***
Элизабет спеша возвращалась из театрального буфета по полу мрачным коридорам Гранд Оперы. Плечи балерины слегка подрагивали. Она знала все жуткие истории про Призрака, который беспощадно расправляется с заблудшими душами. Юная мадемуазель выпученными глазами вглядывалась во тьму и с опаской прислушивалась ко всем шорохам таинственного пространства. Правда, Эрику было совсем не до этой пугливой, робкой девчонки. Фантом совсем забыл о своих призрачных обязанностях, так как с головой погрузился в «Дон Жуана Торжествующего». Кристин ещё не приехала из Швеции, чем очень озадачила своего Ангела Музыки, да и де Шаньи, в общем-то, тоже. Рауль каждый день наведывался в театр по предлогом «зайти к другу Илеру». На самом деле же виконт давно явил свои намерения для народа, сам того не зная. Обе труппы так и говорили: месье покровитель снова разыскивает мадемуазель Даае. Только вот ей завидовали скрытно, зная про неравнодушие младшего де Шаньи и опасаясь его гнева, если вдруг пойдёт слух о непорядочности Северного Соловья. Тем временем Элизабет продолжала озираться вокруг, проходя длинный коридор, пока не услышала сомнительный шёпот и неоднозначные шорохи. Девушка на свой страх и риск приблизилась к их источнику. В каком-то мрачном закоулке при едва видном свете старой свечи две знакомые балерины в чём-то возились. — Давай быстрее, Лю! Чего ты так долго копаешься?! — возникал торопливый шёпот. — Но у меня уже все пальцы болят! — Элиза случайно ударилась о ведро, стоящее прямо за углом, где совершались подозрительные действа танцовщиц. Шум был соответствующий и девушки резко обернулись, но любопытная балерина успела скрыться.- Джули, ты слышала?! — Ты тоже?! Я думала, что мне одной показалось… — А вдруг это Оперный Призрак! — воскликнула Лю. — Всё это полнейший бред с этим фантомом, — твёрдо ответила вторая девушка. — Хотя… Давай выясним кто это, и что он от нас хочет. — М-может не надо? — дрожащим голосом больше просила, чем спрашивала её подруга. — Ты как хочешь, а я не дам себя запугать! Балерина резко встала и направилась в сторону звука, предварительно захватив что-то потяжелее. Девушка, словно рысь на охоте за жертвой, подкралась к углу. Она занесла старый канделябр над правым плечом, готовясь нанести удар первой. Взгляд Элизабет стал ужасающим и мадемуазель быстро закрыла руками лицо, попутно вскрикивая. — А, Лизи! — воскликнула Джули. Она неаккуратно сцапала девчонку за руку, заводя в закуток. — Дорогая, Лю! — обращение к подруге вызвало небольшое вздрагивание обеих танцовщиц. — Смотри, кто к нам пришёл. Это же сама Элизабет Уолмарт! Девушка толкнула перепуганную в противоположный угол от их затеи. Лю послушно встала и подошла к Джули. Обе балерины с угрозой нависли над Лизи. — Люси, Джули, я… Я… — Замолчи, девчонка! — прикрикнула вторая. — И не вздумай всё рассказывать своей драгоценной шалаве. Иначе она любезно разделит с тобой эту ношу… Лю указала красивыми пальчиками на горстку толчёного стекла рядом со старой свечой. Лизи сразу прикрыла рот рукой, безусловно понимая о том, что скоро стекло отправиться в девичьи пуанты. Испугавшись до слёз, которые во всю горячими дорожками текли по аккуратным чертам лица, девушка активно закивала. «Нужно срочно предупредить Александру, — подумала балерина, — Плевать, если действительно эти неугомонные стервы подсыпят и мне…» Сразу говорить о том, что реально задумала Элизабет она не стала. Умница просто разыграла спектакль одного актёра. Две дерзкие мадемуазели довольно посмотрели на плод своих запугиваний и, мельком ухмыльнувшись, отстали от впечатлительной балерины. Та, в