда плюньте ему в голову жвачкой! Хотите, я плюну? — Нет… — Я просто пройду мимо него в толпе прямо по улице и плюну ему в голову жвачкой! — заводится Моррисон. — Нет! — повышает голос Брайан. — Это же проще простого! Это всего лишь клок волос, я же не прошу принести мне его кишки на блюдечке!!! Хотя, учитывая его безумное перемещение, это всё, что мы могли бы иметь от него сейчас, при очень и очень сильном невезении… Для него, в первую очередь, конечно, мне-то все равно, я могу и с кишками работать! — Моррисон, заткнись! Не надо никаких кишок! — уже орет Брайан. — Я принесу одежду. Насчет волос подумаю! А теперь, если у тебя всё, то оставь меня! — Я-то оставлю и может быть навсегда, если не успею выяснить, что случилось, до того, как меня отстранят! Вы хоть понимаете, где вы работаете?! — Моррисон… — Брайан понимает, где он работает, а так же понимает, как опасна его работа, так как перемещение во времени это невероятное открытие и невероятная власть, и если об этом узнают не те люди, это может плохо кончиться для их организации и для него самого. Моррисон уже не раз говорил ему об этом и даже разработал какую-то "формулу безопасности против захвата власти", хотя Брайан так и не понял, как она работает, и работает ли вообще. Вот прямо сейчас ему было совершенно не до этого. — Мне надо выяснить всё как можно быстрее, поэтому будет вообще отлично, если его одежда и волосы окажутся у меня уже сегодня! И чем быстрее, тем лучше! Брайан, с одной стороны, понимает, что Моррисон прав, а с другой - все еще раздражен, поэтому не спешит успокоить научника. — Как только я освобожусь, я поеду за его одеждой, — говорит он холодно, всем видом показывая, что не собирается подниматься с кресла, чтобы сломя голову бежать и выполнять просьбу-требование-приказ этого наглого зазнавшегося ученого. — Вы хоть понимаете, что вы теряете, если меня отстранят?! — Моррисон весь красный от негодования, его всегда выводит из себя пренебрежение Брайана к собственной персоне. — Я разработал все, что мы сейчас имеем, и только я смогу разобраться в этом пиздеце, который случился с вашим "объектом"! — вопит Мик, видя, что Брайан не собирается отвечать. — С Роджером, с моим другом, — поправляет Брайан, ему не нравится, что Моррисон называет его друга "объектом". — Да без разницы! — восклицает Моррисон и суетливо собирает бумаги со стола. — В общем, как хотите, но если одежды и волос у меня не будет сегодня к вечеру, я увольняюсь! После того, как дверь за ученым захлопывается с такой силой, что волосы Брайана взлетают от ветра, тот облегченно вздыхает и закрывает лицо руками. Общение с Моррисоном жутко выматывает его каждый раз слишком сильно. Однако тот прав, дело принимает плохой оборот, и Брайан пока не знает, как оградить молодого Роджера от всего того дерьма, которое может на него свалиться. В тишине кабинета ноутбук тихо тренькает, и женский голос сообщает, что наблюдаемый объект обнаружен. Брайан включает погасший экран и проматывает запись с камеры дрона. Пока он спорил с Моррисоном, птичка засекла возвращение Роджера и Бена домой. Они вышли с парковки, о чем-то болтая и смеясь, с пакетами в руках, и сердце Брайана как-то болезненно сжалось. Ему бы очень хотелось сейчас быть на месте Бена и прикасаться к прошлому каждый день, видеть эти молодые яркие глаза, слышать смех, которого он не слышал уже давно. Роджер из настоящего уже давно так не смеется - открыто и счастливо, задирая голову вверх, так, что белые длинные волосы разлетаются на ветру. Когда был тот последний раз, когда Роджер так смеялся? Когда был последний раз, когда он смеялся вместе с ним? Что случилось, что они так сильно отдалились друг от друга, забыли всё, что связывало их раньше? Разве смерть Фредди не должна была сплотить их? Брайан не знает ответы на эти вопросы, знает только, что после смерти Фредди они как сломанный механизм - скрипят, но все еще ходят, и тут уже не до всего остального. Он выключает камеру, когда двое входят в подъезд, и чувствует глухое раздражение. Бен ему нравится, всегда нравился, но почему-то не тогда, когда тот рядом с молодым Роджером. Не тогда, когда эти двое выглядят как счастливая семейная парочка. И уж точно не тогда, когда Бен смотрит на Роджера влюбленными глазами.***
