<'"'>
Веселье в самом разгаре. Подростки танцевали, прыгали, трясли головами. Будь это клуб, а в стаканах вместо сока – виски, Антон даже поверил бы, что он в кругу нормальных ребят. Хотя он всё равно был рад видеть, что его одноклассники и ребята с параллели не танцуют в стиле Джеймса Бонда – слишком классно, а вполне нормально, как и все в их возрасте. По большей части неумело пытаясь скопировать увиденное по ТВ или в интернете. В этом был свой особый шарм. Исполнив джентльменский долг перед Машкой и честно протанцевав с ней пару попсовых песен и медляков, Антон решил насладиться честной передышкой за столами. Школьную столовую немного приукрасили и, раздвинув столы по углам, устроили танцплощадку. Администрация школы прямо-таки светилась благородством. Антон был бы даже удивлён и впечатлён, если бы не то, что за вечеринкой приставили наблюдать самого горячего мужчину в мире – по мнению этого самого мужчины. — Арсений Сергеевич, а вам прям обязательно сидеть за тем же столом, что и я? — недовольно спросил Антон, с сомнением глядя на учителя. — Это ты со мной за одним столом оказался, — парировал Арс, хмурясь. Ребёнок, а не взрослый мужик, ей-богу. — Вы очень странно обижаетесь, — хмыкнув, Антон потянулся к стаканчику сока. Под напряжённым взглядом учителя отпил. — Что? Это сок. Не бухло. — Ага, — хмыкнул Арс. — Ты уже выздоровел? — Именно за этим вы сюда и сели, да? — Ответь на вопрос, и я уйду. Антон усмехнулся. Опять этот человек со своей заботой. После разговора с Димой Антон даже честно пытался думать о своём отношении к Арсу, да и в принципе об их отношениях. Никто никому ничего не должен, вот только Попов всё равно проявлял заботу и неравнодушие, вряд ли на что-то надеясь. Как бы ни хотелось отрицать, но мужчина был влюблён. И одна часть Антона, учившаяся принципам у дворовых друзей и кумиров с ТНТ, желала набить Арсу морду за такое, потому что отвратительно любить мужикам мужиков. Другая часть, которую Позов считал своим лучшим другом, которая училась справедливости у жизни, почему-то пыталась донести, что любовь отвратительной быть не может, и бить Арсения не надо. Из-за того, что Антон всё ещё не понимал, какую из частей себя стоило слушать, учителя он слушать тоже не хотел. Хотя и понимал, что выбор сделать стоило: побить или принять и смириться. — Я в порядке, всё ок, — ответил он, вздыхая. Возможно, выбор он уже сделал. — О, замечательно, — Арс улыбнулся и, казалось, даже расслабился. — И... «всё ок» значит то, что я могу не уходить? — Да делайте, что хотите, — фыркнул Антон и тут же поспешил исправиться от греха подальше: — Сидите, короче. Арсений улыбался. Антон смотрел на него, понимая, что обычный, в принципе, мужик он, этот Арсений Сергеевич, разве что зачем-то привязался к такому же обычному парню. Ну, это если не считать питербурчанских замашек. Но к такому Антон, как ни странно, уже успел привыкнуть. Человек напротив сидел и волновался о здоровье Антона. Волновался о нём, старался понравиться разными способами, не давил. И этому человеку напротив Антон грубил, его он посылал и отталкивал, будто тот не пришёл на стрелку с корешами, если не хуже. Глаза в глаза, и парень вновь начал задаваться вопросами о том, а не слишком ли мудаком был он сам. — А ещё Илья сам охренел и набросился на меня тогда. Я вообще не в восторге был. Питер всё же очень странно на него влиял. Ещё и этот Дима со своими нотациями. Смех Попова забавный. Антон не очень хотел думать об этом, но вышло так, что улыбнулся он тоже. Если учитель не обижался больше – славно. Больше шансов сдать ЕГЭ не на ноль. — В последнее время звёзд на небе маловато, — как бы между прочим заметил Арс. На вздёрнутую от непонимания бровь Антона тут же пояснил: — Так что разрешаю смотреть в мои глаза. — Арсений Сергеевич, я ещё от белок в своих не отошёл, вот не начинайте, а? Ладно, без таких побочных эффектов мириться было бы проще. — Давай тогда потанцуем, — предложил Попов, заставляя Антона предаться состоянию «фейспалм». — Что не так? — Мужики не танцуют вместе, — стараясь лишний раз не грубить, ответил Антон. — Смотри, — указал Арс на танцпол. — Твои одноклассники, Арсений Котсюкевич и Лёшка танцуют вместе. Им нормально, и их не осуждают. — Просто все Арсении... странные, — пробурчал Шастун. — Не пойдёшь танцевать? — Нет. — Ну хоть бы смутился для приличия. Арс грустно покачал головой. Не успел Антон что-то высказать по этому поводу, как он заметил кое-что странное. Дед Мороз? На дискотеке? Авария какая-то, что ли? — Хо-хо-хо, — просмеял свою короночку Дед Мороз, проходя мимо их столика. — А вы хорошо себя вели в этом году? — Очень сильно хорошо, — улыбнулся Антон. Взрослым хотелось казаться, конечно, очень, но такой Дедушка может вернуть в наивное детство почти любого. — Должным образом, — кивнул, тоже улыбаясь, Арсений. — Какие хорошие мальчики! Ждите новогоднее чудо для каждого! Ну вот. А Антон уже понадеялся на реальный подарочек. Арс, видимо, тоже.<'"'>
