The Murder Family

       Кризис наступил внезапно. Прошло всего две недели после кровавой расправы над Верджерами, которая завершилась сожжением их особняка, и Том, наблюдая за тем, как Уилл мрачнел с каждым днем все больше и больше, стал подсознательно ждать беды.        Вспоминать о том, как Маркус срезал свое лицо и укладывал кусочки мяса, кожи, мышц на ладонь Ганнибала, оказалось куда неприятнее, чем изначально рассчитывал Риддл. Эйфория от свершившейся мести быстро прошла, и он стал ощущать дискомфорт из-за воспоминаний. Под конец расправа над насолившей семейкой и вовсе превратилась в самоубийство тронувшейся умом Марго — не выдержав ужасной сцены кончины ее единственного ребенка, женщина откусила себе язык и захлебнулась кровью.        Алану Блум Лектер убил собственноручно, вырезал ей часть органов, пока она еще была жива, оставалась в сознании. Том никогда не видел ничего страшнее, чем то, что Ганнибал с ней сотворил.        Каждый раз, когда Уилл после убийства смотрел на Тома, мальчику казалось, что в глазах отца клубится настоящая тьма. Или это было отражением той тьмы, что Грэм видел в своем приемном сыне? Размышлять об этом было еще более дискомфортно, чем об отвратительной кончине Маркуса, и Том решил, что будет молча ждать, когда же Уилл заговорит сам. — … неправильно воспитываем его, — случайно подслушал Риддл, проходя мимо комнаты родителей. — Кем он вырастет?        Дыхание сперло, и Том приблизился к двери вплотную, изо всех сил вслушиваясь в разговор. Уилл все же… все же изменил свое мнение о нем. Он был недоволен, был напуган тем, кем Том мог, по его мнению, стать. Боль разрасталась в груди Тома, но он призвал на помощь весь свой самоконтроль, загоняя ее в самую дальнюю, самую темную комнату мысленного особняка, в котором, по примеру Ганнибала, учился хранить и запирать свои воспоминания и нежеланные, губительные эмоции. — Он вырастет тем, кем должен быть, — спокойно ответил Лектер. — Он будет тем, кем сам захочет стать. Не ты ли говорил, что готов принять его, Уилл? Принять нас, как семью? Я неприятно удивлен тем, сколь легко удалось Алане Блум пошатнуть твои убеждения. — Дело не в Алане! — рыкнул Грэм с отчаянием, и Том невольно вздрогнул — столько негативных чувств было в голосе Уилла. — Дело в том, что мы невольно стали взращивать в нем жестокость! Или ты делал это намеренно? — В нем уже была эта жестокость, — парировал Лектер. — Мы лишь раскрываем его потенциал, помогаем ему развиваться, не наделать ошибок, которые могут привести его к краху. — Красивые слова, за которыми не стоит ничего! Ты и сам знаешь, что делаешь с ним… делаешь с нами! — Том, — позвал Ганнибал внезапно, и мальчик понял, что не остался незамеченным. — Прошу, входи, — глубоко вдохнув, будто перед прыжком в воду, Том распахнул дверь и вошел в родительскую спальню. Уилл смотрел на него с удивлением и неловко переминался с ноги на ногу. — Нехорошо подслушивать чужие разговоры, — мягко укорил Лектер.        Том бросил на него взгляд, в котором так и читалось, что он ни секунды не раскаивается в своем проступке, и уставился на Уилла с возмущением и обидой. — Почему ты все портишь? — не выдержал он, и Уилл вздрогнул, нервно, судорожно выдохнув. — Нам было так хорошо всем вместе! Мы спокойно жили, все было хорошо! Меня все устраивало! Я был счастлив! Меня впервые приняли таким, какой я есть, я нашел тех, кто не считает меня монстром! Нашел вас! — Я не считаю тебя монстром, — тут же опротестовал Уилл, на его лице читалось сожаление. — Поэтому ты смотришь на меня так, будто хочешь избавиться от меня? Хочешь насадить на рога? — выдавил Риддл, скривившись. Он, наконец, сумел облечь свои чувства в правильные слова и был неприятно удивлен тем, что именно это все прошедшие дни читалось в мрачном взгляде Уилла на него.        