Всё, что он видит, обрушивается на него несвязным потоком бредовой информации, он смотрит на то, как разворачиваются события в фильме, на то, что должно случиться с Фредди и не верит, потому что его Фред совсем не такой. Роджер до боли сжимает кулаки и смотрит, как его близкий друг убивает себя и превращается в кого-то, кого Роджер никогда не хотел бы узнать. Роджер понятия не имеет, насколько всё, что показывают там - правда, но одно он понимает точно: Фредди был чертовски одинок, имея вокруг себя тысячи людей, не нашлось ни одного, кто действительно был рядом, того, кто смог бы уберечь. Роджер ненавидит себя так сильно, что готов волком на луну выть. Как могло такое произойти, что он был где угодно, но только не там, где нужно. Что с ними случилось? Что случилось с ним? Роджер хотел бы казаться мужественным и сильным, но слёзы не спрашивают, чего он хочет, они просто непроизвольно скользят по щекам, и вовсе не из-за трогательности фильма, скорее, от реальности, которая опять накрывает Роджера с головой. А реальность жестока, и принять факт того, что его милый, застенчивый Фредди мог превратиться в наркомана, готового лечь чуть ли не под каждого встречного, невозможно. — Он ведь даже травку не курил, что за хрень вообще? — неожиданно даже для самого себя срывается на крик Роджер. Он, словно смертельно больной, впадает в первую стадию принятия неизбежного, он не хочет верить в то, что это правда. Кто угодно, - Роджер быстрей сам бы снаркоманился и скопытился от какой-нибудь венерической болячки, ведь это куда более вероятно, - но точно не Фредди. Ведь Фредди… Боже, он смешно морщит нос и ругается, стоит Роджеру закурить в комнате, и он точно не был тем, кем его показали в этом грёбаном фильме. — Кто вообще эту хрень снимал? Брайан видел это? Как он мог допустить? — кричит Роджер, чувствуя подступающее желание разбить к херам этот здоровенный телек. — Как я мог? Впрочем, от себя самого он уже ничего хорошего не ждёт. Не после того, что он увидел там. Он хочет хорошенько вмазать самому себе за всё, через что Фредди пришлось пройти по его вине. Он ненавидит себя так сильно, как, казалось бы, не ненавидел ещё никого. — Это ведь всё не правда. Так просто быть не могло, я не верю! — тараторит Роджер, нервно наворачивая по комнате круги. Собственно, именно такой реакции Бен и боялся. Ждал, конечно же, но всё равно надеялся этого избежать. Он правда хотел уберечь Роджера от всего этого, дать сохранить ему в памяти образ Фредди чистым и не заляпанным всем этим дерьмом, которое полилось на него после. Но мир, увы, не фабрика по исполнению желаний, и приходится мириться с тем, что есть. Бен знал, что Роджеру будет больно, так же как знает, что эта боль - далеко не последняя в его жизни. — Роджер, послушай, это ведь кино, жизнь это совсем другое, — Бен пытается найти правильные слова, но в этой ситуации таких, кажется, просто не существует. — Хочешь сказать, я был рядом? — шипит Роджер, и его глаза сейчас почти что чёрные от гнева и боли. — Тогда какого хуя он мёртв? Где я был, Бен? Где меня нахрен носило? Бен хочет сказать, что проблема Роджера в том, что он винит во всём себя, хотя виноватых, по сути, и не было. Роджер не виновен в том, что строил свою жизнь, ведь так бывает, люди становятся взрослыми, заводят семьи, и друзья автоматически уходят на второй план. Нет, конечно, они не становятся менее значимыми или любимыми, просто так бывает, просто однажды появляется тот, с кем хочется не только засыпать, но и просыпаться каждое утро, и это не преступление. — Ты не виноват, просто, — Бен пытается говорить мягче, — общество было не готово, оно его не заслуживало. А Роджера, кажется, окончательно срывает. Он горько смеётся, надрывно так, в