свою очередь, не упустив возможности, быстренько уползла обратно в коридор. Там Лизи поспешно встала на ноги, убегая на выход. В голове сейчас была только одна мысль: найти Сашу. Как назло девушки нигде не оказалось, и мадемуазель Уолмарт оставалось надеяться только на то, что искомая подруга обязательно придёт на репетицию с растяжкой. Две балерины вернулись к своему злодеянию. Наконец, Люси спросила: — Джули, как думаешь, эта испуганная дурочка пойдёт к своей жалкой подстилке предупреждать? — Дорогая, — отвечала блондинка, не отрываясь от дела. — Не говори глупостей. Эта растяпа ни за что не посмеет нам перечить. А если вдруг так случится, то припугнём посильнее… Не переживай. — Ммм… А как ты собираешься подсыпать стекло, если недавний конфликт спокойно указывает на то, что это мы сделали… Мы же теперь в очевидных контрах с ней. — А кто сказал, что я прямо сейчас побегу совершать преступление. Мы сделаем это позже, когда всё более менее устаканится. — Но ведь последнее время всё равно укажет на нас. — Тогда я скажу, что это сделал твой Оперный Призрак, — Джули нелепо засмеялась, вводя подругу в небольшой ступор. Лю отчаянно верила в Эрика, считая такое обращение хамством в его сторону, но блондинка продолжила. — Ответим, мол она разгневала оперного хозяина, и он решил отомстить непослушной девчонке. Можно даже записку для антуража оставить… — Наверное, не стоит всё-таки впутывать Призрака сюда. Вдруг он правда разозлится и подстроит что-то подобное уже нам… — Прекрати, Лю! Ты же знаешь, я не верю в эти самые дурацкие сказки для малолеток. Нас ими пугали, когда мы под стол пешком ходили, и то эти страшилки распускала чокнутая мадам Жири… — А Мэг вроде бы нормальная… — Ну да, конечно, нормальная она! Путается с какой-то Даае, к которой Ангел Музыки приходит. Кристинке самой-то не смешно от этого бреда! — И тем не менее, эта девчонка пробилась до «Фауста» и «Ганнибала»… — Лёгкое везение… — Ага, а голос-то у неё действительно имеется. Да и не хилый такой… — Ну и флаг ей в руки, — слегка раздражённо ответила Джули. — Если бы моим приятелем был сам виконт де Шаньи, то я бы ещё и не так запела! — Кстати говоря, — продолжала не очень приятную тему Люси. — Этот самый Рауль, кажется, появился намного позже, чем… — Прошу, дорогая, давай закончим такие разговоры, — не выдержала блондинка. — Лучше перетирай стекло и, на всякий случай, не забудь про порцию для нашей дорогой Лизи. — Ты собираешься и ей насыпать?! — Ну конечно! Совершенно не важно скажет, она или нет, а проучить нужно… Русая, а от свечи даже казалось рыжая, подруга выдохнула. Люси вдруг не понравилось, как мыслит Джули. Она только что говорила, что необходимость сыпать стекло в пуанты Элизабет будет только в крайнем случае, а сейчас наоборот готовит для девушки горстку без причины. Лю мысленно просила запуганную балерину больше не лезть на рожон и помалкивать в тряпочку, потому что даже близкой приятельнице стало жутко за жестокость подруги. Пугать словами одно, а вот к телесным наказаниям переходить — это уже другое. Но теперь отказываться от злодеяния русая бы не посмела. Хуже осуждений и взятий «на слабо» от блондинки может быть только личная встреча с Принцем душителей. Кстати говоря об Эрике. Если бы мужчина стал невольным свидетелем, а в своём театре уж наверняка бы стал, то просто так он бы этого не оставил. Наверное, девушкам стоило только благодарить светлые небеса, что фантом опять засел в своём тартаре, и выходить до приезда Кристин он точно не собирался. По крайней мере, Призрак Оперы надеялся на приезд возлюбленной, так как Il Muto не за горами, и на партию графини для Северного Соловья Эрик уже спешил «договориться». «Как всегда, — думал фантом, — пару писем с красным черепом, и моя дорогая будет исполнять главную роль, пусть даже и в сомнительного содержания песье. Принципам я своим изменять не готов, и Кристин всегда будет получать достойных персонажей первых лиц. Хотя бы потому, что её учитель сам Призрак Оперы…»***
