Аггел музыки

      Медленно сбавляя темп своей походки, балерина уловила очаровательными и внимающими в безмолвии театра к любому звуку ушками, что-то происходило за дверью той самой гримёрки. Два голоса наспех перебивали друг друга. Один был более нежный, тонкий и, по всей видимости, принадлежал никому иному, как девушке. Той самой Кристине Даае. Второй, невероятно, героиня бы даже сказала заоблачно-приятный, заполнял пустоту между обрывками междометий певички. Но ни в коем разе не было понятно, кто конкретно являлся чарующим обладателем сладкого гласа. Это что-то отдалённо напоминало совершенный баритон, но настолько виртуозно владеть своим собственным «инструментом», вряд ли, бы смог обычный человек, состоящий из плоти и крови, поэтому героиня, бессовестно подслушивающая пылкие демагогии, без каких-либо подозрений решила, что это нечто неземное. Ангел, демон или призрак? А вот это уже вопрос. Саша на цыпочках подошла к самой двери, прикладывая ушко к прохладной деревяшке.       — Вы требуете невозможного, Эрик… — тихо прошептала Кристин.       — Я не прошу Вас, моя любовь, дарить мне какие-либо плотские утехи! — досадно раскатился глас. — Я умоляю только об одном: не покидайте Вашего бедного Эрика! Я готов целовать каждый миллиметр земли, к какому прикоснётся Ваша изящная стопа… Я отдам свою голову на вздёргивание перед самим Собором Парижской Богоматери, но не Вас, Кристин, не Вас! Стать женой Эрика не значит делать всё, что должна терпеливая и покорная мадам! Мы будем петь, моя дорогая, играть и сочинять музыку! О, как она будет прекрасна, когда Ваши лебединые длани только дотронутся до партитуры!       — Вы требуете невозможного, Эрик! — резко ответила дамочка. — Я не могу этого сделать, пока, хотя бы, Вы не покажите мне своего лица! Я прекрасно понимаю, чем и кому я обязана за все свои успехи в этой Опера, но делать выбор с завязанными глазами очень трудно, дорогой маэстро!       — А вам важна только внешность?! Ох, не так же я вас воспитывал, моя прелесть, ох, не так! Смотреть нужно своим сердцем, не глазами. Первое никогда не обманет, в то время как вторые лгут изо дня в день.       — Эрик… — смиреннее позвала девушка.       — Конечно! Фигляр де Шаньи намного компетентнее Вашего преданного пса Эрика, готового бросить весь мир к этим изнеженным стопам и самому кинуться сверху! Что же может дать ваш обожаемый Рауль?! О, какой же я глупец! Просто нонсенс! Конечно, он же виконт! Он может одарить всем, начиная от шубки, чтобы ваши хрупкие плечики не мёрзли, и заканчивая сладострастным румянцем на ваших щеках! Надо ли говорить, от чего он, Кристин?! — разгорячённо бросался словами собеседник.       — Порой вы бываете просто невыносимы! — юбки по ту сторону двери зашуршали и, судя по звуку, мисс Даае отошла от места происходившего разговора в другой конец комнаты. — Что происходит с моим милым другом?! Куда пропал мой нежный Ангел Музыки?! — нотки присутствующего эха явно свидетельствовали о действительном отдалении певички. — Вы ведёте себя, как родной брат Карлотты! Спесивый, пламенный итальянец!       — Кристин… — Саша не могла этого видеть, но Эрик в два шага преодолел расстояние между собой и своей обожаемой бестией, падая перед ней на колени. — Простите, моя душа… — еле слышно шептал глас, поэтому, стоя у двери, Александре пришлось сделать прислушивающуюся гримаску — нахмурить бровки и по-детски напрячь губы, как будто это как-то поможет ей услышать больше.       — Что происходит с вами, мой дорогой учитель, мой любимый друг? — нежно пролепетала Кристин, робко поглаживая по голове Эрика (этого Саша тоже не могла видеть).       — Мысль о том, что приходится делить вас с кем-то ещё, причиняет мне нестерпимую боль… Эрик порой очень ревнив, но вы каждый раз даёте мне на это повод… — с оттенком едва упрёка прошептал глас. «Можно как-то всё это громче организовывать? И так не слышно же ничего!»       — Что же вы имеете в виду? — ласково спросила девушка, причём балерине показалось, что в это время её уста навестила добродушная улыбка.       — Зачем ты взяла у него розу? — расстроено проговорил Эрик, заглядывая в её глаза, точно он был маленьким ребёнком.       Певичка красиво рассмеялась, лаская не только слух своего учителя, но и подслушивающей их девицы. Кое-что из её заливистых «ха-ха» Саша даже взяла на заметку, невольно улыбаясь.       — А что же вы предложили бы мне сделать? — радостно проговорила Кристина Даае, опускаясь на пол к своему маэстро (об этом любезно сообщил шелест платья). — Он мой друг, Эрик… Друг детства, с которым меня связывают невероятные воспоминания…       — А со мной вас разве ничего не связывает? — нетерпеливо, но нежно перебил мужчина. — Разве не я был с вами столько времени, пока о нём вы даже не вспоминали…?       — Безусловно, мой дорогой! И я даже более скажу вам, Эрик… Я люблю вас! Люблю как своего отца, своего самого ценного спутника. Как Ангела Хранителя, наконец!       — Но…       — Эрик, мой милый, я прекрасно понимаю, что вы сейчас хотите сказать, а посему молю вас, давайте перейдём к следующему доводу о…       — Кристин! — пылко начал глас. — Но неужели для брака необходима взаимная любовь мужчины и женщины?! Ничего не поменяется, если вы, моя голубка, моя драгоценная ласточка, скажите вашему несчастному Эрику «да»!       — Тогда зачем вам это?       — Вы будете только моей единственной, Кристин!       — Зачем так собственнически, мой дорогой? Вы не просите делить меня с вами ложе (её щёки зарделись)… Ведь так?       — Именно.       — Тогда для чего? — тихо переспросила Кристина.       — Я-я… — полушёпотом выдохнул Эрик. — Я люблю вас…       — Но я не знаю, люблю ли я вас так, как должна любить женщина мужчину, — как бы невзначай проговорила певичка.       — Это и не нужно! Просто будьте рядом и всё.       — Ох, Эрик, я так утомилась за этот день! — ласково намекнула девушка. — Очень хочется спать…       — Да, конечно… Может, вам угодно будет, если я что-нибудь спою вам на сон грядущий? Если, конечно, я вам ещё не надоел…       — Что же вы так, Эрик?! Я буду весьма признательна своему маэстро, если он сможет подарить мне сладкие минуты с помощью своего голоса…       — Тогда я выйду, чтобы вы смогли переодеться.       — Две минуты, мой дорогой…       — Вас я могу ждать хоть целую вечность, мадемуазель, — Саше отчего-то показалось, что Эрик улыбнулся.       — Ох! — выдохнула балерина, осознавая, что шаги направились в сторону двери.       Быстро забежав за первый попавшийся угол, она тут же вжалась в стену всем своим существом. Юная грудь неровно, торопливо вздымалась, взгляд дико блуждал по предоставленному пространству. Немного отдышавшись от адреналина, коего она не испытывала даже будучи на сцене, девушка выглянула наружу. Косяк, кстати, очень удачно выбранный в суете, открывал обзор на коридор, находившийся прямо перед дверью и ведущий к ложам, откуда и пришла Саша.       Спустя несколько секунд кто-то вышел из гримёрной, да так тихо, что героине показалось, что это внезапное головокружение, а не действительный силуэт. Высокий, чёрный и напряжённый, он создавал впечатление мрачного ворона, упрямо стерегущего свою добычу. Девушка сразу поняла — это тот самый Эрик. Эрик, в свою очередь, торопливо окинул взглядом ближайшее пространство на предмет вот таких вот любознательный балеринок. Его глаза прекрасно различали в темноте какие-либо нюансы. Невероятный слух в идеальной тишине уже безмолвного театра без труда уловил чьё-то едва слышное, но всё же сбивчивое дыхание. Более того, Эрик повернулся ровно туда, где пряталась Александра, поэтому два горящих янтарным огнём глаза ярко отпечатались в чертогах разума напуганной до полусмерти Саши. Он сделал один бесшумный шаг к дрожащей в темноте девушке, но ласковый зов Кристин Даае привлёк Эрика куда больше, чем пустота коридора.       — Фух! — отстранённо выдохнула балерина, когда напрягающий силуэт скрылся, оповещая это едва слышным хлопком двери.       Она осторожно поднялась с пола, на коем сидела, прижав дрыгающиеся от страха колени. Кто знает, что бы сделал с ней этот самый «Эрик»? Мысленно задав себе тот же самый вопрос, Александра встала на ноги, передёргивая плечами от непонятных ощущений и отряхивая пыльную юбку платья. Девушка, более того, собиралась невозмутимо уходить, кидая эту историю на произвол судьбы, но случайно уловила мелодию. Кто-то пел… И пел так сладко, что она невольно подошла к двери, слушая и упиваясь внутренним восторгом, которым одаривал благосклонный к этому тембр. Для женщины он был весьма низковат, из чего последовало, что это пел Эрик. Саша тихонько опустилась на пол возле деревянной двери, облокачивая голову на неё и прикрывая глаза. Юные ресницы трепетали, когда утончённое вибрато снова набирало обороты, и своеобразная колыбельная звучала новыми красками не только для впервые присутствующей на этом концерте балерины, но и для самой Кристин. Певичка, заботливо укрытая пледом, который содержал едва слышный аромат духов мастера, иногда тихонько мычала, чтобы помочь своему учителю построить там или там двухголосие. Эрик сам ликовал, когда его милая Кристин подпевала ненавязчивую мелодию, по его обыкновению придуманную несколько минут назад.       — «Эрик»? — тихо прошептала героиня, обхватывая свои колени руками и как бы пробуя Его имя на вкус. — «Эрик»…       На следующее утро на работу в Гранд Опера балерина еле-еле пришла. Из-за вчерашних ночных и несуразных похождений на сон оставалось по меньшей мере часов шесть, коих, собственно, героине не хватило. Потирая уставшие глаза, она огляделась вокруг, будучи в полумрачном коридоре, и, убедившись, что никого поблизости нет, девушка от всей своей юной души позволила себе зевнуть.       — Твою ж мать, Эрик… — тихо выдохнула Саша, разминая затёкшие плечики. — Интересно, а кто такой этот «фигляр де Шаньи»?       Оставив сей вопрос висеть в воздухе, мадемуазель потопала в гримёрку певчей птички Кристины Даае. Надеясь, что хотя бы сейчас платье удастся забрать, Алекса невозмутимо постучала в комнату.       — Войдите, — мягко позвала девушка по ту сторону.       Ну, Саша и вошла. Откинув длинные неубранные волосы за плечи, балерина смело шагнула вперёд.       — Мисс Даае? — мило поинтересовалась героиня, по привычке складывая руки в одну из позиций.       — Да. А Вы, простите…       — А я платье ваше забрать должна, чтобы отнести его на проверку. Могу я это сделать?       — Ох, безусловно! — как-то ласково пролепетала Кристин, осторожно указывая пальчиком на вещь, аккуратно уложенную на софе.       Артистка сидела и невозмутимо причёсывала длинные, золотистые волосы, которые обворожительно кудрявились по всей длине. Самой Кристин было на вид не больше двадцати (точнее семнадцать), поэтому, увидев перед собой такую же «сопливую» ровесницу, Саша презренно фыркнула в своих мыслях. Героиня не заметила, что в действительности чем-то похожа на дивную миловидную девушку. Яркие добрые глаза смотрели на красивое свежее личико в отражении с любовью. Кристин, безусловно, нравилась сама себе; она понимала, за что может нравиться и почему. При всём врождённом таланте, юное дарование старалось быть всегда приятным и милым для окружающих. Александра посчитала такое искреннее поведение мисс Даае наигранностью, оценивающе смерив взглядом белокурую певицу. «Такая цаца сидит! Прям куда деваться-то!» «Так, успокойся. Ты просто завидуешь ей!» «Чего?! Это кто кому ещё завидует тут?!» «Да, ты злишься, потому что у тебя нет такого Эрика… Были все: от поэта до поручика, но на такого ни разу даже намёка не подавалось!» «Да, такого Эрика у меня в поклонниках не было, но это ещё не повод делать выводы о зависти!» «Именно это и есть повод…»       Мысленно закатив глаза, Александра прихватила платье. Мило попрощавшись с Кристин, но не получив соответствующего ответа в свою сторону, девушка вышла из гримёрной, закатывая глаза на самом деле.       — Я нисколько не удивлюсь, если голосок этой строптивой кошки сделал именно Эрик… — тихо промолвила балерина, грациозно уходя в даль коридора. — Ещё платья за ней таскай! То подай, то принеси…       Дойдя до прачечной, Алекса оставила наряд на совесть портнихи и прочей театральной челяди, занимающейся подобной работой. Теперь дело осталось за малым: ложа номер три. «Сейчас ещё эта странная мадам прицепится, и вовсе не отвертеться!»       Но, громко выдохнув и оставшись в одиночестве, героиня покорно пошла на следующую точку отбывания своего «срока». Конечно, работёнка и вправду не для дамы высшего, ну или по крайней мере, дворянского сословия. Не для того люди учатся с самого детства различным батманам и выпадам, чтобы разносить костюмы. Хотя… Пожалуй, за чрезмерную спесь Саша вполне заслужила урок судьбы, пока полностью не понимая всей его сути. Балерина выворотной ходьбой, к которой привыкла ещё с детства, не скоро достигла лож. Во-первых, не очень-то и торопилась, а во-вторых, негоже пусть пока и будущей, но примадонне бежать сломя головушку к обслуживанию театральной богемы.       — Доброе утро, мадемуазель, — спокойно приветствовала вышеупомянутая мадам Жири. «Подохнуть можно какое доброе!»       — Доброе, мадам, — невозмутимо пролепетала девушка, театрально падая на стул от усталости. — Что сегодня даёт Гранд Опера?       — «Фауст», кажется. «О да, «Фауст»! Это же именно то, что я хотела бы услышать…»       — С вами что-то не так, дорогая? Может быть, вам нездоровится?       — Нет, мадам, со мной всё более чем в порядке.       — Вам точно не нужна помощь?       Но героиня только отрицательно покачала головой, поспешно вставая со своего места и уходя в ложу номер три. Особо ни с кем разговаривать не хотелось, поэтому девушка спряталась в свою «скорлупку». Отстранённо перекладывая программки с места на место, Саша невольно вспоминала глас. До того он показался ей красивым и необычным, что мадемуазель иногда мурлыкала себе под нос незнакомую ранее мелодию. Наконец, закончив бессмысленно перекладывать бумажки, Александра осмотрела ложу, присаживаясь на мягкое сиденье. Пожалуй, она бы тоже когда-нибудь могла заседать в подобном помещении, разглядывая красоту на сцене. Её никак не отпускало возмущение: почему я, такая молодая и красивая, настолько обесценена. Ну, подумаешь, правда, чуть не доделала пару па, но ведь она примчалась с самого утра, прямо после поезда. Может, зря, конечно… Пока Покровская не может даже выступать поблизости сего театра. Грустно вздохнув, девушка отряхнула красный бархат, выходя обратно в прохладный коридор.       — Выступление начнётся в семь вечера, — тихо сообщила мадам Жири, читая в полумраке какие-то новости.       — Да, спасибо. Мадам…       — Да? — ответила женщина, поднимая усталые глаза.       — Могу я вам оставить свои билеты? Мне действительно нужно немного пройтись…       — Хорошо, — Жири равнодушно приняла протянутые бумажные прямоугольники, откладывая в сторону.       Девушка чуть-чуть помялась, что-то промямлив, и ушла в следующий тёмный проход. Что-то несусветное толкало её к сцене, собственно, куда и направилась героиня. Прохлада полумрака помогла частично освежиться, хотя особой усталости Алекса не испытывала, скорее недосып. Но приятный запах атмосферного театра, спокойные, томные оттенки и различные предметы роскоши восемнадцатого века весьма положительно оказали влияние на любопытную девицу. Она с большим удовольствием проводила пальчиками по золотым канделябрам, запоминая их изгиб. Старые полотна, которые любезно держали изящные рамы, надменно взирали на русскую фурию, шастающую в рабочее время по театру. «Интересно, а откуда они взяли столько предметов роскоши? Тут явно не парижские изыски…»       Но одно огромное зеркало запомнилось Александре более всего: натёртый до блеска серебряный поднос был украшен не такой уж вычурной окантовкой, имеющей вставки дорогих, искусных камушков. И что-то такое существовало в этом предмете интерьера, что почти с первого раза привлекло внимание любопытного чада эмансипации. Педантичные узоры моментально почувствовали тепло тоненьких пальчиков балерины, когда она вообще впервые подошла к зеркалу. Ручная работа, заботливо оформленная явно очень опытным мастером, заняла любопытный глаз довольно на долгое время. Тихая атмосфера помогала объекту роскоши увлечь беззаботную девушку с концами. Здесь Саша отвлеклась настолько, что почти вовсе забыла, куда и зачем изначально шла. Лёгкое свечение двух точек чуть выше головы героини не хотело отпускать заворожённую бестию, всеми силами притягивая юный взор к себе. Таинственность, особенный магнетизм и… Красота? Да, именно чарующая красота не пойми чего откликалась в трепещущем сердце. Александра бережно провела рукой по двум еле-еле видным огоньками, приоткрывая от непонятных чувств рот. Неожиданный шорох в темноте по правую руку буквально спас Покровскую от впечатывания всем телом в серебряный поднос. Она резко обернулась, в страхе прижимая руки к груди.       — Эм… Месье? Здесь кто-нибудь есть? — тихо пролепетала девушка на запинающемся французском.       Тишина. Получив в ответ очередной неожиданно-пугающий шорох, балерина торопливо попятилась назад, изредка поглядывая в сторону зеркала. Там по-прежнему что-то светилось, притягивая её взор вновь и вновь.       — Нет… — Проговорила Саша одними губами, быстро поворачиваясь, семеня в сторону театральной сцены или… Да и не важно, куда она уходила, главное, что двигалась в противоположном направлении от магического зеркала и всей происходящей рядом с ним чертовщиной. «И что же это такое было?»       Мысли перемешивались, не давая своей хозяйке что-либо ясно разобрать. Откуда было это странное свечение? Почему никто не ответил на вопрос? А был ли там вообще кто-то? Туманный разум впопыхах привёл героиню в какой-то непонятный коридор, где она случайно столкнулась с неожиданно появившимся человеком. Благо, это и вправду оказался настоящий человек. Судя по сожалеющему выдоху от неожиданного для обоих сторон столкновения, им оказался мужчина, наружность, возраст которого разобрать было невозможно. Наконец, весьма приятный, чуть бархатистый тембр первым дал о себе знать:       — Вы в порядке? — тихо спросил молодой человек, беря бестию под локоток. — Мадемуазель, Вам нужна помощь?       — Н-нет… — отстранённо выдохнула девушка, в непонимании мотая головкой. Русые кудряшки мило колыхались от её движений. — Простите, месье.       Тёмный силуэт какого-то прохожего по театру мессира неопределённо пожал плечами, отпуская руку незнакомки.       — Месье! — любезно позвала Алекса, когда немного опомнилась. — А где мы?       — В самом северном коридоре Гранд Опера… — человек бережно коснулся её плеч, что неловко дрожали. Странно, что от тех пронзительных огоньков по телу растекалась приятная волна мурашек, а сейчас девушка ощущала неприятный, липкий холод, что и привёл за собой раздражительную трусь. — Сюда никто почти не приходит. Говорят, что в этих стенах особенно чувствуется присутствие Призрака Оперы… Он уже приличное количество лет оккупирует эти территории, что уж там о театре в целом.       — Призрак Оперы… — тихо повторила девушка.       — Вы что-то сказали?       — Нет, — выдохнула бестия, обнимая себя за предплечья. Если бы у неё была такая тёплая, уютная, мягкая муфта, то девушка непременно воспользовалась бы ей.       — Могу я спросить у вас, мадемуазель, что же вы здесь делали в одиночку? — мужчина осторожно поднял её лицо за подбородок. Саша еле смогла разглядеть его чайные глаза, что как-то по-кошачьи светились в темноте, волшебно оттеняя едва видный в конце коридора свет молчаливого факела. — Как я могу вам помочь?       — Я-я… Я просто заблудилась, месье… — приходя в себя, невинно пролепетала девушка. Не хватало только, чтобы её приняли за какую-нибудь сумасшедшую, верующую во все эти детские страшилки для сопливых балеринок, чтобы они не совали свои обаятельные, миловидные носики, куда не следует. — Как я могу выйти к сцене?       — Я могу вас проводить…       — Не стоит, месье, — отчего-то смело заявила Алекса. Она сама оказалась в шоке от таких весьма уверенных речей. — Я в состоянии сама дойти туда. Укажите направление, будьте добры и я более не смею вас задерживать.       — Хм… — тихо хмыкнул мужчина. — В таком случае, вам стоит пройти прямо, а затем свернуть два раза налево. Нужные повороты идут сразу после друг друга, а там снова прямо и вы выйдите в коридор, где справа будет дверь непременно в саму залу театра.       — Благодарю… — взволнованно прошептала героиня, сделала реверанс и торопливо пошла по указанному направлению.       Когда девушка попорхала в сторону первого поворота, сзади едва послышался чей-то смех. Он был не тёплый, не радостный и даже не досадный, от того, что не удалось приударить за напуганной ланью, совершенно не ведающей, куда идти. Какой-то липкий, чуть дерзкий смешок заставил Алексу моментально обернуться, и прийти в настоящее смятение. Губы её, как у пресноводной рыбёшки, начали пусто шевелиться. Глаза изумрудного оттенка расширились до границ с Родиной, а тело вновь бросило в мелкую дрожь. Там, прямо на том самом месте, где недавно стояла внезапно встретившаяся пара незнакомых молодых людей, никого не оказалось. Мужчина как будто сквозь землю провалился, не оставив даже мимолётного шлейфа, который принято оставлять всем живым существам. И маломальского намёка на встречного человека не было. Только эхо пугающей надменной усмешки, вызвавшее новую волну внутреннего отторжения Саши. Девушку начинало подташнивать, кровь слишком громко, неприятно пульсировала в самом мозгу, а едва слышное дыхание казалось просто криком в гигантский рупор. Встряхнув волосами, Александра поспешила развернуться обратно, в сторону уже привычного полумрака и колеблющегося от мимолётного сквозняка огонька факела. «Что за чертовщина тут творится?!» «Это Призрак Оперы!» «Да какой Призрак Оперы?! А почему не Мефистофель?!» «Может, просто сумасшедший какой-нибудь расхаживает и нам ещё повезло, что он нас просто так отпустил, а не убил или ещё чего хуже…» «Вот это больше похоже на правду.» «Но где же он тогда? Если это просто обычный больной…» «Не всё ли равно? Жива и ладно. Сейчас главное - выбраться на свет божий и найти сцену. Там и до лож не далеко…» «Да, с прогулками на сегодня точно достаточно.»       На том и порешив, девушка откинула волосы назад, удаляясь со злополучной стороны театра в другую. Постепенно свет начал становиться всё ярче, количество факелов с каждым метром увеличивалось и, наконец, заветный просвет из-за огромных белых дверей привлёк внимание Саши. Она, точно крадущаяся кошка, прошла к проходу, открывая одну сторону и заходя в самое сердце Гранд Опера. Девушка снова восхищённо вздохнула, рассматривая грациозных балерин, неустанно выполняющих каждое движение с особым изыском. Ножку так, ручку так и к твоим гранд батманам уже летят букеты дорогущих цветов, пылкие послания воздыхателей, кучи похвалы, венчаемые шлейфом преклонённых аплодисментов. Хотя тебе может быть всего шестнадцать. Например, экс прима балерина Ла Сорелли заняла свой почётный статус, будучи семнадцатилетним чадом с копной непослушных блондинистых волос, в обычное время каскадом спадающих на идеально ровную спинку. Денди всей Франции приходили, чтобы посмотреть на её превосходные выступления, пока остальная балетная серая масса тихо завидовала баснословному успеху бывшей подруги. Но сейчас Сорелли нет в составе уже как три года, поэтому всё вроде снова устаканилось. Ну, это только до первой, очередной талантливой девушки, которая сможет затмить остальных: привлекательных, но не настолько, умелых, но не очень и, наконец, идейных, но не так, как нужно… Покровская тем временем не спеша шествовала около оркестровой ямы, где уже начали собираться кое-какие музыканты: флейта, пара скрипок и трубач. Они о чем-то мило беседовали, ослепительно друг другу улыбаясь.       — Простите, — тихо перебила героиня, чуть опираясь на бархатные перильца, ограждающие маленький творческий мирок из мастеров музыкального дела. — Подскажите, пожалуйста, который час, господа?       Мужчины аккуратно повернулись в сторону вопрошающей дамочки, неприкрыто рассматривая юные ключицы, шейку и водопад русых кудрей, переваливающихся через правое плечико. С минуту один из месье всё-таки полез в карман иссиня-чёрного смокинга, доставая карманные часы. Поиграв седыми усами, он распахнул золочёную крышку, с прищуром рассматривая циферблат. Хрипло прочистив горло, скрипач быстро убрал часы, одёргивая пиджак.       — Без пятнадцати пять, мадемуазель. — сухо ответил мужчина, бросая неосторожный взгляд на фамильярно распущенные волосы.       — Покорнейше благодарю, — так же сухо ответила барышня, понимая знак его презрения. Но ей было просто до этого высоченного потолка на мнения каких-то там музыкантов, сидящих в яме. Самодовольно хмыкнув, девушка беспардонно смахнула волосы назад, да так, что они успели коснуться мягкого бортика из красного бархата. Этот жест вызвал должную реакцию, и один из четырёх восхищённых ей господ, который не поддался чарам, закатил глаза.       — Какая бестия! — прошептал флейтист, в нескрываемой симпатии закручивая чёрные усы. — Кровь с молоком! Правда, Джонни?       — Пф-ф, — выдохнул скрипач, даже не смотря в сторону, где недавно надменно стояла Александра. Она тем временем уже приближалась к выходу. Походка у балерины была такая, как будто та уже успела захватить всю Францию. — У меня дома, Жак, точно такое чудо живёт… Ты же знаешь, что Люсьен весьма дерзкая девчонка! Скоро она уедет к бабушке Мерлин в Лондон, так я и вовсе ума не приложу, что там с ней может случиться…       — Да ладно тебе, Джо! — молодой коллега заботливо приложил скрипку к подбородку, наигрывая лёгкий мотивчик. — Скоро ты разрешишь взять мне её в жёны и вот тогда полноправно сможешь начинать волноваться.       — Да ну тебя к чёрту, Марсель! — мужчина недовольно махнул рукой в сторону парня, присаживаясь на место духовых.       Последнее, что успела услышать Александра перед уходом, был беззаботный раскат смеха троицы улыбчивых мужчин и очередные чертыхания Джонни. Девушка сама невольно улыбнулась, качая курчавыми локонами, что невесомо обнимали стройную фигурку. «И неужели я провела почти полтора часа, гуляя по коридорам Опера?! А это только несколько развилок из всего театра!»       Неслышно выдохнув, героиня, чуть приплясывая, прошла в сторону лож. Девушка настолько расслабилась в компании изысканного зала Гранд Опера, насколько напряглась опять, войдя в смутный полумрак коридора. Что-то явно недоброе таилось в закутках всемирно известного театра, окуная его в глазурь из интриг и загадок. Поверхностная оболочка всего лишь была предметом отвлечения от самого настоящего террора, происходившего в театре добрых десять лет, ну или около того. И как бы громкие заголовки газет не пытались привлечь внимание общественности и страж порядка, всё равно директора успевали замять острый конфликт, всевозможно завлекая народ обратно. И что Вы думаете? Конечно же, богема шла на премьеры и простые выступления, причём почти каждодневно! Графы, виконты, различные титулованные личности в компаниях своих дам, любовниц, жён и бог знает кого бывали в Гранд Опера завсегдатаи. Унификация на них просто не действовала — не по статусу, поэтому они ещё и хватали билеты в ложи, которые обязательно были подороже. Ложа же Александры была для среднего класса. Среднего богемного, не всё так просто. Но вот девушке было как-то совершенно индифферентно на это, из-за чего она не особо спешила узнать о продаже мест в свою обитель. Скорее, ей было просто страшно находиться в одиночку в проклятых коридорах. Вдруг, увидев вдалеке прикорнувшую мадам Жири, бестия махнула дланью. Что делать? Возвращаться и сидеть в её компании ну вот никак не хотелось, а бродить и искать приключения хоть и весело, но опасно… «Ну, сейчас! Ещё я каких-то там недопризраков не боялась!»       Героиня неоднозначно посмотрела в сторону следующего поворота налево, который находился прямо перед выходом к заветной цели. «Может, всё-таки не стоит? Неизвестно, чем это может обернуться…» «Так, я не трусиха. Что я, какого-то чудика не смогу обезвредить? Да на раз-два!» «Ох…» «Так, всё: раз, два, три — пошла!»       