истерике, а слезы словно сами по себе льются из глаз. — Охренеть оправдание, общество виновато, значит? И кто же себя этим дерьмом оправдывает, Брайан или я сам? Бен молчит, потому что знает, лучше не отвечать, не в этом случае точно. Но Роджер, кажется, всё понимает сам. Он качает головой и кривится, словно лимон съел. — Хотя молчи, и сам знаю. Какое же я дерьмо, — шипит он, — ненавижу! Роджер так резко срывается в коридор, что Бен едва успевает его нагнать, прежде чем тот убегает из квартиры. Он крепко хватает его за тонкое запястье, увешанное всякими браслетами, и удерживает на месте. — Отпусти! — рычит Тейлор в надежде вырваться из цепкой хватки. Он не знает, куда он пойдёт, ведь разумом прекрасно осознаёт, что бежать бить морду своей старшей версии - верх идиотизма, но он словно действует на инстинктах. Кто-то должен ответить за то, что произошло с Фредди, и обвинить во всём себя не так уж и сложно, учитывая все, что он успел узнать. Как он мог жить все эти годы, купаться в роскоши и беззаботно засыпать в объятиях очередной шлюхи, зная, что Фредди больше нет, зная, что он не помог, когда был так нужен? — Тебе нужно успокоиться, Роджер, — как можно мягче произносит Бен, но хватку не ослабляет. На Роджера больно смотреть. Бену кажется, что вся боль этого с виду хрупкого парня ровно пропорциональна его собственной, ведь смотреть, как страдает тот, кто дороже всего, то ещё удовольствие. — Я сказал, отпусти меня! — кричит Роджер и брыкается, больно впиваясь короткими ногтями в тонкую кожу запястья. — Убери свои руки нахрен, иначе можешь забыть обо мне навсегда, хрен я вообще когда в этой квартире появлюсь! Слова больно режут по больному. Бен прекрасно помнит, что уже однажды почти потерял Роджера, но сейчас другое. Впервые чужие интересы важнее собственных. Роджер уязвим и не в меру эмоционален сейчас, Бен не даст ему натворить глупостей, пусть это будет стоить ему самого важного, что у него есть. — Роджер, прошу тебя, просто успокойся, давай поговорим, — снова просит Бен, но у Роджера в ушах только шум, а на глазах пелена, он едва ли осознаёт, что делает, когда со всей силы бьёт Харди прямо в лицо. Бен даже понять ничего не успевает, только чувствует острую боль, пульсирующую слева, и яркий привкус крови во рту. Но это совсем не главное, ведь Роджер всё-таки освобождается и снова рвётся сбежать. У Бена нет времени толком в себя прийти, он просто хватает Роджера двумя руками, вжимая в себя. Роджер шипит, вырывается, бьёт куда придётся и царапает до крови. Бен в жизни столько матов не слышал, но плевать на всё, он просто держит, будто от этого его жизнь зависит. — Ненавижу тебя! Ты больше никогда меня не увидишь! Слышишь, мудак, никогда! — кричит Роджер, пока силы не покидают его окончательно. Он обмякает в чужих руках постепенно, словно батарейка, у которой закончился заряд, а спустя пару минут Бен слышит тихие всхлипы, и длинные пальцы до треска ткани цепляются в его футболку. Роджер плачет. И в этот момент мир Бена рушится, он, словно в замедленной съёмке, зарывается пальцами в белокурые пряди и поглаживает Роджера по содрогающейся от рыданий спине. Кровь из разбитой губы капает на чужую светлую футболку, некрасивыми кляксами растекаясь по ткани, пока футболка самого Бена мокнет от чужих слёз. Роджер хочет вырвать всё это из себя, он хочет никогда не знать этого будущего и верить в себя и своих друзей как раньше. Теперь он как никогда чётко осознаёт, что прелесть этой жизни в том, что людям не суждено знать своего будущего, ведь теперь жить как раньше он точно не сможет. Он ненавидит себя за то, чего ещё не сделал даже, но тем не менее ненависть к себе меньше не становится, только укутывается сверху полнейшей безнадёжностью. Больше всего на свете Роджер хочет открыть глаза и обнаружить себя в объятиях Фредди, чтобы просить у него прощения, он даже готов поверить в эту иллюзию, но руки у Бена сильные, крепкие, он пахнет сигаретами и дорогой туалетной водой, и он абсолютно точно не ждёт от