Саша тем временем спокойно и ничего не подозревая вернулась на работу. Переодевшись обратно в чёрное тренировочное боди, девушка прошла на растяжку. Другие балерины тоже во всю разминались, иногда искоса поглядывая на неё. Единственное, что показалось более менее странное — Элизабет. Та буквально сверлила Александру взглядом. По маниакальной одержимости, пожалуй, Лизи переплюнула даже графа де Ариаса. Илер хотя бы осуществлял свой обряд всего лишь раза два за всю разминку. Девушка же не отставала ни на секунду. Наконец, она хотела подойти, и Саша уже ожидала очередную нелепицу из её уст, но, завидев на горизонте двух змей Лю и Джули, Элизабет послушно вернулась обратно. В который раз усмехнувшись её покорности, героиня дальше не обращала на странное поведение пресмыкающейся балерины. Посередине разминки вошёл месье Фицджеральд, весь в поту и мыле. Чуть отдышавшись, мужчина громким голосом попросил всех подойти поближе и прослушать важную информацию. — Итак, — начал объявление строгий голос. — Уважаемые танцоры, нам отменили третью репетицию в костюмах, а следовательно и последующие перерывы. Именно поэтому мы сейчас делаем оба прогона. Ещё одна растяжка, и начинаем! Под влиянием жёсткого месье Фиджираля все опять разбежались по местам. Сейчас он самолично проконтролировал, чтобы каждая девушка хорошенько размялась и не повредила мышцы. Снова Лизи не удалось поговорить с Сашей и предупредить её от внезапного происшествия. Как назло, балерины ещё стояли в противоположных углах друг о друга. Опять одна играла в гляделки с другой. Александре становилось уже жутковато от таких взглядов. Поэтому, выполняя очередной прыжок, героиня чуть не повредила уже видавшую виды стопу. Извинившись и получив наставления от маэстро о безопасности всего и вся, балерина вернулась к работе. Вскоре, уже успевшая надоесть растяжка закончилась, оставляя своих жертв в покое. Наконец, долгожданный десятиминутный перерыв был радостно объявлен кем-то из труппы, и послышались первые многозначительные возгласы счастья. Спустя два часа такой тренировки все заметно так поистрепались. Половина прекрасного пола отошла к раковинам слегка освежиться, а другая отправилась в общую гримёрную немного смочить горло. Саша не пошла ни с той, ни с этой группой. Девушка просто осталась в зале. А вот Элизабет поспешила к своей подруге. Не успела балерина дойти до неё, как вдруг Лизи схватили за плечо и увели за собой в толпе. Никто значение и не придал особо. Лю спокойно держала мисс Уолмарт, а Джули не спеша плелась рядом. Девушки дошли до уборной, где вторая так же подошла к крану, медленно умываясь. — Уверена, что не хочешь освежиться? — любезно спросила блондинка Элизабет. — Это могло бы пойти тебе на пользу. — Ты же к этой подстилке спешила? — озадачилась Люси. — Говори! — Н-нет, — промямлила Уолмерт, продолжая изображать овцу. — Я… Я хотела пройти на другую сторону кулис…— наконец соврала балерина. — Допустим, — после небольшого молчания сказала блондинка. — Гм… И зачем тебе вдруг понадобилась другая сторона? — Да она же просто врёт, Джу, — возникла Лю. — Эта строит из себя простую овечку и нагло врёт… — Пусть и так, дорогая, но она поплатится за свою