В Воронеже перед новогодними каникулами Антон уже не ходил в школу, не видя в этом смысла. Сейчас же он, держась за лямки рюкзака, с улыбкой на лице добросовестно шёл на занятия. Чудесный зимний день! Снега почти нет, но не беда, можно представить свой! Антон ворвался в кабинет русского языка и литературы и улыбнулся. Машка! — Привет! — поздоровался он первым, подбегая к ней и обнимая. — Хай, — скучающе бросила девушка, не отвечая на объятия. — Я так соскучился! Как дела, Маш? Как настроение? — сев рядышком за парту, начал осыпать её вопросами Антон, не переставая улыбаться. — Боже, какие у тебя глаза красивые! В них словно в янтаре застыла осень, укрытая рыжими листьями. Удивительно! — Антон, ты чего вообще? — Машка покосилась на одноклассника и хмыкнула. — На дискаче перепил, что ли? — Да почему же? — возмутился Антон. — Ты просто очень красивая! Слушай, а можно я твою фамилию возьму? Антон Лисичкин. Звучит! — Совсем крыша поехала, — вздохнула, подпирая щёку рукой, Маша. И немного отодвинулась. В кабинет зашла учительница, глянула на Антона, из-за чего тут смутился и опустил глаза. И только сейчас он заметил, что половина его одноклассников сегодня отсутствовала. И где их совесть? Где коллективный дух?! А он ведь собирался попасть на третий тур по складыванию оригами. И что теперь? Одному складывать? — Шастун, — позвала учительница, хмурясь. — Домашнее? — Вот, Алевтина Алексеевна! — гордо раскрывая тетрадь, отозвался Антон. — Два часа делал! — Там же только списать и буквы вставить. — Я очень старательно вставлял! Какая-то странная учительница, подумал Антон, когда она, закатив глаза, пошла дальше проверять. Не оценила его старания. Обидно. Но ничего. У него есть любимый учитель, который обязательно, просто стопроцентно оценит всё, что сделал Антон. Досидев до конца урока и замучив учительницу и даже одноклассников тем, что постоянно тянул руку и мычал, не в силах сдержать ответ, Антон аж подпрыгнул на месте, услышав звонок. Быстро собрал вещи, помог собрать вещи Машке, которая была почему-то от этого не в восторге, и выбежал в коридор. Математика, любимая! Быстрым шагом – бегать по коридорам нельзя – Антон скорее двинулся в нужный кабинет. Распахнув дверь и тут же заметив учителя, Антон почувствовал, как вся уверенность куда-то резко пропала. — З-здравствуйте, Арсений С-сергеевич, — тихо и смущённо пролепетал парень, опуская глаза и рассматривая носки кед. Подняв взгляд, наткнувшись на приветственный кивок, он совсем зарделся. Дыхание перехватило, коленки задрожали. Он попытался пройти к своей парте, но, возможно, из-за дрожащих коленок, не смог сделать и двух шагов, споткнувшись о собственную ногу и упав. — Антон? Ты в порядке? — раздалось сверху, и Антон понял, что привлёк внимание учителя. Его бархатный и властный голос растопили в парне тягучую карамель, отчего он почти что приклеился к полу. — Давай руку. Неловко улыбаясь, он потянулся к руке мужчины. Электрический разряд прошёл по его телу, стоило ему коснуться кожи Арсения Сергеевича, из-за чего он тут же одёрнул руку. После встал сам, отряхиваясь и боясь посмотреть на учителя. А его рука такая тёплая, было так приятно касаться её, и Антон уже начал жалеть, что так просто упустил возможность касаться этой шёлковой кожи чуть дольше. Воздуха всё ещё не хватало, и парень с дрожащими ресницами стоял, не шевелясь, боясь сделать хоть шаг и снова упасть. Попов нахмурился, не понимая, что с учеником не так. Заболел снова, что ли? Антон вскрикнул, как только Арсений подошёл к нему чуть ближе и коснулся плеча. — Ты чего орёшь? — недоуменно спросил мужчина, вздёрнув бровь. — Но... ну... вы же... — замямлил Антон, мгновенно краснея, из-за чего Арсений совсем растерялся. — Как ты это сделал?! — сильно удивился