Opposite each other

      Когда его, Чимина, взгляд натыкается на стопку неподписанных бумаг, а до его ушей доходят телефонные разговоры и крики, он пугается. Пугается не так, как надо, просто становится не по себе, ведь в компании творится всякая чертовщина.       Директора нет на посту уже вторые сутки, в офисах ходят разные слухи, но никто не смеет узнать сущую правду. Лишь к вечеру до секретаря доходит мысль, что надо идти, идти и смотреть, что случилось. — Пак Чимин? — чуть хриплый женский голос раздаётся в полупустом офисе. — Слушаю. Я что-то сделал не так? Допустил ошибку? — Пак склоняет голову. — Нет, ничего подобного. У меня к тебе просьба, не мог бы ты отвезти документы директору и посмотреть что с ним? — Я? — Именно…       Пак Чимин не знает зачем и почему, не знает, кто дернул его за язык, но он согласился. Согласился, потому что нужно помочь, согласился, потому что самому немного, совсем чуть-чуть, интересно, а все ли с ним, Чонгуком, в порядке?       Когда он стоит перед той самой железной дверью, его сердцебиение увеличивается вдвое, а ноги начинают постепенно слабеть. Чимин медленно тянется к звонку и аккуратно на него нажимает, выжидая, когда сердце окончательно выпрыгнет из груди.       Чимин всегда знал, что человек — не робот. Без сна и пищи существовать не сможет, точно. Но без любви, без заботы, без того чувства, что даёт хоть какую-то маленькую надежду на завтра человек неосознанно превратится в робота. В робота, что находится в обличии человека. И сейчас, когда взгляд его падает на бледную кожу, на взмокшие волосы и полопавшиеся капилляры — дыхание его просто приостанавливается. Весь мир на долю секунды замирает, пока перед глазами стоит он, Чонгук. — Чимин? — Добрый вечер, директор… Меня попросили передать Вам документы и… — Проходи, — Чонгук дрожит, буквально не держится на ногах, но показаться слабым равноправно тому, чтобы проиграть.       Его мысли не заняты приходом Пак Чимина, в его голове лишь: «Чон Чонгук, держись ровно на ногах». Однако, спустя несколько секунд, он чувствует всю прохладу своего пола, и слышит лишь отчётливое: «Господин Чон», а после разум словно затуманивается, словно впадает в невесомость, и Чонгук уже чувствует себя пустым, неживым вовсе. Чон Чонгук проиграл.

***

      Иногда становится так больно, так невыносимо и сложно, что в голове крутится мысль о самоубийстве. Она так навязчиво заседает в голове, что человек становится, словно зависим. Первая рана, вторая, уже третья попытка становится совершенно другой, становится более опасной, уже в третий раз стоишь на краю крыши или на обочине около проезжей части. И больно становится еще сильнее, потому что умирать вовсе и не хочется, хочется просто жизни нормальной, такой, чтобы казалось даже не сахаром, а чем-то менее сладким. Чонгук думает, что когда-нибудь эта мысль тоже засядет в его «тяжёлой» голове на долгое время, вот только спасти его никто не сможет, потому что никого в его жизни нет.       Ему всего тридцать лет, а желание жить пропадает с каждым чертовым днём.       Пак Чимин всегда держался, держался за что-то, что давало надежду или маленькую силу. Когда-то этим «что-то» являлась Сонми, которая имела худые костлявые пальцы и две родинки в виде сердечек на спине. А сейчас этим «что-то» является Кихен, у которого сладкая улыбка и светлый детский взгляд. Чимин не знает что и как делать, он просто сидит на кровати и смотрит на сомкнутые глаза директора, полностью осознавая, что тот не спит вовсе. — Извини, Чимин, — чуть слышимо произносит Чон. А Чимин вздрагивает. — Все в порядке, может, Вам скорую вызвать? — Не нужно, нельзя — слухи пойдут, — Чонгук разворачивается на живот и закрывает глаза.       Сейчас почему-то стало больно. Почему-то стало обидно, Чонгук не может вызвать даже скорую, Чонгук не может даже попросить кого-нибудь помочь ему.       В голове Пака бушует буря, а в сердце просыпается то тупое чувство, что сжимает сердце все сильнее и сильнее, словно выжимая остатки других эмоций и чувств — жалость. Это невыносимо. Ужасно. Чимин не хочет этого чувствовать, особенно, по отношению к нему, Чон Чонгуку. Он не имеет на это право. Но все равно не может остановиться.       Такое резкое желание помочь просыпается у Пака в сердце, и такой чуть хриплый голос заставляет задуматься… Чонгук беспомощен, он не может двигаться, не может ничего, хотя богат, преимущественно властен, но все равно — один. — Чимин, помоги мне, — голос его слабый и все такой же хриплый, Чимин невольно вздрагивает и чуть сжимается от него. — Кихен, его над… — тихо говорит Пак. — Пожалуйста, — почти беззвучно выдыхает Чон.       Чимину сложно сказать зачем, но в нем бушевало столько эмоций, они словно боролись друг с другом — это было так странно, страннее того, что он согласился. Что сейчас помогает пить еле найденные лекарства, что придерживает взмокшую тряпку на лбу, что легонько касается подушечками пальцев вспотевшую спину и надавливает на определённые точки. Чимин — не спец. Чимин — не врач, но попытается помочь.