неправду. Последняя оглядела презрительным взглядом Элизабет с ног до головы, после чего фыркнула. Её подруга последовала ненужному примеру и сделала точно так же. Наконец, кивнув друг другу, две барышни надменно удалились, оставив подружку в одиночестве. Лизи лишь подошла к раковине и действительно умылась. Затем девушка осмотрела уставшее лицо в слегка запачканное зеркало, убирая спавшие пряди со лба. Незамысловато спрятав не очень послушные густые волосы в причёску, балерина выдохнула и вышла обратно в коридор. «Лучше бы меня господин Призрак утащил, — подумала Элизабет, — чем встреча с этими двумя курицами. Ну ничего, Саша скоро задаст им, а я помогу. Будем творить возмездие!» Всё-таки опять тяжело вздохнув, она вошла в огромный зал. Половина танцовщиц уже переоделась и мило общалась на сцене, которую спешили заполнить декорациями грубые рабочие. Александры на горизонте не было, поэтому балерина последовала примеру коллег — пошла переодеваться, надеясь встретить жертву там. Лизи спокойно прошла к своему месту, натягивая белоснежное боди. Девушка поправила объёмную пачку и, наконец, оглядев всё в зеркало, направилась обратно в зал. Саши опять там не было видно и только спустя несколько минут Элизабет заметила её в компании виконта. Де Шаньи что-то активно рассказывал, иногда помогая действиями, а искомая балерина приветливо улыбалась. Судя по всему, разговор и не думал прекращаться, так как теперь к уже устоявшемуся дуэту приблизился граф. Илер мило влетел в беседу, слегка поддерживая компаньонку за локоток. От такого действия Алекса явно напряглась, но виду особо не подала. Если бы наблюдающая девушка не знала о том, что внимание де Ариаса, мягко говоря осточертело, то даже не догадалась бы об этом. Умело сыграв и непринуждённо распрощавшись, Саша возвратилась на сцену. Элизабет лишь усмехнулась такой маскировке, но подойти не решилась — пришёл месье Фицджеральд, объявляя о начале репетиции с костюмами. Балерина выдохнула, поднимаясь к своему месту. Благо расстояние между Лю, Джули и ней было внушительным. Контроля зрительного Лизи было вполне достаточно. — Ну же, ну же, девушки! Ваше поведение варёного картофеля никоим образом не должны уловить зрители, — подгонял маэстро. — Только вы и я должны знать, сколько сил и времени вбухано в этот балет! Властный голос раскатился по всему залу. Илер и Рауль ещё не ушли, наблюдая за уставшими от постоянных репетиций балеринами. Конечно, граф, как и положено, не сводил радужки со своей обворожительной нимфы, а де Шаньи просто рассуждал про себя и Кристи, но когда оба мужчины услышали очередное мощное возражение от балетмейстера по поводу вялости, то усмехнулись. — Да-а, — первым заговорил месье де Ариас. — Из месье Фиджираля вполне бы вышел даже очень сносный директор… — Не сомневаюсь, дорогой друг, — ответил Рауль, продолжая улыбаться. — Боже, как я рад, что появился на этот чудесный свет мужчиной. Пожалуй, наших девушек гоняют не хуже, чем на службе… — Я тоже рад тому, что ты родился собой. Боюсь, мадемуазели с такой внешностью повезло бы меньше… — Илер… — Расслабьтесь, господин виконт, — невозмутимо продолжил граф. — Я просто пошутил. — Ну вот, я так и понял… — Неужели ты обиделся на такую простую вещь, как шутки? — Нет, — холодно ответил Рауль. — Обидеться на юмор — обидеться на жизнь, мой дорогой… — Я не обиделся на твои шутки и на свою жизнь, доволен? Но де Ариас даже не успел ответить, так как виконт предпочёл оставить вопрос риторического содержания, скрывшись из виду. Илер лишь смог заметить кусочек тёмно-синего фрака, исчезающего где-то в дверном проёме. Граф усмехнулся про себя насчёт такой легкомысленности друга и продолжил любоваться Сашей, как драгоценностью всего мира. Девушка плавно изгибалась, доставляя эстетическое удовольствие сущности мужчины. Она, такая нежная, хрупкая, но при этом роза с шипами, радовала сердце де Ариаса. «Возможно, — подумал господин граф, — На такой даже и жениться не стыдно…» Боясь, что теперь Алекса завладеет им навсегда, Илер покинул зал, не возвращаясь до самой премьеры.***