он, искренне не понимая, как можно краснеть настолько... по-шастунски. — Тебе плохо? Краснея ещё больше и ощущая, как к глазам подступают слёзы, Антон, всхлипнув, выбежал из кабинета. Внутри него всё горело, а в руках дрожала обида, что Арсений Сергеевич был так груб. Не сдерживая эмоций, Антон позволил слезам политься из глаз, когда он спрятался в мужском туалете. Жестокий, жестокий, бесчувственный Арсений Сергеевич! Его ледяной взгляд всё ещё стоял перед глазами, а хмурое лицо Аполлона врезалось в сознание, казалось, на всю жизнь. Антон понимал, что в таком состоянии он не сможет сегодня учиться, поэтому, перебежав в туалет на первом этаже и вскрыв окно, позорно сбежал из школы. Его тело трясло. Человек, которому он был готов посвятить жизнь, не любил его. Был суров и холоден, а Антон так боялся боли... Он понимал, что им не суждено быть вместе, что они потянут друг друга на самое дно, но его слишком сильно тянуло к мужчине. Не до конца осознавая, что делал, Антон схватился за телефон и открыл приложение Вконтакте. Быстро найдя страничку Арсения Сергеевича и открыв с ним пустой ранее диалог, он принялся набирать сообщения. [Антон 12:11] Арсений Сергеевич, простите меня. Я сбежал, потому что рядом с вами быть невозможно. Рядом с вами быть ненужным – невозможно... Если вы пожелаете, я больше никогда не появлюсь перед вами. Нам лучше никогда не видеться, да. Так будет правильно. Мы из разных миров, разных Вселенных, и нам бы лучше никогда не встречаться! Но судьба жестоко пошутила над нами, столкнув в этой школе. И теперь моё сердце не залечить ни одному подорожнику. Мы уничтожим друг друга, разрушим до самого основания, если позволим чувствам взять верх. Мы должны это пресечь! И пусть будет больно, пусть никто из нас не сможет стать прежним... мы пройдём это вместе. Но порознь. Я не смогу больше видеть в ваших потрясающих глазах, в которых айсберги замораживают воды океана, непринятие и безразличие. Не смогу слушать ваш голос, в котором нет ни намёка на нежность, которую так хочется от вас получить. Выше моих сил быть рядом с вами и понимать, что я вам совершенно не нужен! Вы взрослый, красивый, потрясающий, удивительный, божественный, неповторимый, неописуемый, умный, интеллигентный, фееричный, очаровательный, крышесносящий, обворожительный, загадочный, прекрасный, мужественный, смелый, отважный, добрый, замечательный, лучший мужчина среди всех существующих на этой планете! Конечно, вам не нужен такой бестолковый ребёнок, как я... Наверное, чтобы вам было проще, я сам должен уйти. Прощайте, Арсений Сергеевич. Я люблю вас... Написав все свои мысли и переживания, Шастун уже собирался удалить сообщения, но вздрогнул, заметив, что Арсений Попов появился в сети и тут же всё прочёл. Смотреть на «Арсений Попов набирает сообщение...» было невыносимо, но Антон, кусая уголок одеяла, держал себя в руках. Пытался. [Арсений 12:21] Шастун, ты нормальный вообще? Я позвоню твоим родителям, если ты будешь прогуливать уроки и нести потом такую ересь. Может, тебя к врачу? Хотя за комплименты спасибо. Видя всё это, Антон не выдержал. Слёзы с новой силой покатились по щекам, а в сердце разрасталась дыра от неразделённой любви. Так больно ему никогда ещё не было. Выключив телефон и бросив его в стену со всей силы, парень упал на свою кровать, заворачиваясь в одеяло. Рыдания трясли его худое тело, и он уже совершенно не хотел жить... Шмыгнув носом, он резко вскочил и выбежал из комнаты. Он решил. Он всё решил для себя. Так будет лучше для всех! Схватив на кухне нож, он пошёл в ванную комнату. Включил воду, не раздеваясь, лёг в ванну, мысленно прощаясь со всеми. Появилось странное желание накрасить ресницы маминой тушью, чтобы эта тушь от слёз размазалась по лицу, и его вид был более драматичным и печальным. Усмехнувшись самому себе, Антон занёс нож над запястьем. — Прощайте, Арсений Сергеевич... — уже вслух, пусть и шёпотом, сказал он и резко с силой провёл лезвием по коже.<'"'>
Открыв глаза, Антон ещё какое-то время лежал на кровати, осмысляя. — Новогоднее чудо, блять. Ну охренеть вообще, — осмыслив, изрёк он, вставая. — С такими снами, сука, я точно свихнусь. В школу после дискотеки он решил не ходить. Всё равно домашку он не делал, да и перед Новым Годом грех не прогуливать. Ему точно стоило отдохнуть от питербурчанского безумия. Нет, к этому невозможно привыкнуть.