Роджера никаких извинений, хотя в его-то случае действительно есть за что. Роджер злится на себя, злится на Брайана, на сучью судьбу и жизнь в целом, но не на Бена, ведь только сейчас он в полной мере осознает, как сильно он ему благодарен. Роджер знает, он не подарок: Брайан давно бы обиженно хлопнул дверью перед его носом, а Фредди задал бы ответную трёпку, обязательно с битой посудой и выдранными клоками волос, но не Бен. Он терпит все его выходки, хотя, в отличие от того же Мэя, с которым его связывает целая жизнь, Бен ему ничего не должен. И Роджер не совсем глупый, чтобы не понимать, что парню он симпатичен, собственно, Бен это и не скрывает особенно, вопрос в другом: почему Роджер ещё не убежал сломя голову и позволяет видеть себя таким открытым и уязвимым в момент своей слабости? Ответа у Роджера нет, впрочем, ему сейчас совсем не до этого. — Спасибо, — куда-то в шею шепчет Роджер, когда слёз больше не остаётся. Бен только прижимает крепче и дышит загнанно, тяжело, будто марафон пробежал. — Сбежать больше нет желания? — осторожно интересуется Харди, медленно выпуская Роджера из цепкой хватки. — Разве что от себя, — печально улыбается Роджер и отступает на шаг, в полной мере оценивая нанесённый им ущерб. У Бена разбита губа и на щеке проступает след от удара, руки расцарапаны в кровь, словно на него бешеный кот напал, но глаза его всё равно смотрят с теплотой. — Извини, — сдавленно отзывается Роджер и едва успевает одёрнуть себя, чтобы не прикоснуться к разбитой губе пальцами. — Тебе это было нужно. Я понимаю, — отвечает Бен. Да, возможно, Роджер порой чрезмерно эмоционален, но разве можно говорить о мере, когда теряешь близкого человека? Бен отлично помнит, в каком состоянии был Джо, когда не стало его отца. Джо, в отличие от Роджера, привык прятать истинные эмоции за маской балагура и весельчака, но в тот момент он едва ли мог держать эту маску, она осыпалась постепенно, пока эмоции не взяли верх, и Бен знает, что главное - чтобы в этот момент кто-то был рядом, чтобы не дать человеку погрязнуть в чувстве собственной вины. — Больно? — виновато потупив взгляд, спрашивает Тейлор. — Ты себя переоцениваешь, — утирая с подбородка кровь, усмехается Бен. — Мудак, — беззлобно бросает Роджер в ответ. Пресловутые кошки, всё ещё не утихая, скребут на душе, но становится немного легче. Роджер так долго копил в себе всю эту чёртову злость на этот гребаный мир, что рано или поздно заряд должен был сдетонировать, жаль только, что Харди попал под горячую руку. Роджер, конечно же, привык к таким потасовкам, у них с Фредди драка по расписанию чуть ли не каждый день, и Роджер до того сроднился со вспыльчивым нравом парса, что уживаться с полностью уравновешенным Беном - что-то из области фантастики. — Зелёный чай, или что покрепче? — спрашивает Харди, будто и правда читает его мысли. — Что покрепче, — отвечает Роджер. Выпить хочется чертовски сильно, а ещё лучше - вообще нажраться до потери сознания. Роджер на самом деле не отказался бы от травы или от чего пожёстче, но что-то ему подсказывает, что Бен этого не оценит. Бен ненадолго пропадает в ванной, Роджер слышит шум воды и идёт на кухню, давая Харди время привести себя в порядок. Ему бы и самому не помешало, но Роджеру сейчас глубоко плевать на то, как он выглядит. Он хочет схватить телефон и набрать номер Брайана, чтобы высказать ему всё, что ворохом мечется в его душе после просмотра этого гребаного фильма, но он держится, потому что знает: Мэй сразу же примчится сюда, а видеть его именно в этот момент абсолютно точно не хочется. Бен возвращается быстро, он ставит на стол бутылку виски и разливает алкоголь по стаканам, усаживаясь напротив. Какое-то время они пьют молча, не решаясь заговорить. — У меня пиздец как много вопросов к этому кучерявому засранцу, — наконец-то бросает Роджер и тянется к сигаретам. — Его не в чем винить, Роджер. Ты ведь не знаешь ничего. Брайану пришлось несладко. — Что ты имеешь в виду? — хмурится Роджер, глотая очередную