Уилл резко отвернулся и прикрыл лицо ладонями, потер его, со всей силы вдавливая пальцы в закрытые веки. Ганнибал сделал шаг к нему, но так и не коснулся его, сомкнув протянутую руку в кулак. — Я не хочу этого, Том, — выдавил Грэм приглушенно. — Только не этого. — Чего ты хочешь, Уилл? — спросил Ганнибал тихо, и Том затаил дыхание, ожидая ответ Уилла, от которого теперь зависело все.        Уилл отнял ладони от лица и посмотрел на них больным, уставшим взглядом. — Я хочу, чтобы Том… ты не должен становиться убийцей, который легко отнимает жизни невинных. Ты не монстр, Том, сейчас нет. Но если продолжишь в том же духе, когда-нибудь станешь им. — Как я? — намекающе полюбопытствовал Лектер, и когда Уилл так ничего и не сказал в ответ, он перевел взгляд на Тома и промолвил, — Я никогда не убивал детей. Даже у таких монстров, как я, есть моральный кодекс. Маркус Верджер был исключением, и я сознательно пошел на это ради тебя, Том. Ради твоего комфорта и твоей безопасности. Я правильно понял, что тебя терзает убийство этого ребенка? И Марго? — обратился к Уиллу Лектер.        Грэм дергано кивнул, а Том вновь словил на себе пристальный взгляд Ганнибала и, переосмыслив его слова еще раз, внезапно понял, чего именно хотел от него сейчас Лектер. По его губам пробежала змеиная усмешка, которая тут же исчезла, прежде чем Уилл успел бы заметить ее. Зато она не укрылась от внимательных глаз Ганнибала, и он довольно прищурился. — Уилл, — позвал Том слабым голосом и, приблизившись к отцу, несмело протянул ему ладонь. Поколебавшись, Уилл аккуратно сжал ее, стал всматриваться в сына, и Том понял, что в этот самый момент Уилл невольно, машинально считывает его эмоции. Он сделал глубокий вдох и, пропустив через себя слова, которые хотел произнести, всей душой прочувствовал каждое, примиряясь с будущим выбором. Делая их для себя истинными. — Я… хочу дать тебе слово. Я никогда не буду больше убивать других детей. Это было так… опрометчиво… Я все эти дни не находил покоя, когда вспоминал Маркуса, — Тому не пришлось подделывать дрожь, ведь мысли об убийстве Верджера все еще вгоняли его в состояние дискомфорта, почти граничащее с депрессией. Он знал, что Уилл поверил ему, ведь он не мог не чувствовать его состояния последние несколько недель. — Я не хочу вредить невинным. Я готов дать тебе слово, что ни один ребенок не умрет от моей руки, и я не буду убивать хороших людей. Только тех, кто этого действительно заслуживает. Ты готов принять меня таким? — спросил он, добавив волнение в голос.        Прикрыв на мгновение глаза, Уилл резко кивнул и притянул сына к себе, крепко обнимая мальчика. Том облегченно расслабился и обмяк в его руках, а потом посмотрел на Ганнибала поверх плеча Уилла, и его дыхание сперло.        Лектер смотрел на него с одобрением, довольный тем, как правильно он сыграл свою роль. Он парой фраз намекнул, дал Тому направление, в котором мальчику следовало двигаться, и Том беспрекословно отыграл по нотам каждый звук, который Лектер, словно музыкант, в итоге вырвал из его рта.        Уилл погладил его по спине и отстранился, всмотрелся в лицо Тома и слабо улыбнулся ему, и в этот самый момент Том вдруг понял, как легко на самом деле манипулировать Уиллом. Вместе с этим пришло и осознание — Уилл прекрасно знал, что им манипулируют, и позволил это. Позволил это тем, кого любил и за кого взял на себя ответственность. Кого пообещал самому себе принимать такими, какие они есть.        И Грэм тонко манипулировал ими в ответ. Затеял этот разговор, зная, что вынудит их с Ганнибалом отказаться от идеи вновь в будущем убивать детей, выбьет у них обещание не вредить хорошим людям, чтобы успокоить его и сохранить их маленькую семью.        