Когда месье виконт после освежающей недолгой прогулки вернулся в театр, то предпочёл зайти в кабинет директоров. Там уже сидел господин Илер, медленно потягивая элитный коньяк в обществе Фирмена и Андреа. Позже выяснилось, что граф ещё и курил отменную сигару, дым от которой почти весь вышел в распахнутое окно, но опять начинал накапливаться возле курящего. Два управленца Гранд Оперы не составляли ему компании ни в том, ни в этом. Мужчины просто смотрели на богатого и безумно влиятельного человека в абсолютной тишине. — О-о! — наконец протянул де Ариас. — Мы только вас и ждали, дорогой Рауль. Говорящий был заметно так подшофе, произнося слова укора почти заплетающимся языком. Конечно, никто его не осудил кроме де Шаньи. Второй не любил, когда выпивший друг вёл с ним беседы, так как обычно, после половины бутылки крепкого напитка, который и ополовинивал Илер в почти одиночку, разговоры становились пошлые, вульгарные и наполненные всяким бредом. Собственно, о чём ещё может говорить взрослый пьяный мужчина девятнадцатого века, о том и говорил граф. Рауль нашёл в себе силы не развернуться, уходя домой. Еле не отводя лицо от господ, а по совместительству сигарного дыма и шлейфа коньяка, виконт смог выслушать де Ариаса. — Скажите, дорогой мой друг, — продолжил мужчина. — Вы что-нибудь знаете о Призраке Оперы? — Н-нет, — попытался соврал Рауль, но стальной взгляд приятеля с изогнутой правой бровью вернул его обратно. — Если только совсем немного… — Когда ты собирался мне рассказать?! — чуть прикрикнул граф. — О чём, Илер? — де Шаньи решил включить «дурачка», так сказать, авось прокатит, и подвыпивший забудет, о чём речь. — О, мать его, безумном убийце, который во всю терроризирует Гранд Оперу! — жёстко закричал де Ариас. — Почему я узнаю об этом из писем с угрозами, которые как красной лентой повязаны именем твоей Кристинки! — Не называй её так и не ори на меня! — вспылил Рауль. — Во первых о том, что там присутствует хоть десять грамм мадемуазель Даае я сам только что узнал из твоих уст, а во вторых письма не несут более чем угрозы какого-то глупца, — продолжил он более спокойным тоном. Директора с любопытством смотрели на такую размолвку. Они упорно думали, что оба месье вполне себе любовники друг друга. «А что? — говорил Андреа своему коллеге, — де Шаньи сто процентов прикрывается Катриной или кто она там, Даае. Вы видели, какой он ухоженный, опрятный и надушеный, как последняя дама Парижа…?!», «Да бросьте, — возмущался Фирмен, — Господин виконт просто аристократ. Вы знаете его многоуважаемых родителей? Им по статусу положено за собой следить, а вообще, говорят, они большие друзья королевской семьи…», но первый продолжал возникать по поводу ориентации месье Рауля, не унимаясь и подкидывая новые аргументы по поводу сладости графа де Ариаса. Ришар же не слушал строптивого друга, считая все разговоры потолком невежественности. «Какая разница, с кем спит тот или иной, да хоть друг с другом, — ответил как-то Фирмен, — Главное, что они оба взносят огромные деньги в этот уже золотой театр!». Посчитав такое выражение вполне резонным, Андреа как-то успокоился по этому