порцию никотина. Бен не знает, имеет ли право говорить, в конце концов, это не его жизнь, чтобы делиться переживаниями. Он выбирает самый приемлемый вариант - быстро вбивает в Гугл запрос и протягивает Роджеру телефон, предлагая ознакомиться самому. Он надеется, что не сделает этим хуже. И Роджер читает, с каждой строчкой чувствуя, что от его и так истерзанного сердца отрывается ещё кусок. Роджер почти ненавидит себя за то, что ещё минуту назад хотел задать Бри хорошую трёпку и мысленно уже окрестил его предателем. Брайан потерял друга, а после - отца и жену. Выходит, не только Фредди был один. Роджер узнает о таблетках и депрессии, о нежелании жить и чёртовой психушке. И только один вопрос всё ещё бьётся в его голове: где, чёрт возьми, был он сам? — Я не понимаю, — сдавленно отзывается Роджер, сжимая в руках не повинный ни в чём телефон, — мы ведь были вместе всегда. Что со мной произошло? Как я мог не замечать, что нужен им? Бен и рад бы ответить, дать Роджеру понять, что он не чёртов атлант, чтобы взваливать на свои плечи эту ношу, но сказать ему абсолютно нечего, потому что вот она, правда, горькая и охренеть какая несправедливая: они с Роджером толком и не знают друг друга. Что есть у Бена? Образ, нарисованный сценаристами, образ, созданный в собственной голове, пара встреч с Роджером, прожившим целую жизнь без него, и месяц самых счастливых дней в его жизни. И Роджер это тоже понимает, Бен уверен в этом - он видит это в его глазах, - и Бену больно от этого, ведь, будь здесь Брайан, он бы точно нашёл, что сказать и как утешить. Всё, на что Бен способен, это сжать чужую холодную ладонь своими пальцами, чувствуя, как Роджер дрожит. Роджеру хочется увидеть Бри прямо сейчас, сделать хоть что-то, или просто обнять, сказать то, что должен был сказать ещё чёрт знает когда, но только толку от этого сейчас: разве излечит это ту боль, с которой Брайану приходилось жить все эти годы? Роджер устал биться в закрытые стены, не понимая собственных мотивов, ведь если с Фредди порой бывало не просто, с Бри они ближе чем чёртовы близнецы. Они были друг у друга ещё задолго до того, как в их жизни появились музыка и Фредди. Только сейчас Роджер в полной мере осознаёт: Фредди был не единственным, кого он не спас, и то, что он видит в глазах Бри - не только мудрость прожитых лет, там боль, которую он так и не смог отпустить. Вот откуда вся эта тяга спасать и помогать нуждающимся: Брайан тоже чувствует себя виноватым, он тоже знает, что не спас того, кому был нужен. И как Роджер мог не заметить это раньше, они ведь так похожи, всё ещё… Всегда. — Я хочу его увидеть, — говорит Роджер, пытаясь хоть немного унять внутреннюю дрожь. — Мы можем заехать к нему домой, думаю, Брайан будет рад, — отвечает Бен, пытаясь забить подальше свою гадкую эгоистичную сторону, которая колет жгучей ревностью, когда Бен понимает, что был прав. Роджеру нужен Брайан, тот, кто его понимает, кто-то близкий, не он. — Нет, к Брайану я поеду завтра, — Роджер понимает, что просто не готов. Он не сможет смотреть на эти седые волосы и потускневшие глаза, не сейчас, он и так всё ещё не привык. — Я хочу поговорить с Роджером. Мне это нужно. Бен, если честно, не знает, что из этих двух вариантов его беспокоит больше. Он догадывается, что Роджер настроен довольно недоброжелательно, а так как Роджер в любом времени Роджер, ждать тёплого приёма в ответ на грубость точно не стоит. — Я не буду его бить, — заверяет Роджер, — просто спрошу. Пойми, мне важно знать. Я должен. Голос у Роджера совсем убитый и в глазах непроглядная тоска. Бен не в силах облегчить его боль, это сейчас не в его компетенции, поэтому он лишь согласно кивает. — Но я поеду с тобой. Роджер на удивление даже не сопротивляется. Он, похоже, затух как фейерверк - быстро, ярко, красиво, а после не осталось ничего, и Бен готов на всё, чтобы вернуть этим глазам их свет. Может быть, разговор с самим собой, как бы бредово это ни звучало - именно то, что нужно Роджеру прямо сейчас.