Уилл позволял им убивать, но на своих условиях. И Том был восхищен тем, с какой стороны ему раскрылся сейчас Уилл. Это были не лектерские манипуляции над мозгом и сознанием. Это было нечто новое, неизведанное пока Томом. Манипуляции Уилла были над эмоциями, над чувствами. Он плавно подводил их к тому, чего от них хотел, давя на их любовь к нему, их желание заботиться о нем, окружить его зоной комфорта, приемлемой для его психики и моральных установок.        Они меняются, сказал ему однажды Ганнибал, и Том неожиданно открыл для себя новый, более глубокий смысл этих слов. Ведь речь шла не только о постели. Они менялись, меняли друг друга, лепили один из другого подобие себя, чтобы быть вместе.        И Том с удовольствием менялся вместе с ними. ***        Был ясный, погожий день. Том изнывал от жары и жалел, что на природе нет кондиционера. Установить его в палатке, увы, не представлялось возможным, и ему приходилось мириться с жарой, отгонять от себя комаров и мечтать о скорейшем возвращении домой.        Уилл вытащил их к озеру на рыбалку, а Ганнибал решил совместить это с охотой и выбрал лес, в котором разрешалось отстреливать дичь. Им оставалось промучиться на свежем воздухе еще около трех дней, а потом они, наконец, отбывали в шале Лектера в Скандинавии, чего Том ждал с нетерпением.        Он с блеском окончил младшую школу, и его ждала элитная школа для мальчиков, обучение в которой стоило больше, чем Том когда-либо в далеком приютском детстве мог осмелиться мечтать потратить на себя.        Три года пролетели быстро и незаметно. С каждым днем отношения в их маленькой семье становились лишь крепче день ото дня. Том любил своих отцов, а они любили его.        Устав мучиться от духоты в палатке, Том вылез из нее в предрассветных сумерках и присел у кромки воды, наслаждаясь легким, прохладным ветерком. Небо окрасилось в изумительный оттенок синего, последние звезды медленно гасли, отражения в темной воде искажались, приобретая причудливые формы и пробуждая воображение.        Риддл вздохнул и задумался о своем будущем. Он уже успел решить для себя, что получит медицинское образование. Хирургическое, как у Ганнибала. Он долго мучился между хирургией и психиатрией, но в конце концов решил, что и без университетов изучил психиатрию под руководством отцов лучше, чем многие действующие «специалисты».       Том внезапно ощутил несвойственный прилив сентиментальности. Он отпустил себя и позволил себе немного помечтать о том, что когда-нибудь встретит такого же важного человека, какими были друг для друга его родители. Он вырастет, у него будет своя семья. Он познакомит избранника или избранницу с Лектером и Грэмом, и они примут его выбор.       Кольнула опасная мысль о том, что его отцы с каждым годом прибавляют в возрасте. Он даже мысленно избегал слова «стареют». У Ганнибала прибавилось седых волос и морщинок вокруг глаз, на Уилле время отразилось меньше, но все же… Тому хотелось бы пойти в медицину, чтобы открыть эликсир вечной молодости, создать эликсир бессмертия. Разумеется, Том никому бы о нем не сказал, он бы использовал эликсир лишь на себе и на отцах. Ну и, может быть, на своей второй половинке, если бы она заслужила подобную честь.       На секунду Тому показалось, что он увидел в зеркальной водной глади чье-то лицо вместо своего. Мелькнули искаженные колыхнувшейся водой черные волосы, будто растрепавшиеся от ветра, и Том жадно подался вперед, пытаясь уловить уплывающую картинку.        В этот самый момент из палатки родителей раздался приглушенный, едва слышный стон. Том обернулся на секунду, а потом быстро перевел взгляд обратно на озеро, но изображение уже исчезло, будто его и не было вовсе.        Почувствовав прилив раздражения, он бросил камень в озеро и, набрав в котелок пресной воды, стал разводить потухший за ночь костер, намеренно издавая побольше шума, чтобы его бесстыжие отцы знали, что он их слышит.        