поводу. В это время граф и виконт устраивали словесный разнос по поводу Призрака. Эрик тихо и мирно спал от бессилия прямо за органом и видел десятый жуткий сон из прошлого, пока мужчины наверху делили, кому достанется его голова. Рауль что-то кричал, что сам найдёт неугомонного фантома, а Илер говорил обратное. Он твердил, приводя весомые (надо отдать должное) аргументы в честь безответственности де Шаньи. Мол, на него целый театр оставили, а он пропускает такие важные вещи. — И это в девятнадцатом веке-то! — наконец закончил граф. — Да хоть в двадцать первом, дорогой друг, как были всякие больные и ненормальные, так они и остаются! — Плевать, знаешь, разбирайтесь сам, господин де Шаньи! — прикрикнул Илер, собираясь на выход. Мужчина успел протрезветь за время активной ссоры и поспешил в цветочную лавку. На улице из покровителя Гранд Оперы вышли последние пары отменного коньяка, поэтому прикупив обожаемой Саше букетик нежных белоснежных роз, де Ариас отправился на её выступление. Рауль же выдохнул, свирепо взглянул на ошарашенных и молчаливых директоров, а затем решил удалиться к себе в имение. Сейчас, садясь в фамильный экипаж, он хотел, чтобы его вообще не тревожили до конца дня. — Вот видишь, — наконец первый произнёс Андреа. — А Вы, мой дорогой друг, не верили… — Фу, Жиль, прошу не называйте меня так! — Хорошо, не буду… Фирмен вздохнул и принялся собирать «призрачные» письма, которые разбросали нервные господа в порыве страсти. Пожалуй, весь остальной вечер оба директора провели молча, а премьеру балета смотрели в разных ложах.***
Александра тихонько выглянула из-за кулис. Девушка шёпотом ужаснулась: «Ничего себе!». Зал был полон народу: кучи ребятишек-аристократов с их не менее изящными родителями. Среди прочих она, конечно же, говоря спасибо идеальному зрению, не смогла не заметить красивого графа в ложе номер три с букетом дорогущих роз. Почему-то у Саши произошло иное впечатление от такого мужчины. Обычная девушка влюбилась бы без памяти и восхищалась статным ухажёром голубых кровей, а героиня чувствовала как будто он — отец и пришёл к любимой дочке на её первое выступление с какими-то цветочками. Фыркнув от своих же мыслей, балерина морально приготовилась к своему выходу. Наконец, время дебюта настало и героиня с счастливой улыбкой на бледно-розовых губах (спасибо супер помаде), выпорхнула и закружилась в танце. Легко перебегая с позиции на позицию, Алекса самодовольно удалилась после первого выхода. За текущий такт она выходила около десяти раз, пребывая в образе Снежинки примерно час. Итак, это действие неоднозначно закончилось, когда трио девочек-подружек облепило свою предводительницу. Саша поспешила переодеваться в следующий костюм. По сути, к белому боди добавлялась только блестящая невесомая накидочка. Такие жертвы понадобились, чтобы создать ощущение сильной вьюги. Вообще, девушка была готова поклясться, что видела две огненные точки где-то во мраке ложи номер пять. Сначала балерина немного испугалась, не понимая, что же господин Призрак делает на выступлении, где нет его обожаемой (героиня закатила глаза) мисс Даае. Но, решив, что думы об Эрике мало чем сейчас помогут, мадемуазель чуть смочила горло тёплой водой и побежала готовиться ко второму акту. Почти прямо перед самым началом следующего действа, девушку кто-то не очень аккуратно схватил за предплечье, уводя подальше от кулис. Человек остановился прямо перед выходом в гримёрные и прочие помещения с костюмами. Элизабет быстро протянула к себе Сашу, спеша шепча ужасные новости. Героиня терпеливо всё выслушала, но по мере рассказа