Резко выдохнув, девушка сжала свои кулачки, которые порядком вспотели внутри, и с воинствующим взглядом пошла прямо по тёмному коридору. Её сердце невероятно билось, дыхание участилось, а уши ловили не только абсолютно все посторонние звуки, но и пульсацию артерий в собственном теле. Отчаянность, дерзость, невероятный страх — всё это необычно перемешалось в хрупком тельце. Балерина схватила первый попавшийся канделябр, тот, что был поменьше, на ходу замахиваясь им в неизвестность. А вот кто его знает, что может таить в себе холод, мрак и прочее неприятное составляющее. В любом случае в полуприседе героиня дошла к какой-то пустующей софе. Во мраке всё казалось слишком живым. Даже если это были просто стены, они представлялись отдельными живыми организмами, готовыми сожрать любопытную барышню. Но Покровская, будучи с весьма «стальными побрякушками», терпко метнула взглядом на статую рядом, приняв её за образ настоящего человека. С одним таким ей сегодня встречи явно хватило… Наконец, убедив распалившееся сознание, девушка прошла чуть дальше, заходя в другой коридорчик поменьше. Рвано выдохнув, героиня так же дико шла вперёд, пока не наткнулась на винтовую лестницу, ведущую наверх примерно добрых десять метров. Любопытство взяло верх, и его виновница, положив своё верное «оружие», стала не спеша подниматься к следующему проходу. Тишина во всём театре теперь немного напрягала, чуточку нагнетая атмосферу. Бьющие по ушам скрипы «уставшей» лестницы не давали хорошенько прислушаться ко всему происходящему. На секунду остановившись, девушка перестала даже дышать, прислушиваясь к какому-то едва шуршанию, доносившемуся сверху. Снова, еле приведя больное восприятие в более менее нормальное, бестия смахнула всё на гуляющий в просторах театра ветер. Коснувшись холодной от нервов ладонью горячего по той же причине лба, Саша тяжело выдохнула. Она хотела прямо сейчас всё взять и бросить, но нездоровое любопытство взяло управление на себя, заставляя теперь его невольную пленницу тащиться вновь. Торопливо взобравшись по последним ступенькам, Александра сильно толкнула дверь, оказавшись прямиком на крыше. «Так вот откуда были звуки ветра…»       Чуть прохладный, он приятно опалил раскрасневшиеся щёки упрямой балерины. Она свободно вдохнула порывы свежести.       Кудри привлекательно приподнимались, разлетаясь в стороны, отчего сделали героиню похожей на какую-нибудь принцессу из сказки. Девушка плавно подошла к самому краю крыши, заглядывая вниз. Приличная высота, и манила, и пробуждала инстинкт самосохранения. Весь Париж распростёрся перед своей дерзкой, невыносимой хозяйкой. Постоянное движение, архитектура, бурление жизни вскружили Александре голову. Вдоволь насмотревшись открывшейся панорамы, бестия сошла с края крыши, рассматривая стоящие подле статуи. Высокие, строгие и изящные, как всё вокруг, они говорили о своём величии с первых секунд, будучи, естественно, неподвижными. Однако колебание чего-то чёрного на другой стороне не могло не остаться незамеченным любопытному взору героини. Саша была хоть и нетерпеливая особа, но настолько ярым безрассудством не страдала. Нечто заставило её осторожно спрятаться за одну из статуй.       Вот сейчас распущенные кудри были ой как некстати, то и дело закрывая обзор своим постоянным метанием от ветра. Мягко выдохнув, бестия чуть больше выглянула из-за своей преграды, всматриваясь во все возможные движения. То, что стояло на крыше ранее, пропало. Полнейшее непонимание заставило девушку обаятельно сморщить носик в попытке что-либо разобрать. Наконец, плюнув на только-только зародившиеся попытки организма спасти себя, она полностью высунулась вперёд, как и ожидалось, ничего не увидев.       — Что та…       Момент, и чья-то весьма сильная рука закрывает все пути дыхания героини неприятно пахнущей тряпкой. Чем именно был пропитан платок Саша не стала узнавать, испугавшись до такой кондиции, что спустя несколько секунд резко ударила острым локтем прямо по человеку, явно не ожидавшему такой реакции. Незнакомец отпрянул, давая возможность дикой бестии откинуть свою руку от её чудесного носика. Как следует прокашлявшись, Александра не спеша повернулась, тут же наткнувшись на лапу обидчика. Сильные пальцы беспардонно сжали лебединую шейку, чуть приподнимая от земли бренную тушку балерины. Пол нападавшего существа был явно мужской. Высокий, мрачный и… безумно опасный. Единственное, что более менее могла увидеть героиня в состоянии полу обморока — лицо. Вернее его часть, потому как всё скрывала чёрная маска, оставив открытыми лишь подбородок и губы, кстати, весьма привлекательные, мягкие губы… Без того яркие, янтарные глаза мужчины налились яростным огнём. Если бы они умели метать молнии, то от Саши уже ничего бы не осталось. Во что точно одет незнакомец нельзя сказать. Его длинная, траурная накидка закрывала всю одежду. Не было видно даже рукавов рубашки. Свои руки «тень» также держала в тайне. Конечно же чёрные перчатки наглухо закрывали кисти, но можно было почувствовать даже через ткань, как холодна была кожа.        — Кто ты? — В приказном тоне спросил откуда-то появившийся высокий демон.       — Я… Я… Александра. — Девушке становилось очень трудно дышать, не то что говорить. Незнакомец даже не думал отпускать руку, а ещё больше начал сжимать шею бедняжки. — О-отпусти-ите…       — Если бы не моё неосторожное обещание дорогому для меня человеку, ты уже давно была бы мертва, — прошипела «тень». — Что ты здесь вынюхиваешь, подлая крыска? — От…отпус… отпустите, — каждый звук давался Саше всё труднее. — Я…я…просто… хо…       — Мне плевать. — Процедил незнакомец. — Я сомну эту изящную шейку, как листок бумаги. Что скажешь?       Мучитель так же резко, как и взял девушку за горло, разжал свои длинные пальцы, тем самым отправив Покровскую в объятия жёсткой крыши. Послышались сильные вдохи и выдохи. Она жадно хватала воздух, согнувшись в оглоблю и держась за шею. Грудь разрывалась от внезапно хлынувшего кислорода, безбожно загоняемого ветром в самые внутренности. Сердце отбивало кантри, пока Саша пыталась сдержать свой завтрак там, где он находился сейчас. Жалкое зрелище. Это примерно, как победить воинственную валькирию, обрезав крылья её белоснежного Пегаса. Но, дерзкий незнакомец весьма нелюбезно оттолкнул балетное тельце в сторону, переворачивая падшую бестию на бок, кстати тот, который невыносимо кололо. От острой боли мадемуазель зашипела, скалясь на размытый от слёз образ Мрачного Творца.       — Если ты хоть кому-нибудь расскажешь, что видела здесь, я найду тебя и задушу, несмотря на своё драгоценное обещание. Почему любопытные женщины такие невыносимые? — ярый женоненавистник грациозно махнул краем плаща, фыркая в сторону девчонки.       Конечно же, это был риторический вопрос, но в том, как «тень» произносила слова, Александра услышала знакомые оттенки. Незнакомец сказал это тем приятным (на удивление для этой жестокой фразы) голосом, которым обладал вчерашний воздыхатель мисс Даае. Мужчина уже отвернулся в другую сторону, собираясь уходить, как вдруг услышал позади себя полуживое:       — Э…Эрик?       Посмотрев через плечо на задыхавшуюся девушку, он обернулся.       — Что ты сказала? — незнакомец спросил с несвойственными для него любопытством и удивлением, которые мало скрывал. Неспешными, но широкими шагами он подошёл к Саше, на ходу рыча угрозы. — Повтори. Что. Ты. Сказала?!       — Эрик…? — девушке было уже легче произносить слова, но одышка и боль ещё присутствовали. Вот чёрт её знает, что потянуло за язык бестолковой балеринки, которая уже более не сгодиться ни на что. За такие заявления Эрик, если это он, как минимум убьёт, как максимум… — Это ты?       — Откуда ты знаешь моё имя? — спрашивал тот же вспыльчивый голос. — Не вынуждай меня заставлять говорить тебя — это может быть совсем не лицеприятно для такой дерзкой, болтливой крыски!       Хм…весьма «заботливое» предупреждение. Ну, а если серьёзно, то теперь уже не до шуток. Что может сделать этот безумец? Да что угодно! Это ладно, он извиняется перед Кристин, но, вероятнее, в их отношениях бывало и хуже, а Саша-то не мисс Даае — ей есть о чём переживать. «А чего ты на него-то злишься?! Давно маменька предупреждала, что у Покровской не рот, а Невский проспект!»       — Ещё секунда и я размозжу твоё мерзкое личико о крышу, — тихо прошептал нетерпеливый месье, опускаясь на одно колено и грубо хватая принцесску за непослушные кудри.       — Мисс Даае вчера так вас назвала, — едва-едва пролепетала бестия, успевая кратко дышать.       — Мерзавка! — он резко отпустил голову девушки, отчего та неловко ударилась о пол. Тихо прошипев, Саша и сама не заметила, как оказалась слишком быстро поднятой за грудки платья. Голова начинала кружиться. — Такие любопытные девки остаются без языка! Уповаю на то, что выражаюсь весьма ясно.       — П-просто оказалась случайной свидетельницей, — торопливо простонала девушка. — Честно, не хотела во всё это вле… — незнакомец резко перебил её.       — Вот именно таких «случайных свидетелей» я обычно и убираю. Любознательные долго не живут…       — Эрик, я…       — Замолчи! — прошипел сквозь зубы Эрик и вновь взял её за шею. Что-то в этом ему, видимо, нравилось. Доминировать явно было главной чертой строптивого характера, сравнимого с термоядерным васаби. — Никогда меня так не называй. Для тебя, жалкой и грязной девчонки, я — Призрак Оперы, как и для всей серой массы!       — П-Призрак? — Александра всё труднее улавливала смысл его слов, выпущенных на ветер, видимо, чтобы заставить её испугаться. Что же — получилось…       — Полноправный и единственный хозяин Гранд Опера, — его тёплое дыхание опалило захваченную в плен сильных пальцев шейку.       После этих ужасных слов Призрак нажал на зоны сонных артерий, от чего Саша, ахнув, потеряла сознание. Несмотря на свою жестокость, он с недовольным рычанием поднял её и отнёс внутрь. Положив девушку на ближайшую коридорную софу, фантом скрылся в неизвестном направлении.