В ответ на его угрюмые копошения до него донеслось смущенное ойканье Уилла, а потом Ганнибал громко потребовал: — Приготовь нам кофе, Том! — и с тихим смехом вновь обратил все свое внимание на копошащегося супруга, вырывая из его горла новые стоны вперемешку с возмущениями.        Том закатил глаза и попытался абстрагироваться от всех посторонних звуков. Ей Богу, Уиллу уже было за сорок, а Ганнибалу и того больше — за пятьдесят, а они до сих пор явно не имели никаких проблем с либидо и были активны в постели.        В их возрасте старики обычно сидят перед телевизором, пьют пиво и вспоминают молодость, а не устраивают подвиги на природе в палатке. ***        Дом встретил их ворохом корреспонденции, отсутствием пыли, чистотой, о которой позаботилась предупрежденная заранее домработница, подготовившая дом к их прибытию, и пустой холодильник.        Была уже середина августа, до школы оставалось всего две недели, и Том отчаянно хотел продлить каникулы. Он слишком размяк за это лето и был непривычно ленив. Ганнибал с Уиллом уехали за продуктами, пока он раскладывал свои вещи и принимал душ. Он услышал, что они вернулись примерно через два часа, но не стал спускаться вниз, наслаждаясь блаженным ничегонеделанием и кондиционером.        Вот только долго валяться ему так и не позволили. — Том, спустись, пожалуйста! — попросил Уилл, и мальчик со вздохом сполз с кровати, ощущая себя, как червяк — без единой косточки в теле.        Сбежав вниз по ступеням, он нашел отцов на кухне и уселся напротив них за стол. Уилл тут же пододвинул ему высокий, запотевший бокал с прохладным лимонадом, а Ганнибал — какой-то странный конверт из старой бумаги, чем-то похожей на древние пергаменты.        Недоуменно нахмурившись, Том схватился за конверт и уставился на изумрудные чернила, которыми было выведено его имя.        «Том Марволо Риддл, Лондон, *** улица, дом **».        Марки отсутствовали. Пожав плечами, Том распечатал конверт, и из него вывалилось несколько листов. Подняв первый из них, он с нарастающим изумлением вчитывался в строчки. «ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов) Дорогой мистер Риддл! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора»        Раздраженно сведя брови, Том бегло просмотрел другие листы, один из которых был дурацким билетом на поезд, отходящий с несуществующей станции 9 ¾, а второй — списком бредовых учебников.        Заметив пристальное внимание отцов, которые и не пытались маскировать свое любопытство, он протянул им все листы и стал ждать их реакции на прочитанное. — Глупый розыгрыш, — выдавил все же Том, — Школ Волшебства не существует, — фыркнул ядовито он, и в этот самый момент что-то внутри него протестующе засвербело. Он невольно вспомнил о своей странной силе, своих способностях. Могло ли это быть волшебством?        Судя по прищуренному, изучающему взгляду Лектера, об этом подумал не один Том. — Ты уверен? — спросил едва слышно он. — Этого не может быть, — неуверенно рассмеялся Уилл, но тут же напрягся и вскинул брови. — Не так ли? Или все же…?        Том почувствовал сильный дискомфорт. Ему всегда нравилось быть особенным, но не сочтут ли родители это… уродством? — Это просто глупая шутка, тут даже марок нет, — пробормотал он, отводя взгляд.        Ганнибал хотел что-то ответить, и в этот самый момент раздался громкий звонок в дверь. — Мы кого-то ждем? — спросил Уилл, и Ганнибал, покачав головой, направился ко входной двери. Плечи Уилла закаменели, и он невольно опустил ладонь на пояс брюк, где, Том знал, Грэм всегда держал заряженный пистолет, скрытый под слоями рубашки и пиджака.        Они переглянулись и прислушались, ожидая возвращения Лектера и появления незваного визитера.