скептически выгибая бровь. — Да что ты несёшь? — наконец задала вопрос Саша. — Прости, но это реально какой-то бред… Как можно встретиться в тёмном углу, в закромах театра с двумя девчонками, которые, держу пари, до смерти боятся паутины, различных шорохов и Призрака Оперы. — Ты совсем что ли дура?! — возмутилась повествующая девушка. — Или реально не понимаешь всей трагедии?! Да тебя здесь с костями готовы сожрать! — Пф-ф, ну и пусть, — спокойно отвечала героиня. — Если у них действительно что-то да есть против меня или мне на зло, то им же хуже! — Ты не понимаешь… — Я так понимаю, — Александра специально сделала акцент на этом слове. — Ничего нового ты мне не скажешь, поэтому извини, — Александра сделала наигранно улыбчивую мину и, развернувшись на пятках, надменно удалилась, встряхивая длинными кудрявыми волосами. — Она ненормальная… — выдохнула Лизи ей вслед. Алекса же вернулась к кулисам, послушно выполняя работу балерины. К концу текущего акта зал ликовал. Как и положено, каждая девушка по очереди откланивалась, лучезарно улыбаясь. Но, среди громких оваций, мадемуазель не нашла янтарного ада в пятой ложе. Эрик, скорее всего, давненько ушёл, так и не досмотрев до конца балет. «Что ж, — вздохнула где-то про себя героиня, — Другого я и не ожидала… Ну не цветы же ему кидать с балкона и не петь лавры в мою честь. Вот если бы я была Кристина, то он наверное все билеты бы выкупил и не пустил бы никого бессовестно глазеть на свой бриллиант!» Усмехнувшись от нездоровой собственности господина Призрака, Саша не заметила, как настала пора уходить со сцены совсем. Впрочем, девушка была даже очень рада, так как невероятно устала и уже грезила о тёплой ванне, свежем бодрящем чае с дольками фруктов и о-очень мягкой кровати (конечно, не такой как у Эрика. Рядом с той кроватью, Сашина просто сносна и не более). Но не тут то было… — Добрый вечер, дорогая, — сладкий Илер со своим дорогим букетом свежих роз уже стоял возле входа в общую гримёрную. — Вы просто восхитительны! — Добрый, господин граф, — Александра попыталась выдавить подобие улыбки. «И как только я могла забыть про обещанный ужин с этим прилипалой!». Выругав себя за такую неосмотрительность девушка начала замечать, как проходящие мимо балерины мило улыбаются де Ариасу, строя глазки, а её просто окидывают презрительным взглядом. Пожалуй, это очень позабавило героиню и она засветилась самой искренней улыбкой. — Благодарю… — наконец-то довольно кротко произнесла Саша. — Вы же сможете отобедать со мной как и обещали? — глаза мужчины наполнились неподдельной радостью, хотя мадемуазель пока и слова про это не сказала. «Вот ведь жук! А про ужин то не забыл!» «Как он забудет, если ты, дорогая моя, сама миловидно об этом пообещала.» «Не занудствуй!» «Может быть, скажем ему, что не замужем, а весь этот спектакль только ради пошлых идиоток из труппы? Он ведь такой хорошенький!» «Ну уж нет! Тогда и вовсе не отстанет…» «А не пора ли нам с тобой замуж? Нам уже двадцать, а перспективы удачно выйти за самого графа не вечны…» «Я же сказала — нет!» «Ну хорошо, хорошо, только не ори мысленно на своё подсознание. Мы в одной лодке, дорогая, поэтому нужно что-то ответить, а не стоять столбом!» — Да, — пролепетала Александра после разборок со своим же разумом. — Я вполне смогу составить Вам компанию. — О, это превосходно! «Ещё бы! Такую девку на целый вечер урвал!» «Прекрати паясничать, когда я думаю, что ему сказать!» «Молчу…». — Я всё устроил, и, с Вашего позволения, мы можем уже ехать, — продолжил Илер. — Спасибо, — девушка и не думала заканчивать, наигранно строя глазки. — Мне нужно всего несколько минут, чтобы привести себя в порядок и переодеться… — Да, конечно! Я подожду вас возле выхода из оперы…? — Хорошо… Героиня тяжело выдохнула, но сбегать, как планировалось, не стала. Что-то подсказало, что граф хорошенько поможет в ближайшем будущем, поэтому Саша не отказалась от его временных ухаживаний. Бросить можно всегда, сделать отворот — поворот — тоже, и, героиня, облачившись в своё лёгкое платье, попорхала навстречу романтике…***
Через полтора или даже два с половиной часа девушка была в целости и сохранности доставлена домой, от чего уже десять минут просто так валялась на мягкой кровати, заправленной чистым лиловым покрывалом. Наконец, заставляя поднять свою бренную тушку с ложи, Алекса направилась переодеваться из шикарного платья в свободную домашнюю сорочку цвета слоновой кости. Накинув вещицу на худенькое тельце, Саша забралась под тёплое одеяло, глупо улыбаясь. Она даже и представить не могла, что граф такой приятный, обходительный и мягкий мужчина. Может быть, конечно, такой он был только для своего предмета обожания, но вот девушка почти уверена, что нет. «Илер наверняка всегда приятный и общительный, несмотря на высокий статус.» Балерина радостно смаковала минуты, проведённые в его обществе. Оказывается, он без ума от театра, живописи и невероятно любит сладкое. Ну разве может плохой человек поглощать шоколад с огромным удовольствием? Вот Александра считала, что нет. Она настолько осталась уверена в нём, что рассказала о псевдомуже, кольце и всей ситуации в труппе. Конечно, девушка не собиралась решать всю ситуацию его сильными и влиятельными руками. В конце концов они ещё не в тех отношениях… ПОКА. Именно от этого «пока» дурацкая улыбочка опять вернулась на розовые пухловатые губки. Балерина глупо хихикнула, зарываясь в спасительную простынь и вдыхая приятный свежий аромат постельного белья. К своему ужасу она поняла, что вдруг начала влюбляться в него. Девушка ещё раз прокрутила в голове образ де Ариаса: дразнящие бледно-красные губы, смело и даже надменно показывающие ровные белоснежные зубы, изумрудные кошачьи глаза с игриво пляшущими огоньками страсти и аккуратный аристократический нос с едва заметной горбинкой. Волосы у мужчины были такие тёмные, что казалось это Эриков чёрный, но на самом деле просто очень и очень беспросветный коричневый (героиня безвольно улыбается, отдаваясь воспоминаниям). Александра буквально видела, как он своими пропорционально длинными пальцами, изящно поглаживает гладко выбритый, чуть островатый подбородок. Иногда Илер позволял им касаться аккуратных бровей, когда слегка опирался лбом на кисть. Вообще, во всех своих движениях, граф мог побороться с Призраком в конкурсе эстетики и элегантности. Кстати говоря, далеко не очевидно, кто же выиграет, а кто проиграет. Пожалуй, на соревнования этих личностей можно было бы смотреть вечно, лицезрея всю живописность человеческого тела и мужчины в общем. Чуть ли не задыхаясь от нахлынувших чувств, Саша мечтательно закрыла глаза, но и во сне, всю его длительность, продолжала оставаться со своим ухажёром духовной связью, танцуя с ним красивые страстные танцы под соответствующие цунами любви и мелодий. «Да, пожалуй, я влюбилась…» «Мы. Вообще-то влюбилась вся ты, а не только глупое сердце, перегоняющее шальную кровь с нотками терпкого вина…» «Хорошо, я признаю, что влюбилась вся, и разумом тоже…»***
А где-то в Швеции, замёрзшая и отчего-то уставшая мадемуазель Даае садилась на ближайший поезд до Парижа, сминая хрупкими пальчиками записку и кутаясь в алую тёплую шаль, заимствованную у мадам Жири.